Малое Солнце

Глава 2. Падающая звезда

Вновь назойливая реклама криойогурта сияла на стене межуровневого лифта.

– Да сколько уже можно?! Такое ощущение, что вся колония только и делает, что страдает от расстройств пищеварения и все время рыщет, как же решить эту деликатную проблему. А оно вот что оказывается! Криойогурт Brut-health! Теперь со вкусом пива! Лучше бы настоящее пиво сварили. Но нет! Всего одна банка Brut-health – и твои внутренности на радостях будут выполнять чуть ли не ремонтные работы вместо тебя. Вместо меня… М-да. Черта с два! Вместо меня никто ничего не сделает.

Спустя несколько часов заполнения технических бланков и подготовки ремонтного оборудования Джейдер сидел внутри герметичного ровера, который вез его к посадочным площадкам. Там его уже ожидал космический корабль, который в колонии называли просто – прыгуном.

«Одному лететь на соседний спутник, подумать только. Такого у меня еще не было. Пожалуй, будет чем хвастануть перед женщинами, не так ли? Я, такой весь из себя, в одиночку, мужественно преодолев пустоты космоса, высадился на Ганимед. Единственный человек на всей планете! Пришел и как рявкнул на роботов: “Бесполезная рухлядь! Какого черта здесь происходит?! Где телеметрия? Где связь? Вас проще всех переплавить на металлы, к чертовой матери, чем дождаться проку!” И без особых усилий восстановив работу роботизированной шахты и раздав напоследок пинков роботам, возвращаюсь обратно с гордо поднятой головой. Звучит неплохо. Пожалуй, слишком сказочно, – подумал Джейдер. – Жизнь обычно показывает, что все бывает отнюдь не так беззаботно. Да и глупо мечтать об отсутствии проблем, ведь именно проблемы делают человека достойным».

На посадочных площадках было по-захолустному пусто. Пара-тройка космических кораблей одиноко стояла вдалеке. Что-то происходило только у беспилотного харвестера с жидким водородом и гелием, который, судя по всему, только что прилетел с Юпитера. Несколько роботов сновали вокруг огромной машины, а двое людей в скафандрах пытались прикрепить большой криогенный шланг к ее брюху. Вскоре ровер Джейдера припарковался у нужного прыгуна и выдвинул трап для стыковки с кораблем. Процедура стыковки и выравнивания давления занимала минут десять, а потому Джейдер не сдвинулся с места и с безразличием разглядывал робота, который только что закончил заправку топливных баков. Сам прыгун не представлял из себя выдающийся образец аэродинамики и дизайна. Космический корабль, опирающийся на четыре ноги-опоры, визуально можно было разделить на две части. Первая из них включала в себя монолитный корпус, служивший жилой частью корабля. Вторая представляла собой негерметичный агрегатный отсек с криогенными, топливными баками и выпирающим снизу вакуумным соплом двигателя внушительных размеров. Конструкция была незамысловатая и применялась еще на заре освоения космоса, однако она идеально подходила для безвоздушных миров с низкой гравитацией. Запасов топлива аппарата было достаточно, чтобы доставить шесть человек и пару тонн груза в любую точку планетарной системы Юпитера. У колонии была в распоряжении всего дюжина таких прыгунов, в основном для баллистических прыжков к отдаленным научным станциям на Каллисто. Впрочем, они удовлетворяли спрос и в пилотируемых полетах за пределы спутника.

Индикатор стыковки загорелся зеленым, и Джейдер неторопливо перебрался в тесное пространство прыгуна. Внутреннее убранство было аскетичным, ибо для любых излишеств здесь было слишком мало свободного места. Тем не менее, несмотря на такую скромность в оснащении, здесь было все необходимое для жизни экипажа на несколько дней полета. Небольшая шлюзовая камера с ячейками под скафандры, основной отсек с креслами для экипажа и бортовой панелью управления, а также небольшое пространство для справления бытовых нужд. Предусматривалась даже магнитная защита от радиации в виде сверхпроводящей жидкости, закачанной во внутренние полости корпуса. Ее специальный состав на основе соединений бария, водорода и бора активно поглощал гамма-излучение и быстрые нейтроны, а благодаря жидкому агрегатному состоянию она легко поддавалась замене в случае необходимости. И все же жидкость имела один существенный недостаток. Вес. Он был слишком велик для такого маленького корабля, но все же человеческая жизнь и здоровье весили несколько больше.

