Читать книгу: «Почти сказочные истории», страница 4

Витек первым закончил сочинение. Дарья Степановна с любопытством посмотрела на него и сразу принялась читать его работу. Мальчик опустил голову и поспешил выйти из класса. Сердце его отчаянно билось.

Ветер хозяйничал в кронах деревьев, и те постанывали.

Возле дома дяди Толи дерево уже хрипело у самых корней. Витек стал барабанить в дверь кулаками, потом ногой. Никого… Мальчик вырвал листок из школьной тетради в клеточку и прикрепил на двери записку: «Скорее уходите. Дерево падает». Он долго не решался уйти, боясь, что записку не заметят, но все же ушел из‑за отца. Тот наверняка его потерял.

Когда Витек переступил порог дома, отец мрачно посмотрел на него. На столе лежала открытая тетрадь с сочинением.

– Что это такое, а? – свистящим шепотом начал отец.

– Счастье, что Дарья Степановна к нам хорошо относится, и не отдала твою писанину куда следует. Хочешь, чтобы нас на бурелом выселили, да? Снимай штаны.

Отец хлестал мальчика ремнем, приговаривая:

– Будешь еще дурака валять, будешь?

Витек не плакал и не орал, как раньше. Отец еще больше свирепел и бил его, пока рука не устала.

Вечером поселок подняли крики. Дерево упало на дом дяди Толи.

ДОМ В ВЫСОКОЙ ТРАВЕ

Несколько раз Генке казалось, что его окликнули. Он оборачивался – никого. Опустив голову и сердито пыля кедами, Генка уходил все дальше от города.

Сначала спасало ощущение дороги: упругость земли под ногами, легкая усталость мышц, свободное дыхание. Потом отчаяние настигло его, как мутная волна в шторм. Генка резко свернул с дороги и побежал, не понимая куда. Высокие копья травы хлестали его, легкие стали гореть от быстрого бега, но он не останавливался. Споткнулся и упал, больно ударившись. И был рад этому. Хотелось зареветь.

Земля была прохладной, она как будто дышала в такт его сердцу.

«Вот буду лежать здесь, пока не умру, – с горечью подумал Генка. – Сразу пожалеют! Мама плакать будет…»

Он вспомнил неласковый мамин взгляд, ненависть в глазах ребят, бледное лицо Вовчика, готового зареветь. Все они будто встали вокруг него. Генка всхлипнул и зарылся с головой в траву, но неприветливые лица не исчезали.

…Генка не ожидал, что так получится. Все хорошо было. Накупавшись вдоволь в речке, он с ребятами своего двора стал гонять футбол. Настроение было отличное. Еще не просохшее тело было легким и послушным. Генке удалось несколько раз обвести длинноного Пашку. В обычной жизни тот тихоня, немного сонный, но с мячом становился быстрым и ловким. Когда менялись воротами, Пашка хлопнул Генку по плечу.

– Ну, ты сегодня даешь!..

Лучше бы не хвалил, потому что Генка сразу расклеился. Легкость исчезла, мяч стал неуловимым, а если и попадался, то летел не туда или его сразу отбирали. Генка попросился на ворота.

Он сидел на одном из камней, обозначающем штангу, и рассеянно поглядывал на игру. Вперед вырвался Вовчик.

Низко опустив кудрявую голову, путаясь ногами‑спичками, он гнал мяч к воротам. Генка не волновался. Стоило ли бояться такого малька. Сейчас защитники его остановят. Однако Вовчик юркнул сквозь защиту. Вот чертенок! Генка вскочил – поздно… Мяч пролетел как раз туда, где только что прохлаждался вратарь.

Забивать голы Вовчику, видимо, понравилось. Он нетерпеливо прыгал рядом, а как только мяч попадал к нему, проскальзывал к воротам и посылал его точно в левый угол.

Генкина команда стала возмущаться горе‑вратарем. Генка обозлился. После третьего гола, пока игра шла на половине противника, он перенес камень‑штангу чуть ближе.

Мяч опять был у Вовчика. Удар! Фу, мимо, хитрость помогла.

Тут Вовчик завопил:

– Это нечестно! Ты камень подвинул.

– Чего врешь? – прикрикнул на него Генка.

– Смотри, тут даже ямка от камня осталась! – не унимался малыш. – Почти на полшага подвинул.

Ребята подошли ближе, чтобы убедиться.

Генка и так был зол, а тут… Он толкнул Вовчика, совсем легонько, а тот упал. Как раз туда, где были мелкие камни и осколок стекла. Локоть и ногу Вовчик поранил до крови и удивленно смотрел на Генку, готовый заплакать.

Подскочил Пашка, поднял малыша, а в сторону Генки бросил:

– Ну, ты и скотина!

– Сам ты… – огрызнулся Генка, но увидел, что ребята настроены довольно решительно, и замолчал.

Генка ушел. Он бродил по берегу речки, пока не промочил ноги, потом побрел домой.

Мама склонилась над кухонной плитой. Генка хлопнул дверью, но на него не обращали внимания. Мама повернулась – и Генка не узнал ее. Она смотрела на сына как на чужого.

– Тебе надо извиниться, – сухо начала мама. Генка буркнул:

– Нажаловались уже.

Он махнул рукой и нечаянно сшиб со стола тарелку, которая разлетелась на кусочки.

– Развоевался! – прикрикнула мама. Генка не выдержал:

– Отстаньте вы все от меня!

Он выскочил на улицу и зашагал прочь от дома, от беды.

…Лежа в траве, Генка видел, как солнце скрылось за верхушками сосен. Они вырастали на глазах темной стеной.

Генка продрог, но из‑за слез не было сил подняться.

Совсем стемнело.

Генка проснулся от того, что нога разбухла, стала тяжелой. Он попробовал подняться, но не смог. Онемевшая нога не слушалась.

Вокруг шелестела трава, а небо было ослепительно чистым, будто его помыли. Раскаленный шар солнца взбирался на небосклон, а с другой стороны еще висел призрачный месяц. Генка впервые видел ночное и дневное светила вместе, будто все это понарошку, как в кукольном театре.