Читать книгу: «Развод в 45. Любовь генерала», страница 3
Глава 9
Кидаюсь к мужу. Вроде и видеть его не хочу, ненавижу, но только он единственный может мне сказать, что с моим сыном.
Прижимаю руки к груди. Сердце колотится на разрыв. Не могу унять его, так сильно стучит от жуткой тревоги за ребенка.
Да, да! Пусть ему двадцать три – он мой ребенок! И он сейчас обижен, убит, его предали самые близкие, ему плохо!
Я хочу знать, что с ним всё хорошо.
Но по лицу мужа понимаю, что “хорошо” там и не пахнет.
– Что? Что с ним, скажи мне! Говори уже, наконец!
– Он…
– Да говори ты, господи!
В бессильной злобе ударяю его по груди сжатым кулаком.
Он смотрит удивленно, словно не понимает, почему я дерусь.
А я уже сама ничего не понимаю.
Настолько растеряна, что не отслеживаю свои реакции.
Боюсь самое страшное услышать! У Андрея такой дикий вид, будто он из ада вернулся.
– Он… Я его не нашел.
– Что?
Головой трясу, ничего не понимаю, ощущение, что всё в тартарары катится.
Я этого идиота отправила искать ребенка! Просила найти! А он что? Где он тогда был всё это время?
– Не нашел? Где ты полночи шарохался?
– Искал!
– Так почему ты не нашел, если искал?
– Потому! Дай сказать! Накинулась как фурия. Дай хоть в дом зайти!
В дом ему дать зайти? Я дам, сейчас вот так дам!
– Где ты был? Где ты искал?
– Да везде! Устал, как собака… Дай пройти, говорю!
Андрей скидывает обувь, идет на кухню, там хватает чайник и пьет прямо из горлышка. Есть у него такая привычка дурная. Воду любит пить горячую, почти кипяток.
Ставит чайник на место. Дышит тяжело.
– Лисицын, я тебя…
– Дома у него был, к друзьям его ездил, даже к девице к одной.
– К какой девице?
– Той самой, с которой он Оленьке изменил.
– Что?
От этой новости хочется взять и треснуть мужа сковородкой по башке.
– Какая девица, очнись! Он не изменял! Это Лялечка твоя… Сука…
– Молчи, Эва! Ты ничего не знаешь. Ляля…
– А мне и не надо ничего знать! Мне достаточно, что ты, козел старый, эту мокрощелку Лялей называешь!
– Ты… Ты просто злобная, завистливая баба! Я думал, ты лучше, Эва, чище, а ты…
Ах, значит, я еще и не чистая? Ну, Лисицын…
– Хватит. Да, я плохая. Какая выросла. Что с Демидом? Ты хоть что-то узнал?
– Я – нет, а вот Ляля…
Ляля, значит… Ясно. Сейчас еще окажется, что эта Ляля спасительница, сына моего из какой-нибудь передряги вытащила.
– Что, Ляля? Ты уже скажешь или всё из тебя клещами тянуть?
– В общем, сын твой собрался уезжать куда-то.
– Что? Куда?
Я просто немею от бессилия и страха.
От беспомощности.
А еще оттого, что мой муж так спокойно об этом говорит!
Наш ребенок пропал! Он собирается куда-то уехать! А этому кобелю хоть бы хны!
– Куда он собрался уезжать?
Переспрашиваю, а самой хочется шибануть благоверного изменника по голове тяжелым предметом. Лучше так, чтобы уже не встал. Ничего не встало.
– Куда, отвечай!
– А вот это он не доложил.
– Не доложил, значит? И ты вот так просто говоришь? Ты забыл, что у него институт? Магистратура! Если он уедет, то…
Господи, у меня опять перед глазами черные мушки пляшут, всё горит внутри. Ненавижу мужа. И эту… Ляльку, подлую сучку.
И что делать?
– Это всё, что узнала твоя Лялечка?
– Нет, не всё. Демид просил передать, что на связь выйдет сам. Наверное, тебе позвонит…
– Да уж точно не тебе. И не этой твоей…!
