Война за Австрийское наследство. Часть 2. Первая Силезская война

Планы сокращения австрийской армии

Война с Турцией самым негативным образом отразились на австрийской армии, некогда одной из мощнейших в Европе. Боевые потери и дезертирство заметно подорвали ее силы. В полках, особенно тех, которые участвовали в военных действиях, некомплект людей и лошадей достигал трети, а в некоторых и того больше.

Регулярная императорская армия на тот момент включала в себя:

52 пехотных полка, 18 кирасирских полков, 15 полков драгун и 9 полков гусар.

Численность полков, согласно штатному расписанию, была следующей: в пехотных – по 2300 человек, в кирасирских и драгунских – по 1000 человек, в гусарских – по 800 человек.

Для восстановления армии требовались большие деньги, которых в казне практически не осталось. Однако делать это было необходимо, – император не мог позволить себе быть слабым. Учитывая финансовый голод, правительство решило не доводить армию до прежней, довоенной, величины, а провести ее сокращение, как это уже не раз делалось.

Императору было представлено на рассмотрение несколько проектов реорганизации вооруженных сил, авторами которых являлись высшие военные чины монархии. Все авторы без исключения стремились провести сокращение армии главным образом за счет пехоты. Количество пехотных полков, которые предлагалось расформировать, в одном из наиболее радикальных проектов доходило даже до 12-и. Вместе с сокращением части полков предлагалось также уменьшить численность оставшихся до 1800 – 2000 человек.

Широкий разброс мнений был у военных и в отношении гусарских полков. Кто-то предлагал распустить 1 полк, кто-то – 2 полка, а кое-кто и 5. Должны были претерпеть гусарские полки и ослабление своей силы. В проектах присутствовали цифры и в 600 человек, и в 480.

Относительно кирасирских и драгунских полков больших расхождений у авторов не было. Практически все они сходились во мнении, что достаточно будет расформировать 2 – 3 драгунских полка, а количество кирасирских полков оставить прежним. Зато численность тех и других предлагалось ограничить 800 человеками.

Желание военных сохранить, по возможности, конницу было вызвано, прежде всего, сложностью создания кирасирских и драгунских полков и уважением, которое кавалеристы заслужили в войнах принца Евгения.

В июне 1740 года император после долгих колебаний определился, наконец, в своем выборе. Он отказался от резкого уменьшения армии, взяв за основу проект, представленный президентом придворного военного совета фельдмаршалом Гаррахом. Было решено, что расформированию будут подвергнуты всего лишь 3 пехотных полка, 2 драгунских и 3 гусарских. Штатная численность остальных полков подлежала уменьшению: пехотных – до 2000 человек, кирасирских и драгунских – до 800 человек, гусарских – до 600 человек.

Процесс сокращения шел очень вяло, в основном за счет перехода воинских подразделений на новое штатное расписание. К октябрю были расформированы лишь 1 драгунский и 1 гусарский полки.

Смерть императора. Воцарение Марии Терезии.

1 октября Карлу VI исполнилось 55 лет. Пышные торжества по случаю его дня рождения продолжались в Вене несколько дней. Затем император пожелал отправиться в Хальбтурн, свой охотничий замок у австрийско-венгерской границы, чтобы отдохнуть на лоне природы от государственных дел. Императрица и дочери поехали с ним.

Однако пребывание венценосного семейства в Хальбтурне оказалось намного короче, чем планировалось. 9 октября Карл целый день охотился на косуль. Вернувшись вечером в замок, уставший и голодный, он попросил свое любимое кушанье – грибы, тушеные в каталонском масле. Через несколько часов после ужина император почувствовал себя плохо. Появились рвота и острая боль в животе. Временами приступы ее были настолько сильными, что Карл терял сознание. Полагали, что он отравился грибами.

Императора перевезли в Вену. Придворные врачи неоднократно пускали ему кровь, давали слабительное, но улучшения состояния больного не наступало. В конце концов, после недели бесплодных усилий медики вынуждены были признать свое бессилие.

18 октября, чувствуя приближение смерти, Карл вызвал к себе министров. Накануне он продиктовал духовнику свое завещание, в котором подтверждал действенность Прагматической санкции. И теперь, прощаясь с каждым из министров в отдельности, он просил их поклясться, что они не оставят его дочь и будут служить ей так же верно, как служили все эти годы ему. Затем император простился с родными и близкими. По его желанию священник не начинал чтение отходной молитвы, пока горели две большие свечи, тускло освещавшие его комнату.

