Доктор ивантеевских наук – 1. Откровения странствующего лекаря

Чабан

Посвящается освобождавшим Кавказ.

 
Я сын земли и солнца внук,
Кавказских гор седой племянник,
Природы самый верный друг,
В лугах высокогорных странник.
 
 
Меня вскормила грудь Эльбруса,
Своей слезой вспоил Терек.
Среди джигитов рос. Безусым
В войну отстаивал Казбек.
 
 
На нас был брошен «Эдельвейс»,
Рвалась воинственная свора.
Нашла во льдах могилу здесь
Чума коричневая скоро.
 
 
В медовый месяц дом покинул,
Шагал ухабами войны,
Чтоб чёрный крест навеки сгинул
И в мире выросли сыны.
 
 
Фашизм-стервятник скрыл просторы
От солнца мертвенным крылом.
И дрался я за реки, горы,
За наш аул, за отчий дом.
 
 
Прошёл на запад: Крым, Карпаты…
Увидел мир, дотла сгоревший.
Домой вернулся в сорок пятом,
В двадцать три года поседевшим.
 
 
Гремели снежные лавины,
Давились кровью волчьи стаи.
Я вновь с отарой. И три сына
Росли в суровом, милом крае.
 
 
Сейчас все трое – офицеры
И служат родине во славу!
Не замарали честь мундира!
Горжусь ребятами по праву.
 
 
Шумят дубовые леса,
Как изумруды всходят злаки,
Целуют горы небеса,
А мы всё движемся в атаке…
 
 
Зимой и летом на природе
Я не бываю одинок.
Мой труд чабанский благороден,
Не надо мне других дорог.
 
 
Пусть голова белей Казбека,
Морщины бороздят лицо,
Но нет счастливей человека
И нет богаче из отцов.
 
 
Прошли года… Времени краски
Загладили у сердца шрам.
Находят альпинисты каски
И отдают поклон горам.
 
 
С вершин заснеженных кавказских
Видны нам звёзды над Кремлём.
И бой часов на башне Спасской
За сотни вёрст мы узнаём.
1986
 

Кокосы, папуасы и пиво

Посвящается Московскому институту мясо-молочной промышленности.

 
Сковородою зад и груди виснут блюдцами,
И очень отдалён у талии рельеф…
Но ценится как раз такая конституция
У папуасских дев, у папуасских дев…
 
 
В одном порту грузили мы копру и ананасы,
А в выходной на катере заплыли далеко.
На Островах Коралловых кокосов – просто масса!
Но их достать нам, белым, нелегко…
 
 
Полез на пальму кок и затряслась она как верба —
орехи все нетронуты на высоте висят.
Матросы с чифом лазили, себе мотали нервы —
кокосы падать вовсе не хотят.
 
 
Полез потом и врач морской под самую макушку.
Один орех упал, чуть не сломал ему плеча.
– Ребята, хватит мучиться, я пальму взял на мушку! —
Старпом достал топорик сгоряча…
 
 
Мгновенье ока – пальма с хрустом на песок упала.
Мы доставали радостно орехи из ветвей!
Вдруг слышим улюлюканье – беды нам не хватало:
Плывут катамараны дикарей!
 
 
Над головами дротики и бумеранги свищут.
Всех на костре изжарят и до косточек съедят!
Но мы не захотели послужить мясною пищей.
Ведь организмы наши – для девчат!
 
 
Подруги наши учатся пять лет наукам точным,
Английским и французским в совершенстве говорят.
А наш матросский матерный – один язык порочный…
Понять нас папуасы не хотят!
 
 
Тут я достал из рундука десяток банок пива
И засверкали радостно глаза у дикарей.
Мой добрый жест все поняли. Спасенье! Что за диво!
Они кричат нам: «Вэри файн! О, кей!»
 
 
В обнимку с папуасами сидели, пели песни
И жарили на вертеле большого кабана.
Напитка лучше пива нет на свете и полезней!
Ведь наша жизнь была им спасена!
 
 
Нас пригласили в местный клуб из глины и соломы.
За пиво предлагали поменять любимых жён,
Но для гарема у меня нет собственного дома!
Я день и ночь работой загружён.
 