– Да с чего ты взяла, что она моя?
– Лисицын, ну твою ж мать! Ты хоть дуру-то из меня не делай!
– Я делаю? Может, ты сама? Ничего не видела, меня не выслушала, а начинаешь!
Где-то я уже это слышала – головой качаю, он это вот этими же словами говорил! Не запомнил?
Боже, у меня сейчас чувство, что мою жизнь просто тупо спустили в унитаз.
Ужасно. Мерзко. Гадко.
Еще и сына моего, ребенка моего обидели! Унизили его! Чувства его предали. Самые близкие люди. Девушка, которую он любил, с которой жизнь собирался связать, ценил, уважал, готов был за нее в огонь и в воду! Горой за нее стоял. И эта девушка предала. И с кем? С родным отцом!
– Эва! Эвелина! Послушай меня!
– Да слушаю я, слушаю, не ори…
– Ничего у меня с этой Лялей не было, понимаешь? Да, она хотела. Но я… Я люблю тебя, понимаешь?
Она хотела? Это как понимать? Просто… Просто мерзость! И он вот так спокойно говорит об этом?
– Эвочка, послушай. Я бы никогда… И с сыном бы я так не поступил…
Неужели?
– Что ты делал у нее ночью?
– Демида искал. Сказал же тебе! То есть… Я хотел с ней поговорить.
– О чем?
– О том… О Демиде. Чтобы она… Сказать хотел, чтобы она не лезла, не трогала его и… и меня…
– Неужели? Не хочешь, чтобы она тебя трогала?
– Эва! Хватит уже!
– Не смей повышать на меня голос!
– Я не повышаю, я… Я хочу мира, пойми! Хочу, чтобы ты мне верила!
Он выглядит таким решительным, таким обиженным, оскорбленная невинность, блин…
– Если ты хотел, чтобы я тебе верила, не нужно было связываться с невестой сына. Всё, Андрей, всё…
– Эва! Да не связывался я с ней, у нас ничего не было! – он снова орет, а я слышу сзади тихий вскрик.
Черт… Дарина.
– Папа… Папа, как ты мог, ты же… Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!
Глава 10
Утро вечера мудренее? Ох, не сказала бы я.
Встаю с трудом, с ужасом понимая, что вчерашний день мне не приснился.
Я не в своей спальне, которую когда-то обставляла с такой любовью. Ночью, после всего, даже подумать о том, чтобы лечь рядом с мужем, было тошно.
Иду умываться, слышу, что на кухне Андрей уже гремит плошками.
Опаздывает, а завтрак никто не подал?
Так ему и надо. Ночевал бы у своей Лялечки, наверняка бы она накормила по высшему разряду.
Собственно, она всех нас накормила. Окунула в мерзость по уши.
Господи, как Андрей мог? Неужели он на самом деле… Залез на невесту сына? Или она на него?
Гадость какая, грязь.
Еще хуже оттого, что дочь всё услышала.
Дарина была в шоке.
Не знаю, каким чудом, но мне удалось успокоить ее. Андрей пытался как-то коряво объяснить ей, что происходит, убедить, что она не так всё поняла, но Дарина у нас не дурочка.
Андрей, конечно, еще орал, что-то там пытался доказать, вставить свои пять копеек, да только без толку.
Я отправила дочь спать, сказала, что утром мы поговорим. Взяла свою подушку, одеяло и пошла в гостиную. Удивительно, что благоверный мой козлик еще пытался меня уговаривать пойти в спальню! Святую невинность разыгрывал. Потом сам ушел, еще и дверью хлопнул, зараза.
– Доброе утро, Эва. Как ты?
Он еще спрашивает?
– Будешь молчать? Это всё, что я заслужил, да? Как быстро ты всё забыла!
– Что?
Я поворачиваюсь к нему, понимая, что внутри начинается буря. Если он собирается сказать то, о чем я думаю…
– Забыла, сколько всего я сделал для тебя тогда? Как ползал на коленях перед тобой? Как таскался с тобой по всем больницам, по всем…
Мне хочется дать ему хорошую затрещину, заставить заткнуться. Но у меня от шока просто всё замирает внутри.
