Читать книгу: «Мякоть», страница 6

Шрифт:

– Большая компания – большой архив, – неудачно пошутил Рыбкин и поднялся.

– Соболезную, – на всякий случай сказал Далич.

– Спасибо, – кивнул Рыбкин, вышел в коридор и спустился на первый этаж.

– Вот черт, – услышал он в спину.

Это был Матвей Петелин – недавний докладчик и по совместительству сын старинного друга Клинского. Настоящего друга, а не такого, как отец Рыбкина.

– Вот черт, – повторил Петелин, вытирая пот уже порядком замызганной перчаткой и одновременно с этим пытаясь удержать в руках черную папку и почему-то молоток. – Ты забыл подписать заявление на отпуск.

– И с таким поручением посылают финансового директора? – удивился Рыбкин.

– Да вот так, – развел руками Петелин и уронил папку.

Листы бумаги разлетелись во все стороны.

– Подержи молоток, – попросил он и дал Рыбкину инструмент. Затем присел и начал быстро собирать листки.

– Это на всю жизнь, – пробормотал он, выпрямляясь. – Сергей Сергеевич никак не может забыть, как я жарил для него и бати шашлыки и работал посыльным. Похоже, я для него до самой смерти буду… маленькой собачкой. Давай сюда молоток.

– Зачем он тебе? – спросил Рыбкин.

– На дачу, – хмыкнул Петелин. – Буду доказывать жене, что могу забить гвоздь в стену. Кстати, гвозди в пенобетон входят? Или надо сверлить?

– Надо приглашать мастера, – посоветовал Рыбкин.

– Правильная мысль, – согласился Петелин и открыл папку. – Вот, распишись. Вот ручка. Вот. Спасибо. Куда теперь?

– Домой, – сказал Рыбкин и подумал, что ехать ему некуда.

– Понятно… – пожал плечами Петелин и побежал к лифту. – А то я мог бы подвезти!

«Дождусь Горохова», – решил Рыбкин.

– Ах, вот ты где? – вывалился из лифта Клинский. – Хорошо, что я тебя застал. Покажи-ка свою карту. Да не эту, зачем мне… Покажи корпоративную, с кодом. Ну, чтобы…

– Чтобы заходить в офис, – расплылся в улыбке Безбабный, который шел следом.

– Вот, – вытащил карту Рыбкин.

– Ты посмотри! – повернулся к начальнику службы безопасности Клинский. – Сколько тут степеней защиты?

– Каких степеней? – не понял Безбабный. – Тут магнитная полоска и все.

– А чип? – нахмурился Клинский.

– Так это в течение месяца, – поморщился Безбабный. – Заменим у всех.

– Никаких, – твердо сказал Клинский и сунул карту Рыбкина Безбабному в руку. – Если решили наводить порядок, значит, будем наводить. Имеем право. Ты ведь видел, какие у нас результаты? Отличные! Или не так?

– Так, – пожал плечами Рыбкин. – Графики выглядят прекрасно. Все налажено.

– Это очень хорошо! – погрозил Рыбкину пальцем тесть. – Все налажено. Что и требовалось доказать. Давай-ка, дорогой, отойдем на два слова. Или даже на три. Выйдем на воздух.

Клинский обнял Рыбкина за плечи и повлек его к турникетам.

Сентябрь только разгорался, и солнце светило по-летнему. Хотя от асфальта, который окружал офис компании, уже не поднимался невыносимый жар. Ветер забивал под бордюры листву. Рыбкин оглянулся, нашел окно своего офиса, разглядел в соседнем окне Вику. Похоже, у каждого окна кто-то замер. У выхода остался стоять Безбабный.

– Пойдем-пойдем, – влек за собой через стоянку Рыбкина тесть. – Я знаю, что тебе нелегко. Но это пройдет. Ты должен понимать, что все проходит. Будешь удивлен, но абсолютно все. Даже то, что кажется незыблемым. Черт возьми, кажется, я становлюсь сентиментален. А вот твой батя всегда был жесток. Может быть, даже чрезмерно жесток. А уж батя его бати… Знаешь, что про него рассказывали? Лучше тебе не знать… Иногда оно возвращается. И что самое обидное? Это то, что порой судьба зависит от какой-то фигни. Причем, что удивительно, эта фигня случается у каждого, а судьба ломается лишь у некоторых. И знаешь, почему? Потому, что они этой фигне придавали слишком большое значение. А этого нельзя допускать. Вот к примеру, ты держишь в руках листочек бумаги. Просто листочек с буквами. А вот если ты придаешь ему слишком большое значение, то он становится таким тяжелым, что ты можешь надорваться. С другой стороны – все наоборот. Когда ничему не придаешь значения, то, чего ты недооценил, может тебя придавить. Вот так, дорогой мой… Рыбка.