О чем он думал в эти последние часы своей жизни? Наверняка переживал, что передавал своей дочери государство в таком плачевном состоянии с пустой казной и ослабленной армией. Но он тешил себя надеждой, что, благодаря принятым им мерам, его смерть не вызовет никаких потрясений и будет воспринята Европой так же спокойно, как была встречена кончина прусского короля. О Фридрихе Вильгельме забыли, едва рассеялся дым прощального салюта, данный его гвардейцами…

Император умер незадолго до рассвета 20 октября. Меньше чем через час в Рыцарском зале, расположенном на третьем этаже Хофбурга – императорского дворца – собрался Тайный Совет. Канцлер граф Филипп Синцендорф зачитал документ, провозглашавший 23-летнюю Марию Терезию королевой Венгрии, королевой Богемии и эрцгерцогиней Австрии. Прагматическая санкция вступила в свою силу.

Во время чтения за окнами дворца, над поросшими лесом холмами, показалось солнце. Его нежаркие уже лучи упали на молодую, одетую в траур королеву, стоявшую на помосте для трона, осветив застывшие в глазах слезы, которые она не пыталась скрыть.

Это вставало солнце нового царствования. Царствования, которому суждено было возвеличить австрийскую монархию.

Как один из гарантов Прагматической санкции, Великобритания поспешила признать Марию Терезию законной наследницей Карла VI. Не заставили себя долго ждать с признанием и Голландия с Саксонией. Пришло поздравление из далекой России. Фридрих прусский также отправил в Вену доброжелательное послание, заверяя новоиспеченную королеву в своей дружбе и желании служить ей. Поздравили Марию Терезу со вступлением на престол король Сардинии, республика Венеция и папа Бенедикт XIV.

Все ждали, что скажет Франция. Кардинал Флёри, пристально следивший за событиями в Вест-Индии, также показал себя верным слову, данному покойному императору, хотя при Версальском дворе не было полного единодушия на этот счет.

Многолетние усилия Карла, всеми правдами и неправдами добивавшегося от европейских дворов признания Прагматической санкции, начинали приносить свои плоды. Права Марии Терезии на габсбургский престол никто, кажется, не ставил под сомнение. Исключение составлял лишь баварский курфюрст Карл Альбрехт, что, впрочем, никого не удивило.

Его посол в Вене граф Перуза выступил с протестом по поводу провозглашения Марии Терезии преемницей Карла VI. После этого посол потребовал свои верительные грамоты и покинул Вену, что означало разрыв дипломатических отношений.

Тщеславный курфюрст собирался побороться за корону Габсбургов. Не имея ни денег, ни войск, обремененный большими долгами, он обратился за помощью к своей могущественной союзнице – Франции. Однако здесь его ждало глубокое разочарование. Из Парижа Карл Альбрехт получил вежливый, но твердый отказ.

Кардинал Флёри не хотел отвлекаться на династические распри накануне морской войны с Англией.

Если владения Габсбургов усилиями Карла VI были сохранены за его дочерью, то за императорскую корону необходимо было еще побороться. Все дело в том, что титул императора Священной римской империи не был наследственным. Каждый новый император избирался на пожизненное правление на сейме во Франкфурте германскими князьями-электорами (выборщиками) путем простого голосования. Последние триста лет императорскую корону неизменно получали представители дома Габсбургов. Однако было маловероятно, чтобы германские князья и короли поставили над собой женщину. Такого в истории еще не случалось.

Прекрасно понимая это, Мария Терезия объявила своего супруга Франца Стефана своим соправителем, и в данном качестве он был выдвинут кандидатом на императорскую корону.

Австрийская армия

В первые же дни своего правления Мария Терезия к своему немалому огорчению узнала, что положение монархии много хуже, чем она думала, будучи принцессой. Доклад председателя казначейства графа Штаремберга поверг ее в ужас. Государственные доходы не покрывали и половины расходов, долг двора вырос до 9 миллионов флоринов, а в казне в наличии оставалось не более ста тысяч флоринов.

«История вряд ли знает государя, который начал бы свое правление в обстоятельствах более тяжелых, чем те, которые достались мне в наследство», – вспоминала позже Мария Терезия.