Как он может попрекать меня теперь этим? Моей болезнью, которая по его вине случилась? Моим состоянием тогда?
Как он может меня попрекать сейчас, когда у самого рыльце в пушку?
– Ты… Ты просто ничтожество, Лисицин. Просто… негодяй. Знаешь, мне сейчас плевать, было у тебя что-то с этой Лялечкой, не было. Я всё равно с тобой разведусь.
– Эва, хватит! Я тоже не железный, не позволю так с собой! Я…
– Хватит! Ты! Ты хоть представляешь, что сейчас с твоим сыном? Где он может быть? Ты сейчас должен не бутерброды себе резать, а бежать к нему на квартиру, в институт! Искать Демида! Прощения просить!
– Я? Извини, дорогая. Я ему ничего не должен. Он сам наворотил всё. Накосяпорил! А теперь в кусты! Сбежал как…
– Закрой рот, не смей так говорить о нашем сыне!
Не в силах сдержаться, луплю рукой по столу.
Сил уже нет.
Сердце материнское подсказывает – что-то не так. Нехорошо.
– Ты мне рот не затыкай! Хватит тоже! Я не заслужил такого отношения! Я работаю, пашу как проклятый, чтобы у вас всё было. И что получаю взамен? Нелепые обвинения! Да ты… Ты даже не знаешь ничего, и начинаешь. Эта… эта Ля… Лялечка, она… она…
– Перестань, Андрей! Не хочу ничего слушать ни о ней, ни о тебе. Я сына найти хочу, живого и здорового!
Ухожу в гостиную, где телефон оставила.
Просматриваю сообщения, вызовы.
Тишина. Ничего нового!
Набираю сама.
Абонент всё так же недоступен.
Может быть, уже пора обратиться в полицию?
Глаза закрываю, слезы беззвучные катятся.
И на сына тоже злость просыпается! Он ведь должен понять, каково мне? Я-то в чем виновата? Не я ему такую невесту выбирала! Чья вина в том, что она такой продуманной дрянью оказалась, а?
Смотрю на телефон, снова и снова набираю номер сына – вдруг пробьется? Или хотя бы он сам поймет, что что-то неладное, раз я так часто звоню?
Тишина, ни ответа, ни привета.
Неожиданно оглушает резкий звонок в дверь. Вздрагиваю. Сердце колошматит как сумасшедшее.
Демид? Неужели Демид?
Бегу в прихожую, вижу, как из кухни выглядывает муж, а из своей комнаты дочь.
В глазок не смотрю, распахиваю, а там…
– Эвелина! Что случилось у вас? Почему я узнаю обо всем последняя? Где Демид, что с ним? Свадьбы не будет? – Громогласный, визгливый голос свекрови бьет по нервам.
Явилась не запылилась родная свекровушка!
Еще и не одна.
За ее спиной маячит мелкая сучка Лялечка!
Вижу ее наглую ухмылку, которая тут же превращается в гримасу невинности и испуга.
– Простите, Эвелина Романовна, Андрей… Андрей Андреевич… я… я не знала, что ваша мама… Я… я Демида искала.
Сука… Нет, ну не сука ли?
Специально потащилась к моей свекровушке и притащила ее сюда! Ведь специально!
– Андрей, – его мать дышит тяжело, грудь вздымается, глаза выпучены. – Что вы тут творите? Что происходит? Что твоя жена себе позволяет?
Что? Она в своем уме?
– Я себе позволяю? Ирина Дмитриевна, а вы ничего не попутали?
– Ничего я не попутала! Мне Олюшка всё рассказала! Вы свадьбу пытаетесь расстроить, а она…
– Я… я беременна… У меня малыш будет…
Ну вот и приплыли…
Глава 11
Слов нет, одни буквы.
Голова шумит, перед глазами плывет всё, но я стараюсь держаться.
– Не стыдно тебе, а? Эвелина? Довела ребенка! Я правнуков жду не дождусь, а ты!
