Читать книгу: «Капустница», страница 3

Я снова завожу:

"Оплатите, пожалуйста счёт", – я ничего больше сказать не могу, да и смысла нет, повторяю эту фразу, как мантру, за неё кое-как и держусь, и тут на плечо мне ложится чья-то рука и сдвигает в сторону, а на моём месте оказывается какой-то пузатый коротышка. За ним ещё один человек, в котором я узнаю хозяина соседнего бара.

– Ща разрулим, – говорит он, – ща кум ему разъяснит про места, где тот не был.

Случилось чудо: Бабочкин обидчик сник, осел на стул, и теперь коротышка-кум нависает над ним, а здоровяки-друзья разглядывают потолок.

– Кум – замначальника ОВД, он этого урода знает, закрыть может на раз, а тот на зоне не был ещё, вон как моросит.

И правда, вижу: клиент лезет за бумажником, старательно отсчитывает деньги, слюнявя пальцы. Дёргает дружков – купюру разменять. Кум ждёт.

– А ты молодец, хорошо держался! – кричит мне в ухо хозяин соседнего бара. – Иди ко мне работать, под тебя место освобожу.

Приходится сильно напрягать связки: музыка ревёт. Диджей курит —, дискотека идёт. Я ничего ответить не могу, хоть и понимаю, что хуже от этого точно не будет. Меня начинает сладковато подташнивать – опасность чудом миновала, и теперь накрыло откатом.

Встают все четверо, смотрят куда угодно, только не на кума и не на меня. Мясник ещё раз не спеша пересчитывает деньги и засовывает их в бокал, прямо в пиве топит. Проходя мимо, толкает меня в плечо, и я слышу его тихое: "Сочтёмся…"

Спасители возвращаются за свой стол. Старшую официантку я нахожу на кухне, она уже чокается с поваром.

"Вы охренели?! – кричу я им. – Там очередь перед стойкой уже!"

Официантка мчится в зал, повар с каменным лицом встаёт, берёт пакет с фермерскими яйцами и ставит на весы. Он внимательно вглядывается в меняющиеся цифры. Я обречённо машу рукой, заглядываю в шхеру, где отсыпаются после смены официантки. Бабочка сидит на нижней койке, и, зажмурившись, безмятежно подпевает чему-то англоязычному. Я трясу её за плечо, она открывает глаза, в них удивление, наверное, от того факта, что я до сих пор жив.

– Иди работай, – говорю. – Они ушли.

Как ни в чём не бывало, хватает поднос и вприпрыжку бежит в зал. Недолговечно детское горе. Пока стою, приходя в себя, заглядывает официантка:

– Выйди, тебя Костян зовёт.

– Кто? – не понял я.

– Ну Костян! Хозяин "У охотника".

Я вылезаю за стойку. Стоит мой спаситель, суёт деньги. Я мотаю головой, он перегибается через стойку и суёт их под клавиатуру.

– Подумай над моим предложением! – кричит он и уходит.

Толпа беснуется, диджей уже на месте, машет руками, Бабочка порхает по залу, танцуя на ходу, повар храпит на кухне – будто и не было ничего. Только я вспоминаю тихое и тяжёлое, как камень, "сочтёмся" и с тоской думаю, что не ту работу себе выбрал. Выйдя из ступора, натыкаюсь на любопытный взгляд официантки.

– Что он тебе предложил?

– Работу.

– Тю, и ты думаешь? Иди, он нормальный.

Утром приехал хозяин, ещё более угрюмый, чем обычно. Позвал за стол, долго сидел, уставившись на меня и не мигая, чтоб я полностью проникся моментом, потом пододвинул ко мне стопку счетов:

– Где счёт Лупатого?

– Кого? – не понял я.

– Мясника, с которым у тебя конфликт был.

Я выудил одну из бумажек и протянул ему, он глянул, с показной усталостью потёр глаза.

– По твоей вине мы потеряли постоянного клиента. Постоянного жирного клиента!

– Он приставал к официантке!

– Я этого не вижу, зато вижу счёт. Хороший такой счёт!

– Он чуть не изнасиловал нашу официантку!

– Расскажи-ка поподробнее. Он прям тут начал её насиловать? Разложил на столике, стянул трусы…

– Он её облапал. Что я должен быть делать? Позволить ему распускать руки?

