Этой весной Хатиму печь хлеб не назначили. Все уже знали, что она чем-то больна. Но так получилось, что работа ей нашлась. К счастью Хатимы и Кадима, износились колхозные мешки. А в них у колхоза нужда большая! Понадобилось ткать холсты, чтобы потом из них шить мешки. Ткать умеют далеко не все женщины, да к тому же не у всех есть ткацкий станок. У Хатимы есть отличный станок, который ей сделал муж Хази. Пришлось правлению колхоза опять обратиться к Хатиме.

Теперь мама каждый день с раннего утра садилась за станок. Кадим видел, как ей тяжело, старался помогать ей по дому. Этой весной он один вскопал весь огород. Сам удивлялся, как это ему удалось. Кадим ростом мал и худ, выглядит как восьмилетний мальчик. Откуда силы взялись? Секрет знает он один. Просто огород у них очень хороший! Мягкая земля. Такой огород можно вскопать! В общем, справился! И картошку посадил. В этом году у них свои семена были. И коноплю, и тыкву, и репу немного. Видел раньше, как мама всё это делает. Мама даже не выходила в огород. Она сидела за станком.

Пока копался в огороде, в голову Кадима пришла одна очень хорошая мысль. Вот, пришла весна, многим людям нужна летняя обувь, а обуви нет. У Кадима, например, тоже нет обуви. В чём ходить? В деревне несколько стариков, которые плетут лапти. Но ведь не всем нравятся лапти! К тому же лапти очень быстро изнашиваются! А у Кадима в сарае от отца осталось много кожи. Особенно много обрезков. А что, если попробовать сшить сандалии, как у древних римлян? Сапоги Кадим вряд ли сошьёт, а вот сандалии – запросто. И кожи мало уйдёт, и ногам хорошо – всё-таки не босиком!

Как только справился с огородом, занялся этим делом. Пошёл в избу-читальню и в нужных книгах посмотрел, как выглядят сандалии. Потом дома нарисовал на бумаге. Получился как бы чертёж. Измерил свою ногу. Скроил. Сшил. Получилось неплохо. Маме тоже понравились. На следующий день, в погожую солнечную погоду, прохаживался в сандалиях по улицам. Кого встретил, никто не остался равнодушным. Удивлялись и восхищались. И надо же, всем разом захотелось иметь такие же! Стали просить сшить и им самим, и детям своим. Кадим получил несколько заказов и приступил к работе.

Вечером неожиданно явилась Джихан апа. Она тоже прослышала про сандалии и пришла делать заказ. Спросила, сколько он просит за пошив. Кадим засмущался и покраснел. Как у учительницы брать деньги? Но Джихан сказала, что за труд надо платить, положила на стол три рубля. Стала прощаться с Хатимой – собралась уходить. Кадим ещё больше смутился и еле слышно произнёс: «Надо снять мерку с ноги!» «А-а, ну так в чём же дело?» – сказала Джихан и грузно плюхнулась на стул. Вытянула свою некрасивую ногу, высоко задрав юбку. Кадим принёс бумагу и засунул под пятку Джихан. Обвёл карандашом это «копыто». С досадой подумал: «Много кожи уйдёт». Джихан молча сидела и наблюдала. Уходя, спросила: « К завтрашнему дню сошьёшь?» «Нет – нет! – испугался Кадим. – Я ещё… не очень быстро. Если только послезавтра…»

Джихан ушла. Кадиму вспоминались печальные картины из второго класса. Зачем пришла? Надо же, не думал Кадим , что когда-нибудь будет шить обувь этой злюке! Но придётся.

У мамы состояние ухудшалось. Она больше не могла ткать. Всё больше лежала в постели. Кадим садился рядом с мамой и шил сандалии. Заказов было много. У мамы глаза были очень грустные. Как-то она сказала: «Сынок, я, пожалуй, скоро умру. Что же с тобою будет?» Сердце Кадима от этих слов куда-то провалилось, кажется, прямо в ноги. На глаза навернулись слёзы. Но маму как-то надо было утешить. Он зажмурился крепко, чтобы выдавить затянувшую глаза слёзную пелену и сказал: «Не переживай за меня, мама! Ты не смотри на то, что я такой худой и маленький. Я, мама, сильный! Я выживу, вырасту, стану учёным. Или учителем. Только ты не умирай».

