Это самая крутая книга из тех, что я читал в последнее -- довольно долгое последнее -- время. Не буду расшифровывать заголовок. Кто прочитал, поймёт. Для остальных потребуется целая страница спойлеров.
Начало отнюдь не многообещающее. Какая-то глупая со всех сторон несчастная японская девчонка с суицидальными наклонностями пишет какую-то ерунду, которая невероятным образом попадает к японке, живущей на канадском острове... Через это надо прорваться, и тогда откроется сногсшибательная история про всё на свете -- от буддизма до квантовой мультивселенной. И девчонка окажется совсем не глупой. Куча параллелей проходит через пространство, время, веру и обстоятельства. Для писателей тоже много умных слов есть. Думаю, лайвлибовцам должно быть это интересно.
Тут можно было бы и закончить, потому что разбирать детали этой книги нет никакой возможности, так они разнообразны и местами ярки. Добавлю ещё пару слов -- и всё.
"Недобрая Япония" предстала передо мной с неожиданных сторон. Во-первых, японцы и их причудливой смесью милитаризма с пацифизмом. Не только нам, оказывается, свойственно менять историю, чтобы стереть из неё стыд. Часть японцев тоже верит, что это США на них напали задолго до 7 декабря 1941. Школа и школьники (и некоторые учителя) -- это вообще отдельный атас. Понимаю, что школьникам свойственно самоутверждаться любыми способами, и часто путём травли слабого. Но не могу представить себе, чтобы в этом участвовал ещё и учитель! Может, только так и надо воспитывать самураев? Бог его знает. Некоторые "инциденты" находятся за пределами ограничений уголовного кодекса, и вроде бы при этом в школе всё нормально. Недавно прочитал "Недобрую Англию" . Англия 150-летней давности похожа я Японию. Но на Японию сегодняшнюю. Очень странным показалось, что в 2000 году для чтения текста, написанного в 1943, уже требуется словарь: изменилось написание кандзи. Как же они читают написанное 1000 лет назад? Я был уверен, что у китайцев и японцев с этим не должно быть никаких проблем. Ошибся. Буду знать теперь.
Забавно, что котов на богом забытом канадском острове называют в честь Эрвина Шрёдингера. Если в следующей жизни у меня будет кот, тоже назову его, пожалуй, Эрвином :)))
Ну и, поскольку в книге много обсуждаются проблемы суицида и квантовой теории, было бы логично добраться и до квантового самоубийства. Не добрались, хотя в приложении об этом пару слов автор сказала. Поэтому интересующимся горячо рекомендую книгу Макса Тегмарка ( Наша математическая вселенная , Our Mathematical Universe ). Думаю, имеет смысл прочитать её до "Моей рыбы".
Книга сильная! Несмотря на то, что примерно две её трети выглядят довольно депрессивно, в остатке мы видим жизнеутверждающую гуманистическую историю. Всем рекомендую читать, читать и читать.
А для тех, кто уже прочёл, почти цитата из Чжуан-цзы:
Может быть, я Рут, которой снится Нао? Может быть, я Нао, которой снится Рут?
Американский физик Хью Эверетт был первым ученым, предложившим в 1957 году многомировую интерпретацию квантовой механики, которую он назвал «относительностью состояния». Многомировая интерпретация является одной из многих многомировых гипотез в физике и философии. На сегодняшний день она является одной из ведущих интерпретаций, наряду с копенгагенской интерпретацией и интерпретацией согласованных хронологий.* Состоит она в следующем. Мир описывается единой волновой функцией, есть в этом мире какое-то событие, которое мы хотим измерить, т.е. пронаблюдать. Для этого волновую функцию необходимо разделить на наблюдателя, который производит наблюдение и собственно объект наблюдения. Но сделать это можно разными способами, и от выбранного способа будет зависеть, какое значение у измеряемой величины (объекта) и наблюдателя. Поэтому считается, что при каждом акте измерения (наблюдения) наблюдатель как бы расщепляется на несколько версий себя. Каждый из них видит свой результат измерения и, действуя в соответствии с ним, формирует собственную предшествующую измерению историю и версию Вселенной. Поэтому данную интерпретацию как правило и называют многомировой.**
Когда героиня романа Рут берет в руки пакет с дневником и письмами, в ее мире она становится наблюдателем, а девочка Нао, написавшая дневник, - объектом. И с этих самых пор их история и Вселенная, в которой они существуют, изменится.