В его глазах не было ничего: ни понимания, ни сочувствия, ни хоть каких-нибудь эмоций – глаза варана, ползущего за тобой, пока ты дохнешь. Никакие объяснения ему не нужны.

– Ты не смог разрулить непонятку, не обижая уважаемых людей. Сумму этого счёта в пятикратном размере я вычту из твоего дохода. Иди сдавай смену.

Я только отошёл к стойке, и в бар зашёл мой ночной спаситель.

– Накосячил? – спросил он, кивнув в мою сторону.

– А то ты не знаешь, – неприязненно ответил мой хозяин.

– Знаю. Хочу у тебя его забрать.

– Не пойдёт. Он мне денег должен.

– Много?

Хозяин назвал сумму. Слышу протяжный свист, недовольное бурчание:

"У себя в рыгаловке свистеть будешь".

Сосед посмотрел с сомнением в мою сторону и покачал головой:

– Не, не готов.

Хозяин небрежно махнул рукой, подавая знак, что аудиенция кончена, и "Костян" ушёл, поджав виновато губы, а из шхеры выпорхнула улыбающаяся Бабочка в ярко-жёлтом купальнике, с полотенцем на шее, и улетела на пляж.

Смену за сменой я расплачивался за своё мушкетёрство. Денег оставалось едва на проезд и дешёвый перекус. Официантки с поваром дербанили по утрам чаевые, а я высчитывал, сколько денег мне ещё осталось до свободы. Работать тут дальше я не собирался. Не возьмёт Костян, и хрен с ним, как-то выживу, хоть зимой баров и в разы меньше, чем барменов.

К "бархатному сезону" поток туристов стал пожиже, а публика посолидней. У диджея пошёл период "Дискотеки девяностых" да шансона, и совсем не французского, а Бабочка сделала неприятное открытие: её улыбка действует не на всех.

– Это что ещё за фокусы?! – Уже потому, как поспешно и незаметно Бабочка проскользнула в кухню, я понимаю, что передо мной её жертва.

Разъярённая дама трясёт у меня перед носом счётом, который я выписал пару минут назад – Колыхается пересушенная кожа на предплечьях, плещутся морщинистые коричневые медузы в чашах купальника. Всегда было любопытно: в скольких метрах от кромки воды у людей включается стеснение. Что в счёте я и так догадываюсь – за стенкой кухни тишина, какой не бывает в пустых помещениях. Когда так тихо в детской, страшно открывать дверь.

– Позвольте, я посмотрю.

Я расправляю на столе смятый бланк. Единичка исправлена на четвёрку, тройка на восьмёрку, ещё одна единичка стала кривоватой семёркой, и всё не слишком умело. Итоговое число переправить не удалось, и оно тупо оторвано и в оставшуюся узенькую полоску вписано новое. В такой ситуации что ни сделай – всё плохо, а я так и не научился премудрости нагло смотреть в глаза и не краснеть. У дамы раздуваются ноздри, как акула чует слабый запах крови подраненной жертвы, так она слышит кислый запашок моей вины. Пусть не за себя, но без разницы. Злой стыд врезал по ушам, они запылали, и это ещё больше раззадорило обсчитанную клиентку.

– Разожрались на наших харчах, стыд потеряли! – радостно наращивая обороты завела она. – Мы с супругом кормить дармоедов не намерены!

Супруг сидит за "один-два", понуро смотрит в стол – крашенные виски, тело с безнадёжными попытками сохранить форму под натиском домашних котлет. Бабочка-дурочка думала продать одну улыбку по цене часа эскорта с завершением, и кому? Стареющему каблуку с женой, опытной скандалисткой! Клиентка сразу разъяснила мой внутренний вопрос:

– На несколько минут отошла – и на тебе!

Сумма их счёта ушла в минус вместе с тёплой бутылкой дорогого шампанского, которое пришлось оттирать под стойкой тряпкой. Простояла б она на полке ещё несколько сезонов, никому не нужная, не накосячь моя дорогая официантка. Выпроводив обсчитанных, захожу на кухню. По тому, как таращит выцветшие глаза повар, прикидываю, что под лежаком уже лежит пустой пузырь. Бабочка сидит со стаканом и невинно хлопает ресницами. Кладу перед ней счёт и жду.