Читать книгу: «Проводник. Пять стихий», страница 2

БАТТИСТА (Голос гудел, как ледник, двигающийся по камню, наполненный древней яростью):

ТЫ – ИСКУШЕНИЕ МАШИНЫ! СОЗДАНИЕ СИРИУСА! ТЫ НЕ ДОСТОИН ДЫШАТЬ ОДНИМ ВОЗДУХОМ С ПЕРВОТВОРЕНИЕМ! ДУ'ККАР ПРОКЛИНАЕТ! Он сжал кулак – из-под ног Бонго взметнулся лес ледяных шипов, едва не пронзив его.

БОНГО (Механический визг достиг ультразвука, щель шлема пылала алым адом):

РАСЧЕТЫ СИРИУС-9 НЕПОГРЕШИМЫ! ПРОВОДНИК ПРИНАДЛЕЖИТ ВЛАДЫКЕ РАХМАРУ! ВАША МЕСТЬ – СТАТИСТИЧЕСКАЯ ПОГРЕШНОСТЬ! (Жезлы слились, выпустив сгусток красной энергии, который пробил ледяную баррикаду и ударил Баттисту в плечо. Кардинал с проклятием отлетел, синий свет в его глазах подернулся дымкой, сутана на плече обуглилась).

Воло увидел, как рука Алана безвольно соскользнула с Камня. Сознание студента гасло. Страх за будущее всего сущего сжал сердце принца. Он собрал воздух в легкие, крича так, что голос сорвался в хрип, но пробился сквозь грохот битвы:

ВОЛО (Обращаясь к Алану и Робу, голос – вопль отчаяния и последней надежды):

АЛАН! ДЕРЖИСЬ! КАМЕНЬ… НИША… ОПУСТИ РУКУ ГЛУБЖЕ! АКТИВИРУЙ КЛЮЧ НА ГЛУБИНЕ! РОБ! ВСПОМНИ! ОТЕЦ!.. ПОСЛЕДНИЙ ДАР ОТЦА! РУНА ПОРТАЛА! ОН СПРЯТАЛ ЕЕ В САМОЙ СУТИ ТУРА'КЕИ! ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС! АКТИВИРОВАТЬ – И УЙТИ! СПРЯТАТЬСЯ… СРЕДИ ЗВЕЗД!

Слова «Отец» и «Портал» как удар током пронзили туман в сознании Роба. Гном застонал, упираясь руками в давящий обломок. «Клятва… предков…» – прохрипел он, кровавая пена выступила на губах. «Да… Самеи… в самый камень… врезал путь к бегству… Руна Исхода…» С нечеловеческим усилием он рванулся, сдвигая камень ценой хруста в ребрах, и протянул окровавленную руку в сторону багрового сияния.

Алан, на грани, услышал не слова, но зов самого Камня. Он почувствовал углубление в гладкой поверхности под своей ослабевшей рукой. Последним усилием воли, на грани черноты, он вдавил руку в эту нишу, до упора. Кровь с его пальцев смешалась с холодной твердью Алмаза.

«Файр'акан…»– прошептали его губы, теряя связь с разумом. Руна Огня. Ключ.

Сер

дце Тьмы ОТКЛИКНУЛОСЬ.

Не взрывом света, а пульсацией, сотрясшей саму реальность. Багровое сияние сжалось, а затем вырвалось из ниши с новой, невероятной силой. Оно уже не просто светило – оно тело, как жидкий багровый металл. Оно окутало Алана, потянулось к Воло и Робу, формируя вокруг них защитные коконы чистой энергии. Камень не активировался – он ПРОБУДИЛСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНО.

На его поверхности, прямо под рукой Алана, вспыхнула и засияла Руна Порога. Не огненная, а сложнейшая, золотосеребряная спираль, мерцающая светом далеких галактик. Руна Исхода. Последний дар Короля Самеи.

ВОЛО (Собрав последние капли силы, вложил в крик всю волю короля и отчаяние сына):

ДОВЕРЬСЯ ПОТОКУ! КАМЕНЬ ВЕДЕТ! ПОРТАЛ ОТЦА! ОТКРЫВАЙ ВРАТА В БЕЗДНУ ЗВЕЗД!

Роб, вырвавшись из-под обломка, с рыком бросился вперед, в багровый свет. Воло последовал за ним, отталкиваясь от земли. Энергия Камня схватила их, втягивая к Алану и нише.

БАТТИСТА (Увидев ускользающую надежду на месть, вскрикнул с ледяной яростью, смешанной с ужасом):

НЕТ! МОЙ ГНЕВ! МОЯ МЕСТЬ! ОНИ НЕ УЙДУТ! (Он рванулся вперед, вытягивая руку, покрытую сияющим инеем, пытаясь сковать багровый поток вечной мерзлотой).

