Встреча с отцом Андреем Ткачевым. Вопросы о жизни и вере: правдивый ответ

Иностранные языки. Там, где есть Дух Святой, слова раскрывают свой тайный смысл!

Михаил Юрьевич Лермонтов как-то обмолвился, что, дескать, сколько языков человек знает, столько раз он человек. Довольно сомнительный тезис на самом деле, потому что Серафим Саровский по-французски не изъяснялся, но кто сомневается, что он настоящий человек? Но все-таки мы живем в таком мультикультурном мире, что иностранные языки нам необходимы.

Нам случилось жить в эпоху перенасыщенности родного языка различными терминами, взятыми из английского, в менеджменте, бизнесе, из французского – в области культуры, из греческого – в области церковной жизни, из японского – в области фэншуй и всего подобного. То есть наш язык очень богатый.

Но какие компасы нужны в море иностранных языков? Учить ли нам настырно язык или воспринимать его пассивно? Если учить, то какой? Эти вопросы тревожат многих православных людей.

Иностранный язык для детей

Язык – это троянский конь. Ведь за ним стоит целая культура, которая предполагает специфическое отношение к жизни, к одежде, к пище, к смерти, к культуре, к искусству и т. д. Язык несет в себе мировоззрение. И если мы привьем человеку язык вместе с мировоззрением, сами того не зная, в ущерб, например, родному языку, то мы его сделаем иностранцем. Это очень большая опасность.

Язык нужно учить именно как иностранный. Вот дворяне в нашей стране в XVIII–XIX веках все были франкофоны. Их дети сначала разговаривали, писали и читали по-французски, а потом уже изучали русский. Причем французский язык дети дворян впитывали от маменьки, папеньки и гувернеров, а русский – от нянечки. Нашу страну спасли кормилицы.

В современной России все богатые светские школы заточены на идеальное знание английского языка. Потому что, по сути, это школы порабощенного народа, в которых местные аборигены, туземцы, изучают язык митрополии, для того чтобы потом делать карьеру. То есть жирные коты, предатели, гнилые паршивые люди сдают своих отпрысков в англоязычные школы, дабы те однажды управляли нашей страной из Англии. Там митрополия, здесь колония.

А нам что? Нам здесь жить, по-русски говорить, «этот воздух степной пить, и по звездным морям плыть, и бессмертными быть». Это наша земля. Когда заводили всякие обычаи пудрой посыпать волосы, завивать кудри солдатикам и под барабаны маршировать, Александр Суворов говорил: «Букли – не пушки, коса – не тесак, а я не немец, а природный русак». И он же писал: «Какой восторг – мы русские, какой восторг! С нами Бог». Поэтому надо учить иностранные языки, но при твердом знании своего, и знать свой язык можно только через Церковь и хорошую литературу.

О пользе изучения языков разных народов

Мне кажется, что учить английский язык – это пошло. С английским вы не пропадете нигде, но на уровне четвертого класса, и хватит с вас. Если, конечно, вы хотите читать того же Шекспира или Драйзера в оригинале, да, пожалуйста, копайтесь, это хороший язык. Но если нет, то не надо.

А вот чего по-настоящему не хватает, на мой глубокий пристрастный взгляд, так это восточных языков. И я бы рекомендовал настоятельно учить детей арабскому, китайскому, корейскому, японскому, персидскому языку.

Это другая культура, это другое мировоззрение. Европеец куда ставит вазу с цветочками? В центр стола, правда? Японец всегда ставит ее сбоку. У японцев нет симметрии, симметрия им противна, она пошлая для них. Это другое восприятие.

Если мы, например, загибаем пальцы: «Я пошел туда, потом был там, потом был там», арабы говорят то же самое, выпрямляя пальцы. То есть не просто язык иной, а другой склад ума, и именно его-то нам не хватает. Нас какой-то дьявол загнал в прокрустово ложе западного мышления. Это проклятое мышление, тухлое, примитивное, и нам сейчас очень нужны другие способы думания.

