Читать книгу: «Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте», страница 14

– Хороший пример! – блеснул стеклянными глазками Винсент Фриссон.

– Стараюсь, плюшевый! – подмигнула ему по-шпионски Шарли.

– Рррыыы! – зарычала на них обоих Лилия Нейт.

– Лили… – осадила её взором Рашель Ом.

– Рашель! – одёрнул А-классницу Николас Джонс, заступившийся за Лили.

– Ник? – упустил суть полилога Калиду Маме.

– Что тебе, Калиду? – вопросил Ник.

– Что здесь происходит? – ответил Калиду вопросом на вопрос.

– Не знаю!

– Спорим на уборку, Ник? – протянул Калиду старому другу свою руку.

– Спорим, Маме! – пожал Джонс руку любителя фотографии и ученика Дэ-класса, а если проще – руку Калиду Маме.

– Хей, люди цвета заколдованного леса ночью и люди цвета обычного лесочка днём, не плачьте, но мы, золотые и прекрасные, в общем подсчёте имеем восемьдесят, лидируя по тому же местоположению, – осмотрелась Челси.

– Грёбанная стрелочка назад! Лучше б её не было или она попалась б сырникам!!! – ругнулся Джузеппе на итальянском.

– Джу, не заигрывай с судьбой-затейницей, а то башки не сносить, – цинканул Евгент.

– Клара, а ну отдай мой кофе с коньяком! – поставила Аника руки в боки.

– Аника, ха-ха, о, Ани, знаешь что? А ни-фи-га тебе, ни шишечки! – щёлкнула пальцами пред носом цэшки Кларисса.

– Хей! Совсем рихнулась?! Мой алкохоль мне же не отдавать? Евгент, налей мне чего-нить послаще.

– Спорю на очки, спорю на очки! – завёлся Калиду Маме и передал подстольному Ише бутерброд с помидором и майонезом.

– Калиду, а если проиграешь? – заволновался Чип.

– Чип прав, ты ещё глаза в ломбард сдай, – цокнула языком Диана Осмельская.

– Они не золотые, чтоб их туда сдавать, но, учитывая то, как скоро я по слепоте лишусь собственных зенок, упав на забор с кольями… До золотых глаз мне недалеко, – горько усмехнулся Калиду.

– Иу! – отдёрнулась Волупия от стола, будто ужаленная.

– Ха-ха-ха! Обожаю тебя, Калиду, за такие вот вставки чёрноюморства, так держать!

– Благодарю, Сандерс! – дали друг другу «пятюню» Сандерс с Маме.

– Пьяный да нелюбящий себя человек – это грустно, – вылез из-под стола Иша.

– Кто-то меня звал? – взболтнула лохматая и жутко уставшая от бренной жизни Цэ-классница, Челси Дрога, и, заприметив одноклассника, она ахнула. – Наконец-то, Найду, перепуганный ты дранный кот! А ну иди сюда, надо доигрывать и побеждать!!!

Парень с акне ныряет под стол, но возвращается на диванчики, услышав что-то про праздник.

– За окончание отпуска великолепной мисс Джессики, друзья! – поднял бокал Дурман-Хламидомонады Томас Гётренг, ученик Дэ-класса и просто душевный собеседник. – За нашу классную руководительницу!

– За бывшую классную руководительницу, за лучшую учительницу музыки и вокала на всём белом свете! – заявил Артур Браун, светясь от счастья.

– За бывшую и нынешнюю руководительницу, да, дорогой «Дэ»? Ха-ха-ха! – радостно поднял бокал Винсент Фриссон.

– За время свободы мысли, слова и действия! Чокаемся все! – подняла Лилия Нейт стакан с водой.

Все двенадцатиклассники поднимают бокалы и стаканы, подобно Лили, Винни, Арти и Томми! Ребята присаживаются на свои места после тоста, толкаясь.

Голубоглазый и чёрновласый староста Бэ-класса берёт пару кубиков в руки, жестами спросив каждого присутствующего, не желает ли тот сыграть в обычную партию.

Минута за минутой, ход за ходом, нюанс за нюансом и вот заканчивается то, чего многие так долго ждали. Кульминация гаснет! Игра в «Острова», или же как её проклассифицировал Иша Найду – «Дурдом», подходит к логичному завершению.

♫ Не Твоё Дело – Я буду рядом

– Прошу меня простить – я в уборную! – ушла с радаров Мулан Аалто.

– Прощаем, без проблем, – сказала Киара Морган ей вслед и навострила уши. – Хм, а куда снова провалилась Осмельская? Нытья её, ха, не слышно.

– Ясно, куда провалилась – в свою возлюбленную туалетную курилку. Бесстыдная дрянь!