Несмотря на это, она повелела прекратить начавшийся процесс сокращения армии. Молодую королеву очень тревожили известия из Парижа. При французском дворе нашлось немало сторонников Карла Альбрехта, требовавших у правительства оказать поддержку Баварии. И только благодаря кардиналу Флёри, Людовик не внял пока еще их требованиям. Долго ли продлится такое положение, не мог сказать никто. Флёри был очень старый человек. А потому необходимо было быть готовыми ко всему, в том числе и к отражению возможной баварской агрессии, поддержанной Францией.

Напомним, что к моменту восшествия Марии Терезии на престол были расформированы 2 полка – гусарский и драгунский, а большинство полков успели перейти на новые уменьшенные штаты. Старый состав оставался лишь в частях, дислоцированных в Италии и Австрийских Нидерландах, да и то не во всех. Повезло также гусарам, за которых при Карле не успели взяться.

Мария Терезия приказала ничего не переделывать и оставить все, как есть. Там, где реорганизация не была проведена, решено было не проводить ее вовсе.

В результате в австрийской армии той поры, как в пехоте, так и в кавалерии, присутствовали два типа полков. По старой системе продолжали жить 15 пехотных полков со штатной численностью в 2300 человек, 2 кирасирских и 3 драгунских полка, сохранивших штаты на 1000 человек; и все 8 гусарских полков, в которых оставили по 800 человек (см. Приложение 3).

Остальные полки перешли на новое штатное расписание. Количество батальонов, рот и эскадронов в них осталось прежним. Изменилась лишь численность этих структурных подразделений.

Но даже при уменьшенных штатах в полках все же ощущался большой некомплект личного состава. Общая численность регулярной австрийской армии при полной укомплектованности всех частей и подразделений должна была составить 139 тысяч человек: 108,5 тысяч пехоты и 30,5 тысяч кавалерии. В действительности же она едва дотягивала до 106 тысяч. Да и те были разбросаны на огромной территории (см. Приложение 4).

Большая часть австрийских войск со времени турецкой войны была размещена в восточных провинциях – в Венгрии, Хорватии, Словении. Там после весенне-летней передислокации еще оставались: 25 пехотных полков, 16 кирасирских полков, 10 полков драгун и 6 полков гусар.

Второй по силе контингент находился в Италии. По ту сторону Альп интересы венского двора защищали 13 пехотных полков, 2 кирасирских полка, полк драгун и 2 полка гусар.

В Нидерландах, также весьма удаленных от основного тела монархии, покойный император держал 8 полков пехоты и 2 полка драгун.

На все германские провинции Габсбургов, в том числе собственно Австрию, Тироль, Богемию и Силезию, приходилось лишь 6 пехотных полков и полк драгун.

Чтобы остудить пыл баварского курфюрста, бряцавшего оружием и пытавшегося привлечь на свою сторону французов, придворный военный совет еще в октябре, во время болезни императора, принял решение перебросить на запад дополнительные силы, а именно: 8 полков пехоты и 1 полк драгун.

Кавалерия и гусары оставались пока в основной своей массе у турецкой границы, так как султан еще не ратифицировал мирный договор. В Вене боялись, что Блистательная Порта, известная своим вероломством, могла воспользоваться ослаблением австрийской военной группировки на Балканах и вторгнуться в Венгрию.

Помимо регулярных войск в распоряжении Марии Терезии имелось большое количество иррегулярных частей. Когда турки захватили Хорватию, Славонию и центральную Венгрию, Габсбурги, которые правили смежными землями, столкнулись с ситуацией похожей на ту, которая стояла перед римлянами в последние десятилетия империи. Как и римляне, Габсбурги построили цепь укрепленных поселений, сторожевых башен и заграждений, охраняемых небольшими отрядами наемных войск и заселенных военными колонистами. Эти военные поселения протянулись на тысячу миль вдоль турецкой границы, а их обитатели стали называться граничарами. Главным образом это были венгры, хорваты, сербы и славонцы. Прекрасно зарекомендовав себя при несении пограничной службы, они были мало пригодны для действий в поле, и могли быть использованы, разве что, в качестве легких войск, как и гусары.

Всего к моменту смерти Карла VI в австрийских вооруженных силах значилось более 45 тысяч граничар: 39 тысяч пеших и свыше 6 тысяч конных.

Глава 5

Секрет короля

В начале ноября 1740 года дипломатический корпус Берлина был взбудоражен слухами о начавшемся переводе прусской армии на военное положение. Офицерам и нижним чинам, находившимся в отпусках, приказывалось срочно прибыть в свои части. Из арсеналов извлекались на свет божий тяжелые пушки и гаубицы. Были замечены также передвижения войск, необычные для поздней осени.

