Читать книгу: «Как мы жили в 90-е», страница 6

В 90-е можно было услышать слова «талантливый журналист». Сейчас это выражение было бы абсурдным и даже комичным. Это всё равно что сказать «талантливый сантехник» или «талантливый дворник». Где нет творчества, там и талант не требуется.

Мне говорили: «Сейчас информационная журналистика». Я это понял. Впрочем, покинув последнюю редакцию, я ещё 14 лет был востребован на информационной войне, то есть занимался именно тем, что умел, но уже не как редакционный журналист. Впрочем, и среди тех людей, которыми я был востребован, произошла смена поколений, так что в конечном итоге мне сказали: «Мы сейчас живем в условиях совсем другой журналистики». Да гори она огнем, ваша «совсем другая журналистика»!

Почему 90-е стали для меня наиболее благоприятным временем с профессиональной точки зрения? В советской журналистике был свой формат. В 21 веке сформировался совсем другой формат. А 90-е оказались временем «без формата», когда старый формат уже рухнул, а новый ещё не сформировался. Ни кто не знал, как теперь надо писать, так что можно было писать, как хочешь. Вот это-то бесформатное время и стало для меня наиболее благоприятным.

Я вообще внеформатный человек, то есть очень плохо переношу жесткие формальные требования. Свой формат у меня, конечно, был, созданный мною самим под самого себя. Это ценили, когда ценили самобытность, а самобытность ценят в основном в периоды хаоса. Когда наступает всеобщая стандартизация, твоя самобытность становится и на хрен ни кому не нужна.

Это очень простые вещи, которые не трудно подтвердить множеством исторических примеров. Бонапарт был личностью настолько нестандартной, что смог стать генералом только благодаря революционному хаосу. Без этого хаоса он вышел бы в отставку в лучшем случае подполковником. Почему же, когда хаос закончился, его карьера не только не пошла вниз, но и напротив – резко устремилась вверх? Да потому что именно он и закончил революционный хаос. Наступившая эпоха получила его имя. Наполеон совершил невозможное – он навязал всей Европе свой личный персональный формат. Но даже такого гиганта эпоха в конечном итоге стерла в порошок. Монархи Европы свергли Наполеона просто потому, что он не хотел быть «таким, как все».

Что уж говорить про маленьких и слабых людей, вроде меня. Когда заканчивается эпоха, которая выносит нас на гребень волны, новая эпоха попросту проезжает по нам колесами.

90-е стали моей эпохой, но я рад тому, что она закончилась. Путинская эпоха проехала по мне колесами, но я рад, что эта эпоха наступила. Мировоззренчески Россия в 21 веке мне гораздо ближе, чем 90-е. У меня пока ещё достаточно моральных сил для того, чтобы приветствовать то, что лично мне не выгодно. И радоваться завершению того, что лично мне было выгодно.

***

Девяностые – эпоха очень короткая, меньше, чем 10 лет. 90-е начались в 1992 году, а закончились в 1998-м. как 1991 год – это ещё не 90-е, так и 1999 год – это уже не 90-е. Это другая эпоха, несмотря на то, что Ельцин формально ещё оставался у власти. Впрочем, он всегда был у власти лишь формально.

Переломом стало назначение премьер-министром Евгения Примакова. Это был патриот и государственник – фигура в 90-е совершенно невозможная. Последовавшие события в Сербии и антиамериканская позиция, которую Россия заняла по поводу этих событий, подвели жирную черту под 90-ми.

Когда начались натовские бомбардировки Сербии, Примаков летел в США. Так вот, узнав о начале бомбардировок, он развернул самолёт над Атлантикой и полетел обратно. Российский премьер не счел для себя возможным совершить официальный визит в США, когда Штаты сыпали бомбы на головы сербам.

В те дни я написал статью, которая произвела фурор. 90-е уже, считай, закончились, но меня этим обстоятельством ещё раздавить не успело. Приведу статью целиком, она очень важна для понимания тех процессов, которые происходили тогда в России, особенно с учетом того, что статья была опубликована в газете правительства области.

Видов день

Видов день – так называют в Сербии день памяти святого великомученика благоверного князя Сербского Лазаря и всех святых сербских мучеников, павших на Косовом поле в 1389 году в битве с турками.

Спустя шесть веков новые сербские мученики защищают уже не только Косово поле и свою страну и далеко не только славяно-православную цивилизацию. Сербия защищает весь мир от натовского фашизма.

Русским не стоит очень уж сильно собою гордиться. Сегодня отнюдь не Россия спасает Сербию. Сегодня Сербия спасает Россию. Корчась под бомбами, сербы помогают России встать на ноги, занять надлежащее место в мире, а через это сербы спасают мир от однополярности, от планетарной диктатуры.