– Джузеппе! Не наседай! – заступилась за подругу детства Лилия Нейт.

– Я имею право голоса, Лили! – постучал Растрелли пальцем по столу. – Имею его подобно всем! Имею право называть её последней… Ух!

– Пóлно, Джузеппе, пóлно, – приподняла руку Киара.

– Не оскорбляй ту, с кем в одной ложке, фу ты, лодке, ещё аукнется, – оговорился Томас Гётренг, вызвав у друзей улыбку.

Аалто возвращается из туалета поникшая и потерянная, она ужасается от увиденного, ведь её взор, ранее сфокусированный на Джу и Томе, замечает общую обстановку в клубе:

– Вы не играете? Ребят, знаете, правильно говорят: «В тихом омуте черти водятся», только в нашем случае не черти, а свиньи! – присела она на корточки и начала собирать полусырые от сладких напитков и липкие, скользкие, марающие руки треугольные «островки» и квадратные концовки. – Уже и концовки вместе с липкими орешками на ковре, поросята. Кто так ест арахис, что он весь на ковре, а?! – ползала та по красному ковровому покрытию с сюрпризами.

– Кхм, прости, – чуть не поперхнулась арахисом бледная-бледная девушка с тёмными волосами и присела коленями на ковёр тоже. – Я неаккуратно ем.

– Ааа! Ох… Напугала, – повернулась Киара к девушке ещё раз. – Откуда здесь взялась?

– Всё хОрошо? – посмотрела Рашель Ом на Киару, взявшуюся за сердце.

– Мне тоже интересно, всё ли хорошо с Кендисс Широн, Рашель, она была только что здесь, орешками хрустела да оправдывалась! – как ни в чём не бывало сказала сероглазая Морган.

– Она в больнице сегодня. Вывих плеча, – цокнула языком Аника. – Опять…

– Но она только что была здесь и орешками хрустела, как это в больнице? Мулан, она к тебе обращалась вообще-то! – к негодующей Киаре поворачивается Мулан:

– Киара, я не слышала никакой Кенди, хватит разыгрывать, настроения на это нет.

– Ничего страшного, мы все беспокоимся за неё! – поддерживающе похлопала Алисия Таллейн подругу по плечу. – Хотя я вот только сейчас узнала, что у неё вывих плеча и до этого был вывих плеча… Однако это не мешает беспокоиться.

– Ты не понимаешь! – зашипела Киара на Алис. – Мулан, что-то случилось?

– Мне мать звонила, ничего особенного. Поругались и хватит.

– Не расстраивайся, Муни, у всех нас сегодня тяжёлый день, – раскрыла руки для крепких объятий Таллейн и, пока они с Аалто обнимались, обратилась к Морган. – Сегодняшний день тяжелее вчерашнего и, я надеюсь, что с Кенди всё действительно хорошо, что мы все просто очень долго находимся в мало проветриваемом помещении и нам от этого нехорошо, только от этого.

– А ведь я… – коснулась Киара груди. – У меня ведь есть…

Алисия подводит палец к губам, прося Киару пока ни о чём не говорить.

– И… Брум-брум-брум! Время музыки! Муни, давай в «Растрёпанные Танцы» сыграем, стрясём жирок? – пощекотала Шарлотта подругу, взявшись из ниоткуда.

– Спасибо, Шарли, но я не хочу, – встревоженно посмотрела Мулан в свой бокал с зелёным напитком, узоры на поверхности которого рисовали ей четырёхлистные клевера. – Я себя не очень хорошо чувствую.

– Растрепать жирок – святое! – обратилась Алис к Мулан. – И развеяться, когда танцуешь, очень легко.

– Алис, мы на двоих меньше ста весим, какой ещё жирок? – улыбнулась Мулан.

– Глистожопые! – не удержалась и выскочила на танцпол Лили.

– Не хочу казаться нудной, Нейт, но в час побега с планеты Земля глистожопые-то убегут быстрее, чем ты, – съехидничала Клара.

– Не факт, неее фааакт, Старр!

В руке Нейт по неаккуратности сминается пластиковый стаканчик с Изабеллой: газировка кровавыми всплесками летит в разные стороны.

– ЛИЛИ!!! Осторожнее! – раздражённо вскрикнула Аника.

– Извиняй, – прикусила губу Лили.

– Я забыла рассказать вам о кое-чём, – перехватила на себя всё внимание Алис. – Я получила повышение в хореографо-танцевальном подразделении! С, ну, танцовщицы до хореографа, во! Хе-хе-хе! Круто, да?

– Серьёзно?! – обняла Лили Алисию. – Это прекрасно, дорогуша!

– Наши поздравления! – присоединился к восторгу Николас.

