Однажды, в северном Неаполе…

– Знаешь, я бы сейчас чего-то поел… – задумчиво произнес Франко, полистал меню снова, но, по-видимому, так ничего, интересующего его, и не нашёл.

– А у них тут разве есть еда? Или только алкоголь? Ты смотри, я только за то, чтобы ты поел, я уже ела заранее дома.

– Ах ты, молодец какая! – рассмеялся он. – Нет, я ем обычно позже, да и как тут предусматривать такое, когда идёшь на свидание…

Позже он объяснял:

– Когда я жил в Испании, а там, как известно, тоже есть сиеста; у нас она заканчивалась в три, а в Испании – ещё позже; есть хотелось уже ближе к десяти вечера, я и здесь сохранил эту привычку. (И я сама заметила это у своих соседей, которые идут на кухню только в это время!) Поэтому мне даже не пришло в голову есть раньше сегодня.

Польские конфеты с ликёром ему очень понравились, я уже достала истинную любовь бельгийцев – имбирное печенье «Лотус» в красно-белой коробочке, но от него он деликатно отказался. Мне же захотелось попробовать его тёмного пива, однако и в этот раз хватило одного глотка, чтобы понять, что с пивом вряд ли когда-нибудь подружусь, и исключением здесь стало бы сладкое вишнёвое пиво «Крик», которое едва можно было назвать пивом. Добавившийся градус после прикосновения к пене от пива ударил в голову и унёс меня в другое пространство, словно морская пена; я с трудом оторвалась от большого покруглого бокала и пододвинула его назад к Франко.

Мы пребывали ещё какое-то время в непонятной зачарованности, пока я не опомнилась и не предложила сделать совместное фото на память. Это будет начало нашей истории… Я сделала несколько снимков, но в итоге осталась довольна только тем, как на них выглядел Франко… Ему я и поручила новую фотосессию, чтобы хорошо выглядели оба (у него длиннее руки, шутила я). В этом процессе Франко проявил гораздо больше смекалки, о которой бы я даже не подумала: в каких тёплых позах он прижимался головой ко мне, нежно касался носом носа, целовался… А когда мы смотрели фотографии, которые у него получились, он остановился на самой смелой:

– Вот эту никуда не публикуй, оставим себе, – там было видно, как он, почти лежа на столе, тянулся к моим губам языком, но так и не достиг своей цели, оставив композицию застывшего или медленного кадра.

В очередной раз мы предались наслаждениям друг от друга, без всякой имитации, когда можно было забыть о времени, людях вокруг и каких-либо заботах; пока я наконец сама не вырвалась из пучины страстей и не ушла с головой в телефон, где как минут двадцать точно меня ждали SMS от Лауры:

«Элина, вы сейчас где?»

«“Майкл Коллинз”. Хотела в “Орейлис”, но Франко меня привёл сюда».

«Я уже оделась и с радостью пошла бы прямо сейчас в “Майкл Коллинз”, он недалеко от меня».

«Да нет, не надо!»

«Ты мне скажи: может, я вас лучше оставлю с твоим другом наедине?.. Элина, я же тут всё прекрасно пойму!» – было видно, как её настроение переменилось, из обеспокоенного в сторону игривого.

«А-а-а, нет! – попыталась переубедить её я. – Очень хочу сменить обстановку!»

«Так давай пойдём сразу на вечеринку. Можешь позвать и Франко, если он захочет».

«Да, мы пойдём… Лаура, прости, пожалуйста, что постоянно срываю тебе планы, – наконец-то выпалила я, сгорая от стыда, что история развивалась совсем не по плану. – Забываю о всякой тактичности».

«Да ладно, о чём ты».

«Ну, понимаешь, туда-сюда гоняем, не ясно, что будет через десять минут…»

– Так, ты готов пойти со мной на вечеринку, куда зовёт меня моя знакомая? – тут же обратилась я к Франко, будучи не очень уверенной, что он сам захочет идти куда попало, тем более, в такое время. Но и бросать резко «до свидания», в благодарность за тёплое обхождение, и оставлять его одного, без всякой надежды, не хотелось. Как минимум это выглядело бы ещё менее вежливо, чем приглашение в непонятное место. И всё-таки я успела себе пару раз сказать, что мне эта ситуация казалась всё более и более опасной, а обещать Франко что-либо так запросто я была не готова.

– Почему нет? Только скажи, где она проходит.

«А где это, Лаура?»