Проще всего ответить на вопросы о возможных негативных последствиях сербского мужества для судьбы России и всего мира. Ни какой «третьей мировой войны» не только не будет, но даже и в принципе не может быть. В первых двух мировых войнах противостояли крупные военные блоки. А сегодня? С одной стороны – 19 самых развитых стран мира, а с другой стороны по большому счету одна Россия. Мы на них напасть не можем, это было бы уже за гранью безумия. Они тоже не могут напасть на ядерную державу. Мировой войны не может быть, если нет примерно равновеликих военных блоков. А их нет.

Второе опасение – не приведет ли жесткость российской позиции к потере надежд на помощь Запада? Страхи, связанные с этим, удивительно дебильны. Почему-то нашелся лишь один умный человек, Александр Шохин, который сказал, что шансы России на получение денег теперь только увеличиваются. А разве сами факты говорят не о том же самом?

Примаков прямо над Атлантикой гордо и вызывающе повернулся к Америке задом. Тотчас Камдессю на брюхе приполз в Москву. Министр финансов США Рубин поторопился заявить, что позиция России по Югославии ни как не повлияет на выделение кредитов. Тут же последовали заверения, что американская гуманитарная помощь обязательно продолжится. В Смоленске разгружали грузовики с заморской говядиной.

В помощи откажут?! Да они нам теперь в очередь помогать будут, отталкивая друг друга. Запад сейчас больше всего боится, что мы от их помощи просто откажемся, то есть по существу сорвемся с крючка. И для России действительно есть смысл подумать, стоит ли эту помощь брать.

Во-первых, это будет слишком явная расплата за сербскую кровь. Брать у них деньги мы можем только в одном случае – если наша позиция по Сербии станет ещё более жесткой.

Во-вторых, у нас есть прекрасный повод выйти из санкций ООН против Югославии, Ирана, Ирака, Ливии. Это дало бы России огромные деньги почти сразу же – в несколько раз больше, чем помощь МВФ. Похоже, что валютные волки испугались именно этого.

То, что сегодня Россия однозначно хамит Западу, ни в каком смысле для нас не опасно. Мировой войны не будет, деньги мы получим. А самое главное в том, что Россия, страна по природе своей самодостаточная, может наконец встать на путь спасительной для неё самодостаточности.

Все обратили внимание на истерику, которую закатил Козырев: «Мы называем их агрессорами… мы окажемся в изоляции… нам грозит второе место в клубе дураков». Этот господин отметил одно весьма существенное обстоятельство: Россия действительно единственная страна в мире, которая реально поддержала Сербию. Но одновременно с этим Козырев рискует оказаться единственным человеком в России, который поддержал бомбардировки. Значит, русский народ, во-первых, сплотился, а, во-вторых, решительно поставил себя вне нового фашистского мироустройства.

За тысячу лет у России не было ни одного союзника, который бы не предал её, а иные и по многу раз. Пора сделать из этого выводы. Россия глобально одинока (Сербия и Белорусия – это почти Россия). Корень нашего одиночества в том, что Россия – не просто страна, а особая уникальная цивилизация. Все 19 натовских стран похожи одна на другую, принадлежат к единой цивилизации, а значит являются естественными союзниками. Россия не похожа ни на одну страну в мире, а значит естественных союзников у неё нет. Без опасности для себя, ни чем не рискуя, мы можем дружить только с теми странами, которые так же являют собой отдельный тип цивилизации. Это Китай и Индия (между прочем, только эти страны и заявили протест против бомбардировок Сербии).

Любая «дружба» западного мира с Россией может иметь одну цель – уничтожение России, как самобытной цивилизации. А если сегодня мы не побоялись того, что русский голос прозвучит в полном мировом одиночестве, значит понимание этого уже ложится в основу российской государственной политики.

Среди множества резких слов, которые сказал в адрес Запада министр иностранных дел Иванов, было одно простенькое словечко, призванное в корне изменить место России в мире. Он сказал о том, что цель бомбардировок – установить политический, военный, экономический диктат. Последние два слова – просто небывалые. На счет военного и политического диктата – заявление не столь принципиальное, поскольку это и так всем ясно. Но теперь Россия на государственном уровне заявила о том, что один из компонентов политики Запада – установление экономического диктата. А диктату можно только противостоять и бороться с ним. Значит, Россия уже встала на путь борьбы за свою независимость. Борьбы, безусловно, не военной, а в сфере политики и экономики.

Конечно, мы ещё только встали на этот путь и по существу ни чего пока не сделали. Но моральная победа над Западом уже одержана. Россия стряхнула с себя холуйское оцепенение и твердо сказала, что вассалом НАТО она ни когда не будет.

То, что сегодня происходит, можно сравнить с Куликовской битвой. Как известно, после победы Дмитрия Донского татары ещё сто лет над нами издевались. Но на Куликовском поле русские поняли, что бить татар можно и должно. Так же и штатовское иго ещё не известно сколько времени будет довлеть над Россией. Но теперь мы уже умеем разговаривать с ними на том языке, которого они достойны.