Когда пожелтели листья на деревьях, Хатима умерла. Собрались родственники. Похоронили. Сели в круг после похорон и стали решать, что делать с мальчиком. Нашлась одна родственница, которая изъявила желание мальчика взять к себе. Это была дочь старшей сестры Хатимы, двоюродная сестра Кадима с маминой стороны. Из-за того, что Кадим был поздним ребёнком, двоюродные братья и сёстры у него были ему как дяди и тёти. Эта женщина Кадиму не нравилась, но выбирать не приходилось. Остальные родственники обрадовались, что так легко удалось пристроить сироту.

У женщины, решившейся взять на воспитание сироту, было красивое имя. Её звали Камалия. Дом решили закрыть до того времени, когда мальчик вырастет. Корову Камалия решила увести с собой. Никто не возражал. Имела право – она берёт сироту на содержание. Окна заколотили. Дверь – тоже. Ворота заколотить не могли – во дворе стоял колхозный амбар. Корову привязали к телеге сзади. Она не сопротивлялась. Лошадью управляла сама тётя. Она забралась на телегу спереди. Кадим положил на телегу маленький деревянный чемодан, который когда-то сделал папа. Забрался сзади. Помахал Салиму, который прилип к щели в заборе. Лошадь тронулась.

Детство кончилось.

2ая часть

Новая семья

Камалия жила в той самой деревне, о которой говорили на выпуске третьеклассников. Деревня называлась Акташ. Она была заметно больше, чем деревня Кадима. Школа здесь была семилетняя. Она находилась в новом свежевыстроенном здании. Когда добирались до дома Камалии, женщина показала Кадиму школу.

Проехав ещё немного по деревне, остановились у ворот бревенчатого почерневшего от времени небольшого дома. Привязав лошадь к перекладине на воротах, вдвоём вошли в дом. В избе, несмотря на то, что ещё были только сумерки, на столе горела лампа. За столом лицом к дверям сидел угрюмый бородатый мужчина и ел что-то из алюминиевой миски. Когда вошли Камалия и Кадим, он глянул на них мельком и зло спросил:

– Привезла-таки?

– Да. Привезла! – сказала она немного с вызовом. – Мне отдали за него корову.

– Ладно, допустим, корову. Но его же каждый день кормить надо! – ещё больше разозлился муж.

– Он будет отрабатывать свой хлеб. Мне сказали, что он очень толковый, – уже более спокойным голосом сказала тётя.

– Хорошая хоть корова? – заинтересованно спросил успокоившийся муж.

– Очень, – сказала женщина. Помолчали. Кадим всё ещё стоял в дверях со своим чемоданом.

– Если такой толковый, пусть идёт распрягает лошадь! – сказал муж и зло посмотрел на Кадима.

Кадим положил чемоданчик возле двери и пошёл к лошади. Он много раз видел, как мужчины в деревне распрягают лошадь. Но сам этого ещё никогда не делал. Стал внимательно изучать сбрую. Вдруг его взгляд упал на корову. Родная! Она стояла, уронив голову. Видно было, как она устала и измучилась. Кадим бросился к ней. Отвязал быстренько и завёл во двор. Привязал к дверям сарая, взял ведро, стоявшее тут же, зачерпнул воды из большой деревянной бочки под навесом и поставил перед коровой. Сам обратно побежал к лошади. Снова стал думать, как же её распрягать.

