Мозаика пути

В оформлении обложки использована иллюстрация https://www.shutterstock.com/image-illustration/beautiful-eye-geometric-styling-abstract-background-221030971

Тысячи людей не смогут найти свой путь,

потому что кто-то еще не ступил на свой.

А кто-то не ступит на путь,

пока тысячи не пройдут свой до конца…

Эпизод вечности

– Почему именно «Мозаика пути». Что скрывается за этим названием? – спросил журналист местной газеты…

– Мой путь был вымощен из мозаики, собрав которую я стал тем, кто сейчас дает вам интервью, – Нейл сделал паузу. – И этот путь начался, когда мне исполнилось девять. Я выиграл конкурс, который был организован Благотворительным фондом «Три Джи». И кто знает, давал бы я сейчас подобные концерты, не будь той победы…

Часть 5

Глава 1

– Мама, почему ты до сих пор не купила билеты? – Мелани остановилась напротив афиши. – Ты же обещала…

– Что я обещала? – Эмма рылась в сумке в поисках дребезжащего телефона.

– Ты обещала купить билеты, – недовольно буркнула Мелани. – Прошло еже две недели. Еще пару дней, и билетов будет не достать! Ты же знаешь, как я мечтаю побывать на их концерте. Это же легендарная группа!

– Эта? – Эмма взяла под руку дочь. – «Мозаика пути»…

– Ты хоть раз слышала их музыку? – девушка недовольно смотрела на свою мать. – Их диски продаются миллионными тиражами. На концертах полный аншлаг. Они собирают миллионы…

– И ты хочешь сделать их богаче на тысячу долларов? – Эмма усмехнулась.

– Между прочим, денежные средства, полученные от организации их концертов, отправляются в благотворительный фонд. Основатель группы – музыкант, Нейл Чедвик, он же композитор, изобрел музыкальный инструмент, который способен воспроизводить одновременно звуки барабана, дудука, гитары и рояля. Ты слышала, как он записывает музыку? Один звук подтягивается за другим, и эти мелодии не сравнятся с теми, в которых звуки разделены по инструментам.

– Нейл Чедвик? – переспросила Эмма.

– Да, – Мелани повторилась.

– Нейл Чедвик… Этому музыканту сейчас должно быть около двадцати пяти, – Эмма посчитала на пальцах.

– Вот откуда ты знаешь, если совсем не интересуешься этой группой и даже не хочешь идти на их концерт.

– Почему же не хочу? – возразила Эмма. – Мы прямо сейчас купим билеты…

Часть 1

Глава 1

Вы должны понимать, какое ответственное решение сейчас принимаете, – сказал доктор.

Ева молчала.

Женщины с подобными проблемами рожают здоровых малышей, – настаивал он на своем. – И вы не будете исключением.

Вы ведь мне сами говорили, что у ребенка может развиться патология.

Вероятность родить ребенка с отклонениями, безусловно, существует и не только в вашем случае. Однако она не намного больше, чем у совершенно здоровых матерей… И как ваш врач я настаиваю на том, чтобы вы сохранили ребенка.

Если я не смогу выносить его здоровым…

Я лишь хочу, чтобы вы понимали, что зачатие ребенка после перенесенной вами операции да еще и аборта, который вы хотите сделать, будет крайне проблематичным. И я не могу гарантировать, что вы сможете стать матерью.

Но…

Давайте с Вами договоримся, что вы еще раз хорошо подумаете. В конце концов, под тщательным наблюдением врачей, вы выносите малыша, который потом проучит вас за то, что вы сомневались.