– Правнуков? Вы подождите, может, это еще внуки… – не выдерживаю я, а Андрей хватает меня за руку и тянет в комнату.
– Эва, на два слова! Дарина, иди к себе!
– Пусти меня!
– Эва!
Он гораздо сильнее, а ярость и злость ему еще сил придают. Утягивает меня за собой.
Последнее, что успеваю заметить, как гадина Лялечка лицо в руках прячет, а свекровушка ее обнимает.
Спелись две змеи…
– Что? Довольна? – лицо Андрея перекошено.
– Я? – Это уже все границы переходит. – То есть ты меня сейчас пытаешься обвинить?
– Я ничего не пытаюсь, я прошу…
– Кстати! Тебя, может, поздравить можно? Папаша!
– Не было у меня с ней ничего! Не было! Демиду почудилось, а эта сучка малолетняя…
– Ах, она уже не Лялечка? Она сучка, значит? Пусти меня, ты просто…
– Эва, погоди, постой, – дышит муж тяжело, теперь я вижу, что он явно растерян. – Не рассказывай ничего при матери, прошу. Молчи! У нее сердце, давление, да, я понимаю, у вас не лучшие отношения, но… пожалей нас, пожалуйста! Представь, что будет, если она…
Я представляю. Реально представляю.
Вижу, что моя жизнь за сутки превратилась в фарс.
И я не хочу ее жить, вот эту жизнь!
Я хочу по-другому. Нормально хочу!
Не так.
– Знаешь что, Андрей… Иди ты… к матери… к своей. И разбирайся сам! А мне сына надо искать. Своего!
Отпихиваю мужа, выхожу.
Вижу заплаканную дочь, которую свекровь отчитывает.
– И ты туда же! Думала, вырастила внуков, а они…
– Знаешь, бабуля, ты…
– Ох… – свекровь за сердце хватается, а Оленька тут как тут, поддерживает, усаживает.
– Иринушка Дмитриевна, успокойтесь, вам нельзя…
Иринушка? Я бровь выгибаю, хочется глаза закатить.
Беру дочь за руку, тяну на кухню. Дверь с грохотом закрываю.
– Мам, это просто…
– Не ругайся, они того не стоят. И отец прав, бабушке лучше пока ничего не знать.
– Почему? Она на нас наезжает, а мы молчать будем?
– Она сейчас в больницу загремит, и нам придется перед ней на цырлах бегать, ты этого хочешь?
– А мы уже не будем бегать, мам, вон, – дочь кивает на дверь в прихожую, – там есть кому бегать.
– Ага, она побегает, за нашу квартиру и отца твоего, лопуха… Как же. Ладно, плевать, Демид не объявился?
– Мне его однокурсник написал, вот только что. Видел его в универе.
Ух… От сердца отлегло. Сажусь на стул, выдыхаю.
Учится поехать – это отличный знак.
Но это еще не значит, что всё в порядке. Мне нужно поехать туда и поговорить с сыном.
Кофе бы глотнуть, но разве ж дадут?
– Ты, Дарин, тоже ведь в универ? Вместе поедем?
– Ма, мне к третьей паре сегодня… Я еще поспала бы.
– Иди. Смотри, ничего не говори лишнего, потом нас с тобой еще виноватыми сделают, я сама справлюсь.
Выходим с дочкой, свекровь как ни в чем не бывало уже в гостиной сидит, Андрей перед ней скачет, Ольга мимо меня на кухню проскальзывает. Чайник ставит, хозяйничает.
Беременная, значит. Интересно, сама-то знает, от кого?
Я сама себе в этот момент поражаюсь, понимая, что мысли у меня такие – лишь бы не от Демида! Не хочется, чтобы сын мой жизнь вот с этой связывал. А если ребенок от моего мужа – мне-то какое дело? Разведемся – пусть женятся, растят, как хотят, мне уже без разницы, да?