– Что-то я не понимаю, – пробормотал Рыбкин.

Они стояли в калитке на выходе с территории компании. Невдалеке поблескивал мерседес Клинского. Толик курил рядом. Из окон машины несся Иглесиас.

– Сейчас поймешь, – поморщился Клинский. – Я что еще хотел сказать-то. Вот возьмем, скажем, пытки. Без них не обходится. Нигде. Ни у ментов, ни у наших. Уж поверь мне. Когда на словах, а когда и на деле. Ты думаешь, что пытками выбивают признания? Нет, дорогой мой. Ими доводят тебя до кондиции. Ну, размягчают, что ли. Делают податливым. Это как с тестом. Его месить надо, понимаешь? До мякоти! До мякотки, я бы даже сказал! И знаешь, что любопытно, самое страшное для тех, кого пытают, не боль. Потому что даже самая страшная боль становится привычной.

– А что же? – спросил Рыбкин.

– Вот! – обрадовался Клинский. – Это важно. Самым страшным становится ощущение, что тебя калечат. Безвозвратно. Навсегда. Ну, в легком варианте – выбивают все зубы. В плохом – ломают руки, ноги, отбивают внутренности, лишают зрения, слуха. Вырывают язык. Когда-то – ноздри. И всякое разное. Могут сломать спину. И вот уже ты овощ. Калека. Убожество. Понимаешь?

– Это конечно жутко любопытно, – признался Рыбкин. – Но когда же вы скажете те три слова, ради которых…

– Да прямо сейчас, – ухмыльнулся Клинский, отпрянул и с разворота впечатал Рыбкину нос в его же лицо. А когда тот упал, принялся бить ногой в живот, в грудь, в голову, которую Рыбкин пытался прикрыть руками, повторяя всего три слова:

– Плыви нахер, Рыбка. Плыви нахер, Рыбка. Плыви нахер…

– Сергей Сергеевич! – донесся крик Безбабного. – Хватит! Вот… Твою же мать…

Глава шестая. Вдох

 
«Y'know i'll take time»12
 
Sonny Boy Williamson. «I'm A Lonely Man»

– Началось в колхозе утро, – пробормотал Кашин, рассматривая физиономию друга.

– За полдень уже, – поморщился Рыбкин, промокая нос ватным диском с запахом ядреного кашинского одеколона.

Широкоплечий приятель принимал его на маленькой кухне.

– Нос сломан? – спросил Кашин, протягивая вложенный в полиэтиленовый пакет лед. – Сотрясение?

– Нос не сломан, – ответил Рыбкин. – Как говорили в детстве – разбит. И зубы все на месте. Те, что были. Глаза тоже, как видишь, в комплекте. Но без синяков не обойдусь. Насчет сотрясения не уверен, но вряд ли. Я закрывался руками. Хорошо, хоть он мне пальцы не переломал. Черт, правая скула отекает. И цвет… Нужна пудра, хотя, какая теперь пудра… Может, тональный крем? Черные очки есть? Да! Вовка. Почему ты дома? Вторник же.

– Я дома только потому, что ты позвонил, – объяснил Кашин, откупоривая банку пива. – Где я тебя должен был принять с твоей разбитой физиономией? В отделе? По уму-то да, но ты же сам сказал…

– А где твои? – спросил Рыбкин, подхватывая пиво.

– Родичи? – скривился Кашин. – Шопинг, мать их. Так что вечером… Сам понимаешь…

– Ясно, – кивнул Рыбкин. – Ладно, не бери в голову, что-нибудь придумаю.

– Придумать можно, да реализовать с такой рожей будет непросто, – заметил Кашин, гоняя пальцем номера в телефоне. – Ты лучше скажи, что случилось-то? Что это стряслось с твоим тестем? Он, часом, не двинулся? А то видок у тебя, прямо скажем, так себе… Ты хоть раз ему в ответ вмазал?

– Перестань, Вовка, – попросил Рыбкин. – Не понимаешь, что ли? Как ты себе это представляешь?

– Никак, – признался Кашин. – Сколько ему лет?

– За семьдесят, – ответил Рыбкин. – Прилично за семьдесят. Отмахнуться можно было бы, если бы я ждал удара. Хотя, что-то такое назревало. Но вряд ли. Только не хватало отправить собственного тестя в реанимацию. Да что я говорю? Какой из меня боец? Это он мог отправить меня в реанимацию. Безбабный его еще и оттаскивал.

– Крепкий старичок? – спросил Кашин.

– Медицина движется вперед, – кивнул Рыбкин. – Понятно, что не для всех, но… Гены к тому же. Ольгин дед умер в сто четыре года. Не так давно, кстати.