 
Нарвали людоеды нам кокосов и бананов.
По пальмам, черти, лазили, как белки по сосне.
И ели мы подарки папуасов в дальних странах,
И чудный остров видели во сне!
1986
 

Африка глазами наёмника

 
Африка, Африка – чудный континент!
Я причалил к Африке, радостный момент.
 
 
Много в Африке инфекций,
Не попьёшь воды сырой.
Не скупнуться, не раздеться.
Вечно ходишь с бородой.
 
 
Мэны местные галантны,
Бреют голову ножом.
Леди очень импозантны —
Всюду ходят голышом.
 
 
Здесь такое изобилье!
Всякой твари тыща пар:
Бегемоты, крокодилы,
Лес тропический – кошмар!
 
 
Гром тропического ливня
Перепонки прошибёт.
У слонов ломает бивни
Ураганный ветер влёт.
 
 
Знают страусы об этом —
Прячут голову в песок,
Но сдирает перья ветром
И уносит на восток.
 
 
А подует коль с Сахары —
Тучи жёлтого песка
Засыпают нам радары,
Воцаряется тоска.
 
 
Мы лежим сложивши руки,
Корчась в мокрой простыне.
– Ну зачем такие муки
Президент доставил мне!
 
 
Мы – наёмные ребята.
Звёздно-полосатый флаг,
Пентагон – орёл крылатый —
Нас прислал не просто так.
 
 
Это – зона интересов,
Важных жизненно, причём.
Потому головорезов
Присылает Белый Дом.
 
 
Я от Африки в восторге!
Свыкся с мухами цеце.
Не беда, все будем в морге!
Тут не думай о конце!
 
 
Лишь быстрее шло бы время,
Деньги капали в карман…
Доллар, доллар, ада семя!
Ты души моей тиран!
 
 
Поначалу жалко было
Черномазых убивать,
Но потом азарт нахлынул —
Нам ли слюни распускать.
 
 
Как-то раз качнулась ветка,
Тут же на курок нажал.
Вэри гуд, стреляешь метко! —
Похвалил меня капрал.
 
 
– Молоток! Так куй и дальше
И кувалдой станешь ты!
Воевать будешь без фальши,
Так уйдёшь от нищеты.
 
 
В уик-энд стирну сафари,
Подлатаю свой берет,
Автомат протру от гари,
напишу любимой Кэт…
 
 
Заработали неплохо
И уже в который раз.
Штаты любят суматоху,
Пентагонов глаз-алмаз.
 
 
Африка, Африка – чёрный континент.
Я прощаюсь с Африкой, радостный момент!
1986
 

Советы старых африканцев

 
В племени ты – лучший,
Но совет послушай
Старых африканцев:
На охоту в буше
С колющим оружием
Выйдешь после танцев!
 
 
Слушай землю ухом,
Больше жертвуй духам
И увидишь чудо!
Вспомни, как там-тамом,
Потрясая срамом,
Оживляет вуду!
 
 
Против ветра следуй,
Там где львы обедают
И где слоновый трафик…
Как хорош к обеду
С мирною беседой
Небольшой жирафик!
 
 
Амулет проверил?
Подписи заверил?
А саванны схему?
Хочешь без потери?
– Не ходи на зверя
Нашего тотема!
 
 
Все мужчины племени
Это знают строго:
Не расходуй времени
Ты на носорога!
 
 
Сухость затянулась,
У детей раздулось
Пузо без маиса.
В небе грифы вились —
Саранчой б разжились
Или тушкой крысы…
 
 
Зной в саванне, сухо
И трава пожухла…
Гну у водопоя…
Подкрадешься мухой —
На пустое брюхо
Будем есть мясное.
 
 
Только невезучего
Крокодил замучает —
Помогает гребля…
Яд змеи гремучей,
Их в саванне тучи —
Отсоси немедля!
 
 
Выходи с утрянки,
Да смотри без пьянки
И маленькое табу:
Чтоб без «чунга-чанги»
С глупой обезьянкой
И не лезь на бабу!
 
 
Ты мужчина племени.
Так не будь дебилом!
На охоте временно
Выключай мобилу!
 
 
В племени ты —лучший!
Но совет послушай
Старых африканцев:
На охоту в буше
С колющим оружием
Выйдешь после танцев.
 
 
Нападай с отрядом.
Стрелы мажьте ядом —
Это первым делом.
А копьями умело —
Принцип: глубже в тело —
Добивают белых.
 
 
Как гиппопотамы
Больше твоей мамы,
А сладостны порою…
Страусы в саванне
С зебрами желанны!
Бегают гурьбою.
 
 
Львы или гиены —
С ними лишь проблемы!
Да, морока с ними!
А туристов белых,
Малость загорелых,
Можно есть сырыми.
 
 
Ты мужчина племени.
Будь же оптимистом!
Чтоб гарем беременел —
Надо съесть туриста…
Надо съесть туриста…
Надо съесть!
 
 
(«чунга-чанга» – на языке суахили – половой акт с обезьянкой)
1986
 

Мыши летучие

 
Когда приходят морозы трескучие
и сокращается день световой,
Ищут укрытия мыши летучие,
чтобы повиснуть вниз головой.
 
 
Мыши летучие! Мы невезучие!
Очаровательно серого цвета!
А люди злючие сбивают тучами
Царицу сумерек! Не дело это!..
 
 
В дуплах вонючих хотим совершенства
на чердаках и под сводом пещеры.
Мы – переносчики чумы и бешенства,
туляремии, тифа, холеры.
 
 
Мыши летучие! Мы невезучие!
А насекомые наша диета.
В противном случае мы вас замучаем:
Станем вампирами! Вы знайте это!
1986
 

Коломенское

 
Я стою на холме у Москва-реки,
у музея под небом Коломенского.
Вкруг – всё сёла – Дьяково, Садовники.
Над Нагатиным солнце клонится.
Как прекрасна Москва белокаменная!
Цвет России ложил эти камушки.
Патриоты земли моей пламенные
на царя шли отсюда, «на батюшку».
 
 
Здесь стояла дружина Болотникова,
была грозной анафеме предана.
Послетали буйные головы,
так свободы и не изведали.
Вон дубы богатырские, русские
Встали как пред лицом хана Батыя…
Колоколен призывная музыка,
монастырские стены горбатые.
 
 
Здесь не воздухом дышишь – историей!
Осветляются разом помыслы.
В зеркала небес траекторией
устремляюсь прямой. Ввысь до космоса.
И кручинится сердце, тоска берет:
вспомню церкви России заброшенные,
Без крестов, разоренные как народ,
да бурьяном и мохом поросшие.
1986
 

Вот, что нас губит

 
Когда не пил, я был как золото,
Соображал и не грубил.
Мой кулачок был крепче молота
И женщин я до крайности любил.
Быть мужем добрым, положительным
Со лба до пяток я хотел.
Но только вихрем сокрушительным
Зелёный Змий, подлюга, завертел.
 
 
Буль-буль, буль-буль. Мерзавчик слит.
Буль-булей десять с чекушки вынешь.
Буль-булей двадцать – фуфырик смыт,
А бормотуху из горла – уже под финиш.
Закуски никакой не надо мне,
Нужда прижмёт – в подъезде раздавлю.
А спор пойдет, короче, в сауне
Три морды, как два пальца, перепью.
 
 
И вот теперь уж женщины перчатками
Слетают с рук трясущихся моих.
Как петушок со связанными лапками,
Я на казённой койке вспоминаю их.
Везёт вперёд меня спецслужба —
Мой красный нос, как красный крест горит.
У нас давно с медслужбой дружба.
Она всех женщин заменит.
 
 
Меня осмотрит фершал бережно,
Составит акт знакомый козырёк.
Я шик люблю, плачу за сервис денежно.
И не кладут меня на лавку поперёк.
Пытался бросить пить и длительно
В профилактории на соках я сидел,
Но ночью пьяный чёрт язвительно
Перед глазами кукишем вертел.
 