Джейдер уселся в пилотское кресло и принялся настраивать его под свою комплекцию. Предыдущий пилот был чертовски маленьким, впрочем, анатомическая ниша сделала практически всю работу за человека. Рубка управления оживилась, по мониторам побежали вереницы строк всевозможных проверок. Исторгнув облачко пыли, загудела вентиляция. Корабль наполнился звуками работающей электроники и гулом систем жизнеобеспечения. Откуда-то отдаленно пахнуло спиртным, но этот запах быстро исчез, не вызвав никаких подозрений. Джейдер нажимал на индикаторы бортовой панели, выполняя предполетный протокол, который за много лет был выучен до автоматизма.

– Диспетчер. Говорит борт F23-7. Планетарный инженер второго класса Джейдер Вакрой, прошу разрешения на взлет согласно протоколу кода R8, высылаю брифинг миссии.

– Говорит диспетчер Иван Келвин. Вас понял, F23-7. Площадка двенадцать, идентификация пройдена, вычисляю траекторию. Каллисто – Ганимед, добывающий комплекс GM-3, по траектории Гомана. Опасных сближений нет, окно старта через десять минут.

– Вас понял, диспетчер. Приступаю к проверке статуса запуска.

Диспетчер не отвечал где-то секунд десять.

– Отмена F23-7. В составе экипажа миссии один человек. Борт F23-7, запуск запрещаю согласно протоколам безопасности.

– Диспетчер, – напряженно выдохнул Джейдер. – Внимательно читай брифинг! Статус миссии активен и утвержден главным инженером. На данный момент все инженерные кадры заняты, и в чрезвычайных ситуациях допускаются одиночные полеты.

– F23-7, не думаю, что занятость инженерных кадров можно трактовать как чрезвычайную ситуацию. Я не могу пойти на такое нарушение техники безопасности. Если я допущу вас к полету, начальство оторвет мне голову.

– Это же самое начальство и отправляет меня одного!

– Борт F23-7, это не отменяет того факта, что…

– Послушай! – наконец повысил голос Джейдер. – Мне абсолютно насрать, разрешишь ты запуск или нет, но тебе точно оторвут голову, если по твоей прихоти мы пропустим окно запуска. Даже за несколько часов простоя шахты тебя отправят обратно на Землю в контейнере для биоотходов! Звони Монару, звони хоть председателю Герденару и выясняй этот чертов вопрос!

В эфире повисло продолжительное молчание.

– Вас понял… F23-7, ожидайте.

Джейдер завершил сеанс связи и с мрачным выражением лица уставился на маленького плюшевого человечка, висящего над панелью в качестве индикатора невесомости. Внутренний взор Джейдера был направлен вглубь себя. Он думал о своем положении и предстоящем ему необычном путешествии.

– Надеюсь, когда я проснусь через трое суток полета, шахта сама восстановит свою работу или во всяком случае восстановит связь. Эта шахта GM-3 – это не просто шахта. Это сложный комплекс, состоящий из многокилометровых урановых штреков со своим атомным реактором, а также станцией по обогащению урана с полностью автономной логистикой. Все это великолепие обслуживает небольшая армия роботов, которые без труда справятся с поломками, без какой-либо помощи со стороны людей. Совершенно очевидно, что устройство этого чуда технической мысли выходит далеко за рамки компетенции одного инженера. Что сделает один человек там, где не справилась сотня роботов? Чертов Монар думает, что я гребанный волшебник!? Если дело будет дрянь, и шахта действительно накрылась, то мне, похоже, ничего не останется, кроме как провести диагностику, понять, что там, черт подери, происходит, наладить связь с колонией и… и свалить обратно на Каллисто, вернувшись только в составе полноценной ремонтной экспедиции, – заключил Джейдер.