Рут замкнутый и немного депрессивный человек. Несмотря на то, что она пишет романы, она по-прежнему не считает себя писателем. Она сомневается в себе, сомневается в отношении к себе окружающих, сомневается в том, что сама управляет собственной жизнью. Но дневник подростка, живущего в Японии и подвергающегося травли со стороны сверстников, выдергивает ее из этого депрессивно-пессимистичного состояния. Наверное, впервые в жизни она понимает, что есть на свете люди, которым для счастья нужно очень мало – всего лишь жить.
Вообще, вся книга как роман лирика с физиком: глубокие филосовские проблемы человека в общем, японцев в частности, прекрасные и грустные письма на французском Харуки №1, кот Шрёдингера и многомировая интерпретация квантовой механики Хью Эверетта. Кстати, кот Рут и Оливера – Песто (он же Пестицид, он же Шрёдингер) сыграет не последнюю роль в понимании главной героини, чем же закончилась история Нао и ее отца. Рассказывая Рут о мысленном эксперименте Эрвина Шрёдингера, Оливер объясняет ей, что для нее Нао жива и покончила жизнь самоубийством равновероятно. До тех пор, пока она не выступит в роли наблюдателя, она не будет знать, что случилось с девочкой с суицидальными наклонностями. С другой стороны, когда Рут во сне кладет Дзико на стол подлинный дневник Харуки №1 и встречает Харуки №2 в парке, она как раз и претворяет в жизнь многомировую интерпретацию квантовой механики. Она – наблюдатель, Нао – объект, своими действиями она создает одну из версий Вселенной, в которой Нао жива, дневник камикадзе попал в руки матери, а отец вернулся к активной жизни и работе. Это подтверждается еще тем фактом, что нашлось якобы утерянное электронное письмо Харуки №2, в котором он рассказывает о своей жизни после похорон матери. Т.е. Рут создала версию Вселенной и предшествующую историю, так же как Оливер, когда нашел Песто.***
Помимо углубления в высшую математику, конечно, я не могу не отметить каким чудесным языком написан роман. Особенно меня порадовал разный стиль написания: Нао пишет как шестнадцатилетний подросток, а Харуки №1 как выпускник философского факультета. К переводу вопросов вообще нет, а уж с названием угадали лучше оригинального, ибо мою библиотеку эта книга пополнила в результате того самого «бессмысленного и беспощадного» приобретения книг «потому что понравилось название». ______________________________________________________ * Все слямзила из Википедии, надо ж было поумничать. ** Пересказ своими словами той же Википедии только ради того, чтобы потом самой не забыть, что там к чему. *** Эта часть исключительно из любви к математике, как-никак, я инженер или кто?
В море синем, как в аптеке, всё имеет суть и вес. Кораблю, как человеку, имя нужно позарез. Имя вы не зря даёте, я скажу вам наперёд, Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт…
Почему-то эти строчки из песенки капитана Врунгеля приходят мне в голову, когда я думаю о книге Рут Озеки. «Моя рыба будет жить». Звучит так просто. Так бессмысленно и просто. Однако ̶р̶ы̶б̶а̶ книга жить точно будет. Почему я в этом так уверена? Во-первых, обложка. Можно, конечно, сейчас фыркнуть, закатить глаза или еще как-нибудь возмутиться, сказав:
- Не суди о книге по обложке.Я этого и не делаю. Иначе давно перестала бы существовать как «человек читающий». Дело в том, что книжные магазины в последние несколько лет меня «пугают». Из «царства грез» они превратились в «камеру пыток». И виноваты во всем обложки. Уже через пять минут созерцания этого «фарша» мой мозг начинает «визжать», а глаза - «кровоточить». Думаю, многие испытывают подобный «дискомфорт». И когда вдруг встречается что-то действительное красивое… разве можно устоять?
Во-вторых, «цепляет» само название. Что за «рыба»? почему «будет жить»? а сейчас что? а раньше? И невольно рука тянется к книге.
В-третьих, мозг взрывает фраза:
Японский СЭЛИНДЖЕР И американский МУРАКАМИ В одном флаконе!Как Вам такой «хук справа» от издателей?
Если все вышеперечисленное не отправило Вас ̶в̶ ̶н̶о̶к̶а̶у̶т̶̶ срочно искать и читать-читать-читать книгу Рут Озеки, то… я все равно не успокоюсь! Допустим, Вам все равно, как выглядит книга, кто такие Мураками и Сэлинджер, и рыб Вы вообще не любите. Что ж… тогда проходите мимо.
НО!