– Гены, хорошее питание, ведомственная клиника или даже иностранная клиника, это, конечно, хорошо, – заметил Кашин. – Но главный фактор – это, думаю, нервы.

– И ты туда же, – усмехнулся Рыбкин. – Прямо как моя теща. Все болезни от нервов.

– А ты зря смеешься, – откупорил вторую банку пива Кашин. – Ты только вспомни, когда ты последний раз ложился спать, чтобы ни о чем не думать? Чтобы тебя не трясло? А? Нет, понятное дело, можно хлобыстнуть беленькой и расслабиться, но вот так, чтобы без допинга? Когда?

– В детстве, – развалился на кухонном кашинском уголке Рыбкин. – Да и то… Другой вопрос, что проблемы были… другими. Или ты не помнишь? Ты ж сам меня защищал в классе от Гришки Грюканова. Забыл?

– Да чего там было защищать… – покачал головой Кашин. – Дети же. Гришка, кстати, теперь в полном порядке, хотя вот ведь был оболтус из оболтусов… Значит, говоришь, проблемы были другие, а теперь вот такие? Да? А я, дурак, думал, что у таких шишек, как ты, в какую сторону ни посмотри, чистый горизонт приятных событий.

– Вот именно, – хмыкнул Рыбкин. – В смысле приятных событий горизонт абсолютно чист.

– Ты фиксировать побои собираешься? – спросил Кашин.

– Ты сейчас о чем? – поднял брови Рыбкин.

– Все о том же, – пожал плечами Кашин. – Травмпункт, заявление, показания очевидцев. Свидетели избиения были?

– Полно, – ответил Рыбкин. – Почти весь совет директоров, да и вообще все топы стояли у окон. Ты же знаешь, хлеба и зрелищ. Безбабный. Вахтеры, думаю. Такое представление грех пропустить.

– Ну? – оживился Кашин.

– Не прокатит, – сказал Рыбкин. – Не будет свидетелей.

– Не захотят давать показания против шефа? – не понял Кашин.

– Не знаю, – задумался Рыбкин. – Я, пока в такси ехал, пытался позвонить кое-кому. Похоже, я заблокирован. Всеми. Да, кстати, Борька какие-то дурацкие разговоры заводил с утра. Я же у него ночевал. Про вынужденное предательство. Понимаешь?

– Подожди-подожди, – прищурился Кашин и заорал в трубку. – Гришка! Привет! Как дела? Слушай. Не в службу, а в дружбу. Нужно приютить одного чувака. Да, спрятать. Отвечаю. Порядочней не бывает. Да знаю я, что и свиньи бывают порядочными. Понял-понял. Как ты сказал? Спросить Махрама? И ключи даст? Ясно. Спасибо, дорогой. Подробности чуть позже. Буду должен!

– Гришка? – переспросил Рыбкин.

– Ну, да, – подмигнул Рыбкину Кашин. – Твой детский враг. Сам же напомнил. Только ты не дергайся. Я же ему твое имя не назвал? Хотя он выпытает. Проныра же. Он теперь этот… как же, мать твою… девелопер! Язык сломаешь.

– Гришка Грюканов девелопер? – удивился Рыбкин.

– Ты только у меня ничего не спрашивай, – посоветовал Кашин. – Я в этом не разбираюсь. Он мутит там что-то с недвижимостью, квартиру себе ремонтирует на Бакунинской, да, вот такие возможности у человека, и может приютить тебя. Там, конечно, еще бригада трудится и будет трудиться, но кое-какие комнаты уже готовы. Тряпку бросишь у порога, чтобы не таскать побелку, и все. Комплект постельного белья я тебе дам. Там только кровать. Понимаешь? Возвращать белье не нужно. Оно старое.

– Боже мой, – пробормотал Рыбкин. – «Как низко я пала»13

– Не поймаешь, – засмеялся Кашин. – Ты же знаешь, кино моя страсть. Италия. 1974 год. В главной роли любимчик моей жены. Микеле Плачидо.

– Каменный век… – схватился за голову Рыбкин. – Мы с тобой старые, как…

– Отходы жизнедеятельности одного вымершего животного, – согласился Кашин. – Так на чем мы остановились? Борька вел какие-то разговоры про предательство. Хочешь позвонить ему с моего телефона?

– Пока нет, – задумался Рыбкин.

Что-то не сходилось.

– Послушай, – поморщился Кашин. – Из нас двоих один – директор большого предприятия. Даже я сказал бы – очень большого предприятия. Не я, а ты. Понимаешь? Ты. Вспомнил? Вот. Теперь успокойся и скажи, что собираешься делать. Пока что я понял лишь одно, тестя ты сажать не хочешь.

– Я хочу найти Сашку, – сказал Рыбкин.