 
С водярой связаны корнями,
Нам со спиртным не развести мосты.
Пьём в одиночку и с друзьями.
Законы новые прижали нам хвосты.
Клей БФ-6, «Момент» – наш император!
Пакет на нос, бензин и ацетон.
В сердцах – инфаркты, в глазках – катаракты,
А наша кровь – сплошной одеколон.
 
 
Жрём гуталин, сосём зубную пасту…
Куда деваться? Сунуться куда?
От рук отбились, нашей жизни баста!
Токсикоманов жизнь как чехарда.
 
 
Юнцы непьющие, нормальные!
Я с одра смертного шепчу: «Не надо пить!»
Звучат мелодии прощальные…
Не удалось мне жизнь свою продлить.
1986
 

Что делать?

 
Что делать, когда очень хочется
Подругу навеки забыть?..
Когда понимаешь: «Всё кончилось»,
Но страсти никак не остыть.
Старанья твои безвозвратные
Стекают, как с гуся вода.
Желанья встречают обратное…
Мужайся, дружок! Не беда!
Настойчивость и упорство
К победе тебя приведут.
И женщин коварных притворство
легко в порошок сотрут.
Мужчина, хоть самый плюгавый,
Какой бы он хилый не был —
На голову выше бабы,
Коль есть в нём огонь и пыл.
1986
 

К морям меня тянет магнитом!

 
К морям меня тянет магнитом.
Стихия Нептуна влечёт,
А в сердце, любовью разбитом,
Пучина морская ревёт.
 
 
Качает прибой моё сердце,
шлифует под стать янтарю.
Хоть я не король и не герцог,
тебе все моря подарю.
 
 
И в выси небес ястребиной
засветит тебе Южный Крест.
Кораблик наш неистребимый,
как айсберг, как Эверест,
 
 
Из пены морской зародится
и выплывет в море Чудес.
Здесь столько сокровищ таится!
На свете счастливей нет мест.
1986
 

Бюрократы, ускоряйтесь!

 
Чем людишки-бюрократы,
консерваторы пузатые
Перед нами виноваты?
В чём отличие от всех?
родила их по инструкции
мать бездельница-коррупция,
Но забыла о продукции
и взяла на душу грех.
 
 
Вот и держат человечество
в вечной стадии младенчества,
Мысли их не об Отечестве —
все погрязли в кумовстве.
Их кумир – покой и связи,
смотрят в новый мир с боязнью,
Прикрываясь громкой фразой:
с перестройкой я в родстве!»
 
 
Словно искры от салюта
по заводам, институтам
Дорожа любой минутой,
выйдем, высветим порок!
Лежебоки, с места троньтесь!
Гнева правнуков побойтесь!
Ускоряйтесь, перестройтесь!
Позабудьте свой мирок!
1986
 

Письмо из деревни министру Здравоохраны Чазову

 
Ты касатик дорогой! Милый дохтур Чазов!
Мою душу успокой: ум зашёл за разум.
Я пожалиться хочу на больницу нашу:
Придти к здешнему врачу чёрт боится даже.
А хярурги-палачи слышь, чо учудили:
Деду мому для мочи хрен на грудь пришили.
 
 
Торопливый торопевт не даёт больничный,
Харя – карточный валет, требует наличных.
Стоматовый – пьянь. Так груб! Он сто матов знает.
На меня имеет зуб. Мне ж все вырывает.
 
 
За наши раны – здравоохрана!
Нет ничаво пользительней!
Нам ветеранам, здравоохрана,
Дай дохторов – спасителей!
 
 
Как сходили мы с дедком к носогорлоуху,
Так таперя и живем: нюху нет и слуху!
Есть ещё спицыалист: уро-дохренолог.
Это жулик-аферист, смотрит только голых!
 
 
Гинеколог щуплет баб варежкой хоккейной.
Всех девах позаражал – триппер гонорейнай.
Ещё наши дохтора органы воруют.
Ставят нам на трактора и на них газуют.
 