Никаких официальных объяснений по этому поводу не давалось, но и без них все понимали, что военные приготовления Пруссии так или иначе связаны с последними событиями в Вене. Слишком уж бросалась в глаза та поспешность, с которой молодой король, получив сообщение о смерти императора, вызвал к себе в Рейнсберг, где он тогда находился, фельдмаршала Шверина и своего первого министра графа Подевильса.

Их четырехдневное затворничество за высокими стенами замка не давало покоя иностранным дипломатам. Тайные агенты не могли дать никакой определенной информации. Политикам, несмотря на все их нетерпение, оставалось только гадать, что затеял Фридрих, и ждать дальнейшего развития событий, стараясь не пропустить ничего из того, что могло бы пролить свет на планы короля.

А планы эти, действительно, были напрямую связаны с Австрией.

«Пришло время для полной смены старой политической системы, – писал Фридрих своему другу Вольтеру на следующий день после получения из Вены известия о смерти императора. – Скоро придется больше думать о порохе, солдатах и осадах, чем об актрисах, балетах и спектаклях».

Решение юлих-бергской проблемы было им отложено до поры до времени. На первое место выдвигался проект, который вынашивал еще Фридрих Вильгельм. Старый король предрекал, что смерть императора на фоне общего ослабления Австрии приведет к такой политической ситуации, когда другие державы, позабыв про Прагматическую санкцию, будут стараться отхватить от австрийской монархии все, что смогут. Сам он не дожил до этого момента, завещав своему наследнику, не упустить благоприятную возможность и разрешить давнишние споры с династией Габсбургов – отобрать у них то, что по праву должно принадлежать Пруссии.

Фридрих Вильгельм имел в виду Силезию, точнее говоря – четыре силезских герцогства: Лигниц, Бриг, Волау и Егерндорф.

После смерти в 1675 году их бездетного владетеля, герцога Георга Вильгельма – последнего из рода Пястов – эти герцогства по договору о наследовании, заключенному еще в 1537 году, должны были достаться дому Гогенцоллернов, родственному Пястам. Однако, император Леопольд, несмотря на протесты бранденбургского курфюрста, оставил герцогства себе, дабы не нарушать целостности Силезии и не делать из нее лоскутное одеяло. Берлинский двор, не имея достаточно сил, чтобы противостоять Вене, вынужден был смириться со свершившимся фактом, никогда, тем не менее, не забывая о своих правах на силезские герцогства.

Теперь, когда династия Габсбургов сама была на грани вымирания, новый прусский король решил, что настала пора восстановить историческую справедливость. Для обсуждения вопроса – как лучше это сделать? – Фридрих и вызвал к себе в Рейнсберг Шверина и Подевильса.

Фельдмаршала и первого министра планы Фридриха не на шутку напугали. Но отговорить короля от его опасной затеи им не удалось. Все их возражения и доводы были напрасны, ибо король уже принял решение, и им оставалось только помочь ему претворить его планы в жизнь.

Фридрих и сам прекрасно понимал всю рискованность задуманного им предприятия. Виданное ли дело? Маленькая Пруссия готовилась бросить вызов огромной австрийской державе, которая к тому же имела мощного союзника в лице русской царицы, не считая мелких германских князей.

И, тем не менее, Фридрих считал, что шансы на успех у него есть, и они не такие уж маленькие. При этом он опирался на следующие объективные факторы, которые благоприятствовали его намерениям.

Во-первых, Австрия еще не оправилась от последней войны с турками, – это всем было хорошо известно. Ее армия была ослаблена и деморализована, ее финансы расстроены, а королева молода и неопытна.

Во-вторых, Фридрих не сомневался, что без союзников он не останется. Курфюрст Баварии Карл Альбрехт дал понять, что не собирается отказываться от своих прав на австрийское наследство, и будет добиваться его всеми доступными средствами. А если Бавария серьезно выступит со своими притязаниями, – рассуждал Фридрих, – саксонский курфюрст непременно последует ее примеру.

В-третьих, Англии и Франции, находившимся на грани войны друг с другом, будет не до защиты Прагматической санкции, тем более что версальский двор, как никакой другой, был заинтересован в ослаблении монархии Габсбургов.