«Распрягать – это не запрягать! Всё же проще!» – решил задорно и приступил к делу. Понятно, что первым делом надо отвязать вожжи. Кадим аккуратно стал вытягивать их из колец дуги и стягивать с лошади. Лошадь мирно стояла. Получилось! Кадим опять задумался, что же делать дальше. Хоть и не был уверен, но решил развязать узел под брюхом. Рискнул. Как только развязал, всё это сооружение мигом расслабилось, размякло. Кадим понял, что действует правильно. А потом он вдруг вспомнил, что делают дальше мужчины. Ослабив хомут, стал снимать дугу. Это было невозможно, так как у Кадима рост маловат. В углу двора валялся чурбан. Подкатил его и встал на него. Снял дугу. Положил аккуратно к вожжам на земле. Теперь можно было опустить оглобли и вывести из них лошадь. Постоял немного в раздумье, что снять теперь? Убрал шлею, положил там же. Наконец-то можно было снять хомут. Опять понадобился чурбан. Кадим помнил, что хомут просто так не снять. Его надо сначала повернуть подкладкой вверх и приподнять, иначе голова лошади ни за что не пролезет! Повезло Кадиму, что когда-то с интересом наблюдал за этим делом! Сняв хомут, отнёс туда же, где на траве лежало всё остальное. Было удивительно, что сбруя такая тяжёлая! Пожалел лошадь. Бедненькая, она целый день таскала эту тяжесть на себе! Убрал всё остальное с лошади и завёл её во двор. Стал затаскивать сбрую во двор. Услышал, что тот мужчина орёт громовым голосом. Возмущается, что Кадим не там распряг. Оказывается, надо было лошадь завести сначала во двор, а потом распрягать. Мужчина не обращался к Кадиму, а, стоя на крыльце, грубым голосом орал на жену, которая находилась в доме: «Теперь кто будет затаскивать телегу во двор? Ведь она – колхозная собственность, оставлять на улице нельзя!»

Поорав, мужчина ушёл в дом. Кадим открыл ворота и стал пытаться затаскивать телегу. Куда там! Сил не хватало. Тут только заметил, что за ним с крыльца наблюдает мальчик примерно такого же возраста, как он сам. Кадим опустил оглобли на землю и уставился на мальчика. Он и не подумал, что в этом доме могут быть дети. Значит, он будет жить с этим мальчиком в одном доме? Кадим пока не знал, каково жить в доме, где есть другие дети, кроме него. Но ему всегда думалось, что это здорово. Надо же, там стоит его родственник! Это, можно сказать, его брат! Как здорово иметь брата!

Кадим и сам не заметил, как его лицо расплылось в улыбке. Мальчик спустился с крыльца и спросил:

– Как тебя зовут?

– Кадим. А тебя?

– Меня – Зуфар. Тебе помочь?

– Да. Помоги, пожалуйста.

Стали тащить вдвоём. Сил всё равно не хватало. «Подожди, я сейчас!» – сказал запыхавшийся Зуфар и побежал в дом. Вышел он из дома с девочкой чуть помладше, чем сам. Кадим совсем опешил. Тут ещё и девочка есть, оказывается! Где же были эти дети, когда он заходил в дом? «Это кто, твоя сестра?» – спросил Зуфара. «Да, у меня ещё и брат есть. Сейчас и он выйдет», – ответил Зуфар. Вышел мальчик лет пяти-шести, натягивая на ходу стёганую безрукавку. Кадиму было удивительно, что теперь у него так много братьев и сестёр. Это было приятно.

Вместе затащили телегу во двор, ворота закрыли. Вышел хозяин. Увидев это, остался доволен. Ушёл обратно в дом. А дети Камалии возвращаться в дом не торопились.

Во дворе уже стало темно, а в темноте, при падающем из окна тусклом свете, весь мир воспринимался по-другому. А тут такое событие – появился новый человек в доме! Дети с интересом рассматривали Кадима. Они уже знали, что этот мальчик теперь будет жить у них. Кадиму тоже было интересно. Он узнал, что девочку зовут Гульсина, а маленького мальчика – Ханиф. Зуфару тоже было девять лет, и он ходил в школу во второй класс. Гульсина и Ханиф в школу не ходили. Папа их работал кузнецом в колхозе, а мама работала только летом, зимой сидела дома.

