Упорство Вадима в реализации какой-то засевшей в голове идеи было невероятным. Из добродушного весёлого школьника он вдруг становился суровым и замкнутым социофобом, огрызался и ввязывался в драку, если легкомысленные сверстники вольно или невольно отвлекали его от размышлений о занимавшей его гипотезе. Одноклассникам такое поведение было привычным: «Опять у него ПМС, лучше не трогать». Однако из-за таких перепадов настроения, близких друзей в школе у Вадима не появилось.

Он продолжал копить, теперь точно зная, на что, предсказывая игру футбольных ставок с точностью до месяца и выигрывая с вероятностью девяносто процентов, а иногда проигрывая с вероятностью десять. Но это была всё же отличная точность, и через год, он смог купить часы своей мечты, заказав их через официальный интернет магазин из Швейцарии. Это были самые сложные часы на планете, и одни из самых дорогих, но не потому что были богато украшены. К чёрту бриллианты и платиновое напыление. Часы показывали солнечное, лунное время, положение полярной звезды, и более того, сверяли время не по сети, а напрямую со спутника, по которому выравнивают эталонное время Гринвича.

– Надюша, ты же понимаешь, зачем часы?

Мысль была предельно простая. Он перерыл интернет, разыскивая информацию о попытках применить эту идею в астрологических прогнозах, но ничего не нашёл. Возможно, решил он, это из-за того, что идея связана с точными науками, а астрологией в основном занимаются одухотворённые ботаники гуманитарного склада. Кто его знает. Интересы же Вадима были разносторонними и не ограничивались гуманитарщиной. Подписки на ютьюбе исчислялись десятками в основном образовательных каналов различного пошиба. В поисках ответа на какой-нибудь важный вопрос он мог легко сращивать идеи из разных дисциплин, склеивать их в неожиданных комбинациях, голова к пятке, сравнивать несравнимое. «Почему я не могу это соединять, если это уже соединилось в моей голове» – говорил он ошарашенному учителю литературы, доказывая, что убийство старушки-процентщицы было совершено уж никак не под влиянием эфемерных идей о сверхчеловеке и избранности, а в состоянии аффекта, вызванного нестабильным психосоматическим состоянием главного героя, неприспособленного к проживанию в капризном климате северной столицы, а еще серьёзными магнитными бурями, которые, как свидетельствует сохранившаяся история метеонаблюдений, бушевали в Петербурге в период времени, описанный Фёдором Михайловичем.

Смысл часов был в том, что помимо изменений календаря, которыми развлекались люди на протяжении истории совершенно сознательно, само время менялось и продолжает меняется помимо их воли. Оно сжимается. Смена времен года определяется циклами вращения Земли вокруг Солнца, и Земля держится на этой орбите благодаря силе притяжения своей звезды. Солнце постепенно остывает, это всем известно, и по мере остывания увеличивается его масса а вместе с ней и гравитация. Земля притягивается к Солнцу сильнее, и её орбита вращения вокруг него становится меньше, сокращая и длительность календарного года для ныне живущих сапиенсов. Вот и вся арифметика. Логично предположить, что период времени который мы называем годом, для наших предков длился два или полтора наших года? Можно, если мы говорим о динозаврах.

– Можно, если мы говорим о времени наших пращуров-проящеров. Но, я-то хотел подстроиться под время, когда жили Нострадамус и Парацельс. А здесь разница – может быть в минутах и секундах. А ко времени майя – максимум пара дней. Сколько же я с ними промучился, с этими часами, ты не представляешь.

В конце концов было учтено изменение гравитации Солнца по отношению к Земле, когда оно удаляется по орбите зимой и когда приближается летом, были применены координаты луны и планет по эфемеридам Региомонтана. Вадим добился точного учёта влажности воздуха в Лионе во Франции, где вышла первая книга Нострадамуса, что оказало в то далёкое время решающее воздействие на точность и поправки в наблюдениях за звёздами. Как древний колдун готовит дьявольское зелье, смешивая чудовищные ингредиенты, так и Вадим пробовал различные соотношения настроек и их влияние на точность предсказаний. Крысиные хвостики и лягушачьи лапки, прядь волос девственницы и семя праведного мужа он добавлял к котёл своих часов и тщательно перемешивал, крутя колесики и нажимая на кнопки, наблюдая за мерцающими фигурами чисел, бегущими по циферблату.

