Цитаты из книги «Глубина: Лабиринт отражений. Фальшивые зеркала. Прозрачные витражи», страница 2

В квартире звуков из подъезда не слышно, дверь у бабульки мощная, но я не спорю. – Обязательно скажу, Людмила Борисовна. – А чего телефон-то твой сломался? Не уплатил вовремя, отключили? Я покорно кивнул, восхищенный ее догадливостью.

Но он стоит за моей спиной, пронизанный нитями тумана, сотворенный из него, сгустившийся призрак человека, которого уже нет. – Ты не помнишь, – спрашиваю я, – увидеть во сне мертвеца – это к беде или к удаче, Ромка? Ромка подходит и садится рядом. Он словно плотнеет, обретает большую иллюзию плоти. – Леонид, ты не спишь. – Сплю. Ромка качает головой. Он весь из сгустившейся серой

Кумир. Культовая фигура. Он не должен быть в

если вдруг сразу не признает… скажи, пусть вспомнит баржу на Васильевском.

Так у кого больше свободы – у болонки, гуляющей на поводке с хозяином, или у волкодава, что носится всю ночь по двору, опьяненный свободой и метящий доски забора?

не есть под пристальными взглядами. Пусть все утихомиривается

винтовку на девушку. – Ты дайвер, – говорю я.

Впрочем, победа пиррова. Сторож отрапортовал о том, что посетитель пытается перейти мост. Значит, меня встретят. А одиночка, пытающийся бороться с

открываются синхронно, жестикуляция общая – это нехитрая маска, надетая любителем привлекать внимание. Сиамский близнец изрядно пьян, и голос его гремит на все кафе: – Ты скажи, неужто тебе «Хелицеры» не понравились? Собеседник его, выглядящий вполне обычно, устало отбивается: – Понравились, Лешка, понравились… – И что? Нет, ну ведь все говорят «понравились»… ты рецензии читал? – Читал…

шкафа, – теперь у того тело сдутое и невесомое, а глаза пустые, без проблеска мысли