БОНГО (Его системы зафиксировали критический выброс энергии. Визг достиг частоты, разбивающей стекло):

ПРОВОДНИК! ПРИНАДЛЕЖИТ ВЛАДЫКЕ! ПЕРЕХВАТ! Оба жезла выпустили сдвоенный луч алой аннигиляции, направленный в сердце багрового сияния… Луч исчез в нем, как камень, брошенный в океан, не вызвав и ряби).

Портал разверзся.

Не просто дыра. Врата. Колоссальные, сотканные из чистой багровой и золотосеребряной энергии, обрамленные пылающей Руной Исхода. За ними клокотал мерцающий вихрь звездных дорог – туманности, чужеродные созвездия, бездна космоса. Воздух наполнился холодом вакуума и запахом чужих солнц.

Багровый поток рванулся внутрь Врат, увлекая за собой безвольное тело Алана, истекающего кровью, Роба и изможденного Воло. Они растворились в сверкающем водовороте.

Баттиста успел лишь коснуться края багрового сияния. Синий лед на его руке треснул и испарился с шипением адской боли. Ударная волна отшвырнула его назад. Он рухнул на камни, наблюдая, как Врата начали неумолимо схлопываться.

Бонго замер, его сенсоры захлебывались от непостижимых данных. «Цель… утрачена… Системы… перегрузка… Ошибка матрицы Сириус-9…» – механический голос звучал растерянно и.… почти испуганно.

ГРОХОТ! Портал схлопнулся с ударной волной, сбившей с ног и кардинала, и агента Сивара. Энергия рассеялась, оставив после себя лишь тихое багровое пульсирование «Сердца Тьмы» в своей нише и глубокую тишину, нарушаемую лишь потрескиванием остывающих камней и тяжелым, хриплым дыханием двух врагов.

Баттиста поднялся. Его лицо, освещенное холодным багровым светом Камня, было искажено беспредельной яростью, горечью поражения и холодной решимостью. Он смотрел на пустое место перед нишей, где исчезли его «факел» и единственная надежда на Геенну Ду'ккара». Бегство… не спасение… лишь отсрочка… Я найду вас среди звезд… и месть Ду'ккара свершится…– прошипел он, синий огонек в глазах тлел, как последний уголь в пепле.

Бонго повернул шлем к Баттисте. Красная щель сузилась до тонкой, смертоносной линии. Сенсоры сканировали кардинала. Органический субъект 'Баттиста'. Уровень угрозы: Экзистенциальный. Происхождение: Аномальное. Приоритет цели: Абсолютный. Нейтрализация: Непреложна. Жезлы загудели с новой силой, нацеливаясь на поверженного, но все еще опасного врага.

Над безмолвным Разломом, в клубах пара и ледяной пыли, два антагониста, лишившиеся главной цели, уставились друг на друга. Их личная война, война Льда и Техноогня, была далека от завершения. Но Алан, Воло и Роб были уже в пути. Унесенные последним даром Короля Самеи в бескрайние просторы Вселенной, оставив за собой лишь багровый отблеск угасших Врат, запах чужих звезд и горечь несостоявшегося апокалипсиса для тех, кто остался у пульсирующего Сердца Тьмы. Путь к Камню завершился бегством. Цена – кровь, сломанные силы и пробужденная мощь Первотворения. Что ждало их на другой стороне звездного вихря, знал лишь сам Тура'кея, уносящий своих избранников в неизвестность. Первая глава их звездной одиссеи началась с исчезновения.

Миры за Порогом (Дом Князя Багара – Начало Великой Игры)

Богатая усадьба князя Багара. Кабинет/Библиотека. День Прибытия.

Воздух сдавлен тишиной дорогих ковров и тяжестью взглядов. Алан («Горан») сидит в глубоком кресле, голова перевязана безупречным льном – свидетельство «падения с полки». Его мир перевернулся. Фиолетовый ад Кель'нара, раны Роба, хрип Воло – все сменилось холодным мрамором, золотом портретов и удушающей ложью семьи.

Перед ним – Князь Багар: отец. Седой, с орлиным профилем и шрамом от виска до скулы, как сабельный удар по репутации. Темные глаза – ледяные, полные неприкрытого разочарования. Он курит трубку, дым кольцами уплывает к потолку, словно сигналы презрения.

Рядом – Лиана: «мать». Невероятной красоты, с черными волосами и синими, как горный лед, глазами. В них – тревога, любовь, но глухая стена непонимания. Ее нежность – бархатная петля.