Иду в спальню, быстро собираюсь, брюки темные, блузка, кардиган. Захожу в ванную умыться, макияж легкий сделать. Выгляжу отвратительно, конечно, всё-таки в моем возрасте недосып – страшное дело. Ладно, мне особенно сегодня не перед кем красотой щеголять. Ехать надо.
Выхожу, сумку хватаю.
Ольга выплывает из нашей кухни с подносом, на котором чайник заварочный, чашки, тарелочка с конфетами и печеньем. Хозяюшка, блин.
– Уже уходите, Эвелина Романовна, даже чаю не попьете?
– Ты тут не сильно осваивайся, у Андрея тут одна доля, против наших трех, при разводе ему шиш с маслом останется.
– Эвелина Романовна, я вас не понимаю, при чем тут ваш муж? Я за Демида выхожу, у него своя квартира, нам хватит с малышом, потом вот свекровь ваша обещала нас поддержать, у нее хорошая трешка, она готова с нами поменяться, ничего, проживем как-нибудь.
Я просто офигеваю от такой неподдельной наглости. У свекрови шикарная жилплощадь, да, она в свое время нам с Андреем ничем не помогла, но я считала, что всё справедливо, квартиру эту зарабатывал отец Андрея, его мать имеет право там жить. А тут, оказывается, вот оно как, да?
Что ж… Это дело свекрови. Вот только мне совсем не хочется, чтобы Демид женился на этой девице, даже если она ждет ребенка от него. Упаси боже! Малыша мы, конечно, не бросим, будем помогать, а вот его ушлая мамаша…
И почему я сразу не сказала сыну всё, что я о ней думаю?
Надеваю пальто, сапоги, сумку беру, уже в дверях стою, когда Андрей окликает.
– Эвочка, ты куда? У нас же гости? Мама! Мы хотели обсудить, что делать, надо как-то связаться с Демидом.
– Именно этим я и занимаюсь, еду его искать, а ты тут… разбирайся со своими любимыми женщинами сам.
– Эва! Эвочка, как ты можешь? Ну, зачем?
Он подходит ближе. На лице такое раскаяние.
– Эвочка, дорогая, если бы я знал, я бы никогда…
– Никогда что? Не стал бы спать с невестой сына, да?
– Эва… – он говорит шипящим шепотом. – Я с ней не спал!
– Понимаю, не до сна было, да?
– Хватит, ты… – Андрей со всей силы хватает меня за руку, точно будут синяки. – Ты мегера, ты просто… не женщина, а…
– Успокойся, скоро разведемся, не буду тебя мучить.
Андрей нагло усмехается, головой качает.
– Нет, Эва, никакого развода не будет. Не надейся. Я тебя не отпущу.
Говорит, резко тащит меня на себя и впивается в губы.
– Ой…
Я слышу звон разбитой чашки, отталкиваю мужа и вижу злобный взгляд Лялечки.
Глава 12
Выскакиваю из дома, с трудом дышу и сдерживаюсь.
Мерзко. От всего произошедшего мерзко. От поцелуя Андрея мерзко. От того, как он кинулся к Лялечке, когда она по стеночке начала сползать. Тоже мне, актриса-весна.
Сучка малолетняя.
Даже свекровь кинулась ей помогать! Мне сроду не помогала!
Я была на седьмом месяце, Демидом беременна, у нее в гостях, так она меня заставила полы мыть и пыль вытирать с высоких шкафов, я ей говорила, что мне нельзя, так она козью морду состроила. А когда мне плохо стало, начала причитать, что я немощная, зачем такая невестка нужна.
Вспоминаю сейчас себя, молодую, глупую, влюбленную, Андрею сказать боялась – это же его мамочка! Себя жалко. Очень. И детей.
А их – нет!
Достаю телефон руками трясущимися, вызываю такси из приложения. Мне везет, машина подъезжает быстро.
Сажусь, пытаюсь хоть немного успокоиться. Дышать надо, дышать!
Как вот так вот жизнь разваливается за мгновения? За какие-то несколько часов?
Вспоминаю свое состояние в прошлый раз. Я ведь это уже переживала!