Прозвучал короткий сигнал входящего вызова.

– Борт F23-7, говорит диспетчер. Запуск согласно протоколу кода R8 разрешаю. Приступаю к проверке статуса запуска.

– Подтверждаю, диспетчер, начинаю проверку систем по списку.

– Связь?

– Готов.

– Навигация?

– Готов.

– Двигатель?

– Готов.

На экране бортовой панели поочередно загорались зеленые индикаторы, сообщающие о готовности к старту.

– Контроль центровки?

– Готов.

– Система контроля ориентации?

– Готов.

– F23-7 готов к запуску, все системы работают в штатном режиме. Начинаю обратный отсчет.

10… 9… 8… 7…

Пространство кабины заполнилось полифонией глухих звуков срабатывающих клапанов и дросселей топливной системы. По креслу пробежала легкая вибрация.

6… 5… 4… Зажигание.

Шум двигателя заглушил все другие звуки. Вибрация усилилась.

3… 2… 1… Пуск.

Вязкая, медленно нарастающая сила вдавила Джейдера в кресло. Ускорение, словно тяжелая, клейкая масса, обволокло его тело. Джейдер посмотрел на акселерометр. Он показывал 1 g, как на Земле. Годы жизни на Каллисто при гравитации лишь 12 % от земной, плюс длительное пребывание в невесомости ослабило мышцы и кости до такой степени, что, оказавшись на Земле, Джейдер едва бы смог встать на ноги и пройтись. Не говоря о том, что он смог бы пережить перегрузки при спуске в плотные слои земной атмосферы. Конечно, аугментация гипоталамо-гипофизарной системы и генная терапия позволяли людям жить годами в условиях микрогравитации, но победить связанные с этим дегенеративные процессы были еще не в состоянии. Если Джейдеру предстоит когда-либо вернуться на Землю, ему придется пройти долгие тренировки, чтобы родная планета приняла его обратно.

Резкий пинок под зад сигнализировал о выключении двигателя. В кабине стало тихо. Маленький плюшевый человечек начал парить над панелью, а вместе с ним и все вещи, не прикрепленные к поверхностям, принялись хаотично летать по пространству кабины.

Четырех минут работы двигателя было достаточно, чтобы преодолеть скромное притяжение Каллисто. Через 47 минут компьютер включит двигатель во второй раз и возьмет курс на Ганимед. Все остальное сделает инерция. Три дня полета в безмолвной холодной тишине, в состоянии медикаментозного сна.

По большому счету, в таких запусках не было ничего сложного. На этом колонисты собаку съели! Неживые грузы обычно доставлялись в несрочном порядке беспилотными сухогрузами на плазменных двигателях по самым энергоэффективным и длинным траекториям. Своего рода почтовая служба на Земле, со всеми ее выдающимися недостатками, только на этот раз в космическом масштабе. Если вы хотите вызвать приступ гнева у колониста, просто спросите его, что он думает о Callisto Sky Delivery. Он однозначно будет грубо ругаться, возможно, плеваться и, весьма вероятно, двинет вам по морде за неполиткорректные вопросы. Проверено.

С отправкой людей все обстояло несколько лучше. Использовать при этом энергоэффективные, но долгие траектории было попросту невыгодно, да и, как минимум, негуманно. Огромные запасы воды, кислорода и пищи на все время пути сводили на нет всю возможную экономию на топливе. Да и расположить весь этот груз на корабле не представлялось возможным.