– А я ухожу из х-хореографо-танцевального… – фыркнула Диана.

– О волхвы солнц!!! А что так?! – зацепилась Аника за очередную на дню сенсацию.

– Ухожу в политическое, юридическое и переводческое многоязычное подразделение, а время-то надо откуда-то брать. Мисс Аалто-Альепу, выбирайте музло, – уронила голову на столешницу Диана. – Аника, дорогая, я тебе как-нибудь потом всё расскажу, притомилась я…

– Обменять разгрузку на ещё большую перегрузку – выбор не из простых, – отстранённо заговорила Шарли Осо. – Ты наверняка осознаёшь это, просчитываешь риски, однако знай, что я помогу тебе справится со всеми психологическими проблемами! Мы поможем.

– Ещё как поможем! – закивала Лили Нейт. – Если, хочу поправить, если захочешь, чтоб мы помогли тебе, то обращайся!

– Не захочу… – пробурчала Осмельская под нос.

– Дело не трудное! – игриво хихикнула Клара Старр.

– Базара нет! – сказал Винни Фриссон и взглянул на Старр. – Отличное настроение, Клара?

– Моё хорошее настроение, Фриссон, тебя больше никак не касается.

– И ладно… – хмыкнул парень.

В это время Осмельская, глянув на Клару и Лили, призадумалась: «Интересно, что в них может быть такого, чего нет у меня?».

– Музыка… Хмм… – заговорила Волупия. – Ребят! У Винни, точнее, у дяди его, у Альберто, есть синтезатор! Кто подыграет? Джузеппе? Ещё кто-то? Эмм… Иша? Аника? Лео? Кто подпоёт? Кто подтанцует? Алисия, Винсент? Браун, подключайся! Твои вокальные данные не равнодушны каждому здесь присутствующему!

– Мне равнодушны они, Волу, этого недостаточно? – предательски улыбнулся Арти.

– Эх, когда-нибудь, дай-то Бог, ты начнёшь ценить свой ангельский голос, – произнёс Иша Найду.

– Дай-то Бог! – зададакала Рашель Ом.

– Чур я на клаву! – ни с того, ни с сего крикнул Джу, и Шарли показала ему жест «ОК».

Многие разбредаются на танц-площадочку или к предметам, которые при ударе звучат звонко.

– Тогда мы на микрофон? – приобняла Осо подругу, а Аалто, не хило испугавшись, зафыркала, успокоилась:

– Ааарти, а ты точно не хочешь спеть в караоке вместо нас да под пиано с подтанцовкой?

– Какую хоть песню? – задался весьма хорошим вопросом Майклос Сандерс.

– Денни Саусэдоу, песня «Токиоу», радио версия.

– Похвальный выбор, Муни, но извини, – поклонился Арти Мулан с ладонью на груди, – при всём моём уважении к тебе я вынужден тебя огорчить: я больше не певец, я – художник.

– Понимаю, Арти…

Евгент Ф. разочарованно посмотрел на Арти и подумал: «Это точно не Дрогельбеххерский сын», а Диана О. задумалась, хитро осмотрев Арти: «Может, Денни и прав?».

Евгент с Дианой странно переглянулись и защурились.

Фальситет взял со стола стакан воды и сделал глоток, подумав: «Не похож», а Осмельская поставила бокал на стол и про себя всё взвесила: «Он!».

– Тогда мы на микрофон! Ю-ху! – приобняла розововласку Шарли.

– Но у нас девчачьи голоса, а петь придётся под минус! Эсо но!* – высказалась Мулан.

* «Eso no» с испанского переводится как «Не то».

– Эсо но, эсо но! Не части с испанским, сестричка! По-е… – загибала Шарли пальцы.

– О, нашёл, – перебил её Дейл Ликос, он достал из кармана какую-то круглую ерунду.

♫ Helloween – I Want Out

– Мячик?! – присмотрелся к вещице светловласого Дейла Томас.

– Не просто мячик! – вгляделся Дейл в полупрозрачный резиновый мячик-попрыгунчик с блёстками. – Это – настоящее спасение! Решает всевозможные проблемы, если кинуть!

– И где ты его нашёл? – вопросила Волупия Туллумбасе.

– На улице валялся никому не нужный, в земле закопан был, а как дождь прошёл, я увидел нечто сверкающее в луже и та-дам!

– Чудеса! – восхитился его брат Чип.

– Допустим, у нас есть проблема: Арти не хочет петь. Вопрос: споёт ли он вопреки всему или нет?

– Нет, Дейл, не спою!

– Не-не-не, Арти, цыц! – зацокал Дейл Ликос. – Не тебе решать, а мячику. Ну-ка, Браун, верхний пас!