– Стоп, – схватился за голову, взъерошил вихры Кашин. – Вот после всего этого ты хочешь найти свою Сашку?

– Да, – сказал Рыбкин.

– А ты понимаешь, что вот эта твоя Сашка и могла стать причиной произошедшего? – спросил Кашин.

– С трудом, – признался Рыбкин. – Как-то раньше Клинского особо не интересовало, кем я увлекаюсь. Он сам не ангел.

– То, что он не ангел, я уже понял, – вздохнул Кашин. – Но ты же сам сказал, что твоя Сашка – это что-то особенное. Вот и Клинский себя повел… по-особенному. Понимаешь?

– Пока я ничего не понимаю, – сказал Рыбкин. – Хотя нет. Одно ясно. Кажется, я уже не управляющий директор компании. Было бы странно появиться там в прежнем качестве. Вообще было бы странно там появиться.

– Что у тебя с деньгами? – спросил Кашин.

– Пока нормально, – пожал плечами Рыбкин. – Кое-что есть на карте, солидный пакет акций компании, ну и золотой парашют в случае увольнения.

– Квартира? – прищурился Кашин. – Дома-то точно нет, я бы знал.

– Ни дома, ни яхты, ни дачи, ни бунгало в Аппалачах, – усмехнулся Рыбкин. – Квартира на Ольге, но, наверное, долей в ней я владею. Машина на дочери. Это все ерунда, Вовка. Главное – найти Сашку.

– Вот как… – задумался Кашин. – Тогда скажу вот что. Только ты не обижайся, хорошо?

– На тебя? – покачал головой Рыбкин. – Успокойся.

– Я спокоен, – кивнул Кашин. – Скажи, а что ты будешь делать, если узнаешь, что твоя Сашка имела в виду не тебя, а директора этой вашей Фифти Лимитед? Ну, ладно-ладно. Не хмурься. Что, если она имела в виду тебя вот с этим твоим качеством? Подожди, не отвечай. Это ведь не исключает… какой-то там любви. Мало ли. Поверь, чем дальше, тем меньше я предполагаю какую-то собственную неотразимость. Да, здоровье пока что есть, да и пузо не отрастил, но когда юная девчонка залипает… всегда смотрю в зеркало. Знаешь ли, помогает.

– Залипают все еще? – усмехнулся Рыбкин.

– Случается, – кивнул Кашин. – Хотя, кто их знает. Может, их подкладывают под меня. Не знаю, как у вас, а у меня тут… не все так просто. И вот представь. Девушка. Возраст еще не критический, времена изменились, но близкий к тому. Мать у нее, как ты говоришь, в Нижнем Новгороде. С отцом, скорее всего, неясность. Профессия – руки-ноги. Парикмахер же? Трудная профессия. Как жить? И тут наклевывается папик.

– Ну, знаешь ли, – поморщился Рыбкин.

– Давай называть вещи своими именами, – предложил Кашин. – Вычти из своего возраста ее годики. Вычел? Получилось больше двадцати? Или около того? Папик. Без вариантов.

– А если мне семьдесят, а ей пятьдесят? Тоже папик?

– Не, – скривился Кашин. – Тогда дедок. Хотя это уже какая-то археология. Заметь, все это не исключает большой и чистой любви. На какое-то время. Хотя я и за тебя бы не поручился, знаешь, надо как-то соизмерять внутреннее устройство с внешними факторами. Иногда же хочется ведь и поговорить о чем-то? Или нет? Там есть о чем поговорить?

– Она очень умная, – сказал Рыбкин.

– Только этого еще не хватало, – закатил глаза Кашин. – И в чем ее ум проявляется?

– Она хорошо молчит, – после паузы вымолвил Рыбкин. – И умеет слушать. И слышит. И понимает услышанное.

– Черт, – поднялся с табурета, открыл дверцу над вытяжкой и выудил оттуда сигаретную пачку Кашин.

– Ты же бросил? – удивился Рыбкин.

– Иногда надо, – открыл окно Кашин. – «Она хорошо молчит». Черт, черт, черт! Я так влюблюсь в твою девушку.

– Найди мне ее, Вовка, – попросил Рыбкин.

– Может, у тебя есть ее фото в телефоне? – предположил Кашин. – Ну хоть что-то?

– Ничего, – признался Рыбкин. – Я даже не думал об этом.

– Ладно, – пробормотал Кашин. – Хозяева той квартиры, что ты назвал, насколько я понял, где-то в Испании. Кто они, я еще не выяснил, но какая-то бездетная пара. Как твоя Сашка эту квартиру оплачивала, я пока не знаю, договор официально оформлен не был. Контактов с ними нет, да и не стоит вот так сразу тыкаться в эту сторону. Мало ли. Сначала надо разобраться. Эта квартира пока последняя надежда. Туда надо попасть.

