Читать книгу: «Измена. (Не) вернуть назад»

Глава 1

– Не поняла, как это ты сейчас едешь домой? – в динамике звучит возмущенный мамин голос.

– Да. Отпустили на пару часов. Хочу полежать в ванной, как нормальный человек, и в стирку закинуть одежду, – мысленно я уже и засыпаю соль, предвкушая, когда наконец-то погружусь в теплую ароматную воду.

– Как они могли отпустить тебя? Что за безобразие! Ты не прошла полный курс лечения!

– Мам, меня не выписали. Я еще буду и дальше лечиться. Но тонус сняли, и нет ничего плохого в том, что я получу положительные эмоции от безобидной поездки домой, – на самом деле, когда врач спросил, не хочу ли я прогуляться, я сразу подумала про дом. Это единственная прогулка, которая мне нужна.

– Ты нас всех перепугала! А вдруг…

– Никаких “вдруг”! Я не могу лежать все время, как парализованная. Мне надо шевелиться. Станислав Владимирович сказал, что ничего страшного не будет, если я на пару часов отлучусь домой, – прикрываю глаза, стараясь сохранять спокойствие.

Я знала, что именно такой будет реакция родителей и Матвея, поэтому никому ничего не сказала о своем санкционированном со стороны больницы побеге.

– Ты уверена, что чувствуешь себя нормально для вылазки? Все же душ есть и в палате, да и одежду тебе Матей привозит свежую.

– Привозит, но вряд ли он перестирал все то грязное белье, что я вернула домой. Представляю, какая там куча.

– Виталина, вот для этого и существуют домработницы. Я не понимаю, почему ты так категорично настроена.

Нет, нет и еще раз нет. Мне так нравится наш тесный мирок на двоих, который в скором времени пополнится еще одним недостающим элементом пазла, что совершенно не хочется впускать в него посторонних людей. Тем более чтобы кто-то рылся в моем грязном белье.

– Мама, не начинай.

– Так а на чем ты едешь? Матвей приехал за тобой?

– Нет, мама. Он сейчас не в городе. У него какая-то внеплановая командировка. Еду на такси.

– Надеюсь, таксист нормальный? Позвонила бы мне или папе, он бы прислал машину.

– Мам, мне не десять лет. Я в состоянии доехать из пункта А в пункт Б на такси, – медленно выдыхаю, чтобы не выйти из себя и не нагрубить.

Родители всегда очень сильно опекали меня. Они контролировали каждый мой шаг. С кем дружу, куда хожу, что ем, ношу и с кем знакомлюсь. Поэтому замужество стало для меня своего рода побегом от чрезмерного надзора. Только оказавшись полностью под ответственностью мужа, я наконец-то ощутила себя свободной и смогла дышать полной грудью.

Родителям, конечно, было тяжело принять тот факт, что я больше не обязана перед ними отчитываться, но постепенно они смирились. За три года замужества я очень быстро отвыкла от их контроля.

Но как только они узнали о моей беременности, я сразу будто окунулась в прошлое. Мама звонит по несколько раз на дню, спрашивая, что ела, чем занималась, каким специалистам показалась.

Все усугубилось, когда я попала на сохранение в больницу с тонусом матки. Вся семья переполошилась, поместив меня в лучшую частную клинику города. И теперь трясутся надо мной, будто я хрустальная. Но все же не настолько плохо.

– Не нравится мне это, – произносит родительница.

– Прекрати. Или я перестану принимать твои звонки, – приходится пустить в ход тяжелую артиллерию. Моя мама понимает только эту фразу.

– Вита…

– Что “Вита”, мама? Что?

– Ничего, – тяжело выдыхает она. – Просто будь осторожна.

– Хорошо, мамуль. Спасибо. Я напишу, как вернусь в больницу.

Сбрасывая вызов, чувствую, что дышать становится чуточку легче.

Чтобы окончательно успокоиться, перечитываю сообщение мужа, присланное мне рано утром, пока я еще спала. И ощущаю, как из центра груди по всему телу расходится тепло.

Любимый муж: “Ангел мой, безумно по тебе скучаю. Мне так не хватает тебя рядом. Жду не дождусь, когда наконец-то вернусь в город и поцелую свою сладкую девочку. Люблю тебя. Береги себя и нашу малышку”.