Серьезные опасения Фридриху внушала только Россия. Вена гордилась, что сумела приручить русского медведя и при каждом удобном случае грозила спустить его с цепи. Один раз она уже это сделала, когда зашел спор о польской короне. Можно было не сомневаться, что Мария Терезия в случае нападения на Силезию, вновь призовет на помощь царицу. Останется ли русский медведь спокойно лежать в своей берлоге, или же он завалится в Восточную Пруссию, забыв про недавно заключенный с Берлином договор о союзе? – вот вопрос, который не давал королю покоя.

Колебаниям Фридриха положило конец известие из Санкт-Петербурга о смерти царицы Анны Иоановны, случившейся 28 октября, то есть через 8 дней после кончины императора.

Русским царем был провозглашен сын Анны Леопольдовны, принцессы Мекленбургской, племянницы покойной царицы – Иван, которому не исполнилось на тот момент еще и года. Исполнять обязанности правителя России до совершеннолетия Ивана российские вельможи назначили ненавистного всем, и им в том числе, герцога Бирона, всесильного фаворита Анны Иоановны.

Фридрих не мог ожидать для себя ничего лучшего. «Бог нам покровительствует, и судьба нам помогает», – написал он в восторге Подевильсу. Россия, похоже, надолго выбывала из игры. Поход на Силезию был решен окончательно и бесповоротно.

Секрет короля оставался пока неразгаданным, но было замечено, что его войска передвигались к австрийской границе. Строительство полевых укреплений в Бюдерихе также шло полным ходом, и это сбивало с толку иностранные дворы. Чтобы прояснить ситуацию кардинал Флёри уговорил Вольтера съездить в Пруссию и постараться выведать планы своего августейшего друга.

Знаменитый писатель 6 дней провел в Рейнсберге, радушно принятый Фридрихом, но со своей шпионской миссией не справился. Король, догадавшись о цели его визита, намеренно дезинформировал своего гостя, чьи многословные сообщения в Париж только еще больше запутали кардинала.

Конечно же, в Вене были хорошо осведомлены обо всем происходящем в Берлине. И двор, и правительство были весьма встревожены действиями Фридриха, тем более что они все отчетливее принимали антиавстрийский характер.

В Берлин в качестве чрезвычайного посла был срочно отправлен маркиз ди Ботта, генуэзец по происхождению, искусный дипломат и интриган. Ему поручалось на месте разобраться в ситуации и оценить опасность, грозившую Австрии.

29 ноября Ботта прибыл в Берлин, который в те дни скорее походил на военный лагерь, чем на столицу государства. Прекрасно экипированные полки берлинского гарнизона маршировали в колоннах по Унтер-ден-Линден, мимо окон королевского дворца, один за другим покидая город. Перед арсеналом собрался впечатляющий своей величиной артиллерийский обоз, готовый двинуться в путь. На Шпрее у берега в большом количестве стояли суда, грузившиеся боеприпасами, продовольствием и фуражом.

Король вернулся из Рейнсберга в Берлин 2 декабря. Через три дня он дал Ботте аудиенцию. Выполнив формальную часть своего визита, маркиз, уже не сомневавшийся в намерениях Фридриха, как бы между прочим, посетовал на ужасные дороги Силезии, по которым ему пришлось добираться в Берлин.

– Они так сильно испорчены дождями, – сокрушался посол, – что по ним совершенно невозможно пройти.

– Кому нужно будет пройти по этим дорогам, – многозначительно заметил Фридрих, – тот найдет способ сделать это.

А прусские войска между тем стягивались к Кроссену (Кросно), небольшому городку, расположенному у самой границы с Австрией, а точнее с Силезией. Там, на берегу Одера, фельдмаршал Шверин по приказу короля основал военный лагерь.

Помимо Шверина на прусской службе находились еще четыре фельдмаршал. Но они были уже преклонного возраста. И хотя богатый опыт старых вояк наверняка пригодился бы Фридриху в походе, он оставил их дома. Он не хотел, чтобы про него потом говорили, что король «отправился на войну в окружении нянек».

К генералам и офицерам, уезжавшим в кроссенский лагерь, Фридрих обратился с напутствием. «Господа, – говорилось в нем, – я предпринимаю войну, в которой не имею иных союзников, кроме вашей доблести и мужества. Мое дело правое. Я верю, удача не оставит нас. Ваша судьба – в ваших собственных руках. Отличия и награды ждут только ваших блистательных подвигов. Нам предстоит встретиться с войсками, которые под командованием принца Евгения Савойского снискали себе славу. Хотя принца уже нет, но победа наша над таким противником будет не менее знаменита. Вперед, господа. Я последую вскоре за вами навстречу славе, которая ждет нас».