На крыльцо вышла Камалия с ведром. Она повела корову под навес. Дети поняли – она пошла доить корову. Все четверо проводили её взглядом.

– А имя у вашей коровы есть? – спросил самый младший.

– Теперь это ваша корова, – сказал Кадим. – Имя у неё есть. Её зовут Перчинка.

– Какое-то странное имя. Никогда раньше не слыхал! – удивился Зуфар. – Зачем вы её так назвали? Тут Кадим и сам впервые задумался об этом. Он привык к этому прозвищу. Перчинка и Перчинка. Что значит это имя, он не знал.

– Это мама и папа так назвали. Наверное, это слово на русском языке что-нибудь означает. Только я не знаю. Я узнаю и потом тебе скажу, – сказал Кадим.

Мама детей, подоив корову, подошла к ним и, обращаясь к Зуфару, сказала:

– Загоните её в хлев, где раньше стояла наша. Так и сделали. Кадим спросил у Зуфара, куда делась их корова.

– Сдохла! – коротко ответил Зуфар.

Дома детей Камалия покормила картошкой, сваренной в «мундире». Почему в «мундире», Кадим не понял, но спросить постеснялся. В середине стола стояло блюдце со льняным маслом. Дети чистили ногтями картошку, макали её в масло, солили, взяв щепоткой соль из деревянной солонки, и ели. Всем налили по кружке молока.

Потом Камалия велела Кадиму затащить оставленную на траве двора сбрую в сени. Кадим пошёл выполнять задание. Когда он вернулся, дети таинственным образом исчезли.

Камалия велела пройти Кадиму на кухню. На полу за печкой было немного свободного места. Кто-то занёс туда чемодан Кадима, бросил старый тулуп и старенькое стёганое одеяло.

– Будешь спать здесь, – сказала Камалия. Тут даже такому некрупному мальчику, как Кадим, нельзя было вытянуть ноги на всю длину – места было мало, но Кадим понимал, что он должен быть благодарен тёте Камалии и за это.

Он залез под одеяло, прижал нос к согнутым коленям и беззвучно, чтоб никто не слышал, заплакал. Он скучал по маме.

Первый год жизни в людях

К утру дом остыл. Кадим проснулся от того, что ему очень холодно. Стал тщательно заворачиваться в одеяло и тулуп, чтобы всё тело было покрыто как можно лучше. Но тут подошла к нему Камалия и громко сказала:

– Кадим, вставай! Затопи печь!

Сама побежала к мужу и запрыгнула в постель.

– А-а, ты так себе решила облегчить жизнь, хитрюга! – пробасил сонный муж. Мальчику было слышно, как они весело возятся в постели.

Кадим встал, дрожа от холода, натянул одежду и стал топить печь. Всё было под рукой. Вот где пригодилось умение ловко растапливать печь! Дрова дружно разгорелись, перед печкой стало тепло. Кадим перестал дрожать и стал смотреть на огонь.

Встал муж Камалии. Кадим так и не знал его имени. Камалия приказала налить воды в ведро из большой кадушки и напоить овец и корову.

Постепенно встали все в доме. Дети спустились откуда-то сверху, заспанные и тёпленькие. Внимательно приглядевшись, Кадим понял, где были дети в тот первый раз, когда он зашёл в дом, и где они спали ночью. В укромной части дома, за большой печкой, потолок был двойной. Под общим потолком избы был ещё один потолок, точно такой же цветом и видом, только примерно на полметра ниже. Между двумя этими потолками была лежанка детей. Туда можно было забраться только с печи. Там наверняка нельзя было нормально сидеть. Тем более, там нельзя было стоять! Но там можно было лежать. Ну, или ползать на четвереньках. Понял Кадим: они были там всё время! Там они спали ночью. Наверное, там здорово. Стоя в середине избы, задрав голову, Кадим с интересом рассматривал это сооружение. Зуфар сказал, что это называется «сендере». Зуфар, в свою очередь, удивлялся тому, что Кадим удивляется. В их деревне почти в каждом доме есть «сендере» – что тут удивительного?