Джейдер надел кислородную маску и включил подачу мелатонина. Когда прыгун достигнет места назначения, ему предстоит выход в безвоздушное пространство, а значит, нужно пройти десатурацию. В пневматическом скафандре, который использовал Джейдер, поддерживалась чистая кислородная атмосфера с давлением 0,4 атмосфер. При нормальном, Земном давлении в 1 атмосферу, скафандр раздуло бы так, что космонавт был бы похож на человечка из рекламы Мишлен. Двигаться, а тем более работать в таком было бы проблематично. В популярных голофильмах герои всегда выходят в открытый космос, будто из дома на лужайку заднего двора. Ни кессонной болезни, ни легочной эмболии. Просто супер! На самом деле, такой выход больше похож на выход из уютного дома прямиком на вершину Эвереста, и, чтобы во время вылазки чувствовать себя хорошо и не умереть, нужна акклиматизация. Вот для этого и нужен был процесс десатурации. Требовалось, чтобы тело привыкло к перепаду давления, иначе азот, растворенный в крови человека, мог закипеть. Через двое суток, пока Джейдер будет во сне, автоматика запустит плавный процесс подготовки для выхода в открытый космос. В течение 24 часов она плавно начнет снижать давление воздуха внутри корабля с нормальной 1 атмосферы до 0,4, которое используется в скафандрах. В это время в маску начнет подаваться кислород, все больше и больше, пока полностью не вытеснит из воздушной смеси все оставшиеся газы, и в первую очередь – азот. Азот полностью выводится из кровеносной системы, так как таит в себе угрозу. При резком перепаде давления этот газ начинает выделяться в виде пузырьков в кровь, вспенивая ее и тем самым блокируя кровоток. Десатурация во время полета здорово экономила время, которое у колонистов было на счету. После посадки космонавт имел возможность сразу же покинуть корабль и выйти в открытый космос без подготовительных процедур.

«Жаль, что никакая стюардесса не предложит пристегнуть ремни и испить бокал изысканного шампанского, – подумал Джейдер. – А я бы не отказался от такого сервиса. И чтобы она была в бикини, а лучше голая, эта стюардесса, или как там ее… Стюардесса… шампанское… Какое еще шампанское? В условиях слабой гравитации, как на Каллисто, газированные напитки – не лучшее решение. По понятным причинам. Проклятье! Похоже, мелатонин уже начал действовать…»

Маленький корабль бесшумно рассекал пространство, скрытое во всеобъемлющей громаде космоса. Здесь, вдали от Солнца, казалось, все застыло в холодном сне, теряя привычный уклад знакомой Вселенной. Все было чужеродным и отталкивающим. Среди серых, безжизненных тел и гнетущей пустоты лишь Юпитер обладал достаточной гравитацией, чтобы притягивать к себе внимание. Его смертоносные потоки радиации, словно щупальца, устремлялись в космос, отравляя все ближайшее пространство. Ярко-оранжевый ореол пылал огнем по контуру его диска, теплыми бликами отражаясь на корпусе корабля. Юпитер. Могущественный гигант, самая большая планета Солнечной системы, заменившая само Солнце для колонии и всего окружающего мира. Его радиационный пояс уходил далеко за пределы самого Юпитера и окутывал почти все крупные спутники, кроме, пожалуй, Каллисто, который и стал пристанищем для робкой колонии человечества. Ганимед находился на самом его краю, а уж Европа, и тем более Ио, просто кипели в самом пекле радиоактивного зарева. Здесь, среди мертвых планет враждебной среды, колонисты посеяли робкие зачатки жизни. Космос. Огромный мир пустоты, который человек ценой тысяч умов наполнил смыслом. Человек как инструмент, как единственный вид, способный к рефлексии и позиционированию себя в окружающем мире. Человек как способ природы изучить и понять саму себя. Я – человек, и я одинок на своей Земле или в маленьком корабле… Какая разница. Какая разница, где…

Разряд! В одно мгновение безумный вихрь вышвырнул Джейдера из глухого забвения.

– Доброго пробуждения, Джейдер Вакрой.

Головокружение и чувство полной дезориентации в пространстве после нейроталамуса длится недолго. Тем не менее им посвящены сотни сравнений, не похожих друг на друга. Единственное их сходство в том, что ни одно из них не возможно без применения нецензурной лексики.