Прячу смартфон, когда такси останавливается перед пропускным пунктом. Сердце радостно подскакивает в груди, когда мы въезжаем на территорию любимого жилого комплекса. Таксист паркуется перед нашим подъездом, и я тороплюсь выйти из салона, чтобы как можно скорее оказаться дома.

Я безумно люблю нашу квартиру. Это мое место силы. Грустно, конечно, что мужа нет дома. Но и находиться в больничных стенах у меня больше нет сил. Нужна перезарядка.

– Добрый день, Виталина Владимировна! – с улыбкой приветствует меня консьерж.

– Здравствуйте, Сергей Анатольевич, – улыбаюсь в ответ.

– Как вы себя чувствуете? Вас уже выписали?

– Чувствую себя хорошо. Пока не выписали, но обещают через пять дней отпустить насовсем.

– Замечательно! Нам вас не хватает.

– Поверьте, мне вас не хватает гораздо больше, – иду к лифту, сияя, как новогодняя гирлянда.

Я на самом деле люблю всех своих соседей и консьержей. Но больше всех, конечно же, я люблю своего мужа и безумно хочу вернуться домой, чтобы, как и прежде, проводить вечера и ночи вместе. Мне его так не хватает.

Вообще, я считаю себя везунчиком. И даже не могу представить, как можно быть еще счастливее, чем я есть. Но уверена, что с рождением ребенка наша жизнь заиграет новыми красками и тогда я познаю абсолютное счастье.

Выхожу на своей площадке и открываю дверь квартиры.

Но не успеваю войти, как чувствую что-то неладное. Первым делом ноздрей касается странный запах. Будто кто-то расплескал освежитель воздуха. Сама атмосфера совсем не та, что обычно царит у нас дома. Осторожно закрывшись, осматриваю прихожую и чувствую толчок в груди, от которого по венами расходится колючий холод.

Передо мной стоят женские туфли. Красные лодочки на высоченной шпильке. У меня таких нет. Да и носила я шпильки ровно до того момента, как узнала о беременности.

Словно в каком-то ступоре, продолжаю гипнотизировать взглядом обувь, теряясь в догадках. В животе вакуум, а под ребрами мерзкое, липкое предчувствие беды.

Сняв кроссовки, прохожу в гостиную и вижу на столике открытую бутылку вина и тарелку с фруктами.

Во рту пересыхает от страха.

Но Матвея нет в городе. Он уехал. Неужели к нам в дом проникли посторонние?

На онемевших ногах иду дальше, движимая желанием понять, что происходит. Дверь в спальню приоткрыта, и сквозь узкую полоску между портьерами на постель падает свет из окна. И я вижу на нашей с мужем кровати обнаженную спину девушки и копну темных волосы.

– Малыш, ты вернулся? – сонно говорит она, не поднимая головы. – Прыгай скорее ко мне, я так по тебе соскучилась.

– Нет, это не малыш, – отвечаю каким-то чужим, незнакомым мне голосом.

Девушка вздрагивает, оборачиваясь ко мне, и я вижу на ее лице растерянность.

– Кто ты такая? И что делаешь в моей кровати? – рычу я.

Глава 2

– Кто ты такая? И что делаешь в моей кровати? – кровь приливает к лицу, а в груди вспыхивает пламя. – А ну-ка, пошла отсюда!

Меня трясет. И не просто трясет – лихорадит. В моей постели посторонняя голая девица.

– А ты кто еще? – медленно переворачивается она на спину, демонстрируя голую грудь, и только после этого садится, притягивая одеяло к груди и лениво потирая глаза.

У меня от подобной наглости дар речи пропадает.

– Ты мне еще вопросы задавать будешь?! Это моя квартира! Моя постель! – дергаю одеяло, но незнакомка даже не пытается его удержать, оставшись в чем мать родила. Вместо возмущения брюнетка лишь притягивает колени к груди и будто пытается прийти в чувство.

– Не может быть! – усмехается девица. – Это квартира Матвея.