 
Мозгоправ, вааще чурбан, басурман неистовый.
Он, падучей обуян, мамонтов разыскивал.
Ить, за мамонтов принял двух телят, кащей!
На куски их порубал, отослал в музей.
 
 
В процедурке, значит где ставят нам уколы,
На помойной на воде делают растворы.
Сёстры курят анашу, порятся как сучки.
Жрать дають одну лапшу… Дай им, Чазов, взбучки!!!
1986
 

Мцване Концхи (Зелёный Мыс)

Посвящается Батумскому ботаническому саду

 

 
В тени огромных сказочных дерев,
Присядь на берег моря-океана.
Прибоя слышен ласковый напев,
Шумят базары чаек и бакланов.
В природы храм войди ты поутру!
Глянь, листья пальм колышутся как пальцы.
Берут аккорды ветви на ветру.
Растения как будто в лёгком танце.
 
 
Птиц щебетанье неумолчно тут.
В раю земном цветы в любое время.
Зелёный Мыс! Люблю я твой уют!
Перед твоей красой пригну колени.
 
 
Аджарским солнцем бережно согрет
И напоён водою дождевою,
Зелёный Мыс, ты много-много лет
Одариваешь сказкою живою.
После дождей деревья в серебре.
Зимой вдали Кавказ седой белеет.
На кручах гор, в морщинистой коре
Секвой и сосен мачты в небе реют.
 
 
Придёшь сюда от суматохи вечной
И ощутишь всю радость бытия,
Вдруг станешь мудрым, добрым, человечным.
Природа-мать исцелит всех и вся.
 
 
Слились в единстве все пять континентов.
И царство флоры за руки взялось.
Стоят деревья – исполины, монументы.
Они свидетели всего, что тут сбылось.
Порою летней так играют краски!
Амбра магнолий зачарует всех!
Как хороши травы зелёной ласки,
По глади моря бриза лёгкий бег!
 
 
Здесь в январе услышишь гул пчелиный,
Горят камелий розовых глаза,
Цветут фиалки с гибкою лещиной,
Мимозы жёлты, небо – бирюза!
 
 
Смотрю на Чакви с птичьего полёта:
Вон, Кобулети прячет горизонт,
На юг – Батуми – Грузии ворота,
А для меня отчизны милой порт!
От восхищенья замирает сердце!
Я опьянён твоею красотой!
Ты – моя молодость! Моё шальное детство!
Я породнился с этою землёй!
 
 
Люблю я край мимоз и мандаринов,
Взращённых лаской загрубелых рук.
Здесь человек с природой дружит сильно,
Здесь человек всему живому друг.
Пусть землю греет солнца излученье!
И будут всюду радость и цветы!
Наполнен воздух птиц весёлым пеньем
И нам откроется дорога красоты.
 
 
Батуми, Батуми! – Слышится
В шуме прибоя, прибоя, прибоя!
Солнечный город счастлив
И молод душою, душою, душою!
Чайки, дельфины на глади морской,
В парках павлины и розы.
Горят апельсины на ветках зимой
И дурманящий запах мимозы.
1987
 

Про Стамбул

 
Стоим на якоре, который раз в Стамбуле.
Передо мною плещется Босфор.
Вот здесь Европа, а вон Азия. Смогу ли
Вам рассказать, чем славен город с давних пор?
 
 
Не раз сей город поменял своё названье,
Приют давал купцам, рабам с античных дней.
Константинополь и Византий – всё в преданьи,
Но я скажу, друзья, вам больше за людей.
 
 
Вчера я с боцманом был в лучшем ресторане.
Сюда заходит часто сам Осман-фазан.
Его портрет найдёте вы в любом духане:
Великий плут и комбинатор его сан.
 
 
Он одному купцу продал трамвай и поезд,
Другому ратушу и мост через Босфор.
Купцы поверили разбойнику на совесть,
Что он – мэр города, а он хитёр-актёр.
 
 
Скажу по правде: турки – славные ребята!
Полно шатенов, чёрных, рыжих и льняных.
Орлиный нос, усы и кепка чуть примята,
А руки до чего натружены у них!
 