Сфокусировав зрение, Джейдер начал различать объекты окружения в размазанной каше. Сначала каплю воды, плывущую перед его глазами, потом бортовую панель, кнопки, все на прежнем месте. Он был в кресле, в кабине прыгуна. К лицу прилегала прозрачная кислородная маска. Три дня пролетели как одна секунда, и, кажется, все хорошо. Джейдер повернулся к пульту управления, чтобы убедится в этом.

– Система жизнеобеспечения в порядке, состав атмосферы в норме. Давление 0,4 атмосферы, стабильное. Десатурация – ВЫПОЛНЕНА.

Джейдер глубоко вздохнул. Корпус цел, воздух не утекает через щель в холодный космос, и в конкретный миг ему ничто не угрожает. 56 минут назад, на скорости 2,8 километра в секунду, он вошел в зону влияния Ганимеда по гиперболической траектории, затормозил и скорректировал наклонение. Через девять минут очередной тормозной импульс направил корабль на посадку. На этом хорошие новости заканчивались. Связь с внешним миром напрочь отсутствовала. Антенна, наведенная на Каллисто, ловила белый шум. Спутники на орбите Ганимеда тоже не проявляли признаков жизни.

Джейдер отстегнулся от кресла и оттолкнулся прочь от бортовой панели. Отсутствие связи – проблема серьезная, но второстепенная. У человека, пролежавшего три дня в медикаментозном сне, есть проблемы поважнее, требующие немедленного разрешения. Точнее, этих проблем было четыре, по порядку убывания важности: ссать, срать, пить и жрать. Справив первостепенные нужды, он запустил руку в контейнер и с жадностью начал чинить разбой местных съестных запасов. Надежда найти что-то вкусное среди того, что колонисты по обыкновению называли едой, пока еще была жива.

– Гуляш с картошкой и кофе, – снисходительно оценил добычу Джейдер.

Наверное, его критика была несправедлива по отношению к еде. Для нечеловеческих условий дальнего космоса она была вполне человеческой. Картошка была что ни на есть обыкновенной картошкой. Ничем не хуже марсианской! Те жирные кусочки, именуемые мясом, тоже были ничего, если забыть, что это было не мясо. Личинки мясных мух, в отличии от высших млекопитающих, были совсем неприхотливы. Несколько биопитомников при минимальных затратах пространства и энергии были способны накормить колонию бесценным протеином. Белковые фибры и паста на выходе разлетались как горячие пирожки. Главное было научиться отключать воображение во время еды.

Джейдер снял кислородную маску, открыл саморазогревающиеся упаковки и принялся за содержимое. В кабине поддерживалась разряженная атмосфера с земным составом, но непродолжительное нахождение в среде с низким кислородом не должно было навредить ему.

Газогенератор залил гулом пространство, ознаменовав запуск двигателя. Все бесхозно летающие предметы вместе с человеком плавно приземлились на палубу кабины. Двигатель поддерживал комфортное ускорение 0,3 g.

– Компьютер, какие проблемы со связью? – буркнул Джейдер с набитым ртом.

– Не удалось установить стабильного соединения со спутниками пространственного позиционирования.

– Это я уже понял. Мы сбились с курса?

– Произведен автономный расчет траектории, основанный на данных инерции, полученных при запуске.

– Центр, центр, говорит Джейдер Вакрой, борт F23-7. Код R8. Как меня слышно?

Ровный треск радиопомех прокатился по кабине. Отрывистые сигналы тонули в белом шуме, вычленить что-либо полезное из этого месива в эфире было совершенно невозможно.

– Твою мать. Колония и спутники молчат на всех частотах. С лазерным каналом связи то же самое. Между лунами всего пара сотен тысяч километров вакуума. Тут должно быть слышно, как Саливер передергивает на рисованных женщин в своем спальном мешке. Похоже, проблема со связью кроется в корабле. Неужели у этого ржавого корыта сгорели мозги? – подвел мрачный итог Джейдер. – Компьютер, какая погрешность допускается в твоем расчете траектории? Еще не хватало промахнуться с приземлением.

