Мир и человек. Об именах Бога, исцелении сердца и пути к святости

О смерти близких

Апостол Павел в своем Первом послании к Коринфянам много говорит о смерти, и помимо всего прочего у него есть такие сильные слова: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?» Это цитата из пророка Осии. В связи со сказанным возникает вопрос: как пережить смерть близкого человека?

До конца уложить это в голове вряд ли возможно. Человеку нужно и наплакаться, и намолиться, и, вероятно, многие утешаются явлениями из того мира, потому что тот мир и этот мир связаны. Иногда эти части мира становятся прозрачными, эти стеночки становятся тонкими, особенно когда кто-то уходит из наших родных или близких. Он как будто тебя самого затащил туда с собой, и ты одной ногой шагнул за гроб. Покойник забрал у оставшихся всю суету жизни, всякие глупости. В этом смысле смерть дает по мозгам всем жителям земли. Со смертью знакомых человек тоже немножко умирает. И ты должен молиться Христу, чтобы Он спас в вечной жизни душу твоего любимого человека. И Божией Матери можно об этом молиться, и святым. То есть у человека все начинается по-другому, через боль. Избавляться от боли совсем не нужно. Боль должна присутствовать. Там где боли нет, там как бы и жизни нет.

К кому обращался Христос?

Как понять, к кому были обращены слова, сказанные Иисусом Христом в Евангелии: именно к апостолам или к обычным людям?

Евангелие – это слово обоюдоострое. Этим обоюдоострым словом можно порезаться. Чтобы понять, где Он говорит Матфею: «Брось все, иди за Мной», а где Он говорит лично мне идти за Ним, нужно смотреть на ситуацию. Вправе ли человек бросить все и куда-то идти, или он должен оставаться на своем месте? Например, у кого-то на руках лежачая мать, а он прочитал: «Брось все, иди за Мной» – и вот он закрывает дверь на ключ и куда-то уходит. Любой скажет ему: подожди, остановись, твоя задача вот здесь, у тебя есть житейская нагрузка. Чтобы евангельское слово не порезало нас, а именно исцелило, необходимо с рассуждением, и с советом, и с помощью, и с подсказкой разбираться, каким образом оно прилагается ко мне лично в моей конкретной жизненной ситуации. Рассуждение необходимо человеку. Оно как добродетель окажется полезнее многого остального, потому что добродетели без рассуждения теряют свой смысл.

О даре языков

Иногда задают вопрос по поводу ангельских языков. Когда апостол Павел говорит: «Я молюсь духом, но ум мой остается без плода» – для чего языки были даны и в какое время они в Церкви оборвались?

Дар языков есть дар не абсолютный, хранящий свою необходимость на всем протяжении церковного бытия. Это временный и служебный дар, данный на какое-то время. Из церковной письменности (а у нас есть книги II, III, IV веков и далее), – мы узнаем, что дар говорения на языках в послеапостольскую эпоху исчез. То есть он существовал во времена апостольские, существовал не одномерно и неодинаково в разных общинах – для проповеди среди языческого мира. И уже Иоанн Златоуст, самый известный церковный ритор IV века, говорит: нет этого дара, он начал исчезать еще в апостольские времена, и в наше время его нет. Он сделал свое дело. Попытки искусственно воссоздать это явление, для того чтобы доказать свое «апостольство» – это человеческое (гордое и страстное) желание восстановить то, что на самом деле восстановлению не подлежит. Бог дал однажды, и Он же отнял в свое время.

Современный дар языков заключается в следующем: например, если я хочу ехать в Среднюю Азию с проповедью, мне нужно сесть за книжки и провести какое-то время в изучении языков, культуры этих народов. Потом, зная их язык и веруя в Христа, надо искать учеников и начинать потихоньку проповедовать. Это очень долгий процесс. Было бы гораздо легче, если бы мне вдруг Господь дал, к примеру, узбекский язык в одну ночь, но вместе с этим языком мне был бы дан приказ ехать в Узбекистан, там жить, там проповедовать… А иначе зачем мне дары такие, если я нигде их не использую? Дары должны отрабатываться. В церкви нет благодатных даров «просто так», «чтоб просто было». Раз тебе дали какой-то дар, ты должен им пользоваться. Это для проповеди нужно, а проповедь требует разумного отношения.