Если Вам интересна современная Япония и возможность посмотреть на страну «изнутри», будучи в ней «чужаком», Если Вам интересна старая Япония и возможность «пожить в храме», «посидеть в дзадзэн», а также прикоснуться к мудрости «Сёбогендзо» и развить «супапава», Если Вас привлекает возможность пережить «татари», Если Вам интересно, что думали камикадзе, Если Вам нравятся книги в формате дневников, Если Вам нравятся «зеркала» в сюжете и мистические переплетения снов с реальностью, Если Вам интересно, почему Канада, а не Америка, Если Вам нравятся книги с «энциклопедическими вкраплениями», Если Вам нравится истории, в которых герой что-то долго-долго ищет, а в итоге находит себя, Если Вас интересуют «вечные вопросы жизни и смерти», Если Вам хочется «диалога», а не просто «почитать», НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО! «Моя рыба…» - именно то, что Вам нужно. В принципе, на этом можно было бы закончить. Но…
это было бы нечестно. И по отношению к книге, и по отношению к самой себе. Да-да! Остановиться на этом значило бы не «соврать», конечно. Все вышесказанное мной - правда. Но… не вся. С чего же начать? Думаю, с первопричины будет правильно. МУРАКАМИ!!! Дааааа! Это мой любимый «хук справа» от издателей, неизменно отправляющий меня в «нокаут немедленного чтения». Ибо :
Не высказать словами, как люблю я Мураками. (с) ЯК сожалению – или к счастью? – я еще ни разу не нашла обещанного. Харуки такой один. Единственный и неповторимый. И я не думаю, что когда-нибудь найду «копию». Мне это и не нужно, в общем-то. Тогда почему же я все еще «глотаю наживку»? Ответ прост. "Мураками" – это пароль, открывающий для меня новые миры ярких и ни на кого не похожих авторов. Знак качества, если хотите. Рут Озеки не стала исключением. Как же давно мне не попадалось ТАКОЙ книги! Обычно я прекрасно могу «совмещать» разных авторов. А что? В зависимости от настроения можно прочитать главу из одной книги утром, в обед – несколько десятков страниц из другой, а перед сном можно расслабить себя парой сотен из третьей. Однако с «Рыбой…» это стало невозможным. Я жила только ей. Утром, днем, вечером. И даже если не читала, все равно – думала только о «Рыбе…». При таком внимании с моей стороны, книга должна была бы очень быстро кончиться. Но не тут-то было! Чтение перестало быть –если можно так выразиться– движением от первой страницы к последней. Я подолгу задерживалась на понравившихся моментах, что-то выписывала, откладывала книгу и обдумывала происходящее, искала дополнительную информацию, снова возвращалась… В общем, «Моя рыба» росла и росла! Самое удивительное, что процесс не остановился до сих пор. Хотя я и добралась до последней страницы еще неделю назад. Самой не верится. Но те, с кем меня познакомила «Рыба…», стали частью меня. Более того, они продолжают «раскрываться». И как бы мне ни хотелось рассказать о каждом из них подробно, это невозможно. Так что позволю себе ограничиться лишь небольшими заметками о моих новых знакомых. Назвать их «персонажами» язык не поворачивается. Слишком живые. А герои – это как-то слишком «пафосно» звучит. Слишком живые. СЛИШКОМ. Итак: Нао. Я не большая любительница подростковых переживаний. Если честно, боялась, что мне будет неинтересно. - Нао…Прости! С первых же строчек я поняла, что ошиблась. А твой юмор… это что-то! Ты - особенная. Девочка, покорившая время. Та, которой удалось поймать «сейчас» в миг его существования. Девочка, которая мудрее многих «взрослых», но все-таки «ребенок». Такая сильная и такая слабая. Как же мне хотелось протянуть тебе руку. Как же хотелось крикнуть: – Не сдавайся! Нао, я с тобой! А теперь я говорю: – СПАСИБО, НАО! Пара Рут-Оливер. Я не могу «разделить» этих людей. Они – половины одного целого. Рут – писательница «в ступоре», которая живет на маленьком канадском острове. Она японка с «говорящим именем». Рут – «руцу», что значит «корни», либо «русу» - «не дома», «отсутствует». Оливер – художник-энвайронменталист, «ходячая энциклопедия» и ботаник с большой буквы Б, главная мечта которого создать вид, «укоренить» что-то (кого-то?) в «неестественном месте» настолько, чтобы возникла новая часть «оптического подсознания» или «новая норма». Так вот ты какой, ̶ц̶в̶е̶т̶о̶ч̶е̶к̶ ̶а̶л̶е̶н̶ь̶к̶и̶й̶ идеальный брак! Вопрос: насколько автобиографично? Харуки №2 Отец Нао. Безработный. Несколько попыток суицида. На протяжении многих страниц он выводил меня из себя. Мне было его и жаль, и нет. Я пыталась его оправдать. А еще… очень хотелось чем-нибудь в него кинуть. Хоть теми же трудами философов, что он читал. Я хотела, чтобы он перестал балансировать на грани. Чтобы он упал - туда, сюда. Не важно. Я скрежетала зубами и сжимала кулаки. А потом - сдалась. Махнула на него рукой: - Ну и складывай своих букашек! И тут - бамс! Всплывает такое, что буквально ставит все с ног на голову! Я начинаю иначе смотреть на него. Все дело в вопросе о разнице между «стыдом» и «совестью». Мдааа… Томоко Ясутани. Мама Нао. Самая «закрытая» из всех. Ее постоянно нет… Но это не ее вина. Можно, конечно, «забросать упреками» за невнимании к дочери и проч., и проч. Но мне кажется, все не так просто. Харуки №1 Наверно, он самый "душераздирающий". Молоденький мальчик. Студент. Увлечен философией и литературой. И вдруг… пилот-камикадзе. Невыносимо. Больно. До слез. Дзико. 104 года. Буддийская монахиня эпохи Тайсё, принявшая обеты босацу. Анархистка-Феминистка-Романистка. Мама. Бабушка. Прабабушка. Пожалуй, Дзико - одна из самых удивительных женщин, которых я когда-либо встречала. О ней сложно что-то рассказать – ее хочется лишь бесконечно слушать… В общем, компания собралась интересная! Но магнетизм «Рыбы…» не только в этом. Какими бы интересными ни были люди, но если они будут появляться «не в том месте» и «не в то время», то эффект будет нулевым. И вот тут автор заслуживает оваций. Абсолютный триумф - не побоюсь этого слова - писательского гения Рут Озеки! Ну и самое главное… и самое личное, даже. Благодаря «Рыбе…» я не только узнала ответ на вопрос:
Что происходить, когда нужная книга находит нужного читателя?но и нашла «временное существо моего типа». И это СЧАСТЬЕ!
И все же по ночам я лежу у себя на койке и отсчитываю бусины на четках, по одной на каждую любимую мною вещь на земле, снова и снова, по бесконечному кругу.
Наверное, это книга одна из лучших, прочитанных за достаточно длительный период. На память приходит лишь мифологический-магический роман К.С. Льюиса «Пока мы лиц не обрели». Есть в этих книгах что-то общее…Поиски, тупики, снова попытки найти и нащупать то ли истину, то ли смысл существования. Порой раздражает моя интуиция или чутье, ведущие к выбору той или иной книги, потому что в итоге произведение попадает именно в болевую точку, отчего комок в горле и куча мыслей о себе и собственной жизни. Не люблю я ходить к врачам, что уж там, а психиатрам и психологам (уж простите, господа) вообще не доверяю. А здесь, казалось бы, просто книга, но гораздо больнее режет, орудует скальпелем, прижигает раны.
Рыба…В каждом из нас живет мокрое, морское, речное или озерное существо. Когда спокойно и хорошо, оно плавно перемещается по душевным просторам, прячется в теплых водорослях, игриво шуршит хвостиком, если приходят разочарования и боль, рыбка ухает на дно, к горлу подступает комок и тяжело дышать, кажется, что еще немного и задохнешься. Понятно, что жизнь – штука сложная, хоть и любопытная, а потому неизменно возникает вопрос – как дотянуть до старости, сохранив рыбку, не очерстветь, утопив ее собственными руками в грязном пруду, или, что гораздо проще – отдать свою рыбку тем, кто с удовольствием кинет ее на промасленную сковородку и сожрет?
Не хочется пересказывать сюжет романа, об этом говорили уже достаточно. Есть у меня это привитое персонажами книги желание взять на себя ответственность и написать именно то, что они показали мне важным.
Жизнь для того, чтобы жить. Многие ли помнят, что это такое? Неа. Карабкаемся, торопимся, носимся, уходим вглубь себя, а потом…потом пустота, куча налепленных ошибок, ворох чужих мнений, которые нужны еще меньше протухшего в холодильнике молока. Рут пытается писать очередную книгу, но мучается от страха заболеть, как и мать, Альцгеймером. Мои мозги для меня – самое ценное, а потому разделяю и ее потерянность, и панику, и жуткое раздражение от неспособности сосредоточиться. Обнаруженные на берегу канадского островка записи японской девчонки не просто учат Рут терпению, а лепят из нее нечто большее, настолько большее, что порой героиня задается вопросом, а не сошла ли она с ума.