– А фотографии мои тебе тоже ни о чем не говорят? – распахиваю шторы, вырывая комнату из полумрака, давая возможность не только гостье как следует рассмотреть интерьер, но и мне разглядеть последствия вторжения посторонних.

На полу разбросано белье и одежда. Невооруженным глазом видно, что она здесь не просто поспать прилегла, а провела ночь в компании мужчины.

При мысли, что муж мог привести в нашу постель другую женщину, у меня в животе оседает ледяная глыба. И внутренности стягивает в узел.

Но его ведь нет в городе? Правда же, нет?

Девица поднимает голову к стене, где висят наши с Матвеем любимые фото. Её взгляд проясняется, и она будто немного цепенеет.

– Не знала, что он женат, – заявляет спокойно, и от этой фразы у меня волоски привстают дыбом.

– Как это понимать?

– Как? – нагло усмехается брюнетка и без стеснения выбирается из-под одеяла, совершенно не стесняясь своей наготы.

Несмотря на то что я отвожу взгляд, не могу не отметить, насколько идеальная у нее фигура. Просто тело мечты. Ни грамма жира, подтянутые мышцы, красивый рельеф. Она похожа на тех, кто не вылезает из спортзала.

– Меня нанял ваш муж, – ходит она без зазрения совести по комнате, собирая разбросанное черное кружево.

– В качестве кого? И почему, черт возьми, ты лежишь в нашей постели? Я вызываю полицию.

– Не надо никого вызывать, – отвечает она, обернувшись и встав ко мне лицом к лицу, едва улыбаясь.

– Ты находишься в моей квартире, в отсутствие хозяев. Не объясняешь, как тут очутилась. Поэтому я не собираюсь это терпеть.

В душе я уже знаю ответы на все свои вопросы, но упрямо отталкиваю эти мысли. Не мог Матвей со мной так поступить. Просто не мог. Он же меня так любит и ждет нашего ребенка. А это… Окидываю ее взором. Он выше интрижек и походов налево.

К тому же изменить настолько жестоко и цинично, прямо в нашей с ним постели. В той самой кровати, где мы часами ласкаем друг друга и спим в обнимку всю ночь напролет.

– Ты же не глупая девочка, – несмотря на улыбку, девушка напряжена, направляется в душ.

– Стой, – дергаю ее за руку. – Ты куда собралась? Отвечай немедленно и выметайся.

– И что, даже в душ нельзя сходить?

– А у меня тут что, гостиница?

Стоим и смотрим друг на друга, и ни одна не отводит взгляда в сторону. Я не понимаю, чего, черт возьми, она добивается. И от этого мне становится еще хуже.

Внезапно раздается вибрация, и девица начинает оглядываться в поисках источника звука.

Мне же начинает казаться, что я попала в какой-то страшный сон. Ведь это только в кошмаре можно обнаружить в своей постели другую женщину.

Вижу, как она поднимает с пола смартфон.

– Да, – отвечает сдержанно.

А я прислушиваюсь к каждому ее слову, надеясь все-таки получить ответы.

– Проснулась, да, – говорит, продолжая идти к ванной. – Тут… – делает глубокий вдох и со смехом продолжает, – хозяйка квартиры пришла.

Я не слышу, что отвечает ей собеседник, но интуитивно обо всем догадываюсь.

– Да, она. Хорошо, – сбрасывает вызов.

– С кем ты разговаривала? – спрашиваю агрессивнее, чем хотелось бы.

– Я сейчас оденусь и все объясню, – девица больше не смотрит мне в глаза и ускользает в ванную.

Стоит ей скрыться за дверью нашей ванной, как на меня наваливается какая-то тихая истерика. Меня колотит изнутри, и хочется кричать Но я не могу, будто мое горло сжали удавкой, не позволяя выдавить из себя ни звука.

Я осматриваю еще раз спальню, теперь отчетливо чувствуя здесь чужой запах и запах секса. Им пропиталась вся комната.

Мне противно находиться тут, и я выбегаю в коридор, надеясь не чувствовать ее сладких, тяжелых духов хотя бы там. Но они кругом. Вся квартира пропахла ею. Бегу на кухню в поисках воды, как дверь открывается и порог перешагивает мой муж… Муж, который для меня до завтрашнего дня находится в командировке.

Глава 3

– Вита … – произносит Матвей на выдохе.

А я до сих пор стараюсь понять, как так вышло, что он стоит здесь, вместо того чтобы находиться в командировке.

Встречаюсь глазами с мужем, и от его взгляда грудную клетку сжимает невидимый прут, не давая нормально дышать. В его взоре смешано столько всего. Но прежде всего я вижу злость, которой никогда не было по отношению ко мне.

Во рту пересыхает. У меня на языке вертятся десятки вопросов, но ком, вставший в горле, не позволяет издать ни звука. Все происходящее кажется каким-то абсурдом. Нелепым пранком.

– Вита, какого хрена? – Матвей спрашивает зло и закрывает за собой дверь, шагая вперед.

Такого начала диалога я совсем не ожидала. Смотрю на него, распахнув глаза и потеряв дар речи от возмущения.

– Ты почему не в больнице? – между его бровями пролегла морщина.

– Прости, что? – моргаю, надеясь проснуться. Ведь он не может в данной ситуации злиться на меня за то, что я сбежала из больницы.

– Ты должна находиться под наблюдением. Для ребенка это небезопасно, – приближается он, сверкая глазами.

– Меня отпустили… – непонятно почему оправдываюсь я, будто провинившаяся школьница. – Так, стоп! – прежде всего торможу свой беспорядочный поток мыслей, утекающий во внезапно накрывшее меня чувство вины. – Мне кажется, сейчас это не самое главное, – наконец-то нахожу в себе силы.

В моей ванной прямо сейчас голая девица, которую я прогнала из своей кровати. А муж, что должен быть далеко отсюда, стоит прямо передо мной и расстреливает меня глазами.

– А что, черт возьми, может быть важнее нашего ребенка?

Либо я такая глупая, либо он пытается сместить фокус внимания.

– Может быть, то, Матвей, почему в нашей постели обнаженная женщина? – слова даются с трудом.

Муж молча буравит меня взглядом. С каждым мгновением его радужки темнеют все больше. Он крепко сцепляет челюсти и, кажется, готов взорваться. Но я держу себя в руках, не реагируя на его гнев и не показывая, как мне на самом деле страшно. Страшно, что вся наша жизнь в это мгновение летит под откос.

Он плюнул мне в душу. Солгал. Обманул. Хотя где-то в самом дальнем уголке сердца теплится надежда на то, что я все поняла совсем не так и он сейчас сможет меня в этом убедить.

– Ну же! Говори! Ты до завтрашнего дня в командировке! – внезапно для самой себя выкрикиваю.

– А ты должна быть в больнице! – резко заявляет он. – У тебя угроза…

Слышу щелчок двери позади себя, и внимание мужа перетягивает та, что стоит у меня за спиной. Он смотрит на нее, а не на меня. Внутри все обрывается, а глаза начинает печь. Я не могу прочитать эмоцию на его лице, но даже этого направленного в сторону другой взора хватает, чтобы я медленно умирала.

– Не меняй тему, Матвей! И посмотри на меня, в конце концов! – никогда я не разговаривала с ним с подобной интонацией. Но сейчас в моей груди пробуждается нечто такое, о существовании чего я даже не подозревала. – Что здесь делает эта женщина?

Муж вновь смотрит на меня.

– Я ее пригласил, – говорит прямо в глаза. – Понятно?

– Для чего? – задаю самый дурацкий вопрос, прекрасно понимая, чем они могли заниматься после того, как распивали вино и ели фрукты. Да и в постель обнаженной она легла не потому, что внезапно испачкалась до самых трусов.

Слышу, как эта дрянь ходит где-то сзади, и слетаю с катушек.

– Пусть она уйдет! – кричу так, как никогда в жизни. – Почему она до сих пор здесь? Это мой дом, я не хочу видеть здесь разных потаскух!

– Эй! Полегче! – раздается голос сзади. – Вообще-то, я…

– Мне плевать, кто ты!

– Дана, уйди, – наконец-то Матвей делает хоть что-то.

– Без проблем, – усмехается она и направляется к выходу.