– Ловлю… – крикнул Иша Найду.

– Теперь я понимаю, почему тебя не взяли в футбол, Дейли, – съязвила Киара.

Дейл замахнулся и непонимающе, с мячиком в руке, застыл, будто статуя.

– Морган! – одёрнула одноклассницу Кларисса.

– А что, ангелочек боится правды? – ухмыльнулась Киара.

– А в волейбол бы взяли, – вмешался в их беседу Лео.

– Да, ведь «верхний пас» – это волейбольное понятие, Киара, – не растерялся и Ник, вмешавшись в разговор. В поддержку слов Джонса головой кивнул Фриссон.

Леонардо начинает говорить громко-громко, с растягом слога:

– Неужели наше наимудрейшее Высочество посчитало придворного, что значится мастером спорта по плаванию, не осведомлённым в делах спортивных да, если даже невзначай, не знающим футбол? Позор, вашество, – шепнул ей на ухо последнее предложение он.

– Я с шутом советоваться не стану, в особенности по поводу собственного же тона! – разозлись Киара. – Нравится, когда я оступаюсь?

– Снова забыл о вашей разноуровности, прошу простить. Так, между делом, а вашу заявку в снобы ещё не приняли? – театрально поджал губы Лео.

– Не беси меня, блохастое чудище!

– Сказала одна пернатая и высокомерная дура.

– Иди к чёрту, Дейр!

– Взаимно, ведьма!

– Так кто сядет за пустующее пиано? – пробулькала Челси Дрога.

– Можно мне? – односекундно заявил и Винни, и Джу.

– Ладно, иди ты, Джу, присаживайся. Я сегодня добр! – улыбнулся Винсент Фриссон. – Я просто думал, что ты передумать успел, но нет, так нет.

– Спасибо, Винни, – сказал Джузеппе Растрелли тихо и радостно. – Честное итальянское «спасибо»!

– И как всегда гостеприимен – я горжусь Вами, юноша! – толкнула племянника хозяина клуба Лилия в бок.

– Ой, блин, я забыл морскую капусту с утра съесть, спасибо, что напомнила, … – начал Винни.

– Рррыыы!!!

– … водоросль! А то недостаток йода бы меня довёл до чего-нибудь.

– Твоя улыбка выдаёт тебя, Фриссон, долго эту глупость продумывал?

– Хе-хе! Конечно, а также: у-ха-ха-ха! – рассмеялся Винни. – Дейли, ты чего у нас застыл? Мы играем в «Морская звезда замри», а я не услышал?

Леонардо Дейр делает пару глотков оранжевого напитка, встаёт рядом с заворожённым Дейлом и смотрит туда же, куда и А-классник:

– Пхх… Кх… Брм… – от эффекта неожиданности Лео начал и отхаркиваться, и плеваться, и стараться высморкать что-то апельсиновое! Схватив одноразовую салфетку из руки Майклоса, львом званный юноша вскрикнул:

– Камера! Это ж камера, блин, нам с Дейли не кажется?! – высморкался зелёноглазый в салфетку с характерным и громким звуком.

– А, это, – плавными движениями рук успокоила однопараллельцев Аника.

– Надо было предупредить, быть может…? – побагровел от стыда Калиду Маме. – Извините. Я просто практикую искусство не только фотографа, но и видеографа, не пугайтесь, не выплёвывайте соки без причины, хах, договорились?

– Да по… Тьфу! Чуть сердце не вылетело!!! – взорвался Лео.

– Нас всё это время снимала скрытая камера?! – возмутилась подобно Дейру сероглазая Морган.

– Ну как скрытая – камера-то ярко-розового цвета! – заметил Евгент.

– Насчёт чего много вопросов… – посмотрел Винни на Калиду с непониманием.

– Искусство видеографа, значится?

– Да, Мулан, – нервно улыбнулся Калиду.

– Вдохновляюще! – воскликнула Мулан, стараясь не показывать и доли смущения.

– Спасибо!

– А ты присобачил эту хрень на скотч? – наконец-то очнулся Дейл.

– Да, и на пластилин тоже, – неуверенно обратился Маме к своей памяти.

– Не дурно, – старался Евгент сдерживать смешок. – Не дурно провернул!

– Я не хотел всех напугать… – произнёс Калиду Маме.

– Хотя бы поднял всем нам настроение! – хихикнула Алисия Таллейн.

– И опять, как всегда, ни один не прибывает в удивлении от фиолетовой камеры на пластилине, что под потолком, – нервно усмехнулся Арти. – Что не так с нами?