Тогда я была убита, раздавлена, уничтожена.
Сейчас я дико зла!
Мне хочется отмщения!
Хочется, чтобы муж мой ответил за всё. И передо мной, и перед сыном, и перед дочкой! И Лялечка эта, кошка драная, чтобы тоже ответила.
Не знаю, как я это сделаю – но сделаю точно!
Набираю Демида.
Опять тишина.
Слезы непрошеные катятся.
Ладно, понимаю, что не хочет никого видеть и слышать, но мать при чем? Прочитал же мое сообщение! Хоть слово бы написал!
Зря я, конечно, вчера его ударила, ой зря. Но что теперь говорить?
Такси тормозит у центрального входа в универ. Большое, старое здание, историческое, знаменитое, тут учились и мой муж, и мой брат. Собственно, и с Андреем я познакомилась благодаря брату. Не хочу вспоминать. Не буду.
Я должна поговорить с сыном!
Вход в университет через новую проходную. Небольшое здание с тонированными стеклами. Держу туда дорогу, дохожу до крыльца, поднимаюсь, прохожу в двери и натыкаюсь на турникеты. Охранники меня, естественно, не пропускают.
– Не положено. Вы к кому?
– Я своего сына найти хочу.
Пытаюсь объяснить, в чем проблема, паспорт достаю. Вообще не понимаю, что за система такая дебильная? Понимаю, что не положено, но у меня форс-мажор, нештатная ситуация!
– Поймите, мне очень нужно его разыскать!
– А я откуда знаю, что это ваш сын? – ругается пузатый седой дядька в форме.
У меня уже просто нет сил на всё это, но я должна, я обязана пройти внутрь и найти сына.
– Вы понимаете, у меня сын пропал, – объясняю ему. – Вот у вас есть дети?
– Да какая разница, дамочка. Я же говорю, не положено, вы же понимаете правила такие, терроризм, и всё такое. Не могу вас пропустить.
– Смотрите, у меня ничего нет. Разве я похожа на террористку?
Раскрываю перед ним сумку, нервы на пределе. Хочется драться и ругаться. Еле-еле держу себя в руках. Уже нет никаких сил, я же просто хочу найти своего сына, и всё.
Чувствую, что по щекам бегут слезы.
– Степан Григорьевич, а в чем тут дело? – неожиданно слышу голос, поднимаю голову, передо мной стоит мужчина, деловой такой, с бородкой, в очках. Лицо знакомое.
– Да вот тут дамочка, Валентин Васильевич, пришла сына искать.
– Сына? А кого конкретно вы ищете?
– Я мама Демида Лисицына, – объясняю спокойно, взяв себя в руки и узнав в этом мужчине декана факультета, на котором учится сын. – Валентин Васильевич, помогите мне, пожалуйста. Понимаете, он на телефон не отвечает, трубку не берет, я звоню, сестра звонит… Ей сказали, что его с утра видели тут, в университете. Поэтому я и приехала сюда. У нас… У нас семейные обстоятельства. Понимаете? Мне очень нужно найти его!
Слезы текут, тушь наверняка размазана, и выгляжу я ужасно, но мне реально плевать. Мне нужен мой сын.
Декан хмурится, потом поднимает брови, смотрит на меня, как будто что-то вспоминает, потом берет меня за локоть.
– Хорошо, что вы пришли. Степан Гаврилович, выпусти меня. Давайте отойдемте в сторонку, чтобы не стоять на проходе.
Он проходит через турникет, увлекая меня в небольшой закуток. А мне дико страшно, я понимаю, что что-то не так.
– Скажите, что случилось?
Следую за деканом. А он смотрит на меня насупившись.
– Ваш сын вообще в своем уме? Понимаете, что он гробит свою жизнь?
У меня снова паника, о чем он говорит?
– Что? Что произошло? Что он сделал?
– Просто взял и забрал документы.
– Как забрал? – смотрю на него опешив. – Когда забрал?
Это какой-то сюр! Да что творится-то?