– Ты сейчас у меня спрашиваешь, как туда попасть? – спросил Рыбкин. – У меня нет ключей.

– Это я думаю вслух, – пробурчал Кашин. – Ладно, решим. Все ж таки земля нашего управления. Можно устроить хоть тот же потоп. А потом вскрыть… с понятыми. А там уж что-то да найдется. Или пробить скрытый осмотр? Там хоть дорогая мебель? Ремонт?

– Квартира пустая, – сказал Рыбкин. – Выведена под чистовую, но ремонт не сделан. Кухня, правда, в порядке, а так-то… Надувной матрас на полу в зале, и все. Ну, пара стульев еще. Правда, чисто. Сашка очень любила, чтобы чисто. Говорила, что ее пустили по знакомству.

– Знаешь, что меня всегда удивляет в таких, как ты? – прищурился Кашин. – Вас нет в соцсетях. Почему?

– Потому что у нас обычно все в порядке, – пробормотал Рыбкин. – К тому же у меня совсем не было времени. Вы все уже достали меня с этими соцсетями. Я очень много работал, Вовка.

– На стройках капитализма? – скривился Кашин.

– А Сашка… – Рыбкин замолчал на мгновение, вспоминая ее лицо. – Я тоже ее спросил, она просто пожала плечами. Ну и бросила несколько слов… Неважно, впрочем. Так что? Будешь дверь ломать?

– Обижаешь, – отмахнулся Кашин. – Откроем. Даже замок менять не придется. Там сигнализации нет?

– Нет, – сказал Рыбкин.

В той квартире были две ванные и кухня. И три пустых просторных комнаты, в одной из которых посередине лежал большой надувной матрас, что служил Сашке постелью. За неделю до смерти отца Рыбкин лежал на этом матрасе и смотрел в выскобленный потолок, который словно ждал своей участи. Сашка лежала рядом.

– Почему они тянут с ремонтом? – спросил Рыбкин.

– Пусть тянут, – ответила Сашка. – Видишь провода? Начали тянуть сигнализацию, а потом и ее забросили. Только и сделали кухню и ванные. А насчет остального – задумались. Это как со стихами. Не пишется. А хозяевам – не придумывается интерьер. А потом их озарит, чего они хотят от этой квартиры, и я стану снова искать жилье.

– Знакомые? – спросил Рыбкин.

– Нет, – хмыкнула Сашка. – Клиенты. Хозяин сел ко мне в кресло. Разговорились. Хороший мужик. Я тогда где только ни жила. Он сказал, что я похожа на его жену. Ну, понятно, с разницей в возрасте. Я потом познакомилась с ней. И в самом деле. Только она ниже ростом на полголовы.

– Зачем? – спросил он.

– Что зачем? – не поняла Сашка.

– Зачем знакомилась с его женой? – спросил Рыбкин.

– Они уезжали куда-то, – пожала плечами Сашка. – И им было нужно, чтобы кто-то присматривал за квартирой. На самом деле, как я поняла, не единственной. Ну и оплачивал хотя бы коммунальные платежи. Он предложил мне пожить в этой, ремонт в которой приостановлен на стадии обдумывания интерьера. Ну, а она захотела посмотреть, кто будет следить за жильем и платить за него.

– Сейчас все можно оплачивать онлайн, – заметил Рыбкин. – А воровать здесь нечего.

– Именно это я ему и сказала, – снова хмыкнула Сашка. – Знаешь, мне показалось, что они увидели во мне свою дочь. Не в том смысле, что у них была дочь или еще что. Он сказал, что у них нет детей. Я не стала спрашивать – нет или уже нет. Но вот так…

– И о чем вы с говорили с женой хозяина? – спросил Рыбкин.

– О тебе, – ответила Сашка.

– Обо мне? – удивился Рыбкин. – Но это ведь было еще до того, как мы с тобой познакомились?

– Конечно.

Сашка повернулась на бок, прижалась к Рыбкину грудью, стала перебирать волоски у него возле сосков.

– Поэтому мы не называли твоего имени. Я просто тогда его еще не знала.

– Но уже знала, что я буду старше тебя на…

Она накрыла губы Рыбкина ладонью.

– Не надо. Ты просто поспешил родиться.

– Торопыга? – улыбнулся он.

– Нет, – она была серьезной. – Давай бросим одеяло на пол? Мне жутко не нравится заниматься этим на батуте.

– Поверишь? – он засмеялся. – Я сам хотел это предложить.

– Ау! – щелкнул пальцами у лица Рыбкина Кашин. – Ты еще здесь?

– Да, – кивнул Рыбкин. – Что ты мне посоветуешь?

– Говоришь, до конца недели ты в отпуске? – спросил Кашин.

– Если так можно сказать, – вздохнул Рыбкин.

– Тогда не делай ничего, – предложил Кашин. – Полежи, приди в себя. Купи упаковку пива. Погуляй… по Сокольникам. Пройдись хоть по Бульварному кольцу. Даже можешь съездить на родину. Ты, кстати, не вспомнил среди своей движимости и недвижимости дом матери. Продал, что ли?

– Нет, – закрыл глаза Рыбкин. – Просто не был там несколько лет.

– Хорошо там, – вздохнул Кашин. – Лес, речка, какие виды… Монастырь. Озера. Моих там даже корней уже не осталось. Мы ведь могли с тобой сгинуть там, а не сгинули. Выбились в люди.

– Кажется, Гришка нас с тобой перещеголял, – заметил Рыбкин.

– Ну, он же пришлый, – отмахнулся Кашин. – Детдомовский. Откуда-то с Электростали.

– Все равно, – не согласился Рыбкин.

– Ты вроде повыше поднялся, – заметил Кашин.

– Ты же понимаешь, что эту работу я потерял? – спросил Рыбкин.

– Прямо сейчас ты плавно спускаешься на твердую землю, – прошептал Кашин. – Под куполом золотого парашюта. Ну, по твоим словам. Разве не так? Тебе юрист, кстати, нужен? Если будет нужен, подгоню кого-нибудь. Или собираешься положиться на вашего корпоративного? Не советую.

– Я подумаю, – пробормотал Рыбкин. – Надо еще переговорить… с Ольгой, с дочерью. Надеюсь, они меня не заблокировали. Дочь нет, конечно, но…

– Когда дочь возвращается? – спросил Кашин.

– Думаю, к концу недели будет здесь, – ответил Рыбкин. – Или раньше.

– Как это все случилось? – спросил Кашин.

– Ты о чем? – не понял Рыбкин.

– Как жил твой отец? – спросил Кашин. – Я же его помню. Смутно, правда. Что у него было? Он же в отставку ушел рано? Инвалидность?

– Ранение какое-то было по работе… – задумался Рыбкин. – Кажется… Поэтому мы и вернулись на мамину родину. Дом-то в селе давно продали, купили в деревне рядом. И жили втроем, пока он не уехал в Красноярск. Недолго… Поначалу мы поехали туда все вместе, а потом вернулись. А он поехал продавать квартиру. Ну и…

– Сейчас-то можешь сказать, почему они разбежались? – спросил Кашин.

– А я не знаю, – ответил Рыбкин. – До сих пор не знаю. Просто разъехались и все. У матери спрашивал, у отца нет. Даже и потом. Когда ее не стало.

– А что мать говорила? – спросил Кашин.

– Ничего, – ответил Рыбкин. – Она тоже умела молчать. Однажды сказала. Представь, что у тебя в руках моток веревки. И ты его разматываешь. И вот, этот моток становится все меньше и меньше. А потом веревка кончается. Ты что же, будешь мучить себя вопросом, почему она кончилась?

– Исчерпывающе, – заметил Кашин. – Но непонятно. Похоже, у меня с женой эта веревка замкнута в кольцо. Не кончается. Замучился уже разматывать.

– Тебе повезло, – заметил Рыбкин.

– А ты не думаешь, что вот эта твоя новая веревка… – Кашин прищурился, – тоже закончится? Не захочется повеситься на ней? В смысле, на веревке?

– Найди мне Сашку, – попросил Рыбкин.

Кашин отвез Рыбкина на Бакунинскую на своей потасканной мазде, проследил, чтобы его пустили на территорию и уехал. Через пять минут Рыбкин уже стоял в дверях роскошной квартиры. А еще через минуту худой и как будто выгоревший на солнце до седины таджик, оказавшийся обещанным Махрамом, открыл Рыбкину просторную комнату. В ней была кровать, стол, стул, тумба и вешалка на колесиках, как в магазинах. Только с пустыми плечиками. У входа лежала давно высохшая тряпка. Что-то везло Рыбкину в последнее время на квартиры без обстановки.

– Вы здесь и ремонтируете, и живете? – спросил Рыбкин, снимая подаренные Кашиным черные очки.

– Я мастер, – сухо сказал Махрам. – Видите, какая в комнате лепнина? Это я сделал. Заметьте, не наклеил, а сделал. Это вам не какой-то там полистирол. Медленно, конечно, но очень хорошо. И чисто вокруг. Это мало кто может.

– Хорошо говорите, – заметил Рыбкин. – Давно в Москве?

– Учился, – ответил Махрам. – В МГУ. Я учитель физики. Был когда-то.

– Вашей стране физика больше не нужна? – спросил Рыбкин.