И наконец всё сошлось. Точность предсказаний стала стопроцентной. Он поставил пароль на настройках часов, сказал «Щёлк!» изображая запирающийся замок, и постарался побыстрее забыть пароль. Другого шанса не будет. То, что он нашел это положение частей сложнейшего механизма, было невероятной удачей. Один шанс на миллиард.

Вадим продолжал упражняться с игрой на ставках. Он был осторожен, никогда не ставил в одной конторе более двух раз подряд. А когда с широкополосным интернетом букмекеры развернулись в виртуале, риски быть схваченным и ограбленным свелись к минимуму. Мало помалу незаметно он перестал быть обузой для предков. Однако такая его самодостаточность вызывала обеспокоенность среди скромных родителей. Начались допросы, подозрения и нервотрёпка. Вадим запасся терпением и беззаветной любовью к старикам и на все вопросы отвечал с широко открытыми чистыми как пресные озера Хакассии глазами.

В конце концов, отец с матерью убедились, что их странный сын не интересуется наркотиками и алкоголем, сексуальная ориентация настроена по умолчанию, и когда он в ходе долгих кухонных допросов, которые часто продолжались за полночь, окончательно растолковал, что за выигрыши на ставках «не посодют», предки оформили банковский счет для сохранности шального дохода, и после одиннадцатого класса купили сыну квартиру в центре на им же заработанные выигрыши. Единственным требованием родичей было, чтобы отпрыск получил нормальное образование, а потом делай, что хочешь.

– Но всё это ерунда и чушь, понимаешь, самое главное, что я нашёл тебя, я все рассчитал и мы всё сделали, как написано звёздами и теперь мы повенчаны на небесах и мы всегда будем вместе, понимаешь. Это не слова как в сериалах и кино, после которых начинаются измены и семьи рушатся и дети плачут, и люди держатся друг за друга из чувства вины, превращают свою жизнь в ад, нет. Я единственный настоящий звездочет и я говорю тебе – мы вместе навсегда.

И Надя чувствовала, что всё это так, слова действовали как дурман, обволакивали кальянным дымом таинственной восточной мудрости, и на душе было только спокойствие тепло и счастье. Да, навсегда.

Но вдруг она подумала:

– Ты же можешь сделать что-нибудь хорошее, предсказывать катастрофы.

Вадим посмотрел на девушку с умилением:

– Ты ж моя добрая Надя. Понимаешь, какая штука…

Часы, оказывается, были настроены очень индивидуально, на момент его рождения с точностью до сотых долей секунды, причем по времени и календарю 645-го года нашей эры, когда был построен храм майя в дельте реки Усумасинты. Часы могли показать, что будет, но исключительно только с ним, с Вадимом, если он сделает что-то, или не сделает. Если какие-то события с ним непосредственно не связаны – их просто нет в предсказании. Можно, конечно, спросить, будет ли завтра землетрясение в Норильске, но ответа не получить. Во-первых это никак не связано с его действиями, а во вторых, даже если и произойдет – на него никак не повлияет. Вот такая штука.

– Хорошо, что мы не в Норильске, там сейчас всё время ночь, – сказала Надя, она уже не думала о своем страхе и просто слушала Вадима, как сказку перед сном.

– Вот если я ставлю на матч Испания – Италия, что Италия выиграет пять – ноль. Я не задаю вопрос «Италия выиграет у Испании пять – ноль?», я спрашиваю «Если я поставлю, что выиграет Италия, я стану богаче?» понимаешь. А если я получаю ответ «нет», значит нужно ставить на Испанию, но стоит проверить, конечно, прежде чем расставаться с деньгами. То есть предсказание даёт точный ответ, что произойдет в результате моего выбора. Помнишь, как у богатыря перед камнем, у меня была книжка с картинками, богатырь такой понурый, а на камне ворон, а вокруг кости с черепами навалены и ржавые доспехи. «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – счастье найдешь». Так вот, тут вариантов гораздо больше двух.

