Читать книгу: «Последняя вахта»

Североморск. Вечер. Дождь колол лицо ледяной крупой. Воздух был густой – смесь соли, тухлятины и мазута. Ветер рвал одежду, свистел в мачтах. Порт – грязная рана на краю земли.

Андрей Морозов, бывший капитан «Севморпути», волок ящик по скользкой пристани. Руки дрожали. Не от холода. От похмелья. От жизни.

– Эй, Дед! Не споткнись! – крикнул молодой матрос, усмехнувшись.

– Капитан Титаника! – добавил другой.

Андрей не оглянулся. «Дед» – презрительная кличка. Ему пятьдесят два. Но он спился. Состарился раньше времени. После гибели «Севморпути» три года назад – его судна, его экипажа, его вины. Он выжил. Проклятие.

Он поставил ящик у склада. Спина гудела. В кармане – бутылка дешёвой водки, половины нет. Завтрак. В глазах – порт: ржавые корпуса, облезлые краны, лужи с нефтяной плёнкой. В ушах – гул того шторма, крики, а потом вечная тишина. Он отвернулся, сглотнул ком. Стыд жёг изнутри.

Из тумана и грязи выплыла фигура. Жук – контрабандист. Толстый, в кожанке, лицо – сплошной ожог. Глаза – щёлочки, холодные.

– Морозов, – голос хриплый, словно скрип ржавого люка, – должок помнишь? За ту радость вчерашнюю?

Андрей кивнул, глядя в грязные лужи у ног Жука. Видел своё отражение. Разбитое.

– Карты. Ты обещал. Проходы в запретке, чтоб рыба шла чисто, без лишних глаз.

Жук сунул руку в карман, вытащил пачку влажных купюр.

– Сегодня. Вечером. На старом маяке. Координаты. Или… – он не договорил, достал плоскую фляжку с дорогим коньяком. – Это аванс. За оперативность.

Андрей взял деньги и фляжку. Рука не дрогнула. Внутри всё сжалось. Эти карты – годами вычерченные, каждый подводный камень, каждая впадина в «Чёртовых Котлах». Теперь он продаёт их этому пауку. Чтоб гонял браконьерские сейнеры по запретным фарватерам, подчистую убивая море, которому он служил.

– Будем, – констатировал Жук и, улыбнувшись жёлтыми редкими зубами, растворился в серой мгле порта – как нечисть.

Их лица – упрёк в глазах. Он предал их, море и себя. Андрей сунул деньги в карман, открутил крышку фляжки, глотнул.

Огонь прошёл по пищеводу, вызвал спазм, но тепло разлилось – поддельное, грязное. Следующий глоток – сильнее, чтобы заглушить вой ветра, крики чаек и голоса тех, кто ушёл ко дну вместе с «Севморпутём»: старший механик Волков, штурман Петров, молодой практикант…

Опустошённый, Андрей прислонился к холодной стенке склада и выпил до дна. Искры в глазах. Море вдалеке было чёрным, неумолимым – как его совесть. Он плюнул в грязь. Последняя честь ушла с глотком. Осталось дно.

Андрей лежал под сенью гниющей сети, насквозь промокший от ночного дождя. Рот – пересохшее русло реки. Каждый стук сердца отдавался болью в черепе. В кармане жгли пачка денег от Жука и пустая фляжка. Проклятие. Он попытался встать, мир поплыл. Утро впилось в виски ржавыми гвоздями.

– Морозов.

Голос. Твёрдый, молодой. Не издевательский. Андрей поднял голову, щурясь от серого света.

Перед ним – фигура в чёрном морском бушлате без знаков различия, но с выправкой. Лицо – знакомое. Слишком знакомое. Узкое, с резким подбородком, но глаза… глаза старшего механика Волкова. Только моложе. Холоднее.

– Волков? – хрипло выдавил Андрей, опираясь о скользкий борт рыбацкого катера.

– Максим Волков. Капитан, – молодой человек не протянул руки. Стоял прямо. Дождь стекал по капюшону. – Слышал, ты здесь ковыряешься.

Андрей кивнул, сглотнул горькую слюну. Сын. Сын Волкова, который гниёт где-то там, в «Чёртовых Котлах», на обломках «Севморпути». Из-за него.

– Набираю команду, – продолжил Максим. Голос ровный, без эмоций. – Рейс в «Котлы». Тяжёлый. Опасный. Погода – сука.

Он посмотрел прямо в красные, мутные глаза Андрея.

– Нужен человек, который знает те воды. Как свои пять пальцев. Или знал.

Андрей почувствовал, как подкашиваются ноги. Не от слабости. От удара. «Котлы». Туда? Туда, где всё началось и закончилось?

– Я… – начал он, но голос сорвался.

– Не нужны твои оправдания или история, – отрезал Максим. В его глазах не было ни жалости, ни ненависти. Была оценка. – Нужны руки. И знания. Если они ещё есть под этой… – он чуть кивнул в сторону Андрея, – …внешностью. Работа матроса. Тяжёлая. Грязная. Но честная. Это шанс, Морозов. Возможно, последний.

"Честная."

Слово обожгло сильнее водки. Андрей отвернулся, смотря на серые волны, бьющиеся о причал. Голоса мёртвых зашелестели в ушах. Волков-старший улыбался сквозь водяную пыль. «Капитан, держись!» Потом – тишина.

– Почему? – прошептал Андрей, не оборачиваясь. – Зачем тебе я?

– Потому что мой отец, – голос Максима дрогнул, впервые, – всегда говорил: Андрей Морозов – лучший штурман в Североморске. Лучший капитан. До того дня. – Я верю ему. Больше, чем своим глазам. Сейчас.

Андрей закрыл глаза. Стыд накрыл волной. Горячей, густой. Сквозь него пробилась тонкая ниточка чего-то другого. Не надежды. Возможности. Дышать.

– Пойдёшь? – спросил Максим. Просто.

Андрей кивнул. Не глядя. Ещё не веря.

– Тогда собирайся. «Капитан Волков» отходит через три часа. Причал три.

Максим развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь.

«КАПИТАН ВОЛКОВ». Удар в солнечное сплетение. Сын назвал судно в честь отца. Отца, которого погубил он, Андрей. И теперь этот сын зовёт его на борт. Андрей поднял голову. В просвете между ржавыми корпусами стоял новый траулер. Крепкий, с высоким форштевнем. На борту, крупными белыми буквами: «КАПИТАН ВОЛКОВ».

Он занёс руку, чтобы разбить бутылку о камни. Остановился. Вместо этого с силой швырнул её далеко в воду. Плюх. Круги. Исчезла. Неистовое желание выпить схлынуло, сменившись пустотой и странной, хрупкой решимостью. Он зашагал, спотыкаясь, к своему углу у склада.

Руки тряслись. В кармане жгли деньги Жука. Он вытащил сплющенную бутылку дешёвой водки – заначку на утро. Посмотрел на неё. На желтоватую жидкость. На море за портом. Серое, вечное.