Бунтарка

Глава 3. Кора

Я смотрю в потолок, на котором светятся лампы в виде звезд. Конечно, вмонтировать их туда было фантастической идеей, но в темноте их цвет не похож на звездный. Он, скорее, ядовито-зеленый. А при дневном свете эти лампы выглядят как звезды, вылепленные из жевательной резинки. Но я отвлеклась. Дело не в том, как они выглядят, а в том, что они являются необходимым отвлекающим фактором. В полночь или чуть позже моя дверь приоткрывается, и я притворяюсь спящей. Луч фонарика скользит по моему лицу, на долю секунды ослепляя меня даже через закрытые веки, – а затем свет исчезает и дверь снова закрывается. После этого я откидываю одеяло и спускаю ноги с кровати, осторожно пересекаю темную комнату и подхожу к столу. Я делаю очередную пометку о прошедшем дне в своем блокноте, а затем одеваюсь и зашнуровываю кроссовки.

В мое окно кто-то стучит, и, когда я открываю его, мне улыбается Бен.

– Готова? – спрашивает он.

Кивнув, я вылезаю наружу. Бен касается руками моей талии, пытаясь помочь, но отпускает меня до того, как мои ноги касаются земли. Он часто так делает – избегает прикосновений, будто кто-то сейчас выйдет из тени и ударит его. Но я тоже не была открыта для чего-то подобного, хотя ко мне, черт возьми, никто не прикасался уже шесть месяцев. Бен замечал, как я вздрагиваю или отстраняюсь всякий раз, когда кто-то подходит ко мне слишком близко. И я не единственная здесь, кто так реагирует. Благо Бен хоть и не гений в чтении языка тела, но он хорошо оценивает ситуацию и обстановку.

– Готова? – снова повторяет он свой вопрос.

– Да, чем займемся? – Я знаю чем, но все равно решаюсь спросить, наверно, надеясь на другой ответ.

Бен ухмыляется и убегает в лес, а я, вздохнув, следую за ним трусцой. Сегодня ночью облака висят слишком низко, и луна едва проглядывает сквозь них. Поэтому моим глазам приходится привыкать к полумраку. Май в этом году выдался теплым, земля под моими ногами немного влажная от недавно прошедшего ливня, а в воздухе пахнет так, будто дождь вот-вот пойдет снова.

Вскоре я замечаю, как справа от нас редеет лес, и сквозь кроны деревьев виднеется почти спокойная водная гладь. Единственные звуки, нарушающие тишину леса, – наши шаги и плеск миниатюрных волн, потому что большие волны, приходящие с океана, обрушиваются лишь на противоположную сторону острова. Если сильно присмотреться, то можно различить вдалеке огни Изумрудной бухты. Сейчас мы слишком далеко от Стерлинг Фолса, но иногда я представляю себе, как корабли, проходящие мимо нашего острова, направляются к пристани в Саут-Фолсе, отчего у меня начинает болеть сердце. Я представляю, как плыву навстречу к гигантским кораблям, как меня поднимают на борт и забирают с собой, возвращая к ним.

Где бы они ни были.

Когда я в последний раз видела Джейса, он лежал в багажнике машины друга моих родителей, личность которого мне до сих пор неизвестна. Несмотря на то что он увез его с собой и должен был позаботиться о нем, – что бы это ни значило, – мое сердце подсказывает мне, что Джейс жив, и я отказываюсь верить в обратное. Мои родители привезли меня домой, но объявшая там меня клаустрофобия была настолько сильной, что я не захотела там оставаться. Стоило моим родителям отвлечься, я тут же пыталась выбраться из дома, но бежать было некуда. Меня окружали тупиковые улицы и открытые поля. Целую неделю я провела в слезах, убежденная, что Джейс мертв, а Аполлон и Вульф гниют в тюрьме. Я жила в страхе, что в любой день на пороге нашего дома появится Паркер, а потом…

Стресс, испытываемый мной, стал настолько сильным, что думаю, я просто сломалась изнутри. Вопреки ожиданиям моих родителей я не стала снова той послушной девочкой, какой они привыкли меня видеть, и просто не смогла вписаться в их жизнь. В совершенно незнакомых людях я видела Паркера, мне снились безумные сны о смерти, кровопролитии и змеях, но поскольку мои родители не знали, через что мне пришлось пройти – рассказывать им этого я, конечно же, не собиралась, – они совершенно не понимали моего поведения. Их друг также скрыл обстоятельства, из которых меня вытащил, и мои родители решили, что причиной моих изменений стали ребята, с которыми я жила. Они думали, что меня поимели, во всех смыслах этого слова, и поэтому отправили меня подальше.