Перевод церковнославянского языка на английский

Однажды в Киеве мы служили миссионерскую Литургию на английском языке для иностранных студентов. Потом мы проанализировали опыт наших поездок за рубеж и выяснили, что, когда возникает необходимость поговорить о вере, у людей нет церковной лексики в языке. Допустим, человек знает английский язык, может о себе рассказать, о семье, о своей стране, но, когда ему нужно было сказать: «Перед Пасхой я пощусь», он не знал, как это передать. Или его спрашивают: «В какой храм ходишь?» Он хочет ответить: «Успения Божией Матери», но не знает, как перевести слово «успение».

У нас даже дети, прекрасно говорящие по-английски, из православной гимназии, поехали однажды в Ирландию на экскурсию и не могли сверстникам рассказать про то, что они учатся в православной гимназии. Мы поняли, что современному православному молодому человеку, который общается с иностранцами, ездит за рубеж на отдых или учебу, нужно насытить свой язык церковной лексикой на английском языке.

Мне случилось однажды быть на съезде православной молодежи в Америке. Там американцы и русские православные говорят на разных языках, поэтому и служат они двояко, один раз поют: «Lord, have mercy», другой раз «Господи, помилуй».

Там, где есть Дух Святой, слова раскрывают свой тайный смысл, и все становится понятным – покаяние, вера, любовь, милость, смирение, прощение, терпение, самоукорение, радость в Духе Святом. Это все переводимо и адекватно воспринимаемо.

Я думаю, что нет такого языка в мире, который бы худо-бедно не мог бы воспринимать благодать Духа Святого для проповеди веры. Тем более английский язык достаточно богатый. На нем богослужение существует и католическое, и протестантское, у них есть и Prayer Book – книга общих молитв, они довольно интересны.

Вопрос христианина

– В русском языке сейчас очень много заимствованных английских слов. Не опасно ли это для нашей культуры?

– Еще в 1980-х годах хиппи говорили: «Ты где будешь найтоваться?» В смысле, ночь проводить. «Да у меня флэта нет. Ну, пойдем, правда, у меня бэт один, на флоре послипуешь». Это была подчеркнуто стремная англоречь. Мы такое уже проходили. Я не боюсь за русский язык, потому что он мощный сам по себе.

Осип Мандельштам вообще считал, что единственное, что у нас есть, это русский язык. Так же и Анна Ахматова писала: «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».

Русский язык огромный и очень сильный. Он вобрал в себя очень много. Знаете ли вы, что такие слова как «адмирал», «альманах», «алкоголь» – это арабские слова? А такие слова как «халат», «халва», «кулак», «диван» – это тюркские слова. Французская лексика – «монтер», «шофер», «антрепренер» и подобное. Голландская лексика касается моря – всякие «шпангоуты», «полундра». То есть наш язык органично впитал в себя огромное количество чужой лексики, переварил и нормально с ней живет.

Русский язык от этого куда-то исчез? Нет. Он спокойно принимает у себя всех «гостей», перемалывает их в муку и превращает в свое. Поэтому и этот мусор американский мы перемелем спокойно и введем его в нашу лексику. Что-то отбросим, что-то изменим до неузнаваемости.

Чтение во спасение. Про книги, которые развивают душу

Христиане и евреи – это люди Писания. Поэтому книга – наш идентификационный код. Есть некнижные народы, то есть те, которые себя самоопределили в истории через оружие, например, или через торговлю, путешествия.

Некоторым людям книга нужна везде – в поездке, в зале ожидания, в коридоре больницы, в транспорте. Кто-то без книги себя очень плохо чувствует. А некоторые к ней относятся совсем по-другому, особенно представители молодого поколения. Когда-то наша страна хвалилась тем, что она самая читающая в мире, первая, победившая в масштабах всей страны неграмотность. Но сегодня уже не очень понятно, насколько мы читающие люди, насколько вообще нужно читать книгу в эпоху гаджетов и цифровых технологий.

Критерии хороших книг

Читать надо то, что проверено временем. Ежедневно на-гора издательствами выдается огромное количество текстов, которые ложатся на полки, а спустя 10–15 лет становятся интересными только узким специалистам.

