Читать книгу: ««Гордыня»»

Пролог. Первое зеркало

«В начале было целое, и целое не знало о себе. Чтобы познать себя, оно создало первое зеркало – гордыню. И зеркало сказало: "Я есть то, что отражаю". Так родилась первая иллюзия и первая истина одновременно».

Прежде чем появилось первое слово, прежде чем возникла первая мысль о себе, прежде чем родилось само время, было То, что не нуждалось в имени. Оно просто было. Полное, целостное, не знающее о своей полноте, ибо не было ничего неполного для сравнения.

И вот в этой беспредельной тишине родился первый звук – не снаружи, а изнутри самой тишины. Это не был крик и не был шёпот. Это было первое «Я», произнесённое самим Бытием. И в момент этого произнесения родилась возможность всего остального – возможность забыть, что это «Я» и есть всё.

Гордыня не пришла откуда-то извне. Она родилась в самой сердцевине познания как необходимая тень самосознания. Ведь чтобы сказать «Я есть», нужно на мгновение допустить, что может существовать что-то, что «не является Я». В этом допущении – семя всех будущих драм и комедий души.

Представьте себе океан, который захотел узнать, что значит быть водой. Для этого ему пришлось создать волну и позволить ей забыть, что она – океан. Волна поднялась, посмотрела на другие волны и подумала: «Я выше». Так родилась гордыня – не как грех или ошибка, а как неизбежное следствие игры в познание себя через кажущуюся обособленность.

Каждая душа повторяет это космическое движение. Каждое рождение в форме – это согласие на временное забвение своей безграничности. И в этом забвении, в этой божественной амнезии душа начинает искать подтверждения своей значимости там, где их найти невозможно, – в сравнении с другими забывшими.

«Гордыня – это память о величии, которая забыла дорогу домой. Это истина, ставшая ложью не потому, что перестала быть истиной, а потому, что присвоила себе то, что принадлежит Целому».

Эта книга – не обвинительный приговор гордыне и не инструкция по её искоренению. Это приглашение отправиться в самое сердце механизма, с помощью которого сознание играет само с собой в прятки. Это исследование того, как божественное достоинство, преломляясь через призму страха, становится жалкой пародией на само себя. И как эта пародия, будучи увиденной и принятой с любовью, преображается в то, чем она была всегда, – в чистое, не нуждающееся в доказательствах знание своей изначальной природы.

Мы пройдём путь от первого «я лучше» до последнего «я есть». От первой башни, построенной из страха быть никем, до последнего камня, положенного в основание храма, где все молятся одному Безымянному. От первой короны, воздвигнутой на голове в попытке возвыситься, до понимания, что истинная корона – это нимб, который светится не от личных достижений, а от узнавания Света во всём.

Читая эту книгу, вы не изучаете гордыню – вы встречаетесь с ней, как с давно знакомым путником, который шёл рядом всю дорогу, притворяясь то другом, то врагом, то учителем, то учеником. И в этой встрече происходит самое важное – узнавание. Не осуждение, не борьба, не победа, а простое узнавание того, что за всеми масками гордыни скрывается одно и то же лицо – лицо души, тоскующей по дому.

Гордыня боится этой книги. Не потому, что здесь раскрываются её тайны – у неё нет тайн, есть только фокусы. Она боится того, что произойдёт, когда свет внимания упадёт на её механизмы. Ведь гордыня, как вампир из старых сказок, не выносит собственного отражения в зеркале осознанности. Но – и в этом величайший парадокс – именно гордыня привела вас к этой книге. Та часть вас, которая считает себя способной «справиться» с гордыней, «преодолеть» её, «победить», – это и есть гордыня в своей самой изощрённой маске.

«Позвольте гордыне читать эту книгу вместе с вами. Не прогоняйте её – она всё равно никуда не уйдёт. Пусть сидит рядом и комментирует: «Это не про меня», «Я не такая», «Со мной всё иначе». В какой-то момент вы оба – вы и ваша гордыня – рассмеётесь над абсурдностью этой игры».

Здесь не будет готовых рецептов освобождения, потому что каждый рецепт гордыня тут же превратит в повод для новой гордости: «Я освободился». Здесь не будет и утешительных сказок о том, что гордыня – это просто недоразумение, которое легко исправить. Нет, гордыня – это великолепная, мощная, древняя сила, которая строила и разрушала империи, создавала шедевры и развязывала войны, возносила святых и низвергала ангелов.

Но здесь будет нечто более ценное – здесь будет свет понимания, в котором гордыня предстанет такой, какая она есть: испуганным ребёнком Вечности, который забыл, кто его родители, и теперь пытается доказать своё право на существование. И когда этого ребёнка увидят, поймут и примут без осуждения, произойдёт чудо – он вспомнит. Не сразу, не вдруг, но вспомнит. И тогда гордыня преобразится в то, чем она должна была быть с самого начала, – в достоинство души, знающей о своём божественном происхождении и не нуждающейся в доказательствах.

Путь предстоит не из лёгких. Гордыня – искусный фехтовальщик, она знает все ваши слабые места, ведь она живёт внутри вас дольше, чем вы себя помните. Она будет уклоняться, прятаться, притворяться смиренной, рядиться в одежды духовности, цитировать священные тексты и клясться в своей преданности истине. Она будет делать всё, чтобы оставаться невидимой и продолжать править из тени.

Но у вас есть то, чего нет у гордыни, – способность смеяться над собой. В этом смехе – не злом, не уничижительном, а добром и понимающем – растворяется её власть. Гордыня не выносит юмора, особенно направленного на неё саму. Она слишком серьёзна, слишком важна, слишком занята поддержанием своего величия. А смех напоминает о том, что вся эта важность – просто игра сознания с самим собой.

«Приготовьтесь встретиться с собой – не с тем, кем вы себя считаете, и не с тем, кем хотели бы быть, а с тем, кто скрывается за всеми масками. Эта встреча может оказаться самой важной в вашей жизни».

И последнее, прежде чем мы отправимся в это путешествие. Помните: гордыня – это не враг, которого нужно победить. Это заблудшая часть вашей души, которую нужно вернуть домой. Это не болезнь, которую нужно вылечить, а сила, которую нужно направить в нужное русло. Это не грех, за который нужно каяться, а урок, который нужно усвоить.

Когда капля воды, катящаяся по стеклу, достигает других капель, она сливается с ними не потому, что теряет себя, а потому, что узнаёт себя в большем. Так и душа, освобождаясь от гордыни, не теряет своего достоинства – она обретает его в истинном масштабе, где величие измеряется не превосходством над другими, а глубиной единства со всем сущим.

Переверните страницу. Гордыня уже ждёт вас там, готовая явить вам все свои лики – от самых грубых до самых утончённых. Не бойтесь её. Она боится вас гораздо больше – вас, способных видеть её насквозь и всё равно относиться к ней с пониманием и любовью.

Путешествие начинается.

Глава 1. Первое «Я» Вселенной

«До первого слова было молчание, которое не знало о себе. И молчание произнесло: "Я". Так родился первый звук и первая возможность забыть, что звук и молчание – одно».

В начале не было начала. Странно звучит для ума, привыкшего к последовательности, но истина часто кажется странной тому, кто привык к иллюзиям. Было То, что предшествует всем определениям, всем качествам, всем возможностям что-либо определить или обозначить. И в этом неопределимом произошло нечто такое, что мистики всех времён пытались выразить, но не могли, ибо само выражение уже было результатом того, что произошло.

Представьте – хотя представить это невозможно, – бесконечное поле чистого бытия, которое просто есть. Оно не знает, что оно есть, ибо знание подразумевает того, кто знает, и то, что познаётся. Оно просто есть, как есть пространство, не задумывающееся о своей пространственности. И вот в этом поле происходит первое движение – не физическое и даже не энергетическое, а движение самого сознания. Поле как будто оборачивается само на себя и впервые видит: «Я есть».

Это «Я есть» – не утверждение и не открытие. Это рождение самой возможности утверждать или открывать. До этого момента – если можно говорить о «до» там, где ещё нет времени, – существовало бытие без свидетеля. После этого момента появилось то, что осознаёт своё бытие. Но – и здесь начинается великая драма – в момент осознания «Я есть» рождается логическая возможность «не-Я».

«Первое „Я“ Вселенной не было произнесено кем-то – оно было тем, благодаря чему стало возможным произнесение всего остального. Это не слово среди других слов, а то, что делает возможными все слова».

Гордыня не возникла потом как некое отклонение или ошибка. Она была заложена в самой структуре этого первого самосознания. Ведь сказать «Я» – значит выделить себя из недифференцированного целого. А выделить – значит создать границу, пусть даже иллюзорную. И вот это первое «Я» Вселенной, это первое движение самосознания, содержало в себе семя всех будущих «я», каждое из которых будет повторять этот изначальный жест – выделять себя и забывать, что выделение – это игра.

Посмотрите на ребёнка, который впервые узнаёт себя в зеркале. До этого момента он был потоком ощущений без центра, калейдоскопом переживаний без того, кто переживает. И вдруг – узнавание: «Это я!» В этом восклицании – восторг открытия и одновременно начало всех будущих страданий. Ибо теперь есть «я», которое может быть лучше или хуже, больше или меньше, достойнее или ничтожнее других «я».

Но вернёмся к тому первому «Я» – не человеческому, не личностному, а космическому. Оно не знало гордыни, ибо не с чем было сравнивать. Оно было просто чистым фактом самосознания. Но в нём уже была заложена вся будущая драма. Как в семени дуба содержится не только дерево, но и возможность того, что дерево засохнет, что его срубят, что оно даст тень или станет кораблём.

«Каждая душа, произнося своё первое „я“, повторяет тот изначальный жест, которым Бытие обернулось само на себя. И каждая душа проходит тот же путь – от простого факта самосознания к гордыне сравнения и обратно к простоте бытия».

Что происходит дальше с этим первым «Я»? Оно начинает исследовать себя. И в ходе этого исследования обнаруживает удивительную вещь – оно может творить. Не из чего-то внешнего, ибо ничего внешнего не существует, а из самого себя, из своей бесконечной потенциальности. Оно создаёт пространство и время, свет и тьму, формы и пустоту. И в каждом акте творения оно как бы разделяет себя, чтобы познать себя через свои творения.

Представьте себе художника в абсолютно тёмной комнате, у которого есть только светящиеся краски. Он не видит себя, но видит то, что рисует. И через свои картины он начинает догадываться о том, кто он. Но картины начинают жить своей жизнью, забывая, что они – всего лишь мазки той же светящейся краски, что и художник.

Так первое «Я» Вселенной разделилось на бесчисленные «я», каждое из которых унаследовало изначальную способность к самосознанию, но забыло о своём единстве с источником. И вот здесь, в этом забвении, рождается то, что мы называем гордыней, – не просто как моральный изъян, а как фундаментальная иллюзия отдельности.

Каждое маленькое «я» повторяет жест большого «Я», но с одной роковой разницей: оно думает, что является источником. Как если бы волна решила, что она сама является причиной своего движения, забыв об океане. Или как если бы луч света возомнил себя независимым светилом, не помня о солнце.

«Гордыня – это не наказание за грех прародителей и не космическая ошибка. Это необходимая стадия в игре сознания, познающего себя через иллюзию разделённости. Без неё не было бы драмы возвращения, сладости узнавания, радости воссоединения».

Но почему это забвение необходимо? Почему нельзя было остаться в изначальном единстве? Ответ прост и сложен одновременно. Прост – потому что иначе не было бы познания. Сложен – потому что ум не может понять, зачем Совершенному нужно познание.

Представьте, что вы всю жизнь прожили в абсолютно белой комнате. Вы не знаете, что такое белый цвет, потому что не знаете никакого другого. Белизна становится белизной только тогда, когда появляется нечто не белое. Так и Единое могло познать своё единство, только создав видимость множественности. А множественность неизбежно порождает сравнение, сравнение – иерархию, а иерархия – гордыню.

Посмотрите, как это работает на самом простом примере. Вот играют два ребёнка. Пока они увлечены игрой, они – сама игра, чистое движение радости без разделения на игроков. Но стоит одному из них сказать: «Я бегаю быстрее», как единство разрушается. Теперь есть два отдельных «я», и одно из них «лучше». Невинность утрачена, родилась гордыня.

Но – и это важно понимать – невинность не уничтожена. Она просто временно забыта, скрыта под слоями сравнений, оценок, суждений. Дети могут снова забыться в игре, и тогда гордыня растворится сама собой, без усилий и борьбы. Она просто станет неактуальной, как становится неактуальным спор о том, чья очередь качаться на качелях, когда качели сломались.

«Первое „Я“ Вселенной продолжает звучать в каждом „я“, произнесённом когда-либо. Это не эхо и не копия – это то же самое „Я“, играющее в бесконечность своих отражений».

Вся эволюция сознания – это путь от первого наивного «я» через гордыню обособленности к зрелому «Я есть», которое включает в себя всё. Это спираль, где каждый виток проходит через те же точки, но на новом уровне понимания. И гордыня – необходимая точка на каждом витке, место, где сознание учится различать, чтобы потом научиться соединять различное.

В каждом из нас живёт память о том первом «Я». Не в мозге, не в клетках даже, а в самой способности осознавать себя. И в каждом из нас живёт тоска по тому состоянию до появления первого «Я», когда не было нужды ни в чём, потому что не было того, кто мог бы нуждаться.

Гордыня пытается заглушить эту тоску, возводя всё более высокие башни личных достижений. Но тоска только усиливается, потому что каждая новая высота лишь подчёркивает оторванность от того, что не имеет ни высоты, ни глубины, что просто есть.

И вот парадокс: гордыня, которая уводит нас от единства, одновременно является проводником обратно. Ибо только достигнув предела обособленности, душа начинает искать путь домой. Только построив свою Вавилонскую башню до небес и обнаружив, что небеса по-прежнему недосягаемы, строитель понимает: небеса не там, куда можно добраться, они там, откуда он никогда не уходил.

«Слушайте внимательно, и вы услышите его – то первое «Я» Вселенной, которое звучит под всеми вашими маленькими «я». Оно не гордое и не смиренное. Оно просто есть. И в этом простом бытии – конец всякой гордыне и начало истинного достоинства».

Так начинается путь каждой души – с первого узнавания себя, через забвение в гордыне множественности, к припоминанию того, что все «я» – это модуляции одного изначального звука, который продолжает звучать в сердце всего сущего. И когда душа слышит этот звук, она понимает: гордиться нечем и незачем, ибо всё, чем можно было бы гордиться, – это дары того единого «Я», которое играет само с собой в космическую игру узнавания.

Но пока это понимание не пришло, гордыня будет строить свои замки. И мы пойдём дальше, чтобы посмотреть, как из простого факта самосознания рождается целая империя иллюзий. Как достоинство, данное каждой душе по праву рождения, превращается в гордыню, которая должна постоянно доказывать это право.

Путешествие в глубины гордыни продолжается.