Часть 2

Глава 1

* * *

Я жила только три дня в неделю – с пятницы по воскресение. Да и эти три дня сложно было назвать настоящей жизнью в полном смысле этого слова. Если честно, я так и не поняла, какой должна быть жизнь, чтобы ощутить, что живешь. Первые четыре будничных дня я проводила в душном офисе на нелюбимой работе, которую сама выбрала. Это были самые долгие дни. Иногда даже казалось, что вечность была короче. Каждый день начинался с того, что до обеда я отсчитывала часы, а после обеда – минуты. За это время, как я была убеждена, можно было изменить себя и весь мир, как минимум, три раза, но я ни разу не воспользовалась этой возможностью. Даже если бы у меня и было это время, я ничего бы не сделала – в этом было мое бессилие – я мирилась с реальностью, вместо того, чтобы ее корректировать.

Все дни моей жизни были похожи друг на друга. На вопрос, что произошло в ней в понедельник, вторник, среду или четверг, ответ был бы определенно одинаковый. День начинался с того, что около часа я пыталась открыть глаза, и из-за этой своей особенности я всегда заводила будильник на час, а иногда и на полтора раньше, но ни разу за все время я не встала сразу, как раздался звонок. Я умывалась, готовила себе завтрак. Опаздывая на работу, я мчалась по улице с мыслью, что завтра обязательно встану раньше, но на следующее утро глаза я открывала лишь, когда с десятиминутным интервалом будильник звонил в шестой раз. Оказавшись на работе, я приступала к расчетам. Моей работой были цифры, и это все при том, что с детства я ненавидела математику во всех ее проявлениях, будь это алгебра или геометрия, а в университете она и вовсе стала для меня кошмаром. К обеду цифр становилось все больше и больше, и мне это претило. От них меня клонило в сон, который подступал все ближе и ближе, требовалось немало усилий, чтобы не закрыть глаза и не уснуть. После обеда слабость становилась сильней, и противостоять ей было почти невозможно.

Большинство людей многое бы отдали, чтобы иметь то, что было у меня, ведь мне удалось добиться того престижа, о котором мечтают все школьники и к которому стремятся все амбициозные студенты. Стабильная работа в крупной организации, хорошая зарплата – это те ценности, которые прививали родители, заботившиеся о моем будущем. Они хотели, чтобы я могла позволить себе то, что не могли позволить себе они в свое время. И я была им очень благодарна за это. Но сейчас, сидя в офисе, который был нагрет до предела, я думала о том, что все это мне совсем не приносило радости, но винить я никого не могла – ни своих отца и мать, ни себя, разве что общество, которое навязывает стереотипы, не позволяя выбрать нужный путь.

Сегодня как раз была пятница – мой самый любимый день недели. Его я любила даже больше, чем субботу и воскресение, потому что именно в этот день я жила в предвкушении того, что, наконец, выспавшись, я восстановлю силы. В пятницу я обычно планировала, чем займусь в выходные, хотя так же, как в случае с будильником, я ни разу не выполняла то, что задумала. А вечером в воскресение я снова ловила себя на мысли, что проведенные дни оказались абсолютно бесполезными, и в многочисленных попытках заняться чем-то действительно интересным я, как всегда, отступала перед слабостью, которая никогда не проходила. Может, это была лень, которая трансформировалась в слабость. Так или иначе, это делало мою жизнь невыносимой. Сотни событий, которые могли бы случиться, не случались. Миллионы встреч, которые могли состояться, не состоялись.

И я снова начинала обманывать саму себя, обещая, что с понедельника непременно начну новую жизнь. Буду с усердием работать, пока не покажу результат. Займусь спортом, чтобы всегда быть в приподнятом настроении. Буду много читать, чтобы знать больше, чем знаю сейчас. Буду рисовать, потому что у меня это неплохо получается, ведь только в рисунке я могу выразить всю экспрессию убитой страсти к жизни. Примусь за хиромантию, чтобы читать судьбу по линиям рук. Буду учить иностранные языки, ведь я хочу объехать весь мир… Я не была человеком, которого ничего не интересовало, напротив, меня увлекали миллионы вещей, но ненадолго, буквально до того момента, когда я твердо решала, что всерьез за что-то возьмусь. И я даже бралась, начинала что-то делать и даже делала, но всегда бросала, и совсем не потому, что теряла к этому интерес, просто потому, что не могла заставить себя продолжить. От этого желание и интерес к чему-то становились лишь сильнее, но несмотря на это, я не находила в себе сил, чтобы снова взяться за дело.