Но есть литература, которая прошла сквозь века и осталась. Вот, например, когда Мигель де Сервантес писал «Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского», он создавал роман о смерти целой эпохи, описал смерть рыцарства как явления. Автор постоянно цитировал произведения, которые читал сам, однако нам они не знакомы. То есть до нас они просто не дошли, а вот Сервантес остался в веках. Поэтому, если книга написана в XVII веке, а ее читают до сих пор, значит, в ней есть какая-то капля вечности, не умирающая, интересная всем и всегда.

Похожая история у нас с «Евгением Онегиным». Невероятная красота! Эстетически, этически и провиденциально эта книга выходит за рамки вообще любого жанра. И, понимаете, что интересно? Есть свой ритуал у бала, у вечернего туалета, у дуэли. Это все описано там. Мы этого ничего не понимаем, потому что мы не были на балах, не стрелялись на дуэлях, не знаем, что такое шлафрок или сюртук, например. Но то глубокое, что скрыто в этом романе, заставляет нас и плакать, и смеяться, и мы чувствуем, какая это великая вещь.

Когда космонавтов готовят к полетам, то их испытывают разными способами, в том числе, заставляют сидеть в сурдокамере в темноте при полной тишине. Так тренируют их психологическую выносливость. Космонавт Герман Титов знал наизусть «Евгения Онегина». Чтоб не чокнуться в этой сурдокамере, он читал роман наизусть, раз за разом, и этим спасался.

Великая литература может спасти человека. Так что новая книга – это та, которую вы еще не читали. А не та, что рекламируется современным издательством: «Бестселлер, только что выпустили! Спешите купить!» Не читали Гомера? Значит, почитайте, это новая книга для вас.

Детские издания

Сейчас невероятно много изданий для детей: с раскрасками, говорящие, поющие, пищащие, некоторые книжки такие яркие, что хочется их обнять и спать с ними. Только почему-то никто не спит. Ребенок полистал, полистал и выбросил, другую дайте. Происходит какой-то обратный процесс. Хотели одного – получилось, как всегда.

А вот настоящая книга – это та потрепанная, которую еще бабушка и дедушка читали, но она жива. Вот к ней нужно приучать к письменному тексту, к разговору со смелыми буквами, которые не кривят душой ни перед кем. Царь будет читать книгу или дворник на дежурстве, она ведь говорит одно и то же. Разговор с текстом, работа с ним необходимы ребенку. Поэтому в отрочестве нужно обязательно начитаться приключенческой, путешественнической, природоведческой и всякой остальной литературы, раскрывающей перед ребенком мир из области его детской комнаты, двора, школы до всей Вселенной.

В 17–18 лет ребенку обязательно нужно дать хорошие стихи. У него душа страдает, он влюбляется, мечтает. В это время поэзия – самое лучшее лекарство: Осип Мандельштам, Торквато Тассо, Федерико Гарсиа Лорка и многие другие. Может быть, юная душа выберет своего поэта на всю жизнь.

Параллельно с взрослением важно обязательно читать серьезную литературу. Здесь может быть и политическая аналитика, и историческая литература, и хороший роман, что-то из области драматургии. В это время уже можно и в театр пойти. Прочел «Три сестры» – ничего не понял. Пошел, посмотрел, еще меньше понял. Потом пошел в другой театр – а, вот оно что! Вот здесь понял.

Одним словом, ребенок должен расти с книгой в руках. Сначала он хочет, чтобы папа и мама ему читали. А потом начинает читать сам, тянется к книгам. Этот интерес нужно поддерживать, поощрять.

Плохие примеры для молодежи в литературе

Кто-то остроумный спросил, почему школьные программы составлены так, что 14–15-летние дети читают книги, написанные наркоманами, самоубийцами, алкоголиками, и это все входит в классику. Эрнест Хемингуэй, Франц Кафка, при всем моем уважении к этим авторам, писали не для школьников. Поэтому здесь есть какая-то фундаментальная ошибка в составлении списков рекомендованной литературы для изучения, потому что там действительно очень много отрицательных персонажей.

Когда романтики изображали самоубийц типа юного Вертера, они вовсе не изображали их как пример того, чего делать не надо. Наоборот, по Европе прокатилась волна самоубийств после выхода в свет книги Гёте. Топились, стрелялись, вешались. Дело в том, что романтическая литература – это литература обезбоженного западного мира. В ней под сомнение поставлена была и вечная жизнь, и божественность Христа, и церковные таинства, и Страшный суд, и воскресение мертвых. А на первый план выставлен был человек в своих страстях и пороках, когда он любит себя, любит свои пороки и делает то, что хочет.

И включение подобных произведений в школьную программу – громадная ошибка, которая коренится в том, что вся наша система образования и образ нашего мышления находятся в сильной зависимости от новейшей эпохи европейского просвещения, и мы остаемся в ментальном плену от некоторых древних установок.

Вопрос христианина

– Можно ли ничего не читать, кроме Библии?

– Слово «Библия» в переводе означает «книги». Но ничего не читать, кроме Библии, у современного человека, пожалуй, не получится. У каждого есть хотя бы специальная литература по работе, которую необходимо прочесть. Что уж говорить про обилие художественных и документальных произведений, которые хочется изучить.

Святой Николай Сербский рекомендовал взять Библию и прочитать ее. Потом отложить ее в сторону и не читать год, два, три. В это время читать все, что угодно: беллетристику, классику, поэзию, политические статьи, экономические статьи. Потом это все опять отложить в сторону, взять Библию и опять прочитать ее. И вы почувствуете, что такое слово Божие.

Набор библейских слов гораздо беднее, чем, скажем, язык Пушкина или Толстого. У хороших писателей больше терминов, выражений, слов, интонаций, оттенков. Да, слова в Библии невероятно простые. Но слово Божие сияет глубиной смысла на фоне слов человеческих!

Музыка, формирующая мировоззрение

Классическая музыка сегодня непопулярна. Музыкальная культура современного обывателя – это какой-то пещерный век: три аккорда и смысл ниже пояса. Очень обидно, ведь столько всего написано, столько всего сделано, столько пропущено через себя!

Великие таланты подслушивали звук небесных сфер, полностью отдавали себя искусству, поэтому очень рано сгорали, оставляя после себя только мелко исписанные партитуры. И все это исполняется, как правило, только в стенах консерваторий и оперных театров. А массы слушают совершенно другое. Но мы должны всегда помнить, что музыка формирует мировоззрение. И в наших силах подбирать для себя правильные мелодии.

Преимущества классической музыки

Как было бы хорошо, если бы человек, заходя в метро, вдруг услышал фрагмент какого-то классического произведения между поездами, буквально в течение полутора-двух минут. Почему нет? Или в вагоне поезда и пригородных электричках почему бы не включить классику?

Вы, наверное, слышали, что на вопрос, кто такой Бетховен, один мальчик ответил: «Это собака». Так думает современный ребенок. Конечно, нужно выходить из этого состояния, ведь нельзя быть добровольным невеждой. Музыка – это очень интересная, важная вещь. Современный человек, живущий внутри цивилизации, пуст. Ему надо чем-то наполняться, но ведь не тем же, что крутят сейчас на радио?!

Часто я спрашиваю водителя, когда в такси работает радио:

– А можно я поищу что-нибудь свое?

– Можно.

Я нахожу, допустим, концерт Рахманинова.

– Вы что, это слушаете? – обращается ко мне водитель.

– Да. Вам не нравится?

– Нет.

– Это музыка без слов, вы поймите, – говорю я таксисту. – Здесь вы не услышите ни одного глупого выражения.

И вот мы едем полчаса или час, и мелодии меняются. Вдруг водитель мне говорит:

– Ну да, я подумаю над этим. Чего-то я над этим еще не думал.

