Жаркое лето 37-го

– Ну а всё-таки, Никита Сергеич, кто вы такой? Откуда прибыли? Вы из РОВС?⁴ Зачем подтирались портретом дорого нашего товарища Сталина? Какое у вас спецзадание? Почему в открытую ходили в буржуазной одежде? При том, зимней. Откуда вам известно о стрелковом вооружении Третьего рейха?

«Думай, думай, башка, думай! – лихорадочно соображал Никита, что ответить настырному следаку.

– Федул! – неожиданно выпалил Никита первое, что пришло в голову.

– Что Федул? В штаны надул? – А-ха-ха-ха! Следователь явно был юморным своим в доску парнем, или пытался играть роль такового.

«Ах ты так?! Ну давай поиграем!» – в трещащей голове Никиты начали зарождаться намётки будущего плана.

– Оперативный псевдоним Федул. На историческом факультете должен был встретиться с нашим связным, которого спугнул декан. Пароль «Федул». Отзыв, как вы верно подметили, «В штаны надул».

– Каково было ваше задание, Никита Сергеич?

– Узнать секрет Ярославской породы рогатого скота для английских буржуа. Уж очень они их молоко любят.

Тут уж даже «добрый» Виктор Романыч не выдержал, вскипел.

– Издеваться! Я к нему по-доброму, а он издеваться! В карцер его! В холодный отсек! Пущай поохолонится! А потом, если не заговорит, применим спецсредство для особо упёртых – тиски! Никита Сергеич, вы знаете, что такое тиски? А-ха-ха-ха-ха! С тисками и самые упёртые раскалываются! ⁵

Сквозь маску доброты на лице Виктора Романыча стала проглядываться гримаса безумия. Следователь смотрел в упор в лицо многострадального Никитки и дико хохотал, в то время как амбалы под руки оттаскивали Никиту в карцер.

Глава 4.

«Съёбывать надо, – первое, что подумал Ник, очнувшись в карцере. – Но как съёбывать? Эта сука Виктор Романыч та ещё сука. Опять тавтология. Да какая сейчас разница?». В голове Никиты звучало странное двухголосье. «Ярославская порода рогатого скота. А Берви-Флеровский несомненно голова. Горожане и крестьяне безусловно были правы. Они думали-гадали и построили управу. Да, душевно пел Димка Леонов», – из глаза Ника скатилась скупая мужская слеза. «Так, стоп на хрен. Надо не ностальгировать, а план придумывать». Никитка глубоко задумался. Было раннее утро. Неожиданно тишину разрезал громкий рёв коровы «Муууууууууууу». Никитка выглянул через решетку на улицу. И увидел там нечто удивительное. Прямо во двор СИЗО в Коровниках входили молодые колхозницы, корова же тащила телегу, нагруженную бидонами, по-видимому, с молоком. Ник включил всё своё обаяние и сексуальность и тихонько крикнул: «Девчонкиии! Ай-да знакомиться?!» Казалось, план был обречен на провал. Но не в случае Никиты. Тот улыбнулся девчонкам своей самой обаятельнейшей улыбкой, на которую был способен. И как минимум одна, что называется, «повелась».

– А хотите, я вам щекотуна⁶ сделаю? А? – и Никитка заманчиво подмигнул сквозь решетку.

– Ой ли?! Все вы до обещаний скоры! А как до дела дойдёт, так в кусты! – провокационно выкрикнула одна.

– Мы, девчонки колхозные, страсть как до щекотуна охочие! – облизнулась другая.

– Ссс, слово джентльмена!

– Тоже мне жентельмен нашелся, – презрительно прыснула рыжая в платке девчуля.

– Да я клянусь! Вы мне только, девчонки, каравай с пилкой по металлу перекиньте, а уж мы с вами потом, эх-ма!

Непонятно, каким образом так получилось, но Никитке страшно фартило. У девчонок откуда-то с собой оказалась и пилка по металлу, и каравай. И пока колхозницы поили славные органы НКВД молоком, Никитка успел выпилить одну решётину, выпрыгнул во внутренний двор СИЗО в Коровниках, и спрятался в стоге душистого сена на телеге у девчат. «Бля ну я и фартовый» – констатировал Никитич. Телега двинулась.