– Инерционный анализ показывает высокую точность приземления. Маневр спуска в процессе.

– Убери тонирование иллюминаторов. Дай я осмотрюсь.

Иллюминаторы тут же стали прозрачными, хотя едва ли это имело какое-либо значение. Сориентироваться в космосе было делом весьма и весьма непростым. Это как раз тот случай, когда потные и дрожащие руки человека уступали точной и холодной автоматике. Но для самоуспокоения, удовлетворения инстинктивного желания осмотреться просьба была весьма стандартная. Но, как ни парадоксально, открыв иллюминаторы, пассажир запросто мог получить эффект, совершенно противоположный прежнему, – агорафобию, или попросту боязнь открытых пространств. Такая раскачка психики, на первый взгляд совершенно безобидная, на деле очень хорошо подкашивала неокрепший молодняк. Инструкторы учебных центров частенько любили подшучивать таким образом над студентами, открывая их взору огромные панорамные иллюминаторы, когда те привыкали к длительному пребыванию в ограниченном пространстве. По этой же причине Международная ассоциация космонавтики (ISA) даже ввела регламент на максимальный размер иллюминаторов на гражданских космических судах. Благо, действующие планетарные инженеры давно потеряли чувствительность к подобным неудобствам и без проблем могли рассматривать все что угодно, например Юпитер, сейчас в иллюминаторе, это было первое, что приковывало к себе взгляд. Поистине прекрасный вид на могущественную планету вырисовывался огненной ярко оранжевой кроной. Солнце красиво подсвечивало одно из полушарий Юпитера, запуская свой свет в густые облака верхних слоев атмосферы. Прыгун выходил на посадку, а под ним в двухстах километрах раскидывался растущий горизонт Ганимеда. Солнце внезапно скрылось за хребтами вздыбленных кратеров, временно погрузив пространство в полумрак.

Вдруг двигатели ориентации затрещали оглушительным хором. В одно мгновение все пространство кабины пришло в движение. Джейдер даже не понял, что произошло, когда увесистая металлическая переборка врезалась в его череп, отправив его в бессознательный полет.

Джейдер очнулся прижатым к иллюминатору. Он не мог понять, сколько был в отключке: пару секунд или несколько минут. Прыгун находился в бешеном, неуправляемом вращении, кабина корабля напоминала огромный снежный шар, который только что растрясли. Все предметы, в том числе и закрепленные, взлетели на воздух и размазались ровным слоем по стенам корпуса. Юпитер, словно аварийный сигнал, периодически заливал кабину светом из окна. Что-то теплое растеклось по голове Джейдера. Он ощупал голову ладонью и осмотрел ее. Это была кровь вперемешку с картошкой и гуляшом.

– Дерьмо. Что это было, столкновение!? Маневр уклонения? – Джейдер судорожно анализировал, пока мысль иглой не впилась в его мозг.

Авария прервала маневр снижения. Неуправляемый прыгун со скоростью пули падал на Ганимед, и через считанные минуты должен был превратиться в пар.

– Компьютер, врубай стабилизацию! – выкрикнул Джейдер, в глубине души понимая, что если капсула уже находится в неконтролируемом падении, то компьютер ему едва ли ответит.

И компьютер действительно оправдывал все наихудшие ожидания, сохраняя мертвое молчание на полученную команду. Повторять ее было бессмысленно.

– Времени в обрез! Нужно попасть за кресло и стабилизировать корабль.

Между Джейдером и креслом было три метра. Три метра тошнотворного ада с препятствиями. Словно скалолаз, он пополз в сторону кресел. Изменчивое центробежное ускорение и сила Кориолиса постоянно пытались сбросить его. На три метра ушли бесконечные 20 секунд. Пристегнуться к креслу оказалось намного сложнее. Подобная задача переходила в разряд невозможных, когда пилот и кресло находились в стиральной машине, в режиме отжима. Казалось, еще чуть-чуть и она вытрясет из Джейдера все содержимое его желудка. Он пытался прикинуть в уме, сколько у него времени до того, как он превратиться в облачко пыли, но так и не смог.