– Моей страны нет, – вздохнул Махрам. – А тому кусочку, что от нее остался, не до физики. Что у вас с лицом? Упали?

– Самый популярный ответ? – усмехнулся Рыбкин. – Нет, уважаемый. Это называется побили.

– Бывает и такое, – кивнул мастер. – Располагайтесь. Ключи я сейчас дам.

– Подождите, – попросил мастера Рыбкин. – А кто здесь жил? Как-то это все…

– Не подходит к будущему интерьеру? – улыбнулся Махрам. – Нет, если думаете, что кто-то из моих ребят, нет. Мы уходим по вечерам. Это кровать хозяина. Григория Ивановича.

– Зачем? – не понял Рыбкин.

– Чтобы понять, – объяснил Махрам. – Мы сделали эту комнату, потом хозяин привез кровать и вот это все и прожил здесь месяц.

– Придумывал интерьер? – предположил Рыбкин.

– Нет, – хмыкнул Махрам. – Для этого есть этот… дизайнер. Я поначалу удивлялся. Думал, что он за нами следит. Как мы свою работу делаем. Хотел обидеться. А потом понял. Он прислушивался.

– Прислушивался? – удивился Рыбкин. – К чему? Насколько шумно за окном?

– Тут не шумно, – скривил тонкие губы в улыбке Махрам. – Тройной стеклопакет, кондиционер. Тихо. Нет. Он прислушивался к себе. Сможет ли жить здесь.

– И что же? – спросил Рыбкин.

– Сможет, – кивнул Махрам. – Тут хорошо. Устраивайтесь. Только интернета пока нет.

– У меня с собой, – показал телефон Рыбкин.

– Такой у меня тоже есть, – засмеялся Махрам. – Если что – микроволновка в кухне. Холодильник работает. Сейчас принесу ключи от квартиры и комнаты. Григорий Иванович распорядился. Сказал, оказывать содействие господину Рыбкину.

– Хорошо, – кивнул Рыбкин.

Гришка был обычным ребенком. Да, что-то у него случилось в детстве, и он оказался в детдоме в Рыбкинской деревне. Точнее, в селе, на окраине которого за рукотворными, затянутыми тростником озерами высился монастырь. Гришка злился на деревенских, потому что у них были родители, и доказывал, что они у него тоже есть. А еще доказывал, что он может хорошо петь, хотя и пел хрипло. И пел только одну песню, что-то про Карлсона со словами – «Он смешной и загадочный – добрый Карлсон». Он сам был похож на Карлсона. Рыбкин над ним посмеялся. Не со зла, а по глупости. Оборачиваясь назад, вспоминая прожитое, Рыбкин не уставал удивляться количеству совершенных им глупостей. Особенно в детстве. Гришка насмешки не стерпел, полез в драку. И пытался драться с Рыбкиным еще с полгода, хотя всякий раз между ним и Рыбкиным появлялся вечно взъерошенный защитник слабых и обижаемых – Кашин. А потом Рыбкин ненадолго уехал из этой деревни, чтобы попытать счастья в Красноярске. Тогда еще мать и отец были вместе. Почему же они разошлись?

Рыбкин постелил выданное Кашиным белье на узкую кровать, лег и уставился в потолок. Потом поднес к глазам телефон и снова набрал номер Сашки. Услышал длинные гудки. Ну, слава богу, хоть она его не заблокировала. Интересно, где она оставила телефон? Или не оставляла, а подходит к нему, смотрит, видит всплывающее имя Рыбкина и с досадой морщится. Глупо. Надо бы намекнуть Кашину про биллинг. Или он сам допрет? Нет, кажется, уже напоминал. Зачем-то он записал же ее телефон? Черт, у него же и своей работы полно. Кому еще можно позвонить?

Рыбкин набрал номер дочери.

– Привет! Как дела?

– Все отлично, – голос у Юльки был усталым, но довольным. – Завтра все заканчиваю, сегодня съеду в гостиницу, не по себе мне одной здесь, а послезавтра попробую вылететь. Пока не брала билет, боюсь, сорвется что-нибудь.

– Нож так и не нашла? – спросил Рыбкин.

– Забудь ты про этот нож, – засмеялась Юлька. – То медали, то нож. Зачем он тебе нужен? Я бы и эти значки отдала кому-нибудь. Одни юбилейные. Фотографии все собрала, но их почти нет. Ничего нет. Ни писем, ничего. Может, он отдал кому-нибудь этот нож? Или потерял?

– Он ни с кем не общался, – напомнил Рыбкин. – Я же при тебе спрашивал у соседей. Только до магазина и домой. Пенсия и та на карту сразу падала.