– Это розовый ближе к красному, – выдержала Осмельская паузу и сделала шаг навстречу Брауну. – Может, всё же не стоит идти по пути художки, а? Бог дал тебе сладкий голос ангела, умение играть любую роль и облапошить кого угодно, харизму и пластичность. В конце концов – лицо и волосы! Ум!!! Но не глазомер с руками, молю, одумайся. Я слышала, что у музыкантов местами появляются очень гениальные идеи! И мозги у них лучше работают – это я тоже слышала.

– Какие же идеи, например? – настороженно посмотрел Джу на одноклассницу. – Все одинаково творцы своего дела, разве нет, Диана? Что рисующие, что поющие.

– Какие идеи, ты меня спросил, дорогой староста нашего драгоценного класса, где меня за человека не считают? Да порою даже безумные идеи, меняющие мир вокруг нас, но оно того стоит! Что делала бы планета Земля без тех же…

– Не капай мне на мозги, Диана, сам разберусь, как эту жить прожить и кем в ней быть, – вздохнул Арти.

– Слышала? – с гордостью за ответ Брауна оценил Растрелли Осмельскую взглядом.

– Отвянь, – поморщилась та.

– А вот мне начхать и на фотоштуку, и на цвет её да цвет пластилина! Это видео обещает стать легенд, стоп-стоп, дарным, – вторглась в разговор-крепость Шарлотта. – ЛЕГЕНДАРНЫМ!

– Постойте, а то, что мы вернулись к разговору об Арти – это у нас не знак мячика? – озарил Томми Артура своим тёплым взглядом.

– Значит можно…? – осмотрелась Шарли. – Арти! Арти! Арти!

Синеволосая с робкой розововласой хлопают и задорно кричат:

– Со-лист на Денни Сао-сэ-доооу – То-ки-оооу!

– Да, д… – перебил Браун солидарно хлопающих подружек театрально поднятой ладонью и славно ухмыльнулся. – Только не кричите, ладно?

– Врубай!!! – крикнула Шарли подруге. – Меньше слов, больше музыки, верно?

– Знак есть знак! – улыбнулся Лео сначала Артуру, а потом Томасу. Браун посмотрел на рыжевласого друга, а потом на друга детства рыжевласого друга.

– Как считаешь, стоит оно того, Гётренг? – обратился голубоглазый к Тому.

– Стоит! Жизнь одна, да и голоса у вас с этим Денни схожи.

– Ваша взяла! – произнёс Арти и взял микрофон, взглянув на Чипа у ноутбука. – Врубай минус, Ликос, я сегодня делаю исключительные вещи для дурных друзей!

– Еее! – взвизгнула Мулан и дёрнула кулаком вверх до самых небес. – Дурные друзья рулят, еее!

♫ Danny Saucedo – Tokyo (Radio Version)

Гаснет свет, зажигаются телефонные фонарики, аккуратно выложенные на ковре в прямоугольный танцпол.

Ребята сидят на полу иль стоят на нём в позе низкого старта, хаотично покачивают опущенной головой и вскакивают на ноги. Они гребут плечами вперёд, щёлкают пальцами и подпевают песне. Их глаза сверкают в свете внезапно воскресших софитов – в оранжевом, светло-коричневом, ярко-красном, светло-фиолетовом, розово-фиолетовом, светло-розовом и вновь оранжевом свете.

Вокруг каждого танцующего появляются оконные форточки из белого света – с левой стороны и с правой, на уровне пояса, плеч и лба. Кто-то стучит пальцами-барабанными-палочками по сей шестёрке форточек, кто-то ставит руки на бёдра и прыгает на пару шагов влево, на пару шагов вправо, кто-то кружит вокруг своей оси, по часовой стрелке иль против неё, кто-то стоит на месте и весело трясётся, то поднимаясь, то опускаясь, а кто-то играет на синтезаторе, а кто-то поёт. Все, как один, в одно мгновение уводят левую руку вдаль и осматривают горизонт, якобы вглядываются, есть ли кто за бортом их корабля и есть ли вообще поблизости суша.

Сей разрядка мыслей выливается в прыжки, ярые попытки пробить пол, запрятанный в старое красное ковровое покрытие. Загораются свечи, начинают дымиться лампочки, а фонарики телефонные танцуют со студийцами вместе! К чёрту всё! Живём один раз!

Голос Артура Брауна на десятом повторе песни срывается, дыхание припирает, сердце неумолимо просит остановиться, зато все счастливы! Феерия!

Только фиолетовая дымка, ползущая по ковровому покрытию, останавливает Брауна. Песня заканчивается, количество повторов тоже, и запутавшийся в том, где правда, а выдумка юноша поворачивает голову к барной стойке, за коей стоит и вытирает бокалы в виде цветков фиолетовоглазый парень.

– Я устал, простите, – выключил и поставил микрофон на место голубоглазый и чёрновласый парень.

Официант смотрит на Арти, Арти смотрит официанту в его стеклянные глаза, из которых выплёскиваются лиловые искры. Парень-бармен, ставший мужчиной, а после и стариком, таит на глазах.

– То-ки-оу, на-на-на, на-на, на-на! – пела неугомонная Мулан Аалто. – То-ки-оу, о Боже, что со мно-ой? Я знаю! Ребят, ребяяят! Я хочу вновь почувствовать себя азиаткой!

– Вот ж блин… – плюнул Джу Растрелли рядом с синтезатором. – Я не готов снова обвешиваться спагетти и орать: «Мама Миа», Мулан, я не готов!

– Тебе придётся, Растрелли, – посмеялся Дейл Ликос.

Очернив белёсую и миловидную внешность лёгкой усталостью, Дейл садится на грязный ковёр.

– Итак, все помнят свои роли? – взбудоражено и бешено заулыбалась Мулан.

– Твоя лыба мне уж точно спать не даст, – отвернул голову Томас Гётренг.

– Ты же в курсе, что курить бумагу опасно? Горячий угарный газ прям в себя вдыхать-то… Ой, привет, как в туалете, Ди? – обратил внимание на одноклассницу Джузеппе.

– Обожаю нашу противоникотиновую кампанию в Студии, – скрипучим голосом с укоризной выдавила из себя слова Диана Осмельская.

– Дыма тебе не хватает, Диана? Решила и испарениями всех продуктов жизнедеятельности подышать на досуге? – заметил Майкло Сандерс.

Евгент рассмеялся в голос!

– Можешь не стесняться и взять картошку фри с тарелки, обмакнуть немытые после туалета пальцы в кетчуп и облизнуть их: та ещё сладость, не так ли, Осмельская? Мы просто этого не понимаем и осуждаем – да, да и да.

– О волхвы солнц, Сандерс! Я только взяла бургер с кетчупом за место тех переслащённых карамелек, фу! – кинула бледная Кендисс Широн бургер обратно в тарелку.

– Прошу прощения, Широн, омерзение было послано лишь в адрес Дианы, тебя оно не должно было касаться. Сожалею.

Киара вопросительно посмотрела на Майклоса.

– Доешь бургер, не оставляй всё Фриссонам, хех! – посмотрел на расстроенную Широн Майкло Сандерс.

Фальситет выпучивает губы в сторону Сандерса и шёпотом молвит: «У Фриссонов закончились все бургеры ещё вчера». Глаза Сандерса встревоженно округляются.

– Проходи быстрее, не мозоль глаза! – обращается к Диане Джу Растрелли.

– Хей, Калиду, спусти камеру да поснимай нас! О чё… – поправила Аника волосы.

Резко пред Аникой появляется силуэт Маме с ранее оговоренным в руках.

– Уже?! Похвально, шустрик.

– Я стараюсь! – улыбнулся Калиду Маме.

Взгляд Старр впивается в объектив бешеным желанием заиметь запись этого дня. «Так много совпадений и необъяснимых странностей – это неестественно! Объяснение должно быть» – думает Клара. Русоволосо-блондинистая модель сгорает от нервозности с каждым мигом всё сильнее: «То не должно быть правдой, не может всё повернуться так!».

– Томас, можно сверхкрепкий кофе? Без него я роль проститутки просто-напросто не вывезу! – рассмеялась Клара.

– Роль актрисы фильмов для взрослых! – приподнял указательный палец Евгент.

– Да, Евгент прав, это разные вещи, – заправил кофемашину Томас.

– Ну я же образно! – развела руками Клара.

– Знаю! – встряла Шарли Осо в беседу. – Чип с Дейлом будут пищать по-бурундучьи, Растрелли станет Марио, Ник – крокодилом с бубном, Винни – папенькиным сынком, Аника – работящей стервой, а Рашель с Ишей – чудо-родителями.

– Кем?! – хором вскрикнули рядом сидящие Рашель и Иша.

– А Челси будет вашей собакой, – заявила Шарли.

– ЧЕГО?! – чуть не упала Челси Дрога с барного стула.

– Евгент – психопат, Лилия – общепитная хамка, Арти – сбредивший старый поп-идол… – тыкала пальцами в друзей Шарлотта.

– Эх, стереотипы, ну же, стереотипните Шарли силы! – крикнула Алис.

– Воображение, воображение! – засмеялась синевласая.

Бзз-бзз, бзз-бзз.

– Мне звонят из ветеринарного, я сейчас, – пошёл к выходу из клуба Лео.

– Мы тебя подождём, – крикнул ему Том.

Леонардо Дейр выбегает из клуба.