Ох, как захотелось Кадиму забраться в это «сендере» и полежать там хотя бы чуть-чуть! Повозиться с мальчиками! Обидно, что у Кадима в своём доме не было «сендере»! И почему только папа не сделал ему? Ох, как бы ему было там хорошо и весело! Он бы не слезал оттуда целыми днями! Теперь уж «сендере» у Кадима никогда и не будет! От обиды на глаза навернулись слёзы. Кадим их быстренько утёр кулаком.

Камалия велела всем детям садиться за стол. Муж Камалии уже позавтракал и, сев на колхозную лошадь, уехал на работу. Запрягать лошадь ему помогал Кадим – Камалия велела. Кадим внимательно изучал, что за чем на лошадь надевает мужчина. Запоминал. Понимал, что в следующий раз ему могут велеть запрягать. А запрягать – это тебе не распрягать! Это Кадим точно знает!

Когда Зуфар ушёл в школу, а Кадим и Камалия переделали все утренние дела по дому, тётя велела Кадиму одеться в лучшие одежды. Камалия сказала, что они пойдут в школу. Взяв справку Кадима об окончании начальной школы, отправились в новенькую школу.

В Акташевской школе был даже директор! Правда, он тоже был таким же учителем. Как все, он тоже вёл уроки. Но директора все боялись! Он был самый главный! В этой школе была даже учительская комната! Там сидели учителя и сам директор во время перемены.

Когда Камалия и Кадим зашли в школу, там была полная тишина. Кадим сразу догадался, что в классах идут уроки. В коридоре Камалия сказала уборщице, что они пришли к директору. Та предложила им сесть у входа в учительскую на стулья и подождать наступления перемены. Через какое-то время она взяла большой медный колокольчик, который лежал тут же, на стульчике, и громко зазвонила. Из классов высыпали ученики. Стало очень шумно. Потом из классов вышли учителя с журналами. Они заходили в учительскую, с интересом рассматривая сидящих возле двери Камалию и Кадима.

Через какое-то время за ними вышел молодой учитель и пригласил их зайти в учительскую. В конце длиннющего стола, на самом почётном месте, сидел директор, строгий мужчина в роговых очках.

Камалия кратко рассказала историю Кадима. Мальчик заметил, что все учителя краем уха прислушиваются к разговору. Он сильно волновался. Когда тётя сказала, что Кадим уже закончил начальную школу, все подошли к разговаривающим и, не стесняясь, внимательно стали рассматривать Кадима. Они не верили ни словам Камалии, ни этой справке. Кто-то предложил дать задания и посмотреть, справится ребёнок или нет. Так и сделали. Несколько учителей быстренько приготовили задания по основным предметам. Кадиму дали задания, карандаш, бумагу и отправили в каморку уборщицы до следующей перемены. Тётя осталась сидеть в коридоре. Прозвенел звонок на урок. Кадим приступил к работе.

На следующей перемене за Кадимом пришли. Забрали его листочки, самого отправили к тёте.

Через какое-то время вышел сам директор и, улыбаясь, сказал, что с заданиями Кадим справился отлично, и его принимают в четвёртый класс.

Началась новая жизнь. Кадим утром вставал раньше всех, затапливал печь и выполнял утренние дела по дому. Потом они с Зуфаром уходили в школу. Вернувшись из школы, Кадим выполнял изо дня в день одну и ту же работу: чистил сарай, колол дрова и и затаскивал их в дом, таскал воду из колодца с другого конца деревни, очищал от снега дорожки, ухаживал за скотиной. Выполнял и такую работу, которую обычно в деревне выполняют только женщины: мыл посуду, полы, стирал бельё. Изо всех сил старался, чтобы тётя Камалия была довольна.

По ночам Кадим мёрз. Перед тем, как ложиться спать, стал надевать на себя всю одежду, какая у него есть. Заметив это, тётя дала ещё одно старое стёганое пальто. Но мальчик всё равно надевал на себя всё – так было легче вылезать по утрам из постели: не так холодно.