То есть сегодня нужен культурный подвиг изучения и погружения в чужие языки и культуры. Современный апостол нуждается в культурном подвиге.

Апостольская Церковь

В Символе веры есть замечательная строка: верую во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. И возникает вопрос: а почему Церковь апостольская? Ведь, как известно, глава у нее – Христос.

Церковь Христова – Церковь воплотившегося Бога Слова, Он ее глава. Через Христа мы знаем Отца, во Христе мы получаем Духа, то есть Христос – главный, и Церковь – Христова. Но почему апостольская? Потому что апостолы сформулировали и дали нам вот это учение, передали нам из рук в руки… Они питают Церковь словесами своих учений. Мы имеем Евангелие из апостольских рук. Из четырех Евангелий, которые сама Церковь нам указала как источник веры, два написаны ближайшими, от двенадцати, и два – дальними, от семидесяти. Было же написано много так называемых евангелий, и это был великий и многовековой труд Церкви – отсеять сомнительное и утвердить законное. Церковь научила нас этой парадоксальной вере – о единстве Трех и о Материнстве Девы, о конце мира и будущей жизни.

Церковная жизнь христианских общин постоянно тяготела к тому, чтобы подтвердить свой авторитет каким-нибудь апостольским именем. Вот известно, что Петр и Павел скончались в Риме, поэтому церковь Рима всегда говорила: мы – Церковь апостольская, потому что мы стоим на Петре и Павле. А византийцы говорят: а в наших пределах Андрей ходил. Киприоты ссылаются на Варнаву, а египтяне – на Марка. В желании связать свою историю ниточками, тонкими, но прочными, с личностью какого-то ученика Господня, нет ничего плохого. Это верно. Мы на этом стоим – на апостольских словах и свидетельстве, на крови апостолов, ибо они все убиты за истину.

О молитвах к апостолам

Когда важно в своих молитвах обращаться именно к апостолам?

Вопрос не в том, когда это лучше делать – это можно делать всегда. Если у вас есть любовь к кому-то из святых, в том числе к апостолам, вы можете делать это всегда. Вы можете всегда молиться тем святым, которых вы любите. Если вы полюбите апостола Павла, например, у вас всегда под руками будет книжка его посланий, вы можете всегда читать оттуда слова Павла и как будто бы с ним разговаривать. Допустим, хорошо бы в память Иоанна Богослова почитать его соборное послание, его Апокалипсис, его Евангелие. Таким образом мы уважаем его труд, чтим его память и сообщаемся с его душою. И здесь нет никакого закона. Вопрос только в одном, чтобы мы знали больше об этих людях, живущих на небе, чтобы мы вступали с ними в некий творческий диалог.

Об именах апостолов

Почему в Евангелии встречаются два Симона, один из которых потом будет назван Петром, два Иакова, два Иуды? Имеет ли эта парность какое-то значение? И еще вопрос: о пророке Иезекииле, которому было видение шестикрылого серафима, колесницы, животных – орла, льва и тельца, и эти животные потом впоследствии стали символами апостолов-евангелистов.

Сложности с именами обусловливаются множеством имен у евреев. Фаддей был к тому же Иуда. Иуда Фаддей – так он в некоторых местах пишется. Матфей был еще к тому же и Левий. Когда идет перечисление в разных редакциях Евангелия, то можно сбиться или заметить разночтения начиная где-то после пятого имени. Но Церковь оставила все это как есть, не смея трогать эти святые буквы, написанные евангелистами, а там уже дальше библейская критика, библейская археология, библейская генеалогия объясняет и уточняет. Это, в общем-то, легко найти в любом библейском словаре или в любой библейской энциклопедии.

А что касается Иезекииля и четырех животных – они потом повторяются в Апокалипсисе. В ветхозаветном откровении каких-то образов особых нет, там вообще с изображением было плохо, поэтому вот эти библейские животные с лицом человека, орла, тельца и льва попадают в евангельскую новозаветную символистику благодаря скорее Апокалипсису, чем Иезекиилю. На сегодняшний день эта закрепленность образов за Евангелиями соответствует точке зрения блаженного Иеронима Стридонского. Блаженный Иероним соотнес львиный царский характер с Евангелием Марка, жертвенный характер тельца, служение жертвы – с Лукой, а орла с Иоанном почти все ассоциировали. На сегодняшний день мы имеем такую закрепленность этих символов.

О современных апостолах

Я слышал об одном современном греческом монахе по имени Косма. Он посвятил свою жизнь проповеди Евангелия в одной африканской стране. Он изучал там местные языки, крестил, венчал, служил, молился и учил молитве, и создал там общины. К тому же у него было инженерное образование, и это облегчало ему работу с простыми людьми… Судя по описанию его жизни, это равноапостольный человек. То есть он все что было, оставил дома и поехал в Африку. Там он и умер – разбился на машине насмерть во время одного из своих апостольских путешествий. Совершенный бессребреник, никакой материальной выгоды он там не имел и не искал. Его там оплакивают, как родного отца. Может быть, масштаб его деятельности и не дотягивает до настоящего апостола, а может быть, и дотягивает, просто мы мало пока знаем об этом.

Если брать чуть-чуть раньше, вот пример – Иннокентий Вениаминов, митрополит Московский и Коломенский. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы миссионерствовать среди малых народов севера – Чукотка, Камчатка, Амурские края… Он двигался по этим огромным заснеженным просторам на оленях и собачьих упряжках, на маленьких лодках и пешком, и он учил людей – учил, рассказывал, помогал, вразумлял, молился. Православные люди всюду, где они пытались совершать этот апостольский труд, всегда оказывались в полном одиночестве. Это характерная поразительная черта православной святости. Макарий Алтайский, Николай Японский… Может, так Богу угодно, чтобы бросить человека буквально в львиный ров. И в Западной Европе, и в Америке есть свои маленькие апостолы типа Серафима (Роуза). Зажегся, как фейерверк прогорел, быстро умер, но всех разбудил, его голос расслышали.

| ВОПРОС ХРИСТИАНИНА

Преподобный Сергий Радонежский или святая Матрона, которых мы все почитаем и любим, – можно ли этих святых называть апостолами?

Нет, они – совсем не апостолы. Апостол – распятый на кресте проповеди человек, он идет к людям. Независимо от того, чего он хочет лично, у него есть задача – идти к людям. Сергий же всю жизнь бегал от людей. Он несколько раз отдавал свой монастырь в руки другому игумену, Савве Сторожевскому, еще кому-то, и уходил вообще. Он вообще не хотел ничего, кроме как спасти свою душу и с Богом разговаривать. То есть в этом смысле он никакой не апостол. Труды его и плоды его трудов впоследствии оказали на нас гораздо большее воздействие, чем чьи-то еще. Но это специфика именно преподобничества, этой монашеской святости. Наши люди учились на примере иноков, «иных» людей не от мира сего. Мы на этом научились верить.

Матрона – это утешитель. Матронушка – в сердце «красной» Москвы была, как в сердце нового Вавилона. Вот посреди всего этого коммунистического сумасшествия, когда сносили храмы, когда расстрелянных никто единицами не считал, а только сотнями и тысячами, вот там была Матрона. Она не проповедовала свободно и открыто, что тоже характерно для апостольской проповеди. Она была скитающейся странницей. И поскольку в ней был Господь, и она была в Духе Святом, то Матронушка была великим утешением для людей, которым Господь Бог судил жить именно в этот период нашей многострадальной истории. Она утешительница, она ободрительница, она целительница, она прозорливица, исправительница жизней человеческих, она молитвенница, ходатаица за бедных людей. Это другое, совершенно не апостольское дело. Вот Иоанн Кронштадтский – в нем есть апостольский дух. Он всю Россию исколесил, его в каждом углу знали, и он не замолкал вообще. Он шел к людям постоянно, он был вечно среди людей, в гуще событий – это был человек апостольского духа.