После серии неудачных попыток пристегнуться, восьмая по счету оказалась успешной, и Джейдер принялся яростно молотить по кнопкам.

– Твою мать! Вот влип же! Включайся же… Включайся долбанная тварь! – он в ярости лупил по аварийной панели перезагрузки бортового компьютера, щедро залитой остатками несостоявшегося обеда, но компьютер стойко сохранял мертвое молчание.

– Работай же, ты, ржавый кусок дерьма! Мы же разобьемся нахрен, сукин ты сын! – в голове мелькали хаотичные мысли, одна за другой ослепляя разум искрами надежды, но они тут же затухали от осознания текущего положения. – Двигатели?..

Да, было предусмотрено ручное управление двигателями, но что с этого толку, когда корабль находится в бешеном вращении? Ненаправленный пуск двигателей лишь ускорит падение или сделает его еще более непредсказуемым. Он не сможет остановить вращение и скорее откинет корабль в сторону, но уж точно не решит проблему.

– Думай же, думай, черт тебя побери! – в ушах звенел пронзительный писк.

Голова сильно кружилась, наливаясь свинцом. Сознание начало путаться, мозг Джейдера отказывался думать именно тогда, когда это было так необходимо!

– Что со мной происходит?! Последствие удара головой? Сотрясение мозга? Неужели все-таки утечка воздуха? – и тут Джейдера словно ударило разрядом молнии.

Он бросил рассеянный взгляд в угол кабины, где, подчиняясь центробежным силам вращения, к стене прижалась кислородная маска. Маска, которую он снял, чтобы поесть, и без которой в условиях низкого давления его мозг совершенно отказывался работать. В творящемся хаосе он совершенно забыл о ней.

– Проклятье, нужно надеть ее, иначе симптомы гипоксии не заставят себя долго ждать.

Но он был пристегнут к креслу. Отстегиваться, чтобы достать маску, потребовало бы слишком много времени. А время безжалостно текло прочь. Его потоки наполняли воздух невидимым напряжением. Откровенно говоря, Джейдер смутно понимал, что он может сделать, лишь судорожные инстинкты не оставляли попыток цепляться за любые возможности.

– Нет, сукин ты сын, я так просто не сдамся! У меня еще есть парочка идей! – Джейдер активировал радиационную защиту и перенаправил на нее всю доступную энергию.

 Магнитные насосы загудели и на полной мощности начали перегонять сверхпроводящую жидкость. При быстрой циркуляции у жидкости проявлялся эффект сверхпроводимости, создававший напряженное магнитное поле вокруг корабля. Мощное магнитное поле являлось прочным противорадиационным щитом, но также могло послужить своеобразным магнитным парусом и стабилизировать корабль, как стрелку компаса. Спутники Юпитера буквально тонули в магнитном поле гиганта, да и у Ганимеда было свое собственное поле. Это можно было использовать! Взаимодействие магнитных полей было способно стабилизировать положение прыгуна через какое-то время. Но этого времени катастрофически не хватало.

– Слишком медленно… Проклятье! Этого мало!

Джейдеру казалось, что частота пронзающего кабину света Юпитера снижалась, что свидетельствовало о замедлении неконтролируемого вращения. Но он также знал, что скорость падения слишком высока, чтобы он мог дожидаться окончательной стабилизации таким ненадежным способом. Прыгун быстрее пронзит поверхность спутника и сгорит в яркой вспышке, выбросив в пространство огромное облако ледяного пара и немного человеческого праха. Времени на торможение двигателем практически не осталось.

– Думай! Думай, чертов кретин! – мысли шумели в голове, а где-то в глубине билось едкое осознание того, что он что-то упустил.