То есть миллионы людей ни разу в жизни еще не думали над тем, почему, скажем, тот же Рахманинов лучше, чем Вилли Токарев. Просто не задумывались. А надо бы это сделать.

Чем опасна музыка

Музыка есть способ проникнуть в человека. Когда нам подается вербальная информация, мы как-то можем ее остановить, разобрать, отвергнуть. А вот информацию, которую несет музыка, сложнее блокировать. Она может навеять человеку тоску и уныние или бодрость и радость. Но радость может быть какой-то бесовской, а может быть Божией.

Музыка информирует нас о многом. Один человек написал сонату, другой, скрипач, долго разучивал ее, пытаясь вникнуть в каждую ноту, в каждый переход, в каждое колено. Разучил, исполнил. Автор поблагодарил его, сказав, что он прекрасно исполнил его музыку. Тогда скрипач спросил:

– Зачем ты бросил жену с ребенком и женился на другой женщине?

– А откуда ты знаешь?

– Да у тебя в музыке все это звучит.

И он рассказал ему еще какие-то факты, как будто читал его тайную биографию. На вопрос, откуда он все это знает, ответил: «Просто я долго разучивал твою музыку».

Вообще звук – это исповедь. Почему говорят, что скрипка плачет, например. То есть человек выплакивает душу звуком. Одной музыкой можно сделать очень многое.

Александр Скрябин, например, хотел приблизить конец света с помощью симфонии конца света. Он написал музыку и хотел исполнить ее на Тибете. Он специально выбрал такое место, чтобы, как только он ее исполнит, небо спустилось на землю, история закончилась и наступил бы конец всему. Только незадолго до этого он срезал себе прыщик во время бритья, заболел и умер. А мысль у него была сыграть так, чтобы история закончилась, чтобы Бог сошел с небес на землю на Страшный суд. Понимаете, что может таиться в музыке? Сегодня какие-то девчонки играют в консерватории произведения Скрябина. А там, может быть, демонизма целый мешок? Может быть, это нужно играть какому-то очень сильному человеку, который все это может не впустить в себя? Сыграл, но дальше не впустил. Об этом мало кто думает.

Развитие музыкального вкуса

Современному ребенку, конечно, нужно по возможности давать противоядия от пошлости, грязи окружающего мира. В этом отношении мне вспоминаются прозорливые слова последних оптинских старцев, которые говорили, что человеку нужно воспитать в себе музыкальный вкус – наслушаться хорошей музыки, воспитать в себе литературный вкус – прочесть хорошую литературу и приобрести вкус хорошего отношения от того, что видит глаз – сценографию, живопись.

Заметьте, благочестивому еврею, особенно раввину, религиозно, законодательно и внутренним законом запрещено слушать поющую женщину. По их законам поющая женщина – это всегда разврат, это опасность для мужчины, даже если она будет святой. Почему музыка всегда выступала в виде соблазна? Почему, например, поющие сирены были для греков символом лютой смерти? Очевидно, здесь мы касаемся некой тайны проникновения музыки в сердце. Вот спели тебе что-то такое – и все, и забрали твою душу, и ты не можешь защититься от этого. Поэтому нам нужна эстетическая образованность, некая информационная защита.

Музыкальная грамотность – это очень важная сторона образованности. Например, греки говорили, что для того, чтобы быть образованным, нужно плавать, читать и петь.

Мы должны воспитать себя так, чтобы выключать радиоприемник или телевизор, когда мы чувствуем, что нам это не на пользу. Это либо должно быть воспитано эстетическими усилиями при помощи хорошего искусства, либо это должно рождаться от желания угодить Богу, от святости.

Вся наша эстрада – сплошное оскорбление чувств верующих. И страшнее всего пресная пошлость. Есть множество песен, и меня душит стыд за людей, которые написали этот текст, положили его на музыку и поют его. Конечно, там ничего не говорится про Бога, ни хорошего, ни плохого. Но тотальная пошлость, по-моему, является главным врагом веры. Она еще более опасна, чем какой-то явный грязный выпад против Церкви. С грязными выпадами мы разберемся, а от пошлости куда деваться?