– Соседка с другого этажа сказала, что приходил к нему кто-то, – вспомнила Юлька. – Дня за три или за четыре до его смерти. Она точно не помнит.

– И кто же? – спросил Рыбкин.

– Она толком и не видела, – хмыкнула Юлька. – Просто слышала разговор. На площадке. Гость говорил тихо, а дед то ли не хотел его впускать, то ли расспрашивал о чем-то. Не знаю. А где-то через полчаса она услышала хлопанье двери и в глазок посмотрела. Сказала, что какой-то мужик. Высокий, средних лет, в черных очках. Спустился и ушел. Вроде, прихрамывал. Или споткнулся. Вот и все. Это тебе что-то дало?

– Нет, – проговорил Рыбкин, рассматривая выданные Кашиным черные очки. Вовка сказал, что они женские. Чего же в них женского?

– Может, он ему нож продал? – спросила Юлька.

– Может быть, – согласился Рыбкин. – Что еще?

– Что там у вас стряслось? – спросила Юлька.

– Ты о чем? – напрягся Рыбкин.

– Галка звонила, – сказала Юлька. – Тетка.

– Я понял, – ответил Рыбкин.

– Сказала, что у тебя проблемы на работе, – сказала Юлька.

– Интересно, какие? – спросил Рыбкин.

– То ли тебя уволили, то ли ты сам уволился, – сказала Юлька.

Она замолчала. Рыбкин ответил не сразу.

– Кажется, что-то вроде этого.

– Не хочешь рассказать? – спросила Юлька.

– Нечего рассказывать, – ответил Рыбкин. – Считай, что поругались с твоим дедом. Ничего страшного. Жизнь на этом не кончается.

– И что ты будешь делать? – устало спросила Юлька.

– Искать работу, наверное, – сказал Рыбкин. – Может быть, чуть позже. Я тебе расскажу все. Но не сейчас. Позвони, когда прилетишь. Я тебя встречу.

– Не нужно, – сказала Юлька. – Мама звонила. Она меня встретит.

– Разве она уже вернулась? – спросил Рыбкин.

– Возвращается, – ответила Юлька. – Ну ладно, я позвоню все равно. Не вешай нос, Рыбкин.

И она тоже называла его так. Когда была в хорошем настроении, конечно.

– Никогда, – ответил Рыбкин. – Ты только не блокируй мой номер.

– Ты с ума сошел? – спросила Юлька.

– Надеюсь, что нет, – засмеялся Рыбкин.

– Пока, предок, – хмыкнула Юлька. – До связи!

В дверь позвонили. Звонок разнесся по необжитым комнатам и залам огромной квартиры горным эхом. Потом раздались шаги, бормотание на незнакомом языке, щелкнул замок. Постучали в дверь комнаты.

– Да, – Рыбкин поднялся.

– Это я, – в дверях появился Махрам. – Вот. Кто-то приходил, оставил это у двери. Думаю, это ваше.

Мастер поставил на пол пакет с символикой компании.

– Откуда можно увидеть двор? – спросил Рыбкин.

– Из кухни, – ответил Махрам.

Под шлагбаум выезжала служебная ауди самого Рыбкина. Значит, Антон. Рыбкин набрал телефон водителя, но вызов оборвался после короткого гудка. Выходит, и ты меня заблокировал, паршивец?

– Все в порядке?

Махрам стоял у него за спиной.

– Послушайте, – Рыбкин поморщился. – Вы можете дать мне свой телефон? Мне нужно позвонить. Я заплачу.

– Не нужно платить, – сказал Махрам, протягивая телефон. – Звоните, если нужно. Вы же не откажите мне, если я попрошу о том же?

– Конечно, – кивнул Рыбкин, взял телефон, замешкался, но почти сразу набрал Горохова.

12.– Знаешь, мне нужно время…
13.Фильм Луиджи Коменчини 1974 года. Италия.

Бесплатный фрагмент закончился.

Бесплатно
160 ₽

Начислим

+5

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
18+
Дата выхода на Литрес:
31 марта 2025
Объем:
430 стр. 1 иллюстрация
Правообладатель:
Автор
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 37 оценок
По подписке
Подкаст
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,9 на основе 29 оценок
По подписке
Аудио
Средний рейтинг 0 на основе 0 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,7 на основе 362 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,7 на основе 17 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,8 на основе 353 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,8 на основе 165 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 1 на основе 1 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,8 на основе 553 оценок
Аудио
Средний рейтинг 3,4 на основе 7 оценок
По подписке
Аудио
Средний рейтинг 3,7 на основе 10 оценок
По подписке
Аудио
Средний рейтинг 4,3 на основе 6 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,4 на основе 43 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 22 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,3 на основе 64 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,8 на основе 46 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 46 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 27 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,4 на основе 17 оценок
По подписке