Родители отослали меня на крошечный Райский островок, недалеко от Изумрудной бухты. Он состоял из двух частей. Первую посещали случайные туристы, на ней же проживали местные жители, коих было очень мало. На второй же половине острова располагалось что-то вроде лагеря. Некие люди, якобы имеющие благие намерения, основали его для помощи тем, кто пережил серьезную психологическую травму. Идея лагеря состояла в том, что приезжающие сюда уходят от обычной жизни и пытаются излечиться от своих травм в совершенно другой обстановке. Это своего рода перезагрузка для твоего мозга, однако с годами лагерь превратился во что-то большее. Его обитателей стали ограничивать всякими предписаниями и правилами. И нас отсюда не отпустят, пока не решат, что мы готовы… что бы это ни значило. Жители на другом конце маленького острова знают нас как детей из лагеря. Они стараются всячески избегать нас и запирают перед нами свои двери, будто мы представляем опасность.

В лагере, помимо групповых индивидуальных сеансов психотерапии, также учат всяким ремеслам, проводят компьютерные занятия для тех, кто учился в колледжах или школах и теперь вынужден был перейти на обучение онлайн. Также здесь дают курс по самообороне, который кажется мне ничтожным по сравнению с тем, что помогло мне выжить в Стерлинг Фолсе. Завтраки, обеды и ужины проходят в помещении, напоминающем кафетерий с круглыми столами и стульями, привинченными к полу. А их ночные проверки и комендантский час – это для меня будто новый вид удушья. Они считают, что в лагере все организовано таким образом, чтобы попытаться исцелить людей, но для меня этот лагерь – тюрьма. Я пришла сюда не по своей воле, а потому, что у меня не было выбора.

Через две недели с начала моего пребывания здесь, после особенно жесткого конфликта в кафетерии, я встретила Бена. Его история отличается от моей хотя бы тем, что он находится здесь по своей воле. Он хочет быть вдали от дома, и в этом заключается его травма, но я думаю, что ему просто больше некуда идти. Он может находиться либо здесь, либо там. Никакой золотой середины или мечтаний об отъезде отсюда.

Бен примерно на четыре года старше меня и, наверное, является ровесником ребят. Он ниже ростом, чем Джейс и Аполлон, но, возможно, примерно одного роста с Вульфом. У Бена короткие, темные волосы и вечно сердитые глаза. Однако он превосходит Вульфа в ширине плеч, если это вообще возможно. Мы не обмениваемся какими-то фактами из личной жизни и не знаем друг о друге ничего, кроме наших имен. Мне проще, когда не нужно думать или говорить о том дерьме, которое я натворила или причинила, – тогда я легко могу притвориться, что это был всего лишь сон. Если Бен не знает ничего обо мне, то мне не нужно беспокоиться о том, что он где-то случайно найдет статью о пожаре или тот пресс-релиз, на котором я стою рядом с мэром и Цербером.

Десять месяцев назад за мной гнались по такому же лесу. Бежавшая по нему босиком, тогда я была в ужасе, а сейчас я ничего не боюсь. Я набираю скорость и догоняю Бена.

– Вот ты где, Кей. – Он смотрит на меня через плечо и смеется.

Кей. Так назвал меня друг моих родителей. Еще одна загадка, которую мне придется разгадать позже. Я не стала запрещать Бену так называть меня, хотя это имя мне не очень нравится. Я просто позволила ему эту вольность, дабы напомнить себе, что не собираюсь торчать тут вечность.

Во время бега я чувствую, как горят мои легкие, и мне нравится это ощущение. После скучного дня, состоящего из терапевтов, пытающихся выведать у меня мои секреты и эмоции, и после занятий, к которым я относилась с безразличием, мне нужен был прилив адреналина.