– Значит правда про тебя говорят, что ты учишь всегда один билет.

Вадим сменил выражение лица на удивление:

– Ишь ты, откуда такое? А, это я проговорился девчонкам из соседней группы, было дело, да, а слух-то пополз, ха-ха.

За окном снова начались фейерверки, вторая порция сограждан достигла нужного градуса или поддалась на уговоры ошалевших от бессонной ночи детей. По комнате забегали тени и разноцветные блики.

– Жизнь – это миллион выборов, миллион дорог, каждую секунду – выбор, – говорил Вадим, – сограждане выбирают наугад, вслепую, а у меня есть фонарик, на лбу понимаешь. Я тебе покажу. Машка иди сюда.

Вадим ринулся в угол и извлёк из-под вороха журналов черепаху и понёс её к длинной барной стойке. Древнегреческий атлет в матовом голубом свете фонарей и окон. Ахиллес и Черепаха.

– Ты с ней наперегонки бегать будешь?

– Да, нет-нет, иди сюда.

Надя помедлила, и всё таки накинув на себя лежавшую тут же рядом рубашку Вадима, подошла к стойке.

– Вот смотри, – Вадим положил Машку с одного конца стойки, – так, а здесь будет, – он открыл стоящий рядом холодильник, – вот, яблоко.

Он прокатил яблоко по своей груди и животу «брр!», поёжился от холода, и поставил яблоко на другом конце стойки:

– Сейчас темно, и ни черта не видно. И черепахе не видно. Она может поползти направо, – и Вадим чуть подтолкнул Машку вправо. Черепаха пару раз двинула лапами и они повисли с края стойки, – и может свалиться вниз. Может поползти налево, – и Вадим поднял черепаху и показал как она плавно пикирует со стойки на кафельный пол, – а может поползти прямо – и найти яблоко, да Машка?

Но она не видит, ничего, она в темноте, прямо как люди. Что ждёт нас за этим углом, а в этом подземном переходе, что будет, если вложить в синие фишки, или поступить в вуз на АйТи или на юрфак – это только вероятности, но никогда не стопроцентные. А жизнь-то одна, понимаешь, короткая, мне нужно точно знать, мне нужен только стопроцентный прогноз, что мои действия принесут мне счастье, у меня не хватит времени попробовать все варианты, тем более если часть из них меня, в конце концов, может убить, понимаешь?

Он снял Машку со стойки и поставил на пол. Черепаха осталась на месте, и Надя подумала, что, наверное, у Машки кружится голова. Мы видим все пути и возможности, куда ползти, потому что мы – Боги, – говорил Вадим, – ну, для черепахи во всяком случае. Но мы – молчим, это же обычное занятие Бога – молчать, пока черепахи падают в пропасть. Ну, или мы кричим черепахе «Стой, не ползи направо там опасно!» – но она не знает нашего языка, понимаешь, и никогда не выучит. А мы не хотим говорить по-черепашьи. Мы, скорее всего, можем, мы же боги, и можем все, но не хотим. Почему? По той же причине, что мы Боги, и делаем, что хотим, а почему мы этого хотим – черепахе не понять.

Надя улыбалась, глядя на Вадима.

– Но теперь снабдим Машку волшебным фонариком.

Вадим грохнул ящиком в кухонном шкафчике, пошарил внутри и извлек брелок в виде патрона с гильзой и резинку колечком. На брелке была кнопка, которая поочередно включала фонарик или лазерную указку.

– Машка, потерпи.