Будут ещё немалые трудности внутреннего плана. Во-первых, коммунисты попытаются использовать ситуацию в своих интересах. Политики уже шутят: то, что не доделала «Аврора», могут довершить «Томагавки». Но национальное возрождение России вполне возможно безо всякого красного реванша.

Во-вторых, российские либералы- западники ещё весьма сильны. Гайдар, Чубайс и Федоров уже полетели выручать вляпавшихся друзей-американцев. Им очень мало дела до сербов, но они боятся ссоры с Америкой. Ведь Чубайс прямо сказал: «Антиамериканские настроения – это пока только настроения. Очень важно, чтобы они не стали позицией». А для той России, которую Чубайс ни когда не представлял, очень важно как раз обратное.

Когда подумаешь о том, что на сербской Голгофе сегодня решается судьба мира, к чувству благодарности по отношению к сербам примешивается чувство вины. Герои-мученики гибнут под бомбами, а на долю русских остается «политическая составляющая». Но мир, который разбуженная Россия спасет от натовского фашизма, ни когда не забудет жертвы, принесенной Сербией.

Сербы уже вышли на своё внеисторическое Косово поле. Русские обязательно выйдут на столь же вечное поле Куликово.

***

В этом тексте есть ещё что-то от 90-х, например, тема финансовой и гуманитарной помощи Запада. Но в остальном – как вчера написано. Конечно, в тексте есть некоторые противоречия, которые сейчас я бы легко устранил. Что-то звучит банально, что-то наивно, но здесь есть и пророчества, предсказания о судьбе России на четверть века вперед. Принципы современной российской политики закладывались тогда – в 1999 году. Это уже не 90-е. Эпоха закончилась, началась новая.

***

Чем же были для России 90-е (1992-1998)? Это был переходный период. Сейчас может показаться, что эта мысль содержит нулевую информацию, но тогда было далеко не столь очевидно, что мы всего лишь переживаем переходный период. Кому-то казалось, что, расставшись с советской властью, мы тут же оказались в дерьме по самые гланды, и это теперь уже навсегда. Кто-то думал, что наша промышленность, наша экономика разрушены навсегда, и нищета навсегда, и американское иго будет длиться вечно. Тогда было трудно увидеть впереди просвет, угадать в густом тумане близость твердого берега. Но хаос ни когда не длится вечно, через некоторое время на смену рухнувшей структуре обязательно приходит другая структура, столь же внятная и обладающая не меньшим, если не большим, запасом прочности.

Сейчас я просто немею перед глобальностью той задачи, которая встала перед Россией в 90-е: перевести плановую экономику на рыночные рельсы. И мы решили эту совершенно невероятную задачу. Худо-бедно, косо-криво, но решили. Люди, конечно, и сейчас недовольны. Люди всегда недовольны. Но давайте честно скажем: так хорошо, как сейчас, Россия сто лет не жила.

Мог ли переходный период пройти помягче, мог ли он быть не столь травмирующим, не таким шоковым? Нет, не мог. Всё делалось очень плохо, но лучше ни кто бы не сделал. Сейчас уже можно перебрать варианты постсоветского развития, но если учесть все обстоятельства того времени, то становится понятно, что ни один из вариантов не был реален, кроме того, который имел место. Вы, конечно, будите смеяться, но история и правда не знает сослагательного наклонения.

А вот в плане идеологии переходный период до сих пор не закончен. Отказавшись от идеологии коммунистической, отказавшись от возврата и идеологии монархической, потом так же отказавшись от идеологии либеральной, власть лихорадочно мечется, пытаясь изобрести какие-то новые идеологемы. Но идеологии у нас по-прежнему нет, есть только эрзац идеологии. И в этом вопросе не видно ни какого просвета.

Остается надеяться, что это тоже переходный период, как и с экономикой в 90-е. Просто идеологические процессы требуют гораздо больше времени, чем экономические. Вот нам урок: оказавшись внутри переходного периода, очень трудно понять, что это всего лишь переходный период. Оторвавшись от твердого берега, люди думают, что их унесло куда-то в океан, и это теперь уже навсегда. Но это не океан, а река, пусть даже очень широкая. Другой берег не столь уж и далек, даже если от него нас отделяют порою годы, а порою и десятилетия.

***

Я не пытался дать всесторонний обзор 90-х. Эпоха оставляет слепок в сознании человека, а характер этого слепка определяется не только свойствами эпохи, но и свойствами сознания. Кто-то написал бы о затронутых мною темах подробнее, кто-то затронул бы темы, которых я вовсе не коснулся, но при этом прошёл бы мимо тех тем, которых коснулся я. То, что кажется важным мне, для кого-то ни чего не значащие пустяки. И наоборот. Ну и угол зрения у каждого свой, в зависимости от мировоззрения и мировосприятия. Чья-то победа, это чьё-то поражение.

И всё-таки я надеясь, что мои заметки могут дать некоторое хотя бы от части объективное представление об этой короткой эпохе. Во всяком случае, я к этому стремился.

05.03.24.