Мы начинаем сбавлять скорость и переходить на легкий шаг, когда подбегаем к окраине маленького городка и к другой стороне главной улицы, на которой находятся сдаваемые в аренду дома. Жилища местных жителей на этой стороне острова располагаются то тут, то там, но не слишком близко к домам для аренды, чтобы не отпугнуть туристов. Я так же, как и Бен, держусь в тени, пока мы идем к кирпичному зданию, в котором находится библиотека. У Бена есть ключик-барашек, который подходит к большинству здешних дверей. Он использует его, и дверь в подвал беззвучно распахивается.

Когда мы спускаемся в темноту, он идет передо мной, потому что мне все еще не нравятся подвалы. Бен не дает мне обдумать эту мысль и почти без предупреждения бросается на меня, оставляя в моем распоряжении лишь долю секунды, чтобы успеть отбить его нападение. Услышав его тихий вздох, я понимаю, что он собирается сделать, поэтому наклоняюсь, не желая оказаться в его хватке. Она слишком сильно напоминает мне Джейса, который по-медвежьи хватал меня сзади, отчего я не могла вырваться. Я должна быть готова к атаке Бена, потому что он так же, как и я, не видит ничего вокруг и ориентируется только на мои шаги на лестнице.

Подвал оказался пуст, но за ним следовало еще одно помещение, в котором хранились хоть и важные книги, но нам ненужные. Все интересное, что есть в этой библиотеке, уже выставлено для читателей на первом этаже.

Успокаивая себя, я затихаю и быстро моргаю в темноте, ожидая, пока мои глаза привыкнут к ней настолько, чтобы я смогла разглядеть фигуру Бена, но он не дает мне сосредоточиться и снова бросается на меня. Каким-то образом он знает, где я нахожусь, из-за чего, будучи не готовой к удару, мне остается лишь принять его. Он попадает своей мягкой ладонью прямо в мою челюсть, слегка отбрасывая меня назад; вмиг у меня перехватывает дыхание.

– Сосредоточься! – призывает он, когда я начинаю размахивать руками. – Ты не всегда будешь видеть приближение своего противника, но ты должна знать саму себя.

Я действительно знаю себя и знаю, что стала сильнее, чем когда-либо прежде. Также я знаю, что, прежде чем попасть в этот лагерь, Бен был бойцом, и теперь я пытаюсь впитать всю полезную информацию, которую могу почерпнуть от него.

В моем сознании всплывает образ Гестии. Я вспоминаю, как она в белых одеждах противостояла парню, который был выше и сильнее ее, а затем вижу перед собой Артемиду и Никс. Эти девушки умеют драться, и Бен знает, как я хочу научиться тому же. Без лишних просьб с моей стороны мы стали тренироваться, и с тех пор как он начал учить меня не основам самообороны, а выживанию, прошло уже пять месяцев. На занятиях по самообороне в лагере я узнала, как нужно наносить удары и убегать, но дело вот в чем – бывают моменты, когда ты не можешь убежать от большой плохой твари, которая пытается тебя убить, поэтому остается лишь победить ее.

Я наношу удар, попадая в цель, но Бен не вздрагивает от моей безжалостности, а улыбается и подстрекает меня к дальнейшим действиям, раздувая пламя, которое поддерживает во мне жизнь. По правде говоря, если бы не его помощь, я бы уже давно покончила с собой.

Привыкнув к темноте, я мельком вижу Бена, который проходит мимо одного из окон, отступая в сторону. Его силуэт для меня по-прежнему не больше чем тень, а я каким-то образом выделяюсь для него в этом полумраке, как маяк. Но я решаю воспользоваться представившимся мне шансом.

Я наношу удар и задеваю костяшками пальцев его лицо, к моему удивлению застав его врасплох.

– Подходи и отходи, – говорит он, перемещаясь в сторону. – Подходи, атакуй, отходи, защищай себя.

Он наносит удар мне в живот, и я хриплю, отшатываясь назад.

– Не оставляй себя беззащитной.

Теперь, когда увидела его в полутьме, я не могу перестать видеть их образы. Следя за его движениями, я поворачиваюсь и слышу, как Джейс шепчет мне на ухо приказ сосредоточиться, Вульф стоит рядом, указывая на слабые места Бена, а Аполлон подбадривает меня, играясь с рукоятью и острием своего ножа.

Я хочу быть с ними так сильно, что это расстояние причиняет мне боль, но я не могу вернуться. Я застряла на этом острове и чертовски зла из-за этого.

Я бросаюсь на Бена с яростью, которую он не ожидает, и мы оба падаем. Он позволяет мне дважды ударить его по лицу, и каждый из этих ударов пронзает мои руки болью. Затем он отшвыривает меня от себя, и я тяжело приземляюсь на спину, чувствуя, как это падение вышибло воздух из моих легких. Я открываю и закрываю рот, пытаясь сделать вдох, и, когда у меня это наконец получается, приток кислорода еще больше начинает сводить меня с ума.

– Уже лучше. – Бен помогает мне подняться на ноги. – Но прибереги свой гнев для настоящей битвы, а сейчас нам нужно приложить к твоей челюсти лед.

– И к твоей тоже.

– Не так уж и сильно ты меня ударила. – Губы Бена искривляются в ухмылке.

Я пожимаю плечами и похлопываю по мягким перчаткам, которые он надевает, когда мы занимаемся спаррингом.

– Ты тоже.

– Ты не предвидела моего удара.

Бен затевает наши тренировки в самое неподходящее время, когда я нахожусь на грани срыва или уже наполовину вышла из себя, как будто он точно знает, как далеко может меня завести, и все время отодвигает эту границу.

Мы выходим из библиотеки, и я молча смотрю, как Бен закрывает за нами дверь.

Внезапно я вижу, как на другой стороне улицы движется чей-то силуэт. Он выходит из тени на свет, и я понимаю, что знаю его. Страх тут же захлестывает меня.

Глава 4. Вульф

Аполлон стоит за моим плечом с непроницаемым выражением на лице. Мы смотрим на Адских гончих, которых выделил нам мой отец, и я понимаю, что не могу и не буду рисковать их жизнями. Конечно, они не совсем невинны, но они не просили о том, чтобы их втянули в эту войну. Я почти могу представить на их месте нас. Мой отец всегда умел задурить голову новоприбывшим всякой идеологической фигней.

– Оставайтесь здесь, – приказываю я им. – Дайте нам пять минут и, если к тому времени мы не выйдем, – сваливайте. Аполлон, за мной.

Парни кивают, и один из них устанавливает таймер на своем телефоне на пять минут. Так как лишняя осторожность не помешает, особенно с идиотами, которые были назначены ответственными за взрыв здания, я тоже устанавливаю свой таймер, но на четыре минуты. После этого под одобрительный свист моего лучшего друга мы проходим через улицу.

Склад, в который мы направляемся, до боли мне знаком, о чем совершенно точно не знают ни мой отец, ни Адские гончие. Несколько месяцев назад мы с Корой приезжали сюда, потому что этот склад принадлежал нам. Но, похоже, теперь он был взломан и разграблен. Тротуар перед складом усеян битым стеклом, а одна из дверей сорвана с петель, но кто-то потрудился закрыть образовавшуюся дыру фанерой.

– На кой Кроносу сдался этот склад? – спрашивает Аполлон, и я приподнимаю плечи в немом вопросе.

– Не имею ни малейшего понятия, но, возможно, потому, что этим складом никто не пользовался несколько месяцев.

С тех пор как Цербер затащил нас обратно в ад, у нас не было возможности пользоваться им, но мы успели очистить его от наших вещей.

Под словом «ад» я имею в виду, что Цербер вернул нас обратно в строй Адских гончих, но для меня это одно и то же.

Под ворчание Аполлона я перепрыгиваю через разбитое окно и приседаю, легко приземлившись на бетонный пол. Мгновение спустя Аполлон тоже оказывается внутри, и я касаюсь его руки, показывая, чтобы он шел в противоположном направлении. Мы устанавливаем бомбы так, чтобы при взрыве цепная реакция обрушила все здание. Когда я пробираюсь сквозь стеллажи, у меня возникает серьезное чувство дежавю. Раньше в этом месте мы занимались отлаженным бизнесом. Это был способ удерживать банды от вражды, ведь мы могли закрыть поставки в город лишь одним щелчком пальцев. Но посмотрите на город сейчас. На могиле нашего бизнеса возник новый, город практически закрыли, а поставка в него чего-либо стала контрабандой. Продолжая двигаться вперед, я качаю головой, размышляя над нашей глупостью. Нам не следовало пытаться контролировать весь город. Мы самоуверенно считали, что держим в кулаке целых две банды, и неудивительно, что все так быстро развалилось.

Когда мы заканчиваем устанавливать бомбы, меня находит Аполлон.

– Мы должны были застать его здесь, – говорит он себе под нос.

Я смотрю на свои часы. Скорее всего, дозорные, которых мы оставили снаружи, не станут взрывать здание, пока мы не вернемся, – если только у них нет другого приказа, о котором мне ничего не известно. Да и в любом случае Аполлон прав.

– Офис, – указываю я подбородком в сторону кабинета.

Аполлон кивает и идет к офису, а я достаю свой пистолет. Возможно, проще всего было бы просто снести все здание, но я предпочту удостовериться в том, что Кронос умрет. Кроме того, разве может что-то подарить мне большее удовлетворение, чем удивление на лице Кроноса перед тем, как я нажму на курок?

Аполлон берется за ручку двери, ведущую в офис, и медленно поворачивает ее. Когда дверь открывается внутрь, он достает пистолет и делает два быстрых шага вперед. Темнота почти поглощает его силуэт, и все, что я могу видеть, – это его застывшую спину. Я включаю фонарик, свет которого освещает затылок моего друга и… чужой пистолет, прижатый к его виску.

Дерьмо.

– Нажмешь на курок, и ты покойник, – рычу я. – Но, если посмотреть правде в глаза, ты покойник в любом случае.

Плечи Аполлона напрягаются, и он поднимает руки вверх, на пальцах одной из которых болтается пистолет.

Проклятая дверь мешает мне выстрелить, поэтому я быстро делаю шаг вперед, включая свет и открывая дверь до конца.

– Срань господня, – шепчу я, когда дверь ударяется о стену, а на меня смотрит Джейс, все еще держа гребаный пистолет у головы Аполлона.

Аполлон поворачивается, чтобы посмотреть, кто вызвал такую реакцию, – и выражение его лица говорит само за себя.

Пошел ты к черту, и слава богу, что ты жив.

Я испытываю такие же эмоции: радуюсь, что Джейс жив, и злюсь на него за то, что он пропал так надолго.

Аполлон кидает пистолет в сторону и бросается вперед, чтобы обнять Джейса.

– Ах ты, ублюдок, – шепчет Аполлон, хлопая его по спине. – Мы думали, ты мертв.

Джейсу требуется минута, чтобы прийти в себя. Кажется, он ошеломлен не меньше нашего. В конце концов он обнимает Аполлона в ответ, а затем, когда они расходятся, он наконец встречается взглядом со мной. Я не знаю, что мне ему сказать. В последний раз, когда мы виделись, Аполлона накачали наркотиками, а между нами с Джейсом произошла ссора, о которой я так и не рассказал Аполлону. Ему не нужно было об этом знать, да и все это теперь не имело никакого значения.

Мой телефон издает звуковой сигнал, когда на него приходит сообщение от дозорного, спрашивающего, какого черта мы так долго возимся.

– Нам пора, – говорю я, протягивая руку Аполлону. – Здание вот-вот рухнет.

Джейс без вопросов хватает свою сумку и запихивает в нее какие-то вещи, после чего мы вместе бежим к одному из окон. Я отвожу взгляд, когда Аполлон разбивает стекло, очищает раму от осколков и выпрыгивает первым. Следуя за ним, мы тихо выскакиваем в переулок. Я подталкиваю в спину Аполлона, а затем Джейса, и мы проходим через другой дверной проем в еще один склад. Этот склад все еще работает, но, не обращая внимания на технику и товар вокруг нас, продолжаем идти вперед. Мы едва успеваем преодолеть пятьдесят фунтов, прежде чем взрываются бомбы. Ублюдки снаружи взорвали их, не дожидаясь, пока мы доберемся до безопасного места. Возможно, это был приказ, о котором я не знал. Взрыв, похожий на землетрясение, сотрясает стены и землю, сбивая нас с ног, и мы летим вперед. Сверху на нас падают обломки стропил и пыль.

Поднявшись первым, Джейс цепляется пальцами за ворот моей рубашки и тащит меня вверх, словно новорожденного котенка.

Этого мне еще не хватало.

– Твой отец послал тебя убить меня? – спрашивает он, ставя меня на ноги и заглядывая в мое лицо.

– Он сказал нам, что это будет Кронос.

– Правда? – спрашивает Аполлон, поднимаясь с пола. – Вообще-то он не называл имени.

– Ты что, издеваешься надо мной? – Я разворачиваюсь в его сторону как раз в тот момент, когда звонит мой телефон.

Достав его из кармана, я отвечаю на звонок.

– Босс, где вы? Здание рушится, а мы не видели, чтобы вы выходили, – говорит один из Адских гончих. – Вы сказали, чтоб мы сваливали…

– Мы в порядке, – отвечаю я, проглатывая свое раздражение. – Встретимся в двух кварталах к северу. Ждите нас у машины. – Я кладу трубку и снова поворачиваюсь к Джейсу: – Если у тебя есть какие-нибудь блестящие идеи, как нам выпутаться из этой ситуации, я внимательно тебя слушаю.

Но Джейс лишь качает в ответ головой.

– Все мои попытки были напрасны, меня никто не услышал.

– Это к кому же ты обращался? – прищуривается Аполлон.

– К мэру, к шерифу, к любому, кто имеет хотя бы какое-то влияние, – вздыхает Джейс. – По сути, я стал чем-то вроде народного мстителя. В эту войну втянуто слишком много гражданских, и я делаю все, что могу… оставаясь вне поля зрения банд, я пытаюсь подорвать их работу.

Я не сомневался, что он успешно справлялся со своей задачей, однако, что бы он ни делал – этого явно было недостаточно. Одна из самых популярных колонок в газете в наши дни – колонка некрологов. Но истинный ход событий оставался вне заголовка газет. Город был закрыт для посетителей, потому что если о происходящем узнают они, то узнают все.

– Нужно идти, – говорю я, отступая на несколько шагов. – Продолжай в том же духе и если сможешь, то вытащи нас отсюда.

– Подожди, – поднимает руки Аполлон. – Черт, приятно наконец-то иметь возможность сказать это вслух вам обоим. Джейс, найди Артемиду. Она знает, где Кора.

Мы с Джейсом одновременно поворачиваем головы и, смотря на своего лучшего друга, я думаю, когда же, черт возьми, он собирался поделиться этой информацией со мной? Но тут меня осеняет, что это, возможно, могло и не произойти. Артемида должна была доставить мне маленький блокнот с нашей перепиской с Аполлоном где-то на этой неделе, если, конечно, она успела увидеться с ним до начала дурацкой миссии. Мы втроем пытались составить график передачи блокнота, но все по-прежнему было слишком непредсказуемо.

– Где может быть Тэм? – спрашивает Джейс.

– Я не интересовался, где она ночует, – усмехается Аполлон. – И не стал выпытывать больше никакой информации о Коре, на случай если наш разговор подслушивали. Попробуй найти Антонио.

Аполлон говорил о шеф-поваре, который работал в клубе Тэм «Лук и стрелы» и в ресторане Джейса, названного в честь этого итальянца. Мы наняли этого честного и внимательного человека, потому что никто не догадается, что невысокий пожилой мужчина, регулярно бормочущий себе под нос что-то по-итальянски, собирает для нас информацию. У него есть жена и трое детей, и он не может позволить себе сказать лишнего и привлечь внимание, но вот слушать, что говорят вокруг, он мог без проблем. Антонио находился одной ногой в нашем подземном мире, а другой на свету, поэтому он нам так нравился.

– Я найду ее, – обещает Джейс. – Я верну Кору.

Я не обращаю внимания на его слова, потому что не знаю, будет ли ей лучше с нами, а не там, где она находится сейчас. Я не знаю, захочет ли она приезжать, ведь прошло шесть месяцев, и если она до сих пор избегала нас, то на это у нее были веские причины.

Думаю, ад замерзнет прежде, чем Кора вернется в Стерлинг Фолс.