 
Сам видел как тащил носильщик пианино.
(Полно носильщиков, не надо лошадей!)
Два километра протащил, взвалив на спину,
По узким улицам. И не задел людей.
 
 
Был я в мечетях, по коврам ходил персидским,
Святой водою рот и ноги полоскал.
Перебирал я чётки, был к аллаху близким.
На алтаре передо мной коран лежал.
 
 
В домах трудяг водопровод ещё в новинку,
Электросвет в Стамбуле избранным горит.
Двадцатый век пришёл сюда наполовинку.
И полумесяц это, как бы, подтвердит.
 
 
Все жертвы бизнеса, кругом – одни контрасты.
Имеешь лиры – будет выпить и поесть.
Живёт, кто вертится, живёт лишь головастый,
Иначе можно между стульев больно сесть.
 
 
В любой день солнечный здесь зонт не забывайте:
Из окон могут вас нечаянно облить.
И лучше с девочками с улиц не играйте:
Набор джентльмена можно запросто схватить.
 
 
В порт не успел и спал в отеле, поневоле.
Стучалось в номер до утра ко мне бабьё.
– О, господин, вам одному не скучно, что-ли?
– Эх, будь я турок – посадил б вас на копьё!
 
 
Потомки Евы здесь убийственно грудасты
И можно женщину за пять секунд словить.
Но по ночам дерутся с ними педерасты,
Чтоб клиентуру на себя переманить.
 
 
В Стамбуле так: всё, что упало, то пропало.
Балкон отпилят, вынут деньги и часы,
Крышки от люков, урны, всё, что из метала…
Коль крепко спите – дерзко сбреют вам усы.
 
 
Дамы турецкие горячие как бани,
Да я и сам, как огнедышащий дракон.
Однако славные ивановские Мани
Им нос утёрли бы на праздник под хмельком.
 
 
Спустил в Стамбуле я последние доллары.
Зато гулял и пил, и ел как падишах,
Но вот во сне глаза жены моей, Варвары,
Словно цунами зародили в сердце страх.
 
 
Погрузка кончилась и завтра снова в море.
Как жалко рейд стамбульский покидать.
Старпом бодрит меня: «Увидишь Варю вскоре».
На что я нежно отвечаю: «Шёл бы спать!»
 
 
Уже печатает узлы корабль не хило.
Стамбул, до встречи! После Африки вернусь!
Я полюбил народ твой очень милый,
Но на турецкой даме вряд ли я женюсь.
 
 
В моей судьбе штурвалом правит Варя.
И к ней швартуюсь после рейса вмиг.
Она заплачет: «Бородатая ты харя!
Жену забыл, сын от тебя отвык!»
 
 
Четыре месяца жену буду лелеять,
Возить в коляске новых близнецов,
Чинить проводку и обои клеить,
И буду самый лучший из отцов.
 
 
Подует с моря – стану озираться.
И надоест мне в отпуске толстеть.
Я снова буду рейса домогаться,
За свой корабль всегда буду болеть.
 
 
Пойду вперёд, опять в Босфора горло.
Вновь папе плавать, снова маме ждать.
Во всех морях меня штормами тёрло,
А на лице от всех ветров печать…
1987
 

Спид

Вирус СПИД под электронным микроскопом

 

 
За грехи наши земные и пороки всяческие,
Извращения большие и малые ребяческие
Нам послал Господь болячку под названием Спид.
По земле болячка скачет и людей гвоздит.
Спид, Спид, Спид, Спид, Спид один!
Спи – один! Спи – дома!
К проституткам не ходи,
Кушай больше брома!
1987
 

Параллель ЮАР – Гарлем

 
Житель гетто, бедный чернокожий,
как любой абориген-жилец
На живую мумию похожий
В Трансваале вырос мой отец.
 
 
Том, в саванне Африки родился,
лет с восьми работал в рудниках.
С нищетою рано подружился,
рыл руду в Драконовых горах.
 
 
Называли филиалом ада
шахты в негритянском городке.
Миска супа, вот и вся награда,
Когда жизнь висит на волоске.
 