Я стою так, будто у меня вместо позвоночника металлический прут, не дающий мне сгорбиться или сдвинуться с места. Но силы вытекают из меня с каждым новым мгновением.

Чтобы меня обойти, ей приходится проползти по стеночке. Но меня это не волнует. Пусть идет к чертям.

Брюнетка приближается к Матвею, и у меня в животе все сковывает льдом, когда я вижу их близко друг к другу. Ее – в вульгарном кожаном платье, едва прикрывающем ягодицы, и его – высокого и красивого, на которого заглядываются все женщины. Она игриво перекидывает черную копну волос через плечо и обувает алые лодочки.

Муж не смотрит на нее, только на меня.

– Увидимся, – усмехается она и выходит за порог.

Как только за ней захлопывается дверь, меня начинает бить озноб, а кожа покрывается мурашками.

– Для чего ты ее позвал? – кажется, что все силы покинули меня.

– Хочешь знать для чего? – играет желваками. – Чтобы снова почувствовать себя мужчиной, а не нянькой! – бьет словами. – Мне все это надоело, Вита. Так продолжаться не может.

– Что именно? – глаза застилают слезы.

– Я не могу больше терпеть это все и не иметь возможности спустить пар.

– Что терпеть, Матвей? Что?

– Тебя и твои капризы, – бьет словами наотмашь, вдребезги разбивая мне сердце.

Глава 4

– Ничего не понимаю, – чувствую, как мгновенно слабеют ноги.

Ищу опору и хватаюсь за дверной косяк.

– Ты… ты постоянно говоришь, что любишь меня. Ты…

Как такое может быть? Ведь он ни разу ни словом, ни делом не дал мне понять, что ему что-то не нравится. А теперь говорит, что устал?

– Я правда люблю тебя… – трет надбровные дуги супруг. – Но то, что происходит в последние месяцы, – это слишком.

– Что слишком? – смотрю прямо ему в глаза, стараясь увидеть там какое-то здравое объяснение.

Матвей не из тех, кто скачет по койкам. Даже в студенчестве он был слишком избирателен в связях и, в отличие от друзей, не пользовался своей внешностью и статусом мажора, перебирая девчонок. И когда мы поженились, я была на тысячу процентов уверена в его верности и порядочности.

– Боже мой, – поясницу прихватывает, и меня начинает мутить. – Я не верю, не верю… – отрываюсь от косяка и прохожу в гостиную.

Меня ведет, мир вокруг начинает вращаться, и ноги подкашиваются.

– Вита! – сквозь шум в ушах раздается голос мужа.

Меня подхватывают сильные руки, и я погружаюсь во тьму.

Мне тепло и хорошо в темном вакууме, и хочется в нем задержаться подольше, но меня упрямо вытягивают голоса и прикосновения.

– Проверим тебя, прокапаем, и будешь как новенькая, – доносится до меня женский голос. – Вот и съездила домой на побывку, да? Это ж надо, давление так упало.

Приоткрываю веки и смотрю на яркий свет, в лучах которого виднеется женский силуэт, похожий на ангела.

Затем свет исчезает и я понимаю, что мне в глаза светили фонариком.

– Ну что, поехали обратно? – улыбается женщина.

– Куда? – хмурюсь, стараясь вспомнить, что вообще произошло.

– В больницу.

Блуждаю глазами по комнате, натыкаясь взором на хмурого мужа, и меня пронзает воспоминание о случившемся. Наша постель и в ней обнаженная девушка, а затем Матвей и его “Я так больше не могу…”.

Сердце пронзает острой болью, и я чувствую, как каменеет живот.

Наш ребенок! Похоже, что снова вернулся тонус, но я не могу потерять малыша.

– Да, пожалуйста, – хрипло отвечаю женщине. – Кажется, у меня снова тонус.

– Пойдем, милая, – она берет меня за руки и помогает приподняться. – Дойдем до машины.

– Я ее отнесу, – говорит муж. У меня все нутро сжимается от его голоса и начинает печь глаза.

– Нет! – выставляю руку перед собой. – Не разрешайте ему меня трогать, – напрягаюсь.

Но Матвей приближается ко мне и тянет руки.

– Не смей! – говорю я строго и выпрямляюсь сидя.