Так я перестала управлять собой, и в этот самый момент я перестала управлять своей жизнью. Я превратилась в человека, который ни на что не был способен. И самое ужасное для меня было осознавать это, ведь мысль о своей беспомощности меня не покидала ни днем, ни ночью. Засыпая с идеей перевернуть свою вселенную на следующий день, утром я понимала, что план по укрощению своей собственной жизни придется отложить на пару дней, а вечером по традиции ругала себя за отсутствие силы воли.

Я даже заводила блокнот, в котором планировала свой день, неделю, жизнь. Планировала, но недолго. Ведение ежедневника я забрасывала еще быстрей, чем все остальное. Я придумывала себе наказание за невыполнение или отклонение от своих замыслов. Но даже наказать себя я не могла. Я продолжала бороться, но борьба протекала только в моем сознании, в жизни все оставалось по-старому. Оставалось только смириться, но я не могла этого допустить. Я не хотела превращаться в амебу, но уже давно чувствовала себя простейшим. В моей жизни были одни «но», также часто встречались «если», и практически отсутствовало настоящее время с восклицательным знаком в конце.

Двадцать пять лет моей жизни прошли в сражении с собой. В сражении, в котором я ни разу не вышла победителем. Я проигрывала себе, потому что уступала не своей внутренней силе, а своим слабостям. Так, со временем у меня не осталось сил даже для того, чтобы заниматься тем, что по-настоящему нравилось, что увлекало. Я просто наблюдала, как другие занимаются тем, что нравится мне, и, молча, завидовала их успехам…

* * *

Сегодня, нажимая на клавиши своей клавиатуры, я чувствовала, как этот звук отражается в моей голове, которая раскалывалась от невыносимой боли, ставшей моим спутником в последние недели. Практически ни одного дня не обходилось без таблеток, от которых боль на время отступала. К сонливости и головной боли добавлялась слабость в мышцах. Мне хотелось встать, пробежать пару кругов, чтобы привести себя в тонус, которого у меня совсем не осталось.

До конца рабочего дня было меньше двадцати минут. Я уже разложила по папкам все свои документы, протерла со своего рабочего стола пыль, собрала сумку, поправила макияж и приготовилась бежать, но стрелки не двигались. Время не просто тянулось, оно застыло. Я посмотрела на часы, на которых было без двадцати пять, сходила в приемную к директору, сполоснула чашку, из которой пила кофе, вернулась на свое рабочее место, а стрелки все также показывали без двадцати пять. Тогда меня посетила мысль, что время – это вовсе не то, что показывают нам стрелки часов. Время – это то, что проецирует наше сознание в жизни. Если разум проходит через вечность, то и в жизни пролетают не минуты. На работе мой разум погружался в бесконечность. Тут в офисе за час пролетали годы. Время их сжигало в небытие. Я проживала бесполезные часы, а мое сознание проносилось через десятки бесполезных лет.

Я искала себе занятие на оставшиеся двадцать минут, но не могла себя заставить не смотреть на дисплей телефона, на стену, рабочий стол компьютера – словом туда, где не могла бы увидеть циферблат часов. Осталось всего десять минут, после чего начался обратный отсчет.