Что-то, что может спасти ему жизнь. Внезапно, состояние, близкое к психозу, сменилось эйфорией. Гипоксия сыграла с ним злую шутку, все это время у него был план. Он в упор не видел очевидного решения, хотя оно было у него перед носом, но сейчас он держал ключ к спасению.

Джейдер быстро инициировал процедуру аварийного отключения компьютера и перехода на ручной режим управления. Он удивился тому, как хорошо помнил последовательность действий, ведь в последний раз он делал это в далекой учебке. Закончив процедуру, Джейдер нажал на тумблер и запустил гиродин. Гиродин – вот оно, очевидное решение! Силовой гироскоп начал плавно набирать обороты, поглощая инерцию корабля. По корпусу пробежала вибрация. Вращение стало заметно угасать, пока не исчезло полностью и сменилось невесомостью. Джейдер выровнял положение корабля с инерционной плоскостью и включил двигатели ориентации против вращения гиродина, тем самым разрядив его. Вспышки газа устремились прочь, унося с собой момент инерции маховика.

Трясущейся рукой Джейдер направил двигатель против вектора скорости. Поверхность была чертовски близко, а времени было чудовищно мало. Через считанные секунды произойдет столкновение.

– Это мой последний шанс, твою мать! – прошептал Джейдер, включая тягу на полную мощность.

Двигатель выплюнул струю огня, сменив монотонный свист на пронзительный рев. Взрыв инерции огромной силой вдавил Джейдера в кресло. Грудную клетку стиснуло со страшной силой, не позволяя сделать вдох. Кровь залила лицо и попала в глаза. Джейдер напряг все свое тело, чтобы не потерять сознание, но в глазах все равно стремительно темнело. Новый удар вбил все тело в кресло с такой силой, что мир вокруг рассыпался в искрах.

Корабль с треском вонзился в лед, выбросив из поверхность планеты огромный столб пара и ледяных осколков. Миллионы мелкодисперсных частиц, переливающихся бликами света, непроглядным облаком разнеслись во все стороны. Мрачная туча осколков расползлась на огромное расстояние и неохотно опадала под действием слабой гравитации. В земных условиях подобное облако осело бы сравнительно быстро, но здесь, на Ганимеде, при гравитации почти в семь раз меньше, оно создавало поистине потрясающее, эпичное зрелище.

Пронзительный писк окутывал пространство. Словно трясина, он сковывал все тело, парализовывал разум, заполняя все пустоты. Пульсация в голове, каждый удар откликался болью, разнося ее по всему телу. Ужасный писк в ушах и непонятное шипение, приглушенный сигнал аварийной системы, – все это тонуло в сознании, то приходящем, то вновь ускользающем в никуда. Глаза с трудом открылись. Ничего толком не было видно. Тусклый мерцающий красный свет озарял нечто однородное и всеобъемлющее.

– Ничего не могу разобрать, кажется, что-то со зрением, – в глазах все плыло, не удавалось сфокусироваться.

Лицо, руки, все тело были покрыты какой-то странной эластичной субстанцией. Аварийная пена плотными пластами забилась во все обозримые щели и пустоты в кабине. Издавая характерное шипение, она быстро разлагалась, оседая и стремительно теряя в объеме. Боль во всем теле красноречиво говорила не только о перегрузках и жестком падении, но и о том, что все это чудом удалось пережить. Только у мертвых, как известно, ничего не болит.

– Везучие черти, эти мертвые.

К ним никогда никто не торопится присоединиться, но как часто оказывается, что им завидуют.

Джейдер протер лицо от остатков пены. Экстренная система безопасности, отнюдь не новая по своей природе, но от того не менее эффективная. Заполняя полости внутри кабины, пена фиксировала все, что там находилось, погашая ударные нагрузки в момент столкновения. Разумеется, до разумного предела. После выброса она должна быстро окислиться под действием кислорода и разложиться до жидкого состояния, не создавая проблем для дыхания спасенного пассажира. Конечно, после такого безобразия космический аппарат, как правило, требует капитальной уборки и даже замены некоторых систем, однако какое это имеет значение на фоне спасения члена экипажа?