Зимой к утру дом стал остывать ещё больше. Под утро Кадим замерзал так, что у него зубы начинали громко стучать. И тут случилось чудо: Зуфар как-то вечером попросил маму разрешить Кадиму забраться к ним на «сендере». И тётя разрешила. Кадим был в тот вечер счастлив! Сбылась его мечта – забраться на «сендере»! Это было здорово: смотреть сверху вниз, свесив голову, на то, что происходит в доме. Казалось, что это место – особый мир! Тут было тепло, теплее, чем во всём доме! Тут было спокойно. Повозившись немного, ребята уснули.

Муж Камалии, его звали Ахтям, часто удивлялся, глядя на этого ребёнка. Мальчик был очень толковый. Теперь, когда ему нужен был помощник в каком-либо деле, он первым делом вспоминал про Кадима, а потом, как бы спохватившись, брал и своего, Зуфара, чтоб тот тоже делу учился. Ахтяму нравилось, что у него появился расторопный помощник. Он понимал, что, глядя на этого мальчишку, и его сыновья научатся чему-нибудь хорошему. Поэтому не трогал Кадима – пусть живёт. «Умная у меня жена, однако, – думал Ахтям, глядя на мальчика. – Сразу сказала, что он отработает свой хлеб. Ещё как отрабатывает!»

Кадим не всегда успевал делать домашние задания. Некоторые учителя сердились и ставили двойки, некоторые не ругали, понимая, что у мальчика не остаётся времени на уроки. Контрольные работы выполняет хорошо, ну и ладно. Ребята в классе быстро подружились с этим мальчиком с умными и грустными глазами. Несмотря на то, что он был их намного младше, Кадим много знал и умел, и с ним было интересно.

Можно было бы сказать, что живётся Кадиму неплохо. Но иногда ему бывало очень, очень тоскливо. Когда становилось невыносимо, он уходил в хлев. Там жила корова, которая знала его маму. Родная корова, из того, своего мира. И ещё – тут ему никто не мешал плакать. Обняв свою корову за шею, Кадим рыдал, обливаясь горючими слезами.

Один раз, устав от слёз, он сел на край кормушки и оказался перед мордой коровы. И замер от удивления. Из больших красивых глаз коровы скатывались по морде крупные слёзы. Перчинка плакала! «Не может такого быть!» – подумал Кадим и внимательно посмотрел в глаза коровы. В них было столько печали и жалости, что Кадим разрыдался с новой силой, прижав уже своё лицо к носу коровы. Они теперь плакали вдвоём. Они оба скучали по маме.

Вставать по утрам топить печь Кадиму стало труднее – очень неприятно вылезать из тёплой постели в «сендере» и спускаться в холод. Но Кадим был благодарен за то, что не мёрз по ночам и высыпался!

Счастье длилось недолго. Как только прошли зимние морозы, Камалия вернула Кадима на прежнее место. Ей так было удобнее. Кадим понимал, что он тут ничего не решает. Молча вернулся в закуток за печкой.

С детьми Камалии у Кадима отношения были ровные. Он с ними как-то очень мало соприкасался. Кадим всё время должен был работать. И работал. Даже за столом он редко сидел с ними. Почти всегда, особенно, если Камалия приготовила что-то вкусненькое, Кадим должен был кушать в маленькой кухне, один. Обычно он доедал то, что оставалось со вчерашнего дня.

Наступила весна. Ученики средней школы в конце каждого учебного года сдавали экзамены. Четвероклассники – тоже. Кадим сдал все экзамены на пятёрки. Мало того, все учителя подчёркивали безупречность его работ. Камалия ходила на родительское собрание. Ей было приятно, что хвалят её мальчика. Кадим же теперь ей почти как сын! Свой тоже неплохо учился, слава Богу. Зуфар не такой одарённый, как Кадим, но тоже не дурак. У её сына есть родители, которые постараются дать ему образование, сделать из него человека. А этому – самому надо постараться. Вот он и старается…