Спустя минут пять игра «Острова» валялась на полу в разорванном виде, остатки игры же лежали на полу вместе с чипсами и посапывающей Дрогой, которая, судя по выражению лица, была абсолютно счастлива.

– Челси, ты слышишь меня? – тронул её Арти.

– Аунмоэээ, Дээйвлыо, мм, – подала признаки жизни Челси.

– Так и думал. Отключка.

– Знаете, мы могли бы так с ума посходить и в Талантливом Доме, – хмуро глянул Чип Ликос на Челси.

– Братец, Вы что, спятили? – всплеснул руками Дейл Ликос. – В «Изобилиях» всё та же атмосфера учёбы и контроля!

– Быть может, это не атмосфера, а наша литосфера или гидросфера? Та глиняная и сырая почва, в коей можно увязнуть ка-ак в болоте? Или та морская пучина, где мы пеной растворимся с течением волн? Это «что-то» с нами, а не в Студии. Я вам точно говорю! – сделал пару глотков Дурман-Хламидомонада Иша Найду.

– В любом случае: мы здесь, Найду, – забрала Диана из рук его бокал.

Внезапно взгляды уставились на пришедшего, на вошедшего в двери клуба Дейра.

– Мне по поводу Шарика звонили, – неуверенно и неудобно хлопнул Лео по телефону.

– Того щеночка с тёмным пятном на боку? – вымолвила Аалто и после кивка Дейра продолжила. – Оу, дети мне все ушки прожужжали об этом!

– Мулан, без обид, но чем ближе ты к мечте учительницы-душки для псевдоангелочков, тем сильнее мне хочется врезать тебе. Уровень приторности в голосе зашкаливает! – схватилась за голову Киара Морган. – И так голова шумит…

– У меня тоже башка болит, Киара, и фиг знает отчего… – сказал Лео с грустью. – Аалто!

– Э?!

– Фамилию произнёс и услыхала без замашек, прямо как в сказке, хех!

Аалто приподняла одну бровь и, подобно Морган, заумно скрестила руки:

– Что надобно, Леонардо Да Винчи?

– Ха, ха и ха, – цокнул языком Лео. – Там какой-то презент «Белоснежке Талантливого Дома» в ярко-розовой подарочной коробке с жёлтой лентой. Как выходишь, сразу направо – он около мусорки.

– Многообещающе! И подозрительно…

– Не переживай, Мулан, я открыл коробку и проверил: там просто какая-то книжка, – успокоил её Лео.

В голове девушки загадочным образом заиграли звонкие колокольчики!

Краски вокруг девушки стали прохладнее – голубее и зеленоватее обычного, у лампочек и под потолком залетал тополиный пух.

– Как раз мечтала с красным ободком на голове пересказать всех братьев Гримм то ли бездомным, то ли крысам! – рассмеялась Мулан Аалто. – Жалко, что передумала насчёт образа, видать – не судьба.

– Ободочная кишка… – неслучайно обратила Киара Морган на себя внимание. – О, нет-нет, не обращайте на меня внимание. Просто вспомнить не могу, к какому кишечнику она относится, – защёлкала та пальцами.

– Вроде к толстому, – отвела задумчивый взгляд Клара Старр.

– Да? Хмм… И вправду. Спасибо, Старр, и точно – к толстому! – хитро провела пальцем по подбородку Морган, сверля взглядом Аалто и Дейра. – Продолжайте.

Леонардо, пока спокойно вслушивался в Киарены бредни и иронично поклёвывал воздух, улыбался с лёгким удовлетворением на душе:

– В общем, Мулан, если есть желание, то посмотри, что за книжка, – стал парень в момент серьёзнее и сосредоточеннее. – Каких-либо механизмов или отрубленных частей тела я не нашёл, полистал страницы – пахнут просто старостью.

– А как она называется?

– Да глупо как-то называется, Мулан, так что можешь и не идти.

– Я сейчас! Я люблю сюрпризы! Спасибо, Лео. И приберитесь здесь, пока меня нет!

– Мы с Арти этим займёмся, – разлохматил волосы Арти Винсент Фриссон.

– Искренне верю, Винни! – вышла Мулан из «Перчённого Яблочка».

– Как Шарик, Лео? – спросил Ник.

– Сойдёт.

– Сильно донимает?

– О-хо-хо, Ник, угадай!

– Понятненько.

– Он так сладкО сОпел вчера, когда спал! – умилялась Рашель Ом. – Братец привёл мЕня посмотреть на это чудО, и я даже Ишу с собой взяла!

– Лапочка! – поддержал её слова Найду. – Он наимилейший из всех бунтарей, которых я знаю! Жалко, что мне недохватило знаний по биологии для поступления к вам к вет.