Лула: «сестра». 16 лет, живое отражение матери, но с искоркой беззаботности. Она только что заливисто смеялась, назвав его «никчемышем» с любовью, от которой сжималось сердце. Ее смех – кандалы.

Лекарь Арос, умные глаза цвета лесного ореха, только что закончил осмотр. Его пальцы, ловкие и точные, замерли над рукой Алана, скрытой под рукавом, где пульсировали темно-бордовые узоры. Он почувствовал бурю под кожей.

Арос (Обращаясь к Багару, голос осторожен, но тверд):

– Сотрясения нет, ваша светлость. Ушиб, испуг. Голова ясна. – Пауза. – Но… позвольте дерзость. Ваш отец, герцог Богот… перед кончиной он видел в Горане искру. Древнюю силу. Скрытую. – Взгляд Ароса скользит к руке Алана. – Я… чувствую ее сейчас. Могущественную. Может, старый герцог был не так уж не прав, считая его… не тряпкой?

Багар медленно оборачивается. Бархатный голос режет как нож:

– Арос, ты – лекарь. В мужской доблести – судья я. – Шаг к Алану. Тень падает на него. – Отец? Дряхлый старик, мозги выедены вином. Видел великанов в щуплых внуках.– Уничижительный взгляд скользит по Алану. – Сила? В нем? Он шпагу еле держит! Тряпка! Капризный ребенок! Каким дед его видел – таким он и остался. Лечи ушиб. Не забивай мне голову сказками. – Отворачивается. – Мой сын – Горан. Его удел – тишина под моим крылом. Подвиги – для племянника Толена. Вот где княжеская кровь!

Лула подбегает, садится на подлокотник кресла:

– Пусть папа думает что хочет! Я тебя больше всех люблю, братик-князек! – Нежно гладит его по перевязанной голове. – Толен – скучный медведь! А ты умный! – Смеется. – Папа тебя любит! Он просто… думает, что ты никчемыш!

Слово «никчемыш», сказанное с любовью, – последняя капля. Узоры под рукавом взрываются леденящим смехом. Перстень с черным алмазом (сжавшийся до размеров кольца при переходе) впивается в палец ледяной агонией. Боль – якорь в реальность. Алан вскрикивает.

Багар оборачивается, гнев в глазах: «Капризы?»

Лиана делает шаг: «Горан!»

Сжечь все! – мечется мысль Алана. Вырваться! Найти Воло! Роба!

И время останавливается.

Звуки гаснут. Краски блекнут. Багар, Лула, Лиана, Арос – статуи. Только багровый свет перстня разливается, окутывая Алана сферой вне иллюзии. Внутри – ГУЛ. Знакомый гул земли Кель'нара. Но это – ГОЛОС.

ГОЛОС КАМНЯ (Древний, безжизненный, но полный цели):

Ярость губит. Ты не в ловушке. Ты – в школе.Твои друзья живы. Пока. Время пластично. Чтобы спасти их – стань Мастером.

В сфере вспыхивают образы:

1. Эльф: Вихрь ветра с зелеными искрами жизни.

2. Гном: Молот бьет – жилы золота встают из скалы.

3. Орк: Сгустки лавы из рук, кожа светится жаром.

4. Человек-монах: Камни парят от фиолетового свечения мысли.

Пять Стихий: Вода, Огонь, Воздух, Земля, Разум. Картины сменяются звездными кораблями Сивара, ледяными легионами Баттисты. Властители Цивилизаций рвут миры. Ты можешь стать Щитом. Объединителем. Но нужны Знания. Глубинные тайны правильного владения Стихиями. Тайны, что каждая раса хранит ревниво.

Сфера сужается, фокусируясь на застывшей «семье»:

Этот мир. Эльфы – Воздух/Жизнь (Вода). Гномы – Земля/Огонь недр. Орки – Яростное Пламя. Люди – дремлющий Разум, но боятся его. Ты – Горан. Княжеская кровь. Ключ ко всем. Твой статус – доступ. Твое «бессилие» – маскировка. Твоя семья – твой первый клан. Твоя школа. Здесь, среди их предрассудков и войн, ты должен научиться. Объединить расы под знаменем Пяти Стихий. Тогда встретишь Властителей как Повелитель. Тогда спасёшь всех.

Новые видения – острые, тревожные:

Северная Крепость. Воло стоит не перед преклонившим колено ярлом, а перед советом вождей. Лица – озлобленные, недоверчивые. Седая борода (ярл?) стучит кулаком:

«Чужеземец! Орда Теней не сказка! Докажи, что ты Объединитель Людей, а не фокусник!»

Воло выпрямляется, королевская гордость против грубости: «Язык камня ваших стен. Пути ветра. Стратегия Короля. Ропот вызова. Легенда дала аудиторию. Лидерство предстоит завоевать.

Подземный Город Гномов. Роб не перед восхищенными старейшинами, а перед враждебной толпой. Чужак! Выскочка! Докажи! Старейшина с косой бородой: Докажи, что ты Вождь Гномов, достоин вести кланы!

Роб оскален, ярость в глазах: Докажу! На наковальне! В бою! Выходи, мешок с костями! Рев азарта. Легенда дала испытание. Титул Вождя надо вырвать силой.

Сфера гаснет. Звуки, краски, движение возвращаются. Боль от перстня сменяется тяжестью миссии. Ярость в глазах Алана – холодной, багровой решимостью. Он смотрит на Багара не с вызовом, а с… новой, расчетливой покорностью. Он опускает руку, скрывая узоры. Перстень под перчаткой – скрытый источник силы и боли.

Алан/Горан (Голос тихий, дрожащий – искусно?):

– Прости, отец… Я испугался. Голова кружится… – Он делает паузу, внутри – сталь. – Я… я просто Горан. Прости меня.

Багар хмыкает, удовлетворенный видимостью покорности. Лиана облегченно улыбается. Лула радостно хлопает в ладоши. Арос смотрит на Алана пристально, его умные глаза видят нечто большее за маской «никчемыша».

Интерлюдия: Камнедробители. Испытание Вождя.

Место: Грот Золотых Жил. Сердце подземного города гномов. Воздух густой от запаха раскаленного металла, камня и пота. Гигантские своды, покрытые искрящимися прожилками чистого золота и светящихся кристаллов, бросали мерцающий свет на собрание.

Роб Скальный Кулак стоял посреди грота, как скала посреди бушующего моря. Его броня, некогда могучая, была пробита, погнута, покрыта сажей и подплавалена. Грубая повязка на груди скрывала страшную рану, из-под которой проступало темное пятно. Его лицо, скрытое зарослями спутанной бороды, было бледным, но ярость горела в каменных глазах, как угли в горне. Он опирался на древний боевой топор, вонзив его лезвие в каменный пол. Перед ним, на возвышении из полированного базальта, сидели Вожди Трех Великих Кланов:

Борн Железный Кулак (Клан Железных Кулаков): Массивный, как глыба. Борода, заплетенная в толстые косы, перехваченные стальными кольцами. Глаза – узкие щели под нависающими бровями. Смотрит на Роба с открытым скепсисом.

Торгрин Плавильное Сердце (Клан Плавильных Сердец): Старее, тоньше. Борода седая, аккуратная, усыпанная крошечными рубинами, мерцающими как угольки. Глаза умные, пронзительные. В них – оценка, расчет, и тень древнего знания.

Даргун Камнедробитель (Клан Камнедробителей, Хозяин Грота): Самый могущественный. Борода – черная, как смоль, заплетена в сложнейшие косы, вплетенные с золотыми нитями и осколками алмазов. Лицо – карта шрамов. Глаза – бездонные, как шахты, полные непоколебимой воли и авторитета. Именно он говорил. Его голос, низкий, как грохот обвала, наполнял Грот, заглушая даже гул далеких кузниц:

Даргун:

– Чужак. Роб. Ты пришел с Пыльных Путей, пахнешь чужим камнем и кровью врагов, о которых мы не знаем. Ты назвал себя Роб Скальный Кулак.Ты топнул, и корни гор дрогнули под нашими ногами. – Он сделал паузу, его алмазные глаза буравили Роба. – Легенды Глубин говорят: «Когда придет Великий Раздор, из Чертогов Забытых Явится Вождь, Чья Поступь Сотрясает Корни Гор. Он принесет утраченное Знание Огня Глубин и Откроет Путь к Двери Предков». – Даргун встал, его тень легла на Роба. – Если ты ТОТ, о ком гласят Каменные Саги… Докажи это. Не словами. ДЕЛОМ.

Роб хрипло хмыкнул, перекладывая вес на здоровую ногу. Боль в груди была адской.

– Делом? – Его голос, хриплый от боли и ярости, прогремел в ответ. – Говори, бородач! Что надо разбить? Какая гора мешает? Говори – разнесу в щебень!

Даргун не улыбнулся. Его лицо оставалось гранитным:

– Первый Камень Испытания: ПОЕДИНОК. – Он махнул рукой. Из тени за колонной вышел гигантский гном. На голову выше Роба, шире в плечах. Брони как у штурмового тарана. В руках – не топор, а огромную каменную кувалду, похожую на обломок колонны. Лицо скрывал шлем с прорезью, из которой светились тупые, яростные глаза. – Грот Тяжелая Рука. Лучший боец Клана Железных Кулаков. Победи его – докажешь, что твоя поступь не просто грохот, а сила, достойная Вождя.

Роб оглядел противника. Размер. Вес. Мощь. А сам он – изранен, еле стоит. Топор в его руке казался игрушечным против кувалды. Но ярость в его глазах вспыхнула ярче. Вызов принят.

Даргун продолжал:

– Второй Камень Испытания: ЗНАНИЕ. – Он кивнул Торгрину. Тот с почтительным поклоном поднял с каменного пьедестала объект. Не оружие. Книгу. Фолиант из черного камня, скрепленный массивными стальными скобами. На обложке – высеченный барельеф: перекрещенные молот и язык пламени. – «Хроники Первогорна» Книга Предков. Многие тысячелетия ее страницы слиплись, замкнулись магией утраченного слова. Никто не может открыть. Если ты – Вождь из Легенды, твоя рука, твоя кровь, твоя связь с Истинным Огнем Глубин… должны разомкнуть замок Знания. Прими ее после поединка. Открой. Или признай себя лжецом.

Роб смотрел на каменную книгу. Магия? Знания? Это было не его. Он – воин. Кузнец. Ломать – его стихия, а не читать. Но выбора не было. «Утраченное Знание Огня Глубин» … Эти слова эхом отозвались в его душе. «Отец?» – мелькнула мысль. Твои знания?

Даргун сделал последний шаг к краю возвышения. Его голос стал громоподобным:

– Третий Камень Испытания: ПУТЬ. Если ты откроешь Книгу Предков… она укажет тебе дорогу. Найди Дверь в Скале Монтимора. – Он указал рукой куда-то в темноту бесконечных туннелей. – Она скрыта. Защищена. Хранит не золото, не кристаллы. Она хранит Утраченные Знания Наших Потомков. Знания, которые МЫ, предки, оставили для тех, кто придет после Великого Раздора. Знания, которые помогут выковать Будущее. Принеси их. Докажи, что ты не только Воин и Чтец Древних Печатей, но и Проводник в Грядущее. Тогда… тогда Ты – ВОЖДЬ. Тогда кланы сложат топоры распри и пойдут за ТОБОЙ. – Глаза Даргуна сверкнули. – Согласен ли ты, Чужак-Роб, встать на Костяной Путь Испытаний? Или предпочитаешь уйти в Пыль Забвения?

Тишина в Гроте Золотых Жил стала глухой, давящей. Три вождя смотрели на Роба. Грот Тяжелая Рука бил кувалдой по ладони, вызывающе фыркая. Каменная книга лежала на пьедестале, как немой укор.

Роб выпрямился во весь рост, превозмогая боль. Он выдернул топор из пола. Лезвие блеснуло в свете золотых жил. Его каменные глаза встретились с бездонными шахтами глаз Даргуна. В них не было страха. Была ярость. Была усталость. Была непоколебимая воля.

Роб (Голос рваный, но громовый):

– Испытания? Пфф!– Он плюнул на каменный пол. Плевок зашипел. – Бился с тварями пострашнее твоего булыжника с ногами! – Он ткнул топором в сторону Грота. – Читать… не моя стезя. Но если книга уперлась – РАЗОБЬЮ! Найду обломки знаний! – Он повернулся к Даргуну. – А дверь… в скале? Роб Скальный Кулак не дверь ищет – он ИХ ДЕЛАЕТ! Укажи, где Монтимор – выбью проход кулаками! – Он взревел, и его рев, полный боли, ярости и вызова, заглушил гул города: – ВЕДИ, Даргун! ВЕДИ НА ПЕРВЫЙ КАМЕНЬ! Покажу этому ГРОТУ, как СКАЛЬНЫЙ КУЛАК крошит твердь! А потом…– он бросил взгляд на каменную книгу, – потом разберусь с вашим булыжником со страницами! ДАВАЙ!

Грот Тяжелая Рука рявкнул в ответ и ринулся вперед, поднимая свою чудовищную кувалду. Роб, стиснув зубы от боли в груди, встретил его, выставив топор. Золотые своды Грота Золотых Жил впервые за тысячелетия задрожали не от работы кузниц, а от начала поединка за судьбу всего гномьего народа. Первое испытание Вождя началось. А впереди ждали Запертая Книга Предков и таинственная Дверь в Скале Монтимора. И времени, как всегда, было в обрез. Успеет ли израненный гном с Пыльных Путей стать легендой, прежде чем его старые и новые враги настигнут его?

Бой Роба: Танец Ярости и Камня

Место: Грот Золотых Жил. Мерцающий свет золотых прожилок и кристаллов бросал кроваво-желтые блики на полированный каменный пол, превращая его в гигантскую шахматную доску для смертельной игры. Воздух гудел от напряжения, смешанного с запахом горячего металла, пота и крови.

Противники:

Роб Скальный Кулак: Израненный, с адской болью в груди при каждом вздохе. Броня – разбитая скорлупа. Топор – единственная опора и оружие. Но в каменных глазах горел огонь, не уступающий пламени горна. Ярость. Упрямство. Воля выжить и доказать.

Грот Тяжелая Рука: Гора плоти и стали. На голову выше Роба, вдвое шире в плечах. Броня – цельные плиты, покрытые шипами. Шлем – ведро с узкой прорезью, из которой светились тупые, свиноподобные глаза. В руках – каменная кувалда. Не оружие – обломок колонны, больше похожий на надгробие. Весила за четверть тонны.

Гром и Молния.

Грот взревел.Звук – как обвал в узком тоннеле. Он рванул кувалду вверх, держа ее двумя руками, как жрец священный символ, и обрушил вниз, прямо на макушку Роба! Удар был чудовищно медленным, но неумолимым. Воздух завыл. Казалось, сам свод дрогнет.

Роб не блокировал. Он рванулся ВПЕРЕД, в подныр под замахом, толкнув древко топора в землю как шест. Боль в груди взвыла белым светом, но инстинкт был сильнее. Кувалда прожужжала в сантиметрах за его спиной, взрыхлив каменный пол веером осколков и пыли. Ударная волна сбила Роба с ног. Он кувыркнулся, выдёргивая топор.

Первый Раунд: Молот и Наковальня.

Грот, разъяренный промахом, завопил. Он не умел быстро менять направление. Он был тараном. Он заработал кувалдой, как мельничным крылом, создавая вокруг себя смертельный вихрь из камня и стали. БУМ! – удар в колонну, от которой откололся кусок размером с голову. БУМ!– в пол, оставив кратер. Пыль заволакивала грот.

Роб катился, прыгал, припадал. Он метался как тень на стене, используя столбы, выступы, саму пыль как укрытие. Его топор свистел, не для удара, а для парирования осколков, летящих от ударов кувалды. Щуплый! Блоха! – ревел Грот, яростно круша все вокруг. Ты только пыль поднимаешь, увалень! – рявкнул Роб, уворачиваясь от очередного удара, который едва не разбил ему ногу. Он экономил силы. Он искал щель. Броня Грота была монолитной… кроме суставов.

Кровь и Камень.

Грот, взбешенный неуязвимостью «блохи», изменил тактику. Он не стал бить – он пошел стеной. Прижал Роба к массивной золотоносной колонне. Кувалда зависла над головой Роба. Конец.

Тупая морда за шлемом скалилась в ухмылке.

Роб не отпрыгнул. Он присел, как гном перед прыжком в шахту. Боль в груди взревела. Он оттолкнулся от пола и колонны ВСЕЙ силой ног и спины. Не вбок. ВПЕРЕД! Прямо под кувалду, в ноги гиганту! Его топор вспорол воздух не лезвием, а обухом– со всей яростью и отчаянием он врезал им в коленную чашечку Грота!

ХРУСТ! Звук был отвратительным, как ломаемое дерево. ААААРГХ! – рев Грота перешел в визг. Его нога подкосилась.Кувалда рухнула вниз, но потеряла цель, взрыхлив пол рядом с Робом. Гигант закачался.

Роб не стал ждать. Ярость гнала. Он вскочил, как разъяренный барсук, и всадил лезвие топора в щель между набедренником и наколенником на другой ноге Грота! Ты… КРОШКА – завопил Грот, пытаясь удержать равновесие. Кровь хлынула из двух ран, алея на сером камне.

Падение Титана.

Грот, истекая кровью, обезумел от боли и ярости. Он замахнулся кувалдой одной рукой, другой пытаясь схватить Роба. Удар был кривым, бессильным.

Роб увидел шанс. Он прыгнул НА падающую кувалду! Использовал ее инерцию как ступеньку! Его ноги впились в шипастую спину Грота. Боль в груди прожгла его насквозь, но он взревел, поднимая топор двумя руками над головой. Не для рубящего удара. Для тарана! Обухом! В затылок! В основание шлема! Туда, где шея встречалась с черепом!

ГЛУХОЙ СТУК! Как молот по наковальне. Шлем вдавился. Грот замер. Его тупые глаза за прорезью погасли. Огромное тело закачалось как подрубленный дуб… и рухнуло плашмя на каменный пол с грохотом, от которого задрожали золотые жилы на сводах. Пыль взметнулась столбом.

Победитель.

Роб стоял на спине поверженного гиганта, тяжело дыша. Каждая клетка горела. Грудь ныла от разорванных швов, кровь сочилась сквозь повязку. Топор дрожал в его руках. Он посмотрел вверх.

На возвышении стояли три Вождя. Борн Железный Кулак был бледен, его кулак сжат. Торгрин Плавильное Сердце смотрел с новым, острым интересом. Даргун Камнедробитель– неподвижно. Его алмазные глаза буравили Роба. Ни восхищения, ни страха. Признание.

Даргун (Голос гулкий, как отдаленный обвал):

– Первый Камень… пройден. – Он кивнул на каменную книгу на пьедестале. – Подойди, Роб Скальный Кулак. Прими «Хроники Первогорна». И докажи, что ты не только Воин… но и Хранитель Знаний Предков.

Роб сполз с тела Грота. Его ноги подкашивались. Он шагнул к пьедесталу, оставляя кровавые следы на полированном камне. Толпа гномов расступилась молча. Их взгляды были уже другими: не вражда, а трепет, смешанный с надеждой.

Он остановился перед черным каменным фолиантом. «Хроники Первогорна». Замки – массивные стальные скобы, холодные и мертвые. Роб посмотрел на свои руки – грубые, в крови, в мозолях. Руки воина, кузнеца… а не чтеца.

«Разобью!»– пронеслось в его воспаленном мозгу. Но… Утраченное Знание Огня Глубин» …Слова Даргуна эхом отдались в душе. Отец… твои секреты?

Роб стиснул зубы. Он поднял окровавленную, дрожащую руку. Не к замкам. Он ударил кулаком по обложке книги! ТЯЖЕЛО! Со всей своей яростью, болью, отчаянием и надеждой!

БА-БАХ!

Не звук удара. Звук… щелчка. Глубокого, резонирующего, как сдвиг тектонических плит. Стальные скобы… сдвинулись. Не открылись, но шевельнулись! От удара кулаком! Багровый свет мелькнул под рукой Роба, сливаясь с золотым сиянием жил на секунду. По обложке книги, от точки удара, поползла тонкая трещина, светящаяся изнутри тусклым оранжевым светом, как угли в пепле.

Грот Золотых Жил замер. Даже дыхание сотен гномов остановилось. Даргун сделал шаг вперед. Его гранитное лицо дрогнуло. В глазах алмазных шахт вспыхнул огонь.

Роб отдернул руку, смотря на трещину, на чуть сдвинутые скобы. На свои окровавленные костяшки. Потом поднял взгляд на Даргуна. В его каменных глазах горело не торжество. Горело понимание.

Он нашел первый ключ. Не умом. Яростью и Кровью. И это было только начало. Впереди были Запертая Книга и Дверь в Скале Монтимора. А тело его кричало от боли. Но он стоял. Победитель первого испытания. Вождь в пути.

Тронный Зал Расмуса Великого. Эхо Пророчества.

Место: Тронный зал короля Расмуса Великого. Высокие стрельчатые окна с витражами, изображающими подвиги предков, пропускали столпы цветного света. Воздух был наполнен запахом воска, старого камня и лести. Трон, высеченный из цельного серого базальта, возвышался в конце длинного ковра. На нем восседал Расмус Великий. Не старый, но и не молодой. Лицо, изборожденное не годами, а тяжестью короны и вечной войной с Ордой Теней на востоке. Глаза – ледяно-серые, как закаленные клинки, – видели слишком много предательств, чтобы доверять легко. Рядом, склонившись в почтительном полупоклоне, стояли советники в парчовых одеждах. У подножия трона, как каменные изваяния, замерли дворцовая стража в латах цвета воронова крыла, с алебардами наголо.

Главный Страж Индал – мужчина огромного роста, с лицом, напоминающим высеченный топором утес, в латах начальника стражи – опустился на одно колено перед троном. Звук лат о мраморный пол гулко отозвался под сводами. Его голос, обычно командный, звучал приглушенно, с нотой необычной тревоги:

Индал:

– О мой Король, светоч человечества, меч в руке Предвечного… – Он поднял взгляд, в котором читалось замешательство. – У Врат Закатных… мои люди окружили незнакомца. Он пришел с Севера, с Пыльных Путей, но… он не похож на варваров. Одежды – чужие, порванные, но ткань… не наша. Лицо – благородное, даже в грязи и усталости. Глаза… цвета штормового моря. Да– Индал сделал паузу, словно боясь продолжать. – Он требует немедленной аудиенции. Говорит…– страж сглотнул, – что его «прислали Великие Предки». Что он есть… «Сердце вашего Сердца».

Тишина. Тяжелая, как свинцовый плащ. Советники переглянулись. Стражи у трона напряглись. Витражи казались вдруг тусклыми.

Индал (продолжая, голос еще тише):

– Король… он защищен. Не щитом. Рунами. Они светятся… на его руках, на лбу, когда к нему приближаются. Неведомые нам знаки. Огненные, ледяные… живые. Мои воины… волнуются. Шепчут о колдовстве Орды. О тени Предвечного. Я приказал не трогать его, но… он неотступен. Что прикажете, Государь?

Король Расмус не двинулся. Его ледяные глаза сфокусировались на пустом пространстве перед Индалом, словно видя сквозь стены дворца самого незнакомца. Пальцы в кожаных перчатках сжали рукояти львиных голов на подлокотниках трона. Воздух вокруг него сгустился. Не гнев. Глубокое, древнее предчувствие. Слова «Сердце вашего Сердца» отозвались эхом в его собственной груди, в самых потаенных уголках памяти, где хранились полузабытые предания его рода.

– Сердце моего Сердца»…– прошептал Расмус. Голос был тихим, но резанул тишину как лезвие. В его серых глазах мелькнуло что-то неуловимое: тень надежды? Страха? Признания? – Великие Предки…– Он медленно поднял голову. Взгляд его стал острым, пронзительным, как шпага. Он смотрел на Индала, но видел далекое пророчество, передаваемое из уст в уста королями его династии: Когда Тени с Востока поглотят свет, явится Сердце Сердца Королевского. Чужеземец с глазами моря и речью камня. Он сплотит разрозненные клинки в Щит Надежды…

Расмус встал. Его фигура в лаконичном камзоле темно-синего цвета, перехваченном золотой цепью с гербом – вздыбленным львом на фоне гор, – заполнила пространство. Власть и решимость излучались от него волнами. Лед в глазах сменился сталью.

Расмус Великий (Голос зазвучал громко, властно, заполняя зал):

–ПРИВЕСТИ ЕГО КО МНЕ! – Он ударил кулаком по подлокотнику трона. – Немедленно! Живого и невредимого! – Его взгляд скользнул по перепуганным советникам, по напряженным стражам. – Пусть руны его горят! Пусть слова его режут! Я, Расмус, Потомок Львов Каменных, хочу видеть того, кто смеет называть себя Сердцем Моего Сердца! – Он сделал паузу, и в его голосе вновь прозвучала глухая, древняя нота: – Приведите ко мне… Воло. Имя прозвучало не как вопрос, а как утверждение, словно король всегда знал его).

Индал вскочил, ударив кулаком в латник груди в знак повиновения. Слушаюсь, Государь!»– Его голос снова обрел твердость. Он развернулся и зашагал прочь, его тяжелые шаги гулко отдавались под сводами, разнося приказ короля. Стражи у трона вжались в свои доспехи, алебарды замерли вертикально, как стальные деревья. Советники перешептывались, их лица бледны от предчувствия перемен.

Расмус Великий остался стоять. Он смотрел на пустые Двери Закатные, куда скоро должен был войти незнакомец. Его рука непроизвольно сжала золотой медальон на груди – древний символ его дома, изображающий льва, обнимающего сердце. «Сердце моего Сердца…» – мысль эхом отозвалась в нем. Ледяные глаза короля горели теперь неутолимым огнем ожидания и вызова, Игра судьбы делала новый ход. Тронный зал готовился встретить живую легенду. Или величайшего обманщика. И король Расмус был готов к обоим вариантам. Но в глубине души… он уже знал.

Признание Крови и Света.

Тронный зал короля Расмуса Великого. Цветные блики витражей лежали на холодном камне пола, как лужи застывшего света. Воздух гудел от напряженного безмолвия. Стражи замерли, как изваяния. Советники затаили дыхание. На ковре, ведущем к трону, стоял Воло.

Он был горд. Прекрасен. Даже в изорванных, чужеземных одеждах, с пылью дальних дорог на лице, его королевская осанка резала воздух острее любой алебарды. Он встретил ледяно-серый взгляд Расмуса не вызовом, но равным достоинством. И затем – склонил голову. Не низкий поклон подданного. Склонение равного к равному. Знак уважения, но не подчинения.