Он снова поднял черепаху с пола, закрепил мягкой резинкой брелок у неё на голове и осторожно нажал на кнопку. Машка чуть быстрее, чем обычно, замотала головой, железная штуковина и резинка на башке ей не нравились. Довольно широкий луч фонарика начал перемещаться от края к краю барной стойки, в центр, показывая на мгновение зеленый бок яблока.

– Теперь она знает, где яблоко, у нее есть фонарик. Она конечно в силу тупости, хоть и древнее животное, не может им пользоваться, и всё равно поползет куда вздумается. Но я-то могу. У меня есть такой же фонарик. Только он еще более точный и пользоваться им сложнее.

Вадим щёлкнул кнопкой и фонарик превратился в лазерную указку. Теперь по стойке забегала красная точка, то исчезая за краем столешницы, то скользя вперед в сторону яблока, не добираясь до него, то всё-таки останавливаясь на выпуклой зелёной кожице.

Вадим снял с Машки демонстрационное приспособление.

– Видишь, мой фонарик – это очень тонкий луч, но с его помощью я нашел своё яблоко.

Он подошел к девушке, обнял и наклонился, чтобы прошептать на ухо:

– Я знал, что если мы сегодня проведем ночь вместе, то будем вместе всегда.

Господи, какой же он всё-таки гик, и какую чушь несёт, но какой же красивый и как мне хорошо с ним.

– А ещё, – Вадим поднял голову и сказал быстро, как будто вспомнив занятную деталь, – смерть свою предсказать не могу. У меня сейчас линия жизни, которая выстраивается по расчетам, бесконечная. Но это не значит, что я буду жить вечно, думаю у всех молодых это было бы так. Гляди.

Он показал Наде циферблат часов, нажал последовательно кнопки на боковине корпуса, и электронный дисплей загорелся голубым светом, таким ярким, что Надя сначала зажмурилась. По дисплею побежали справа налево белые числа. Вадим покрутил колесико и бег ускорился, числа слились в одну светлую широкую ниточку.

– Это моя линия жизни, можно крутить хоть час, конца не будет. Здесь бесконечное количество возможностей и выборов, в том числе и бессмертие. Есть и такой вариант, да, потому что просто есть запас здоровья, наверное. Я пока не сделал ничего такого, что может вызвать смерть от болезни или старости. Сердце не шалит, холестерин в норме, понимаешь. Будущее от этого момента и дальше вбирает в себя все возможности. Найти лекарство от старости – это, получается, с точки зрения звёзд, тоже реально.

Может быть, я спрошу однажды: «Если мы полетим в Мумбаи на каникулы, покатаемся ли мы там на слоне?» – и получу ответ «нет» и линия жизни оборвется, это будет значить, что нужно либо вообще не лететь, либо спрашивать уже конкретно про авиакомпании. Для моих часов смерть – это возможный побочный эффект моего выбора в какой-то ситуации. Она не является естественным или обязательным исходом и это самое удивительное.

– Но ведь, если ты узнаешь, что на аэрофлоте в Мумбаи тебе лететь не надо, ты же позвонишь в компанию?

Они снова сидели на белой медвежьей шкуре и Надя расчесывала его волосы пальцами как гребнем от висков и за уши.

– Ну да, чтобы меня вычислили и обвинили в терроризме, а потом если окажется правдой, чтобы засадили, ведь никто не поверит моим часам, а в то, что я террорист – поверят сразу. Да, и пока у меня не было предсказаний про теракты, они далеко от меня, просто.

И они всю ночь провели на медвежьей шкуре, ощущая себя героями рождественской истории, может быть Вадим представлял, что он всесильный волшебник, а Надя, что она спящая красавица, кто знает. Террористы, катастрофы, и люди, молящие о помощи сверхъестественных и вполне реальных сил становились эфемерными и улетучивались, испарялись как капли пота с горячего молодого тела. Ничего нет, только снежная новогодняя сказка, наполненная радостью обыкновенных людей, на которых свалилось необыкновенное счастье. Может быть дело в том, что счастье сначала делает человека эгоистом, самозабвенным добрым и прекраснодушным эгоистом.