Наконец, этот долгий день подошел к концу вместе с рабочей неделей, и я, схватив в руки сумку и кожаную куртку, которую решила накинуть прямо по дороге, лишь бы ни минуты не задерживаться в кабинете, побежала прочь из офиса. Мне не нужно было быть ясновидящей, чтобы предсказать, что коллеги непременно начали обсуждать, куда же я так тороплюсь. Мне было все равно, потому что на этой неделе я ненавидела свою работу. Не скрою, что бывали времена, когда она казалась вполне сносной и терпимой, иногда даже нравилась, но это было крайне редко. Оказавшись на улице, я вдохнула осеннего запаха, который почему-то напомнил мне весенний май – мой самый любимый месяц и, несмотря на желание прогуляться по набережной, я все равно отправилась домой, хотя никаких важных дел меня там не ожидало.

Я почему-то торопилась. Это вошло в привычку. Утром я спешила на работу, потому что опаздывала, а обратно – потому что ненавидела работу. Несмотря на те чувства, которые она у меня вызывала, я не прикладывала ни малейших усилий для того, чтобы сменить род деятельности и заняться тем, что будет по душе. Жажда перемен не отменяла страха, который я испытывала при мысли, что что-то придется начинать заново. Меня бросало в дрожь от одной мысли, что нужно найти свой путь и пройти его. Но что значило «свой»? Лишь то, что мне нужно было начинать с самого начала. Но у меня не было уверенности в том, что это придется сделать лишь однажды. Что если избранное во второй раз направление снова окажется не тем, мне придется снова выбирать – в третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой раз. Я боялась совершить ошибку. Самое страшное было снова оказываться в точке отсчета, ведь я не знала, где и когда будет конечный пункт. Тогда я не понимала, что до тех пор, пока я могла что-то начинать, я могла пользоваться самой главной привилегией своей судьбы… Лишь через год я встретила человека, который заставил меня поверить, что самое интересное бывает лишь в самом начале, самое захватывающее – в середине пути, и самое непредсказуемое – в конце. Поэтому любой путь стоит того, чтобы его пройти, даже если он не принадлежит тебе.

* * *

Я была дома уже через полчаса. Наконец, я сняла с себя неудобную обувь и легла на диван. Я не торопилась стягивать с себя одежду, которую была вынуждена носить из-за дресс-кода. Я закрыла глаза и на минуту представила, где бы я сейчас могла быть, если бы не была собой. Но, разомкнув веки, я снова вернулась к реальности, которая существовала независимо от моих мыслей и желаний. Я посмотрела на свою рабочую униформу, которая напомнила мне, что моя жизнь была чем-то средним между белой рубашкой и черными брюками, и решила, что мне нужно непременно чем-то заняться. Но из того, что я могла выбрать себе в качестве пятничного занятия, ничего не пришлось по душе.

Я, как обычно, включила музыку в надежде, что она меня вдохновит. Я была меломаном без особых предпочтений в стилях и направлениях и слушала ее всегда и везде – когда просыпалась, готовила себе завтрак, шла на работу и возвращалась домой. Музыка освобождала мой разум от оков действительности. Раньше она пробуждала во мне внутреннюю энергию, но только до тех пор, пока та окончательно не угасла. Я начала двигаться в такт арабским барабанам, претворяясь очаровательной исполнительницей восточного танца. Схватив лежавший на кресле голубой платок, который я обычно использовала в качестве шарфа, я повязала его на бедра и принялась трясти животом, которого у меня никогда не было. Увидев, как жалко я смотрюсь в отражении зеркала, я решила, что образ восточной красавицы совсем не по мне, по крайней мере, сегодня. Мои движения были чрезвычайной неуклюжи, мое тело не могло слиться с музыкой, поэтому со стороны я выглядела так, как будто у меня был спазм в мышцах.

Не желая больше смотреть на себя в отражении, я снова оказалась на диване, возле которого последние пять лет протекала моя жизнь. В семнадцать я не могла бы и подумать, что русский Обломов станет героем моего времени. И уж никак не могла предположить, что этим Обломовым стану я. Мне стало противно. Я была беспомощна сама перед собой. И тут началось то, чем обычно заканчивалась борьба с ленью, я начала придумывать себе оправдание, почему я не могу пойти и приготовить себе вкусный ужин, прогуляться в парке или сходить поплавать. Я все валила на усталость. Не отрицаю, что она давно превратилась в хроническую, но все же она не была поводом, чтобы ничего не делать. Мне позвонили друзья, которые пригласили покататься на роликах, но я им отказала, снова свалив все на тяжелую неделю и плохое самочувствие.

Я абсолютно не знала, что делать. Перепробовав сотню способов борьбы с ленью и укрепления силы воли, развития энергии, я не нашла ни один действенный. Я перерыла весь интернет в поисках различных тренингов, пересмотрела сотни статей психологов. Ко всему прочему я не нашла в себе сил, чтобы дочитать хотя бы одну из них до конца. Я смогла сделать лишь один вывод из всего прочитанного, услышанного и увиденного. Мне определенно не хватало стимулов. И я не имела ни малейшего понятия, какими должны быть эти стимулы, чтобы я, наконец, перестала быть растением, которое никогда не цветет.

Я начала отжиматься, но мне не хватило сил. Я начала медитировать, но мне не хватило терпения. Я начала читать книгу, но мне не хватило желания. И так всегда, мне либо чего-то не хватало, либо что-то отвлекало. Я безумно разозлилась на себя, и поэтому легла спать. В последнее время именно так я решала все проблемы, потому что это был единственный способ, который не требовал от меня никаких усилий и не заставлял меня думать.

* * *

Я проснулась. Открыв глаза, я увидела, что на улице уже темно. Я включила лампу, которая стояла на тумбе возле моей кровати и посмотрела на часы. Время было около одиннадцати. Судя по тому, что чувствовала я себя крайне бодро, день для меня только начинался. Я потерла глаза, которые щипало от яркого света лампы, и стала вспоминать, что мне снилось. Делала я это уже примерно около года, но, как и год назад, сегодня мое сознание видело лишь черную заставку. Сны окончательно перестали мне сниться. Раньше за те несколько часов, которые я им отводила, я летала, сочиняла музыку и зарифмованные тексты песен, которые на утро всегда забывала, но каждый раз оставалось ощущение целой отдельно прожитой мной жизни. Таких жизней было много. Также много было и цветов, намного больше, чем в дресс-коде, которому я вынуждена была придерживаться. Со временем сны утратили цвет, исчез сюжет. Наутро всплывали лишь отдельные эпизоды. Потом я вовсе перестала их вспоминать, но всегда знала, что мне что-то снится. А теперь в моем сознании ничего не оставалось, потому что я ничего не видела.

Повалявшись в кровати минут двадцать, я выдвинула еще одну гипотезу причин моего стремительного угасания, именно угасания, ведь жизнь постепенно покидала меня, превращаясь в прошлое без будущего. Виной всему могла быть плохая наследственность. Я ни в чем не винила родителей, но у них определенно не было гена счастья. А вот сглаз или какое-нибудь проклятие вполне могли передаться по наследству.

Итак, всего на секунду предположив, что на меня кто-то мог наложить проклятие, я даже не думала, что эта идея может так глубоко проникнуть в мою голову. Я почти помешалась, начала искать ответы во всемирной паутине и вдоволь начитавшись самых разных статей, приступила к поиску людей, которые могли бы рассеять мои сомнения. Найти их оказалось не так просто. Начала я с раздела объявлений в бесплатной газете, которую мне раз в неделю доставляли по почте. Через десять минут, я вычеркнула первые четыре номера, и решила не продолжать. Шарлатаны предлагали услуги приворота, отворота, снятия порчи, сглаза и проклятий за скромное я бы сказала символическое вознаграждение, на которое не хватило бы даже моей не такой уж скромной зарплаты. Я снова обратилась к интернету и наткнулась на сайт, в котором шли бурные обсуждения и обмен опытом. Я читала сообщения одно за другим и делала пометки у себя в блокноте.

В переписке на форуме я обратила внимание на то, как несколько человек восторженно рассказывали про какого-то старика, который несколько лет жил почти в полном отшельничестве. Как я поняла, никто не знал, как до него добраться – жил он в такой глуши, что не каждый решался отправиться на его поиски, но те немногие, кому доводилось с ним встречаться, ни разу не пожалели. Денег он ни у кого никогда не брал, что вызывало во мне доверие. О нем говорили много, но ничего по существу. Практически никто не затрагивал тему, чем именно он так им помог, но заочно от души благодарили за то, что он указал им на какой-то путь. Тогда я твердо решила, что мне тоже нужно найти свой путь, и в этом вопросе стоит положиться на старика, о котором впервые узнала лишь сегодня. Я зарегистрировалась на форуме и спросила, как до него лучше добраться. Спустя час, я получила ответ, на который совсем не рассчитывала.

– Он сам встретит тебя, – прочитала я вслух и повторила фразу несколько раз, пытаясь уловить ее смысл. Но фраза не становилась логичней ни во второй раз, как я ее повторила, ни в третий, ни в четвертый. Но более логичного ответа ни от кого не последовало. Единственное, что мне оставалось, найти его самой, но для этого мне нужно было хотя бы знать, как его зовут. Я снова задала вопрос, на который также был дан малозначительный ответ:

– У него нет имени, – причем сообщение было отправлено почти в ту же секунду, как только я спросила, как будто кто-то ждал, когда же я задам этот вопрос, чтобы тут же на него ответить. – Его знают все, но никто не знает, как его зовут.

Я долго смотрела на экран монитора, пытаясь уловить ход мыслей человека, который отвечал мне. Его ответы были загадочными, поэтому тип по ту сторону экрана казался мне подозрительным. Хотя ник его был не столь оригинальным, как сообщения. Именовал он себя Юпитером. На фоне тогдашних гостей сайта, называвших себя пчелами, лампочками и девилами, он, определенно, не особо выделялся. Я заметила, что до этого он ни разу не оставлял сообщений, но решила не связываться с ним и даже не отблагодарила, хотя собственно мне и не за что было его благодарить.

– Ладно, обойдусь и без вашей помощи, – я недовольно буркнула себе под нос и закрыла страницу. – Итак, посмотрим, где находятся Холи Форест. Ну что ж не так уж и далеко.

Я отметила на карте путь, по которому мне следует двигаться, прикинув, сколько времени займет дорога туда и обратно, включая поиск того, о ком я ничего не знаю. По моим расчетам получалось, что если выехать завтра около восьми утра, то вечером в субботу я уже снова буду дома и воскресение смогу посвятить борьбе с ленью, в которой снова проиграю, ведь я была непобедимым чемпионом только в одном деле – деле ничегонеделания. Моя решимость сейчас казалась непоколебимой, но я слишком хорошо знала себя, чтобы свято верить в то, что такой же непоколебимой она останется и завтра. Я понимала, что как только наступит утро, идея, которая вдохновила меня ночью, покажется мне бредом. Я также знала, что самым худшим из возможного может стать то, что завтра я не найду в себе сил, чтобы отправиться в путь, отложу поездку до следующих выходных, потом еще на неделю, потом оставлю поиски своего пути до отпуска и так до тех пор, пока окончательно не забуду о своем замысле. Сейчас тоже было поздно отправляться в дорогу, но впервые в жизни я решила сделать что-то сразу, не откладывая на потом. Я понимала, что приеду туда, когда время будет за полночь, и в любом случае поиски старика без имени начну только завтра с рассветом. Но завтра у меня уже не будет выбора и так или иначе мне придется завершить то, что я начала. Хотя, конечно, я всегда могла найти пути для отхода, но делать этого я бы не стала, потому что кое-то принципы у меня все-таки были.

Чувствовала я себя бодро, особенно, если сравнивать с тем, что было до того, как я уснула. Я решила, что этих сил мне вполне хватит, чтобы добраться хотя бы до пригорода. Я оделась поудобнее, нацепив на себя джинсы, футболку, кроссовки и ветровку, словом, я была готова к походу по лесу, где, как я и предполагала и живет этот самый старик. Я прихватила с собой плед на случай, если в машине будет холодно спать, но сама надеялась, что он не понадобится, и карту. Не знаю, почему я решила взять карту, в машине у меня был навигатор, который с легкостью справлялся с любым маршрутом, главное было знать конечный пункт прибытия, который я почти знала. Я бы прихватила с собой и компас, но дома я его не нашла, поэтому решила, что в сторонах света буду ориентироваться по тем признакам, которым нас учили в школе. Вот только я не учла один маленький, но, как оказалось впоследствии, довольно существенный момент: я помнила лишь одно – мох растет на северной стороне. Но тогда я решила, что была вооружена знаниями до зубов. Я открыла дверь и собиралась выходить, как меня что-то кольнуло прихватить с собой фонарик и спички.

– На всякий случай, – прошептала я, в уме подумав, что, наверняка, мне ничего из этого не понадобится.

Я еще раз проверила, все ли взяла, чтобы не возвращаться домой. Не могу сказать, что я была суеверной, но на знаки судьбы я всегда обращала внимание. А учитывая, что ехала я почти в никуда неведомо к кому, примета могла бы принять смысл, которому бы я не хотела придавать значение. Я выключила везде свет и закрыла за собой дверь. Тогда я еще не подозревала, что в следующий раз открою ту же самую дверь, но в уже абсолютно новую, другую жизнь – жизнь своего пути.

* * *

Я вышла на улицу, где была припаркована машина. Решив не складывать вещи в багажник, я закинула плед и сумку на заднее сидение, а фонарик бросила в бардачок. Я проверила, все ли документы при мне, как будто собиралась не за город, а за границу. Убедившись, что все на месте и можно смело отправляться в путь, я повернула ключ зажигания и дала по газам, включив музыку, которая магическим образом действовала на меня. Слушая искрящиеся их динамиков звуки, я поворачивала налево и направо, как велел мне навигатор.

Примерно через час фонари ночного города заменила полуночная мгла. Света становилось все меньше и меньше. Было около половины третьего, когда дорогу окончательно поглотила тьма, и лишь луна подсвечивала мне ее. Торопиться было некуда, поэтому стрелки спидометра едва перевалили за восемьдесят. Мне нравилась сама дорога, сам путь в неизвестность. То немыслимое ощущение, которое я тогда испытывала, было ни с чем не сравнимо. Я знала, что завтра утром не будет той магической загадочности, которая была в этой ночи, потому что именно завтра я скептически взгляну на свой поступок, который хотя и не был таким уж безумным, но и наполненным смысла я бы его тоже не назвала. Я ехала, жалея, что путь, который я должна проделать такой недолгий. Я страстно желала, чтобы дорога была длинней хотя бы на пятьдесят миль.

Внутри меня сплетались в морской узел канаты противоречий: я хотела и скорей найти старика, и в то же время страстно желала оттянуть момент этой встречи. Я не имела ни малейшего представления, где мне искать, и кто сможет мне помочь, но почему-то была уверена, что если он существует, то должно найтись немало тех, кому о нем известно. Я даже не знала, как его называть – провидец, предсказатель, колдун, медиум, но представляла, что увижу заброшенный домик где-нибудь в лесной глуши, куда ни один здравомыслящий человек не решится пойти. Любой здравомыслящий, конечно, кроме меня. Представила, как открою скрипящую дверь, войду в дом и буду нерешительно делать шаги по зловеще скрипящим полам, а потом встречу одичавшего, седого старика с глубокими морщинами на лице. А дальше мой разум бежал от моей фантазии на той же скорости, что и я удалялась от города. Мысли, которые приходили в голову, никак не могли в ней уложиться. Казалось абсурдом, что старик будет гадать на таро, кофейной гуще, входить в транс, взывая к духам. Но ничего больше мне на ум не приходило. Я даже не знаю, с чего я взяла, что он вообще будет предсказывать мне будущее.