Апостол Павел

Апостол Павел – фигура, без которой нет сложной мозаики христианства. Может быть, это самый важный проповедник истины, сам о себе сказавший: «Я больше всех потрудился». И это не были слова гордости.

Весь мир духовный – он только кажется невидимым. На самом деле Бог скрывает его от нас для нашей же пользы. А вообще это все рядом – руку протяни. Я думаю, Павел услышит наши слова о нем, и это будет некий аналог совершения службы в память его, чтобы мы к его горячему духу прикоснулись и немного согрелись от него, то есть приобрели в его лице чуть-чуть более понятного и любимого святого. Я бы хотел, чтобы Павел был нашим старшим братом во Христе, наставником и учителем, отцом, ведь его голос звучит в Церкви постоянно, и иногда складывается впечатление, что все остальные апостолы по сравнению с Павлом как бы ушли чуть-чуть в тень.

Обращение апостола Павла

Давайте подумаем, может ли в жизни человека произойти событие, подобное обращению Савла – вот такое резкое, переворачивающее с ног на голову вообще всю жизнь человека?

Странно было бы ждать частого повторения подобных обращений: чтобы по дороге куда-то каждому упертому безбожнику вдруг являлся Господь и с ним разговаривал. Драгоценность этого обращения объясняется в том числе его уникальностью, его единичностью.

А вот почему Павел стал таким после этого обращения? Это объясняется во многом его детством и юностью. Вы когда-нибудь думали, каким Павел был маленьким? Он говорит о себе, что воспитался при ногах Гамалиила. Гамалиил, если помните, был членом великого синедриона, который выступил против осуждения Господа Иисуса Христа. И потом, когда на синедрион выводили уже Петра, Иоанна, когда их били по лицу за имя Иисуса Христа и говорили: мы запрещаем вам говорить об Этом Человеке, чтобы вы на нас Его кровь не навели, Гамалиил сказал потрясающую вещь: если эти люди – я имею в виду апостолов – не от Бога, то дело это разорится. Вы даже с ними не боритесь, оно просто исчезнет. Но если они от Бога, то берегитесь, чтобы вам не быть врагами Божиими. Это единственная фраза, которую мы знаем в его устах.

Павел был его, Гамалиила, учеником, и это о многом говорит. Детей, если была возможность, отдавали с раннего возраста на обучение раввинам, которым вменялось в обязанность учить бесплатно. Эта обязанность не всегда выполнялась и не всеми, поэтому на каком-то этапе обучение могло дорого стоить и позволить себе его могли не все. Что они там делали? Они, конечно, учились читать, изучали святые книги, пытались понять их смысл, учились молиться и обязательно осваивали параллельно какую-нибудь профессию.

Павел по ремеслу был палаточник. Почему палатки? Кто из вас представляет себе жилище бедуина? Это палатка, переносное жилище. Это жизнь за шкурами или за тканью, то есть тканый переносной дом. Это очень распространенная и необходимая вещь в хозяйстве у человека, который живет на спине верблюда. Павел обучился этому ремеслу, чтобы на хлеб зарабатывать руками, а Божие Писание стал изучать для того, чтобы Бога прославить.

В каком возрасте ребенок должен начинать читать по фарисейским библейским понятиям? В три года. А сколько времени в день они занимаются с книгой? Шесть, семь, восемь часов и больше. То есть с трех, пяти, семи лет до совершеннолетия – до двадцати-двадцати пяти лет. Можете себе представить масштаб личности человека, который вырастает в таком воспитании? Павел говорил о себе, что по фарисейскому воспитанию он перед Богом был беспорочен, то есть стремился с детства жить свято. Поэтому когда Павел обратился к Господу Иисусу Христу, то он уже был цельным, монолитным, как колонна из мрамора. Ему стоило только повернуться от незнания Христа к знанию Его – и он стал проповедовать Евангелие двадцать четыре часа в сутки. То есть внутреннее воспитание было к этому готово.