Этими руками он трогал другую женщину. И я не хочу, чтобы он даже приближался, не то что прикасался ко мне.

– Пожалуйста, попросите его отойти. Я беспокоюсь за ребенка. А его присутствие негативно сказывается на моем состоянии.

– Вита, что ты несешь? – напряженно спрашивает Матвей.

– Я сама дойду до машины.

– Нет! Ты снова можешь рухнуть! – рычит муж.

Звук его голоса задевает воспаленные нервы. Меня начинает трясти, и хочется выть в голос, но сейчас я так напряжена, что меня колотит. Снова колотит.

– Нет, нет, нет! Только не с ним, – цепляюсь за руку фельдшера.

– Хорошо, милая, как скажешь.

– И что, вы послушаете ее? Она же не в себе!

– Я очень даже в себе! Мы поругались, и я не хочу его видеть, – тараторю, стараясь убедить женщину раньше, чем супруг сделает хотя бы еще один шаг ко мне.

– Я понимаю, милая. Поэтому мы с тобой тихонько спустимся на лифте.

– Да, – ощущаю на себе взгляд мужа, и горло сдавливает спазм.

Он был с другой. Он меня предал. Он привел чужую женщину в мой дом и в мою постель.

Последний факт и вовсе никак не укладывается в голове.

– А если она снова рухнет, а? – рявкает супруг. – Что тогда с ней будете делать?

– Не переживайте, я позову напарника, – помогает мне подняться с дивана фельдшер.

– Я хочу сама, я смогу, – бормочу.

– Да плевать, что она хочет! Я сам прослежу, чтобы ее доставили в больницу с наибольшим комфортом, – делает рывок ко мне, но я успеваю вцепиться в плечи женщины и спрятаться за ней от мужа и сжимаюсь.

– Молодой человек, отойдите! – грозно говорит фельдшер. – Вы не видите, как она напугана? Или вы хотите, чтобы у нее случился аборт в ходу?

– Что? – растерянно спрашивает муж.

– Мы еще выясним, почему она вас так боится, – сурово заявляет она.

– Что вы имеете в виду?

– То, что так боятся обычно тех, кто поднимает руку на жену.

– Хотите сказать, что я бью Виту? – муж понижает голос, и в нем мне мерещится угроза.

– Это мы у нее спросим, когда она окажется на безопасном от вас расстоянии, – она осторожно подталкивает меня к выходу.

– Да вы рехнулись? – идет следом Матвей.

– Не разрешайте ему идти за нами, – шепчу, умоляя эту незнакомую женщину, ставшую для меня спасением из этого ада.

– Вита, ты сбрендила?! – опять рявкает Прокофьев.

– Матвей, не смей приближаться. Мне из-за тебя стало плохо.

– Я только хочу помочь тебе доехать до больницы.

– Боюсь, если ты прикоснешься ко мне, то меня вырвет.

– Ты шутишь?

– Нет. И это развод, Матвей, – говорю сбивчиво, обуваясь.

– С ума сошла, какой развод? У нас ребенок родится через пять месяцев.

– И чтобы он родился здоровым, я ухожу от тебя, – хватаю куртку, чувствуя, что еще немного – и я впаду в настоящую истерику.

– Ты просто не в себе. Успокоишься, и все будет в порядке.

– Ничего больше не будет в порядке, Матвей. После такого я не могу даже находиться рядом с тобой, не то что… жить, – выплевываю с отвращением.

– Ты на эмоциях.

– Нет! Это мое окончательное решение. Когда я вернусь из больницы, надеюсь, тебя здесь не будет. И не забудь выбросить те простыни, на которых ты и твоя гостья… – горло сдавливает спазмом. – В любом случае можешь попрощаться с креслом директора, – выплевываю перед тем, как перешагнуть порог.

– Не выйдет, любимая, – говорит он холодно. – Твой отец отошел от дел, и право голоса у совета директоров. Как думаешь, кого они поддержат, меня или старого самодура? Так что я бы на твоем месте подумал, стоит ли горячиться, если не хочешь, чтобы твоя семья стала банкротом, – усмехается он, вонзая еще один нож мне в спину.