– Он укажет путь, – сказала я вслух. – Это не значит, что он мне его предскажет.

Меня начало клонить в сон, но кругом были леса, и делать остановку прямо тут мне не хотелось. В глазах стало мутно. Если бы я не притормозила, то заснула прямо на дороге. Я взглянула на навигатор, и увидела, что до Холи Форест осталось меньше десяти миль. Собрав все свои внутренние силы, которых было не так уж много, я прибавила скорости, решив, что преодолею это не такое большое расстояние и уже там высплюсь.

Спустя еще немного времени я увидела одинокие огни. Через минуту эти голубые фонари размножились в темноте и на въезде под светом ближних фар засветилась вывеска «Холи Форест». Через метров пятьдесят я увидела почти снесенный указатель на ночлег. Повернув налево, как он указывал, я заметила небольшой угрюмый домик, с табличкой «Мотель». Света не было ни в одном окне, но взглянув на часы, я тут же нашла логическое тому объяснение. Я заглушила мотор, приоткрыла дверцу машины и подошла к входу. Дверь была заперта. Я постучала несколько раз, пока на кулаках не появились ссадины. Ко всему прочему неотесанная дверь посадила мне занозу, которую в темноте было не достать. Я перепрыгнула через две ступеньки, которые отделяли меня от земли, и совсем рядом увидела круглосуточное кафе. Понимая, что для ужина было поздновато, а для завтрака рановато, я решила перекусить, ведь урчание в животе все равно не дало бы мне уснуть. Через минуту я оказалась внутри, там было довольно уютно для придорожной забегаловки и совершенно пусто. Лишь за барной стойкой официантка протирала чашки.

Я пробежалась по меню и решила ограничиться хот-догом и чашкой чая. Пока мне готовили легкий почти «диетический» завтрак, я смотрела в окно, в котором пыталась разглядеть дома, но кроме своего отражения практически ничего не видела. Тогда я сфокусировала свой уставший взгляд на себе. Не знаю, что изменилось во мне во время дороги, но я себя не узнавала. Как будто встретились две меня, но ни одной из них не была та, что осталась бы лежать дома и ничего не делать. Мне казалось, что я встану на свой путь не в тот момент, когда мне укажет на него старик. Я была уверена, что уже начала этот путь. Начала его тогда, когда собрала себя из сотни кусочков энергии, разбросанных повсюду, и превратила их в движущую силу, которая заставила меня приехать сюда.

– Ваш чай и хот-дог, – я заметила отражение официантки в стекле. – Приятного аппетита.

– Извините, – терять мне было нечего, поэтому я решила спросить, известно ли ей о старике. – Вы не поможете мне?

– Да, конечно, – она достала из кармана фартука блокнотик и ручку, очевидно, полагая, что я еще что-то хочу заказать и сделала вопросительный взгляд.

– Нет-нет, – я не знала, как сформулировать свою мысль, чтобы меня не приняли за сумасшедшую. – Я ищу одного человека… Я слышала, он… Помогает людям…

– Вы про старика? – женщина убрала блокнот обратно.

– Да, про того, что предсказывает будущее, – я уточнила на всякий случай.

– Я не знаю, предсказывает он будущее или нет, – девушка усмехнулась. – Ну, вообще я слышала, что это человек-легенда.

– Что это значит?

– Его никто никогда не видел…

– Но я слышала…

– Вы не первая, кто приезжает сюда за тем, чтобы он указал путь, – очевидно, она уже не раз слышала эту фразу. – Но, к сожалению, никто здесь вам не укажет путь к самому старику.