 
Тело Тома покрывали шрамы,
ведь хозяин—бур жестоко бил.
Избивая, сыпал соль на раны
и сигару об его плечо тушил.
 
 
Получив туберкулёз бесплатно,
спрятав деньги в стареньком платке,
Как котёнок, Том искал обратный —
Счастья кончик в жизненном клубке.
 
 
Он работал грузчиком портовым,
От чахотки уж едва дышал,
Но решил сорвать с себя оковы.
В трюме сухогруза убежал.
 
 
Том простился с «Чёрным Континентом»
И приплыл в Нью-Йорк, едва живой.
Вот беда: «Свобода» и Манхэттен
Повернулись сразу же спиной.
 
 
Ну какие слушал он рассказы?
И какой доверился звезде?
Тут, в Нью-Йорке понимаешь сразу:
Гетто одинаковы везде.
 
 
Понял, что обманут, слишком поздно.
Понял: не отмоешь добела
Этот мир, зараженный серьёзно.
Мир богатых, строй насилья, зла.
 
 
Он погиб во время забастовки
Когда нёс в руках свободы флаг.
Полисмен в стрельбе был очень ловким —
Разрядил обойму просто так…
 
 
Когда вижу статую Свободы —
слёзы на глазах моих блестят.
Ведь американскому народу
О свободе только говорят.
 
 
Мы в Гарлеме гибнем в нечистотах,
Крысы делят с нами свой обед.
Целый день в труде, как пчёлы в сотах.
роемся в грязи – ни цента нет.
 
 
Небо над Гарлемом – наша крыша,
А постель – от ящиков картон.
Здесь наркотик заменяет пищу.
И преступный мир со всех сторон.
 
 
Сохнет, прозябает пролетарий,
Деловые люди делят куш.
Бизнесмены нас внесут в гербарий,
Соберут мозаику из душ.
 
 
Неграм и индейцам счастье снится,
Да и белых много в нищете.
Вот бы нам, друзья, объединиться,
Всем поверить в наш приоритет!
 
 
Все мы жертвы, маленькие очень,
Бизнеса большого, дел больших.
Но нас миллионы, кто не хочет
Больше жить в условиях таких!
 
 
Белая Свобода держит светоч,
Будто хочет небеса поджечь.
Золото – богатым, бедным – мелочь…
Не пора ль вложить ей в руки меч?
 
 
Словно факел реет наше знамя.
Старый мир сгорит от правосудия!
Африка, Америка! За нами!
Единенье – вот наше орудие!
 
 
1986
 

Король бензоколонки

 
Я не пью, не курю, матом не ругаюсь.
Но с женой – ведьмой злой в личной жизни маюсь.
Мне твердили друзья: «Будешь под пятой!
Наслаждайся, живи жизнью холостой!»
 
 
Взял в свой дом, стал отцом, но покоя мало.
Ведь жена – сатана деньги обожала.
Все червонцы тащил для ее забав.
По рукам, по ногам сжала как удав.
 
 
Подколодная тварь кровь мою сосала.
Ей две тысячи рублей в месяц было мало.
У меня на спине для нее седло!
Как верблюд в мозолях. Ох, не повезло!
 
 
Разбавляли бензин мы мочой ослиной.
Был король, а не ноль. Жизнь была малиной!
Черной, красной икрой мазал бутерброд.
И меня обожал деловой народ.
 
 
Фарцевал, гарцевал в личной черной «Волге»,
Героин продавал, бизнес мой был долгим.
Мог в любой кабинет дверь открыть ногой.
А теперь как мертвец – проклятый изгой.
 
 
Словно белка крутил для нее колеса.
Королева моя все водила носом.
Чуть дыша убежал к доброй, молодой.
– Пусть холит, с ведьмой спит волкодав цепной!
 
 
От гадюки своей я ушел калекой.
Сколько зла, спаси бог, в этом человеке!
Хуже черта она, хуже ведем ста!
Написала на меня во все ведомства…
 
 
Из-за мести её на крючок попался.
На ножа острие был и вдруг сорвался.
Весь мой бизнес поник, как в мороз цветок.
Надзирателя лик щурится в глазок.
 
 
1987