– Лучше бы мне недохватило для поступления туда, – опустил зелёные глаза к грязному ковру Лео. – Не знаю, на кой чёрт попёр туда, я ведь явно люблю животных, а не медицину!

Иша уж еле стоял на ногах, однако всё-таки умудрился ткнуть пальцем в самое сердце рыжевласого Бэ-классника:

– Всё в этой жизнь случается неспроста! Значит, это кому-то нужно!

Дейр заулыбался глупости друга:

– Спасибо за поддержку, что ли, друг мой, – сказал он и схватился за начинающий пульсировать висок. – Чёрт…

***

♫ Depech Mode – Enjoy The Silence (Reinterpreted by Mike Shinoda)

Окружающую Мулан Аалто и клуб «Перчённое Яблочко» мглу украшает свет с вершин фонарных столбов. Фонари Вертфлеста в детстве напоминали маленькой Мулан, по совершенно случайнейшему стечению обстоятельств прилетевшей на острова Вертфлестского архипелага, леденцы: звёзды на палочках острова Шолотля, цветочки на палочках острова Ицпапалотли, ракушки на палочках острова Шочипилли и стопы на палочках острова Якатекутли. На острове имени богини Атлакамани и острове имени богини Айаутеотль же люди не живут и фонарей нет.

– Богиня штормов и ураганов Атлакамани однажды страшно разозлилась на высокомерного брата Шолотля, считавшего себя главнее всех, на легкомысленного брата Шочипилли, постоянно отдыхающего и поддакивающего прочим, на брата Якатекутли, который всегда был слишком занят исследованиями и путешествиями, пренебрегал семьёй, – вспомнила вслух один из мифов Вертфлеста Мулан. – Сестрицу Атлакамани однажды взбесили братья, вновь назвавшие её Айаутеотль и вновь махнувшие в её сторону рукой. Богиня инея и тумана Айаутеотль тихо плакала, что никому нет до неё дела, а бог грома и смерти Шолотль лишь смеялся, его рассмешили сердитость Атлакамани и печаль Айаутеотль. «Что штормы и ураганы, что иней и туман, да как их различить-то?!» – выпучил тогда Якатекутли на сестёр свои большие глаза. «Ах так!» – крикнула Атлакамани, рассвирепев: «На смех путать вздумали нас! Ицпапалотль, о старшая сестра, цветущая весною, рассуди нас», но старшая сестра, взмахнув чёрными крыльями бабочки, отвернулась от сестёр. «Это глупости» – сказала та. Атлакамани взяла рыдающую Айаутеотль за руку и сказала: «О сердца наши разбитые вы будете помнить вечно!». «Да!» – крикнула и сделала шаг вперёд, вытерев слёзы, Айаутеотль, нежная богиня с инеем на щеках и с туманом меж фалангами пальцев, да вздохнула она громко, глядя богу путешествий Якатекутли в глаза: «От тумана не сыщешь ты никогда пути верного с раза первого, пропащий брат». И накрылся остров Якатекутли туманом вечным и густым. «Пусть против радости твоей, о Шочипилли, второй пропащий брат, всяк вечер выступает иней с моря и замораживает горячие и лёгкие, играющие и танцующие сердца» – сильно сжала ранее плачущая сестра сердце бога песен, танцев, красоты и игр. С тех пор на острове Шочипилли каждую ночь было морозно, перепады температур со дня на ночь и с ночи на день сделали сей остров непривлекательным для постоянного места жительства. Атлакамани громко рассмеялась и синее пламя заиграло в её глазах: «Правильно, Айа! Я продолжу! Пусть шторма прибивают к берегам твоим, о Ицпапалотль, битые корабли и тела морских искателей, а ты, о Шолотль, довольствуйся ураганами, внезапно сворачивающими крыши домов на острове твоём в трубочки!» – синие и белые ленты в волосах её играли на ветру. «О злобные, о непредусмотрительные сёстры мои!» – поднял Шолотль свою большую голову. «Слава озарит наши острова!» – приподняла небольшую голову свою Айаутеотли. «Как на ситуацию вы не глядите, а мы с Ицпапалотль сильнее вас обеих, о Атла и о Айа» – заявил твёрдо Шолотль, бросив молнию в сторону. «Пусть судьба ваших островов будет печальна» – хмыкнула отстранённо Ицпапалотль, повернувшись к богу грозы и смерти. Шолотль был в тот миг молчалив – он окропил тысячами гроз остров Айа. и остров Атла., он выжег всё живое на тех островах, и, как бы очнувшиеся от безразличия Шочипилли и Якатекутли не пытались прикрыть сестёр, всё исчезло.