Нао, та самая японка, любительница эпистолярного жанра, чьи записи она листает, далека и во времени, и в пространстве. Нао по-настоящему счастливой и спокойной кажется лишь на похоронах своей прабабушки, монахини, проповедующей самый настоящий дзен. Почему именно в этот, безусловно, печальный для пятнадцатилетней и потерянный девчонки момент? Все просто. Старушка Дзиоко, верная древней традиции, сильным взмахом почти уже мертвой руки вычерчивает на листке лишь один иероглиф, и он – только для Нао и внука Харуки, - ЖИТЬ. Дзиоко знала, что этим двум растерявшимся людям, жаждущим смерти, нужен именно такой объединяющий пинок – дать понять, что все она знает и чувствует, но просит, почти уговаривает их пожить, именно ПОЖИТЬ еще немножко, распробовать этот мир еще разочек, постараться полюбить что ли…
С неприязнью сейчас отношусь к политике, распрям не из-за чего, просто ради “pro forma”, но роман и удивил, и порадовал откровенностью изложения некоторых значимых исторических событий. Описаний и рассуждений было ровно столько, сколько можно принять. Рут очень спокойно и ненавязчиво упоминает 11 сентября, рисуя впечатления далекого гражданина Японии, прилипшего вместе с дочерью к экрану телевизора, наблюдающих за тем, как почти крошечная, еще живая фигурка пролетает в воздухе и исчезает в ударе об асфальт. Писательница говорит письмами летчика-камикадзе о второй мировой войне, о «самураях» Поднебесной, вытворяющих отборные издевательства в Китае. Нет в этих картинках злости, обиды, сожаления, просто факты, просто напоминание о том, что человечество порой сходит с ума, самостоятельно и даже с охотой рубит своих разноцветных внутренних рыбок, отрывает им головы, насаживает на зубочистки и оставляет гнить на солнце.
Порой комок подступал очень близко к горлу, бывало, что приходило оцепенение, случалась горечь на языке, но жить хотелось все равно, хотелось и хочется. Наверное, мне действительно нужно научиться быть Дзиоко – любить каждый выдох и вдох, перебирать бусины на четках судьбы, вспоминать кого-то, иных – отпускать или любить, но жить, именно жить. Сколько времени должно пройти, сколько пространства должно быть испещрено неровными шагами, чтобы стать уютным сосудом для маленькой душевной рыбки?.. Кто его знает…
Читала и слезы глотала... Ну до чего же жестоки дети... Хорошая книжка. В начале я немного путалась, но потом меня затянуло в сюжет с головой. Очень интересно было слушать про жизнь дяди Нао. Хоть он и погиб давно, но с его помощью спасены две жизни и семья не распалась.
На обложке единственной переведенной на русский язык книги Рут Озеки написано, что это "Японский Сэлинджер и американский Мураками в одном флаконе". Это круто, конечно, помещать в один флакон всякое разное и дивиться результату. Впрочем, какая разница, чем привлечь внимание к действительно стоящей вещи? Можно и флаконами. Потому что "Моя рыба будет жить" из тех, которые обязательно надо прочитать, или хотя бы попробовать, а там как получится. У неё, между прочим, Букер 2013 года и наша "Ясная поляна", что тоже неплохо. Это если обращать внимание на литературные регалии. Впрочем, если и не обращать, ничего не изменится. Роман как был так и останется серьёзным, глубоким и честным, как и подобает хорошему роману. В котором всё не так, как кажется, а так, как есть на самом деле. Потому что жизнь и литература не могут существовать в отрыве друг от друга, как писатель — от читателя. И не ясно ещё, кто в это паре главный: литература? жизнь? писатель? читатель? Мы пишем мир? или мир пишет нас? Как говорила старушка Дзико — разницы никакой.
Старушка Дзико — главная героиня романа Рут Озеки. Хотя текстового места занимает не так уж и много. Как и её сын — летчик-камикадзе времён Второй мировой войны. Дзико — 104-летняя буддийская монахиня, живущая в храме на вершине горы и приютившая на лето свою правнучку-подростка Нао. Которая выросла в Америке и из-за потерпевшего поражение на поприще компьютерных технологий отца была вынуждена вернуться в Токио. Семья Нао поселилась в бедном квартале города, а сама девочка пошла в школу, где тут же стала изгоем и боксерской грушей всего класса. Ей там даже заочные похороны устроили и в лучших традициях кинговской Керри — шоу красных дней. Только Нао — не Керри, у нее есть синяя шариковая ручка и дневник с обложкой "В поисках утраченного времени" Пруста. В нём она и пишет свою историю, и историю прабабки Дзико, и историю её сына, погибшего на войне. А потом кидает в океан. Чтобы живущая на далеком канадском острове писательница Рут нашла их однажды — все эти большие истории — в пластиковой коробке с "Хеллоу Китти" на крышке. Чтобы жизнь далекой писательницы Рут изменилась. Чтобы писательница Рут, которая с момента нахождения дневника превращается в читательницу, изменила жизнь самой Нао.
О да, это очень крутой замес, ребята. И от Сэлинджера тут — чистый подростковый голос, а от Мураками —многослойная японская подложка. Японии здесь очень много, но не меньше и Канады, и Америки, и Тихого океана, и на ощупь осязаемого уже интернет-пространства, где тоже — жизнь. Жизнь у Озеки везде. Настоящая, густая, кроваво-терпкая, такая — что не готов ни разу и всё равно любишь до дрожи в коленках. При том что Нао все время, пока пишет, рассуждает о прелестях добровольной смерти. И получается это у неё куда круче, чем во всех посвящённых плывущим вверх китам пабликах. Потому что Нао всё-таки японка, а в Японии знают толк в суицидах.
Однако "Моя рыба будет жить" не о тяготах жизни японской девочки-изгоя, не о творческих муках переживающей кризис писательницы и даже не о дзэн-просветлении вдали от обезумевшей толпы. Она о мире, в котором живёшь, и множестве миров, с которыми пересекаешься. О способности выйти за пределы и вернуться в нужное время и место. Об умении находить потерянное и дарить найденное. О тысяче возможностей уйти и лишь одной — остаться. О квантовой физике наконец и запертом в ящике коте Шрёдингера. Обо всём, что тревожит нас, держит и, слава богам, не отпускает.
Год назад мне настоятельно посоветовали прочитать эту книгу и целый год я медлил. Теперь жалею, что так долго тянул кота за хвост.
Во-первых, эта потрясающая книга очень напомнила мне "В чаще" Акутагавы, где каждому действующему лицу будет дана возможность высказаться и мы сможем увидеть эту историю под разными углами зрения, со всех возможных колоколен, из разных болот и со слов всех возможных куликов. Книга оттенков, но из этих оттенков и состоит весь спектр.
Во-вторых, я как будто попал в информационную струю, потому что после сериала «Чернобыль» я читал об катастрофе на атомной станции Фукусимы, а после «Дневника Анны Франк» и «Банальности зла» я снова читаю о Второй Мировой и вижу её глазами пилота-камикадзе. Но не оголтелого фанатика, а студента-философа, знатока французской культуры, который, несмотря на свою гибель семьдесят лет назад, оказывает весьма существенное влияние на реалии сегодняшнего дня.
В-третьих, эта книга приблизила ко мне Японию, сделала понятнее эту экзотическую страну. Скажу честно, меня удивили, почти шокировали подробности издевательств над школьницей, героиней этой книги. Япония кажется из нашего далека уютной страной, намного опередившей остальное человечество. В моей ленте новостей часто проскакивают шутки о том, что японцы живут в 3019 году и это не кажется какой-то иронией. Но такого ада и близко не было в моей заштатной школе посёлка городского типа, где я учился в 90-ых. И опять же авария на Фукусиме, случившаяся во многом из-за пренебрежения к правилам безопасности и надеждой на «русский» авось... Это достаточно неприятно "приблизило" Японию ко мне, потому что в чём-то они нас опережают, в чём-то идут наравне, а в чём-то даже и отстают. В-четвёртых, эта книга заставила меня задуматься о философии буддизма. То есть не о его хладнокровной логике, безапелляционной объективности, безошибочной возвышенности и прямолинейной загадочности, а о его прикладной составляющей. То есть когда читаешь Пелевина или Сэлинджера, то сидишь потом - глаза навыкате, мысли где-то далеко и сам такой: "о!". Но как со со всем этим потом быть и что с этим знанием делать - загадка. Здесь же для меня всё прояснилось. Для себя понял так, что жизнь в буддисткой системе координат не имеет смысла, логоса, вернее, видит свой смысл в том, чтобы себя этого смысла лишить и нафиг выйти из проклятого круга. Поэтому мне ближе христианское, сиречь европейское мировоззрение Виктора Франкла. Мне кажется, что с буддизмом ты скорее совершишь самосожжение или сядешь в самолёт с запасом бензина только в один конец, чем пройдёшь Освенцим или Колыму.
Лучше живым быть, нежели мертвым; живой — наживает; для богатого пламя, я видел, пылало, но ждала его смерть. Ездить может хромой, безрукий — пасти, сражаться — глухой; даже слепец до сожженья полезен — что толку от трупа! Снорри Стурлусон, "Речи Высокого", XII век, Исландия
Словом, время, потраченное на эту книгу, было потрачено не зря.
Порой совершенно невозможно получить хотя бы представление о книге из аннотации и в то же время мы не хотим узнать раньше времени, о чем все же книга. Так и я, начиная читать, представляла совершенно иную концепцию книги. И мало того. Я рада, что не бросила на половине, а были и тяжелые моменты, и дочитала до конца, от которого просто обалдеваешь.
Две героини находящиеся в разных концах планеты и по сути в разных временных рамках. Взрослая замужняя женщина, писатель и девочка-подросток, имеющая целый ком проблем.
Начиная с того, что изменение образа жизни, статуса и в первую очередь страны бросает ее в какую-то пропасть. Как и ее отца. Но в ее возрасте ко многим вещам относятся так, как к чему-то бесповоротному со всем вытекающими ворохом проблем. Но это не домыслы подростка, ей действительно очень тяжело привыкать к иной жизни, так разительно отличающейся от прежней жизни в Америке. А отношение сверстников только превратило ее жизнь в еще больший хаос, от которого один шаг и до самоубийства.
Вот чем думают родители, когда начинают жизнь в одной стране, а приходится возвращаться к прежнему. Или не так. Чем они думают, когда позволяют возникнуть такой ситуации? Голову как страус тоже не дело прятать, но вот взвесить все за и против, начиная жизнь в другой стране...
А еще разная психология, разный менталитет. Американцы всю жизнь ходят к психотерапевту, занимаются самообразованием, посещают всевозможные курсы и семинары и все ради того, чтобы нравиться другим. Чего в этом отношении лишены японцы. Но вот нам - не американцам и не японцам - нужны ли все эти самокопательские демонстрации? Что-то, возможно, и нам неплохо, но уж как мы любим перенимать столь многое, что нам совсем не в кассу, а в сравнении американцев с другими нациями тем более бросается в глаза.
Но удивительно не это, а как автор совместила в одной книге истории японских летчиков-камикадзе, при этом показав свое отношение к войнам и военным конфликтам, подчеркивая, насколько это нельзя допускать в наш мир, и известную теорию о коте Шредингера, представив на минуточку, как бы это работало.
Финал, вернее, развязка всей этой истории и поразила меня, и покорила. Да, и что-то есть все-таки от Мураками. Недаром целых два героя носят имя Харуки.
Книга мне очень понравилась. Кажется, она написана в стиле магический реализм, который я просто обожаю. Роман очень многогранный, он содержит в себе элементы детектива и мистики, описание жизни двух семей, живущих по разные стороны Тихого океана, описания квантовой механики и дзен-буддизма, ужасные подробности японского "идзимэ" (издевательства в японских школах), отношение японцев к смерти и еще много всего разного. Написано очень свежо, иронично, много мыслей на подумать. Очень понравилось то, что благодаря особому построению сюжета читатель находится на равных с главной героиней, ощущается вовлеченность в историю. Писательница Рут случайно находит на берегу дневник японской девочки-подростка и вместе с нами погружается в жизнь той, которой возможно уже и нет в живых. Книга меня просто заворожила и не отпускала до последней страницы.
Думаю, излишним будет говорить, что в очередной раз крикливое сравнение Озеки с Сэлинджером и Мураками, вынесенное на обложку, оказалось… ну… если не вовсе пустым, то притянутым за уши. Мне нравятся все трое, Рассказы Мураками своей тональностью напоминают рассказы Сэлинджера, но причём тут Озеки, я так и не поняла. Вообще у меня странное отношение к «Пропасти во ржи», потому что мне нравится герой, я абсолютно его понимаю, и не считаю, что чем-то от него отличаюсь, при том, что люди на такое моё заявление возмущаются: ты чтооо, ты не такая и вообще… Не знаю, его суждения – мои суждения, и ничего не резко он думает, в литературе полно персонажей зрелого возраста с куда более неадекватными мыслями. Так вот, к чему я о Колфилде: понимая его от и до, я всегда упускала сам сюжет, вернее, то, что в первую очередь видят люди: повесть о мальчике, у которого переходный возраст. Этакое взросление 16-летнего (хотя опять же повторюсь, люди взрослеют на протяжении всей своей жизни, разные – с разными темпами, кто-то так и остаётся ребёнком-инфантилом – чего у Холдена изначально не было). Наверное, поэтому «Рыбу» сравнивают с «Пропастью»: мол, девочка там тоже в переходном возрасте. Но это же как поверхностно, нет? Давайте всю литературу о 16-летних с «Пропастью над ржи» сравнивать, возраст же у героев одинаков…
Мне понравилась книга, только подбешивала Рут, которая героиня, своей медлительностью, рассеянностью и непоследовательностью. И Оливер. Жили бы себе отдельно, а тут вообще непонятно, что их связывает, и почему они вместе, если постоянно в доме напряжённость и конфронтация, такой силы, что даже кот не может находиться рядом… Оливер бесит тем, что вроде как и не слушает, а делает в это время тысячи своих дел (на самом деле, есть люди, которые так умеют и даже не могут иначе, но мне вот реально перестаёт мочься-хотеться продолжать что-либо рассказывать, если собеседник занят каким-то своим, немеханическим делом – значит, его интеллектуальные ресурсы направлены на дело, а не на восприятие моих слов). Рут бесит тем, что вместо того, чтобы разбираться с тем, что попало к ней в руки, занята бесплодным поиском дополнительной информации в интернете (вот право, болезнь какая-то современного человека). Бесят оба, когда один не понимает, что Бабетта рекрутирует Нао, а другая – что это отец Нао вклинился в аукцион, чтобы Нао спасти. Оба не от мира сего. Как сказала Жем в своей рецке, Рут нет места в этом романе. Отчасти я согласна с этим – ну просто чрезмерно же бесит, отчасти… сама Озеки говорит про своих персонажей, что нет среди них тех, кто ближе к ней, и кто дальше: следует понимать и помнить, что каждый – часть сознания и мышления автора, и ни один персонаж ни в одном произведении никогда не будет вести себя таким образом, который не мог бы понять автор, говорить так, как автор не мог бы сказать. Все они – я – говорит Озеки про своих персонажей в одном из интервью. Так что её Рут – всего лишь одна из её сторон, не очень решительная, вспыльчивая, мятущаяся, устремлённая в себя. Все мы имеем разные стороны, плохие и хорошие, разные, много, целый спектр. Так что да, очень возможно, что это роман даже не о кармических и вневременных связях между людьми (всё неимоверно стройно у Д. Митчелла — если уж нам требуется роман о связях), а о Рут, о том, как она, спустя 15 лет житья на малонаселённом острове в глуши, находит себя потерянной, и ищет причины, пытается разрешить сомнения, а не зря ли она покинула оживлённый город, к которому так привыкла. И дневник девочки помогает ей понять, что не зря, что муж её – прекрасный человек. Другое дело, что для меня-читателя эта прекрасность мужа неочевидна, как-то я её упустила, неживая она, и потому я не могу понять, к какому там умиротворению пришла Рут в конце. Часть про Рут написана коряво, сшита белыми нитками. Нелогично, опять же, что имея почту Харуки, она сама (!) устраивает для себя неведение, говоря, я никогда не смогу найти Нао. Вот это меня бесит в Рут: она не может понять, чего хочет. То заявляет, мне необходимо её отыскать как можно скорее, то — стремится к неведению.
Но книга понравилась, конечно же, Нао. (Да, ещё одна история о ребёнке-идзимэ, о школьных бойкотах, да, я вспоминаю моё любимое «Чучело», но у меня не было даже в мыслях проводить параллель с бритьём головы, потому что здесь это в первую очередь было сделано под влиянием буддизма, короче, даже сцену в школе с открытой головой я воспринял совершенно в другом контексте). Это сильный человек, с прекрасными мыслями, добрый. Как может, она справляется со своими трудностями, сама, потому что у родителей – другие проблемы. Я не считаю, что она там по-взрослому мыслит: во-первых, этот дневник писался спустя время после издевательства над ней одноклассниками, за которое она познакомилась с Дзико и провела с ней целое лето, и многому у неё научилась, во-вторых, так спокойно она пишет и судит о том, что с ней уже было и прошло, а о поступках своего отца она судит с той же эгоистичной позиции незнания всех подробностей его жизни, его мотивов. Но мне хочется научиться у Нао тому умению отстраняться и быть спокойной, той супапаве (ну отличное же слово, ну!), которая у неё есть. Люблю книги, в которых преодолеваются трудности, это воодушевляет.
Отзывы на книгу «Моя рыба будет жить», страница 7, 292 отзыва