– Сегодня утром пришел и забрал документы, сказал, что уходит. Детский сад просто, ей-богу. Ладно бы был первокурсником желторотым, ничего не соображающим, но тут… Магистратура! Осталось всего ничего! Один из лучших студентов, перспективы, и всё в трубу…
Сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать.
Смотрю на него и не могу поверить.
Дышать не могу. Пелена перед глазами. Прислоняюсь к стене…
– Эй, эй… Спокойно… что с вами? Черт… Степан Гаврилович, вызови нашу медсестру с нашатырем, плохо девушке… Мамочке то есть…
Слышу его голос как через толстый слой ваты.
Демид забрал документы?
Почему?
Из-за чего?
Конечно, это очевидно… Слезы катятся, чувствую, как меня ведут куда-то, усаживают.
А в голове все события вчерашнего дня.
Скандал, ссора с сыном. Моя пощечина…
Я его спровоцировала! Моя вина тут тоже есть. Но ведь я не ругала бы сына, если бы не…
Злость накатывает волнами, и ужас, и страх за собственного ребенка. Ярость – на Лялю и Андрея. Это всё из-за них!
Это они виноваты! Резкий запах нашатыря, и я открываю глаза.
На меня смотрит испуганный декан, и медсестра.
– Как вы? С вами всё в порядке? – Валентин Васильевич явно переживает. – Вы извините, что я так вам всё это выдал, не ожидал… Вы с виду такая боевая.
– Надо бы давление измерить, хорошо бы в кабинете, конечно, но я тонометр взяла. Тут измеряю.
Женщина берет мою руку, надевает манжету. Я смотрю за ее манипуляциями, а на душе так неспокойно.
Документы забрал. Бросил институт из-за какой-то…
Но ведь он любил ее? Раз жениться собирался – любил. Я же помню, как он смотрел на нее! Я ведь и сама старалась к ней по-доброму именно потому, что сын был влюблен!
И что теперь? Что делать?
– Низковато, девяносто на шестьдесят. Вам бы полежать. Можно у меня в кабинете немного отдохнуть.
– Нет, спасибо…
Привстаю, голова кружится.
– Я… мне домой надо. Я поеду.
– На общественном транспорте тяжело, на машине лучше не рисковать.
– Я на такси. Спасибо вам.
– Чаю бы хоть крепкого. Гаврилыч, у тебя всегда чай есть. Давай черный с сахаром.
– Сейчас, будет сделано.
– Вы… Простите, не помню вашего имени… – начинает декан. – Простите меня…
– Эвелина. Эвелина Романовна.
– Эвелина Романовна, простите, но я правда не думал. Поймите, я сам в шоке. Такой студент, да еще из династии. У вас же тут и муж учился, правильно? Отец Демида.
Да уж… отец… такой отец, который смог сыну жизнь сломать!
– Поймите, я вот хотел даже сам с вами связаться, рассказать, но потом подумал, Демид уже взрослый человек. Вы пришли как раз кстати. Я так понимаю, для вас это новость тоже неприятная. Повлияйте на него, пожалуйста. Он отличный студент, никаких нареканий. Что вообще случилось?
– Валентин Васильевич, ну какие сейчас вопросы, ей бы в себя прийти! Гаврилыч, скоро?
– Несу!
У моего лица оказывается железная кружка с черным чаем.
– Я разбавил, чтобы не кипяток, чай у меня хороший, индийский. Сахар три ложки, может, шоколадку еще.
– Давай.
Мотаю головой. Какой мне шоколад? Но беру, когда медсестра объясняет, что нужно.
– Сахар мог тоже упасть, бывает. От нервов. Все болезни от нервов.
Да, все болезни от нервов, только некоторые от любви. Как беременность Ольги.
Хоть бы не от Демида! И вообще… Может, она солгала?
– Эвелина Романовна, вы всё-таки поговорите с ним. Документы я могу взять обратно, я ему сказал, время еще есть, потому что… Вы же понимаете, что иначе?
– Что?
– Армия…
Кружка падает из моих рук.
Бесплатный фрагмент закончился.
Начислим
+6
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе