Читать книгу: «Ревизор: возвращение в СССР 18», страница 3

Глава 4

***

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

Проводив мужчин до автобуса, Земфира возвращалась к своему дому, громко объясняя каждому встречному, что вот, мол, поехали за беглянкой.

Она прекрасно понимала, что Лина по-доброму не вернётся. Она как белая ворона в их колхозе, слишком образованная, слишком интеллигентная. Ей кажется, что и в самом деле, нечего ей тут делать. Ну так придется возвращаться по-злому.

Спустить такую выходку Лины, ничего не предприняв, нельзя, репутация у Миши и так пострадала. Съездят мужики в Москву, привезут ее домой, а тут уж она за нее возьмется. В колхозе она работать не хочет… ну так кто хочет? Земфира, что ли, хочет? Еще не так и давно табором кочевали, каждый месяц – новое место, сердце пело. Мишка, вон, и тот эти времена помнит, что уж про нее говорить.

Земфира уж так радовалась, что Лина в её сына влюбилась, что Миша в Москве окажется, из колхоза вырвется. Рано радовалась… Жаль, конечно, что ничего у них не вышло. Сватья упёрлась, не захотела Мишу прописать, даже, временно. Да что сватья? Сестра родная, и та не прописала!

Но надо жить дальше…

Земфира подошла к своему дому и обратила внимание на почтовый ящик, набитый газетами. С этой нервотрёпкой про всё на свете забыла! – подумала она, вынимая прессу.

Вдруг из газет выпало письмо. Из Москвы. От сестры Иды.

Почуяв неладное, Земфира на ватных ногах прошла в дом и вскрыла дрожащими руками конверт. Сестра писала, что уговорила мужа. Яков разрешил временно прописать у них Мишу, но без проживания. Сестра писала, что надеется, что Лине и её матери хватит года, чтобы убедиться, что Миша хороший человек…

У Земфиры похолодело всё внутри. Она специально переговорила с парнями, которых с Мишей отправила, чтобы с Линой не церемонились. Боялась, что он сам слишком ее любит, чтобы жёстко вернуть в деревню. Не будет ли в Москве скандала, который заставит сестру передумать с этим предложением? Она давно уже оседлая, может и не понять…

Неужто она сама своему сыну дорогу в Москву перекрыла своим опрометчивым решением??? Если так, то никогда себе не простит…

***

Мишку-цыгана аж перекосило, но он не нашёлся, что ему ответить или хотел дотянуться, сначала, до обидчика.

– Отойди, пацан, – неожиданно толкнул меня старший из цыган в грудь. Вернее, попытался, не зря же я раскачивал свое тело все это время, и вспоминал на занятиях Марата то, что в свое время изучил во время службы в погранвойсках. Рука перехвачена, попадает в захват, вот только довести прием до конца невозможно на такой тесной лестничной площадке… Да еще и второй цыган кинулся на меня, вызволять своего товарища из захвата. Целился кулаком мне в лицо, да не успел. Гриша толкнул огромного цыгана, полусогнувшегося с зафиксированной мной рукой, на него, и оба сели на ступеньки. Не очень жестко, но все равно должно быть неприятно. Руку мне, конечно, пришлось выпустить, иначе я бы тоже на них сверху завалился.

Тут же снизу завизжала Лина.

Вот… женщина! Сказал же, спрятаться в квартире!

– Что тут происходит? – услышали мы снизу строгий голос Ивана.

– Наших бьют! – сквозь слёзы закричала Лина и Иван, естественно, побежал наверх.

Наши это кто? Мы? Или цыгане? – промелькнула у меня шальная мысль.

Огромный цыган подскочил, как на пружине, и снова попытался меня ударить. Физической силы у него, как у медведя, но скорость – совсем никакая. Я снова легко уклонился, и пробил левой в печень. Мне этот удар еще в армии очень хорошо поставили, а как массу тела подкачал, он, наконец, получаться стал снова хорошо.

Но выяснить, насколько хорошо я ударил, не получилось. Гриша тоже подскочил, и врезал ему кулаком в челюсть. Так что фиг его знает, какой удар сработал, но он снова на ступеньки осел. И в этот раз так скрючился, что стало ясно, сразу снова не подскочит…

В голове всплыли многочисленные фильмы про восточные единоборства, когда особо лютого и сильного плохиша хорошие корейцы или китайцы вдвоем или втроем вырубают. Никогда не думал, что буду чем-то таким же заниматься, но вот пришлось же…

Огромный цыган прислонился к стене, сидя на ступеньке, и тут мимо него протиснулся его напарник. Щелкнула выкидуха, он стоял, злобно смотрел на нас и ловко вертел в руке нож. Мелькнула мысль, что запугивает, хотел бы атаковать, уже бросился бы с ножом на нас… Но хорошо понимает последствия…

Решился бы он все же напасть с ножом, или нет, выяснить не удалось. Миша, глаза у которого стали круглыми от осознания, что творится, протиснулся мимо осевшего на ступенях гиганта, и схватил цыгана за руки сзади, с криком:

– Лекса, ты что творишь! Тут же тетя Ида живет! Нельзя так!

Ясно-понятно. Тетя тут живет, поэтому резать нас нельзя, это уже приятно. Нельзя своим проблемы доставлять, это и у нас, у славян, так же принято. А если бы тетя тут не жила? Тогда что получается – режь, пожалуйста, Лекса, друг Миша деликатно отвернется в сторону?

Лекса начал вырываться из рук Миши. Но делал это как-то картинно, не по-настоящему. Это как когда кидаются в драку с криком – держите меня семеро, но вначале убеждаются, что семеро рядом есть, и точно подраться не дадут.

– Уходите, мужики, – громко проговорил я. – Иначе вызовем милицию, здесь состав, сто процентов, будет. Вы же не хотите отправиться лет на пять в тюрьму?

На следующем лестничном пролёте, упав на колени, рыдала Лина. На щеке ее был виден свежий синяк. Рядом с ней присела на корточки Ксюша. На шум вышел Марк Евгеньевич с пятого этажа в своей тельняшке и как старший по подъезду сразу ринулся в гущу событий.

– Кто здесь безобразит? – строго спросил он, спускаясь к нам, но, увидев цыган, тут же повернулся ко мне: – Паша, что стоишь? Вызывай милицию!

– Не надо милицию! Мы уходим, – ответил так и сидевший на ступенях старший цыган. Пришел в себя. Безумно захотелось его спросить, удар в печень или в челюсть его вырубил, но я понимал, что это из-за адреналина меня колбасит, и что такие вопросы прилично воспитанные люди после драки не задают.

Лекса тут же перестал вырываться из рук Миши. Миша отпустил его. Выкидуха мгновенно куда-то исчезла.

Гигант тяжело поднялся, одним взглядом позвал за собой своих и начал спускаться вниз. Мишка и второй цыган послушно пошли за ним. Мы отошли в сторонку, давая им пройти, но и я, и Гриша бдили. Не первая в жизни драка, проигрывать всегда обидно. Можно на словах сказать, что драка все, закончена, но только лишь для того, чтобы усыпить бдительность оппонента, и снова неожиданно напасть.

Мишка спускался, глядя себе под ноги, Лину игнорировал. А она вдруг поднялась и разрыдалась ещё сильнее.

– Миша! – протянула она к нему руки, но он уклонился и поспешил вслед за своими. Вскоре внизу хлопнула входная дверь. Цыгане ушли.

– Ну, всё, всё – подошёл я к ней.

– Не тронут они тебя больше, – добавил, спускаясь к нам Гриша.

– Обязательно было их так? – закричала на Гришу Лина.

Вот тебе и спасибо. Впрочем, кто удивлен? Я удивлён? Спасая женщину, даже когда она кричит на своего парня, а тот ее бьет, нужно всегда быть готовым к тому, что вовсе не парень будет признан ей виноватым…

– Ты уж определись, – остановил я её. – Хочешь ты со своим цыганом жить или нет.

– Я в колхозе жить не хочу-уу! – разревелась опять Лина.

– Так… Давай-ка с лестницы уйдём.

Меня меньше всего волновало, чего она сейчас хочет. Меня больше заботил наш конфликт с цыганами. Сейчас-то они не рискнули с нами связываться, на нашей территории, учитывая, что тетя тут Миши живет, и при таком количестве свидетелей. А где гарантия, что они не захотят ответить в других условиях? Как там – отвертка в печень – никто не вечен…

Подтолкнул Лину к себе в квартиру, позвав взглядом за собой Гришу. Соседи начали расходиться.

– Если нужен буду, я дома, – многозначительно проговорил Иван, пропуская впереди себя в свою квартиру Ксюшу.

И только тут я заметил растерянного Мартина.

– Ну, ты чего? – улыбнулся я ему. – Всё нормально. Заходи, – махнул я ему рукой, приглашая вернуться в квартиру.

– Это нормально? – ошарашено спросил он, показывая на лестницу, где только что на его глазах развернулось наше эпическое сражение за прекрасную даму.

– Привыкай, – усмехнулся Гриша. – Но если хочешь жить скучно, мотай обратно в свою ГДР. У нас по-всякому бывает.

– Так. На чём мы остановились? – попытался я сформулировать беспокоящие меня мысли.

– Мы за пивом с Мартином собирались, – напомнил Гриша о главном.

Ну да, он, считай, с войны недавно вернулся. Для него цыгане с выкидухами банальщина на фоне свистящих рядом пуль в Йемене…

– Нет, я сейчас о другом, – задумчиво проговорил я. – Боюсь, что это не конец, – внимательно посмотрел я на Лину. Она тихо плакала, а после моих слов опять разрыдалась. Заметил, что у нее и на плечах расплываются синяки, тащили ее против ее воли изо всей силы, не стесняясь. Ну да, понять можно, что так сопротивлялась, кто же в колхоз из Москвы уехать добровольно захочет… Но о чем она думала, затевая эту свадьбу? Что маманька ее, достаточно жесткий человек, не устроит ей какой-нибудь вот такой сюрприз?

– У него ключи от твоей квартиры остались? – спросил я её. Она кивнула. – Надо замок менять. У меня была где-то личинка, хорошо бы подошла.

– Я боюсь туда возвращаться, – показала она запястье, где тоже уже появились синяки от мужских пальцев.

– А, кстати, чего они, вообще, припёрлись? – спросил я. – Ты что, сбежала, что ли?

Лина кивнула.

– Значит, он пришёл звать тебя назад? – догадался я. Она подтвердила, опять кивнув.

– Ладно бы, он один пришёл, – рыдала она. – Зачем он этих привёл?!

– Ну, чужая душа – потёмки, – пожал плечами я. – Мне, конечно, тоже не очень понятно, зачем, если ты собрался к собственной жене просить её вернуться, брать с собой ещё кого-то. Цветы надо было брать… Ладно. Что делать-то будем? Замок я там, – кивнул я на верх, имея в виду Линину квартиру, – поменяю. Но там такая дверь, её с полпинка вынести можно. Смысл в этой замене замка – чисто символический…

– Ладно, пусть идет ко мне пока, – вдруг сказал Гриша. – А я у Николая временно поживу, – с нажимом сказал он в ответ на мой удивлённый взгляд.

– Хорошо. Как временная мера сойдёт, – кивнул я. – Пойду, тогда, замок, пока поменяю. Лина, пойдём – вещи соберёшь.

– На сколько? – спросила она, глядя на меня несчастными глазами.

– Не знаю. Буду решать сейчас этот вопрос, – ответил я. – На неделю бери, на всякий случай. Чтоб тебе тут пока не появляться. В твоих же интересах, пойми.

– А мне что делать? – встревожено спросил Мартин.

– За пивом идти, – как о само собой разумеющемся ответил Гриша.

Мартин кивнул с серьёзным видом и начал уверенно хозяйничать у меня на кухне, собираясь. Он нашёл две трёхлитровых банки, пластмассовые крышки и сетки.

– Денег дать? – спросил его Гриша.

– Есть, – ответил немец и ушёл.

Надо же, быстро осваивается. Натренировали его уже наши, пока я ездил в Палангу. А уж когда на родину вернется, будет ему что рассказать про жизнь в СССР. Как русские с цыганами за женщину прямо в новенькой многоэтажке в центре Москвы бьются… Зачем? Ну так загадочная русская душа… немцам такое не понять. Наверное, украли из табора красивую девку, и не дают ее цыганам отбить обратно. Наверняка, в этой истории, если фантазия у него есть, обязательно появится и медведь с бутылкой водки. Интересно, какую он ему роль отведет? Смотрел и пил водку? Скалил зубы, защищая упавшего цыгана? Бродил вокруг, в поисках балалайки, чтобы обеспечить битве должное музыкальное сопровождение?

Взял у себя инструменты и коробку с замками и пошёл на шестой этаж к Лине. Пока она собиралась, подобрал личинку на один из замков у неё в двери и поменял. Дал ей ключ. Гриша отвёл её к себе и вскоре вернулся с формой на вешалке, чемоданчиком и сумкой с каким-то добром.

Вернулся Мартин с пивом.

– Мужики, рыба в холодильнике, – задумчиво сказал я, – где стаканы –знаете. Располагайтесь, как дома, я попозже к вам присоединюсь.

Не давали мне покоя мысли о цыганах. Сегодня они вынужденно отступили, но не факт, что сдались. Поднялся на восьмой этаж к артистам из Ромэна. Но мне никто не открыл. Воскресенье, они в театре, небось, если, вообще не на гастролях. Спустился к себе, написал для них записку, что жду их, как появятся дома, пусть зайдут. Оставив записку в двери, спустился к себе, но неопределённость не давала расслабиться. Оставлять ситуацию вот в таком виде посчитал опасной. Специфическая цыгане все же субкультура…

Позвонил Васе-негру. Вкратце объяснил ситуацию. Вася подтвердил мои опасения, что потерпевшие поражение цыгане опасны.

– Тем более, – продолжал Вася, – они за беглой женой приехали, понимаешь? Они считают себя в своем праве.

– Что теперь делать? Что посоветуешь?

– Давай мне адрес этого колхоза, подключу местных коллег. Надо остановить этот конфликт в зародыше.

– Поможет, что я в Кремле работаю? – поинтересовался я.

– Ты сейчас серьёзно? – озадаченно спросил он.

– Референт секретариата Президиума Верховного Совета СССР, – назвал я ему свою должность.

– Ну надо же, семимильными шагами шагаешь, – заметил Вася. – Поздравляю!

– Спасибо. Так, поможет это?

– Конечно, поможет, – усмехнулся на том конце Вася и пообещал разобраться. Заранее поблагодарил его, и мы попрощались.

Вскоре вернулись с работы Марат и наш Миша Кузнецов. Голодные, купили по дороге пельменей. Пока они их варили на всех, мы, уже немного снявшие стресс, рассказали им, что у нас случилось тут сегодня.

Часов в девять прибежал Яков с моей запиской в руках.

– Сегодня Миша приезжал, племянник Иды, – вышел я к нему из квартиры. – Не один, а с целой группой поддержки.

– Зачем? – недоумённо смотрел он на меня.

– Лина из колхоза сбежала, – развёл руками я. – Ну, не хочет она там жить.

– Ничего не понимаю! – с досадой воскликнул Яков. – Пошли поднимемся к нам.

Рассказал им с женой, как все было. Включая нож. Ида была в ужасе.

– Зачем он это сделал?! – схватилась она за голову. – Мы же уже всё решили! Живи и радуйся!..

– Только скандала на весь подъезд нам и не хватало, – недовольно проговорил Яков.

– Скажи завтра в театре, что мне к зубному срочно надо, – взмолилась Ида, глядя на мужа. – Напишу потом заявление за свой счёт на один день. Поеду к сестре разбираться. Ничего не понимаю, – растерянно добавила она, глядя на меня. – Мы же согласились Мишу у себя временно прописать, пока мать Лины не убедится, что он хороший человек.

– Да уж. Тогда ситуация вдвойне непонятная, – удивлённо подтвердил я.

Мы попрощались, и я ушёл. Я сделал всё, что мог. Ну не мог я не отреагировать на крик женщины в беде. Не такой я человек, чтобы делать вид, что моя хата с краю. Хоть и знаю, что Лина женщина достаточно специфическая, и ситуация с ней могла сложиться совсем неоднозначная…

Да и без разницы. Не побежал бы я первым, побежал бы Гриша, он тоже не такой человек. А я просто за ним пошел бы, не бросать же друга. Друг-то точно хороший, это святое.

Когда вернулся в квартиру, Миша сообщил мне, что звонил Сатчан, он ждёт моего звонка дома.

Тут же набрал его. Он попросил о встрече. Когда же этот совсем непростой день закончится? – думал я, вышагивая вдоль проспекта Мира. – Что там опять стряслось?

Оказалось, что они хотели разыграть многоходовочку, но где-то просчитались.

– Бортко не зря хотел оставить этого Ганина в тени, – объяснял их замысел Сатчан. – Это были бы наши глаза и уши, мало ли что там Захаров за нашими спинами затеет. Мы Ганина с поличным взяли на воровстве у своих же, он нам все их расклады сдал. Мы его так хорошо держали, что было жалко отпускать. Вычистили его досье, чтобы комар носа не подточил. Но Захаров по каким-то деталям, всё равно, обо всём догадался. Представляешь?

– Может, посмотрел, какое вы нашли у него имущество, прикинул дебет с кредитом, не сходится, вот и догадался, – ответил я. – А может, у него были только догадки, а в вашем досье он им подтверждение увидел.

– Ну, дело уже не в этом, – взглянул на меня Сатчан. – А в том, что Захаров рвёт и мечет, так хочет разобраться с Ганиным. Бортко уговорил его не делать, пока, резких движений, взять паузу. И дал нам всем задание подумать, что теперь делать с этой крысой.

– Да уж, никаких резких движений, – согласился я. – Месть – блюдо холодное. А если серьёзно, ты говоришь, Ганин все расклады сдал? А его коллеги об этом уже знают?

– Нет, по-моему.

– Только о том, что он у них подворовывал?

– Вроде, да.

– Во-первых. Того, кто так много обо мне знает, лично я бы держал при себе и не выпускал его из виду, так что выгонять его – не вариант, – задумчиво проговорил я. – А наказать как? – задумался я. – Доли лишить на время или насовсем. Смотря, сколько наворовал. Пусть работает за так, компенсирует потери группы и выплачивает штраф за нарушение… за нарушение корпоративной этики, – рассмеялся я собственной шутке. – Ну, не убивать же его? – уже серьёзно добавил, заметив удивлённый взгляд Сатчана.

– Нет, конечно, – поспешно согласился он.

– Если он по чуть-чуть подворовывал, можно сказать ему, что он остался без доли не навсегда, а пока не отработает, и потом, через полгодика, пустить его обратно к кормушке. Ну и, раз Захаров не знает, что Ганин уже всех их сдал, то можно его и дальше как своего стукача использовать. Рассказать ему, что вы, раз он уже член вашей команды, с огромным трудом отмазали его от страшной кары, на которой настаивали Захаров и его компания. Он вам ещё и благодарен будет.

– И от какой страшной кары? – прищурившись, глядя на меня, ждал моего ответа Сатчан. – Что можно сделать, чтобы общему делу не навредить?

– Ну как мафиози в Америке в таких случаях поступают? Ноги в таз, бетоном залили, подождали, пока схватится, и в речку. Никогда не всплывёт.

– Живьём? – болезненно скривившись, переспросил Сатчан, видимо, представив себе в красках эту картину.

– А зачем кого-то, убивая, пачкаться в крови? – улыбаясь, наблюдал я, как он реагирует на такую прозу мафиозной жизни. – А так, ну измазался где-то в бетоне. Это что, криминал?

– Мля… Ну, ты начитался, – ошалело заметил он. – Это ж кто на такое пойдёт?

– Не важно, вам же только припугнуть. Ганин, ведь, не побежит к Захарову с воплями: ты что, правда хотел на меня цементные ботинки надеть?!

– Может, и побежит, – пожал плечами Сатчан.

– Тогда, сначала Захарову предложите цементные ботинки, а потом скажите, что пошутили. И даже если Ганин к нему прибежит, Захаров будет в курсе, о чём речь и подтвердит все опасения Ганина, хотя бы для того, чтобы тому впредь неповадно было у своих воровать.

Сатчан хмыкнул, довольный. Ну, похоже, ему есть теперь, чем удивить своих. Добавим в пресную жизнь наших комсомольцев и коммунистов, сухо и бездушно занимающихся теневой экономикой, немного задора и огонька из жизни американских коллег…

Только вернулся домой, Миша доложил, что звонил Сковородка, велел передать, завтра в семь.

– Ну, в семь, так в семь, – ответил я и сел с мужиками за стол, пока они всё пиво не допили.

С понедельника начались опять гастроли. Василич повёз меня в Раменское. Начали с Прядильно-ткацкой фабрики, потом был Приборостроительный завод, явно, почтовый ящик.

***

Москва. Кабинет капитана Баранова.

Васе не составило большого труда вычислить, к какому подразделению милиции относится колхоз «Ленинский путь» Вяземского района Смоленской области. Позвонил в местное УВД, представился и напустил там страху на тамошнего дежурного.

– Вы там куда смотрите? Ваши цыгане из «Ленинского пути» пытались похитить гражданку из её собственной квартиры в центре Москвы! Сотруднику Верховного Совета пришлось лично заступаться за соседку. Ваши охламоны и на него напали! Один вообще ножом размахивал!

Вы все в своём там уме? Хотите со службы вылететь? Или, может, сесть рядом с вашими цыганами хотите? Это что за отношение к своим обязанностям? Разберитесь немедленно! Чтоб ноги их в Москве больше не было!

И не тяните… Нападение на человека, что в Кремле работает, с ножом – это уже дело, подотчётное КГБ. Скажите спасибо, что он согласился все это замять…

Кто конкретно был в Москве? А вы еще и не знаете, кто из колхозников вместо работы по столице шустрит? Михаил, мать его Земфирой кличут, некий Лекса, и с ними еще огромный такой был, не представился. Драго? Вот, знаете же их компанию, а ничего не делаете! Разобраться жестко и доложить мне о принятых мерах по профилактике! Записывайте телефон!

***

А потом мы попали на завод счётных приборов. Ещё когда ехали в Раменское, обратил внимание на название завода. Ну, думаю, попробую я там раздобыть себе, хотя бы, такой же гроб на полстола, на котором в Святославле работал в бухгалтерии механического завода. А что? Пока Фирдаус за границу съездит и привезёт мне калькулятор, мне же надо на чём-то работать.

Прямо сказал директору, что не отказался бы прикупить продукцию его завода. Он оценивающе кивнул мне головой, мол, подумаю. Но до оплаты не дошло, мне попросту подарили прямоугольный пенал. Мне его с гордостью протянул Сковородка. Мол, смотри, явно ценная сегодня добыча.

Уже в машине открыл пенал. В нём оказалась новенькая логарифмическая линейка. Господи, это, даже, не арифмометр. Надо получше формулировать свои запросы…

Сковородка ждал моей реакции, улыбнулся ему благодарно. Он-то без понятия, скорее всего, в чем разница…