«Площадь Амбиорикс. Я вас встречу на остановке автобуса 60. Но мне нужно будет минут сорок самой, чтобы туда добраться».

– Я знаю, где Амбиорикс! – тут же отреагировал Франко, вновь удивляя меня своим знанием города, и открыл все возможные маршрутры на навигаторе. – Так, отсюда надо будет сменить два автобуса… Но можем и пройтись пешком, это будет меньше чем на час.

Я снова была признательна всем, кто помог бы мне соориентироваться в городе, когда я сама в этом была беспомощна… удивительное, правда, дело, что бар, в который я собиралась попасть после "Гран-Сентраль”, находился вовсе по другую сторону от него, то есть Франко повёл меня в противоположном направлении!.. Словно вообще не слушал, что мне нужно. Но стоило видеть его радость, когда он нашёл место, где мы познакомились, и наш столик, который специально оставался никем не занятым и поджидал нас. Запечатлел наконец-то всё на камеру… Не хотелось верить, что это было непредвиденное начало новых отношений, но, по крайней мере, я пыталась себя убедить, что это временные обстоятельства, последовавшие за лингвистическим тандемом, который случайно развился во что-то лишнее… откуда мне знать, может, каждая новая знакомая слышала от него комплименты, а я уже ждала предложения руки и сердца.

Поэтому мне хотелось рано или поздно отвязаться от этого слегка назойливого гостя, чьи ожидания мне были непонятны. Но я видела, как он держал мои руки и прижимал их к щеке, то закрывая мечтательно глаза, то бросая на меня глубокий, чувственно-чёрный взгляд…

Бежать! Вперёд и не оборачиваясь! Уже не вспомню, как мы оказались на площади Порта де Намюр, подобной нашему Киевскому вокзалу с ТЦ «Европейский»… или Новому Арбату… или тому и другому… Когда, проходя по широкой дороге из плиток, по одну из сторон от шумной трассы, он вдруг подхватил меня на руки и стал кружить среди огней, как в мюзикле; я была в безграничном помешательстве и пожалела, что вокруг нас нет кинооператоров; Франко демонстрировал какие-то необычные танцевальные движения, напевал что-то, чувствовал себя рыбой в воде, виртуозно заплывавшей за столб и тут же вылетавшей из-за него, с призывом: «Dammi un bacio !.. Nooo, dai !» ¹¹ – и тут же с легко обижаясь, когда я, не привыкшая к поцелуям с частотой каждые две-пять минут, не сразу соглашалась проявить инициативу в этом деле. Я в недоумении качала головой и устремлялась вперёд, дразня его. В то же время мы оба забывали всякую серьёзность, и я, смеясь от радости, гревшей моё неопытное доверчивое сердце, с восхищением говорила: «Боже, откуда ты этому научился? Столько артистичности… Ты неповторимый!»

Когда люди умеют давать себе волю в чём угодно и быть тем, кем они на самом деле являются, я их уважаю уже за одну только эту черту. После опыта семьи, где меня воспитывали в духе покорности, формальности, умения держаться и соблюдать имидж, создавать какое-то безукоризненное впечатление о себе – подобное непринуждённое проявление себя, в которым был весь Франко, манило, притягивало магнитом, как противоположный полюс. Как южная натура – северную. Я так долго жила с той сухой моделью в себе, с каменным лицом, с внутренней зажатостью, со спрятанным в ящик на замке слабым духом и клишированными фразочками, которые бы подошли везде и не были бы никем осуждены. В то время как хотелось чего-то революционного, деформированного, не знающего баланса и границ… Я могла, по крайней мере, раньше, приказать своим эмоциям утихнуть и замереть, но не в присутствии людей, которые даже не знают о «правилах», которые заставляют нас быть кем-то другим – для других.

Когда я созерцала это счастливое лицо, ощущала смелые движения вокруг себя, пока мы оба стояли на ногах, и под собой, когда моё тело резко отрывали от земли… словно вышедшая из-под контроля карусель, от которой закружится голова у кого угодно и которая сама упадёт, слетев с центрального стержня… Тогда я думала: такого не бывает, мне это просто снится… Главное, не проснуться.

Сделав ещё несколько шагов пешком, Франко остановился и с возгласом обнаружил оставленный кем-то самокат:

– Trotinette¹²! – после чего добавил знаком: «Запрыгивай!».

– Это правда? Ты не шутить?! – пришла наконец в себя я.

– Да что ты? Это специальный самокат, у меня есть приложение, – он достал телефон и стал по геолокации искать найденный им транспорт, однако, как выдало ему либо приложение, либо сам экран самоката, не хватало зарядки.

– Э-эх… что ж, найдём другой, – не унывая, отреагировал он и повёл меня за руку дальше.

– Там дальше за углом есть автобусы.

– Но до них ещё дойти надо. А у тебя каблуки, ты устала наверняка.

– Да ладно тебе, с тобой – куда угодно. Не нужны нам эти самокаты, когда есть транспортная карта.

Мы шли по очередной долгой дороге, целой платформе для катания на скейтах, на которую падал свет оранжевых неонов близстоящего здания… И вскоре повернули направо. Так мы действительно нашли нужный нам автобус: они курсировали очень редко, но приближение хотя бы одного, с приветственными огоньками, вселяло надежду, что ещё не утро, но и уже не вечер… Франко очень ловко, не прикладывая билета, прокатывал чуть ли не по одной-две остановки, за которые мы успевали обсудить не так и много. Помню такой обмен реплик:

– Слушай, а кто ты по знаку зодиака?

– Козерог.

– Есть что-то в тебе хаотичное, думала, ты воздушный знак… Я Близнецы. Но мы всё равно в чём-то похожи.

И тут же мы выходили и шли в сторону какого-то другого автобуса.

– Не хочу лишний раз платить за автобус, когда никто не проверяет и можно и так проехаться, – говорил он чуть ли не в самом автобусе, едва успевая выйти со мной через открывшиеся двери.

Мне же было нечего бояться, я заказала карту на год и предпочитала избегать проблем с законом, а его смелые, дерзкие шаги даже добавляли его образу какого-то огня… Непредсказуемый, решительный, со смаком время от времени курящий сигарету и, выпуская дым, тут же бросающийся меня целовать, отдавая сильным «ароматом» табака, от которого мне на мгновенье становилось противно и хотелось вскрикнуть: «Можно всё-таки без этого? Я же не курю и не переношу табак», – а потом я сама начинала воспринимать это всё иначе: «Это же так романтично и по-авантюристски, эх…».

Это была самая длинная в моей жизни ночь… Он оторвался от сигареты и нашёл новую тему для обсуждений:

– Знаешь ли ты, в чем разница между sfizio¹³ и vizio¹⁴?

Я покачала головой, впервые услышав оба эти слова.

– Так вот, одно – вредная привычка, временная и несерьёзная. Захотелось. А другое, оно масштабнее, и это не повернуть вспять, не вычеркнуть. Это грех.

Мы отправились дальше, снова куда-то поворачивая (прошли мимо какой-то остановки, но даже не стали ждать там транспорта). Куда бы ни повёл меня Франко, туда я и шла. И с понимающим видом (но с осознанием, что некоторые высказывания мне лучше пересмотреть отдельно, со словарём) вслушивалась в каждое его новое рассуждение…

Как вам это? «Для некоторых Амстердам – город грехов, а на деле же – город свободы, только в свободе большинство как раз и видит одни грехи». Или же вторая часть высказывания Ницше: «Лучше быть безумцем на свой собственный страх, чем мудрым на основании чужих мнений».

Пока Франко обсуждал безумие, я, почувствовав себя чуть лучше после алкоголя и бесконечной беготни, которая помогла проветрить сознание, наконец заговорила:

– Я забыла, а что такое pazzo?

– Ну… folle… ¹⁵

– А, всё-всё-всё, вспомнила! – внезапно осенило меня, и я продолжила поговорку: «Marzo pazzarello, guarda il sole et prendi l’ombrello». ¹⁶

Теперь от моей фразы упал Франко:

– Откуда ты знаешь эту поговорку!

– Мы в лицее как-то читали текст про погоду и времена года… помню лет с пятнадцати.

– Сколько же в твоей голове умещается! Невероятная девушка, – и он снова казался бодрым, забывшим всякую, порой удручающую, философию, и продолжал вести себя как влюблённый безумец, так и не отойдя от своих же любимых принципов (или их отсутствия)… Конечно, не вспомнишь всё, что мы обсуждали, тем более, мне пока сложно было воспринимать новый иностранный язык, на котором со мной общался носитель, смешивавший в своей речи всё, от сложного синтаксиса до разговорных словечек.

– Франко, а ты понимаешь, что я говорю на французском?

– Процентов семьдесят точно понимаю, – отвечал он задумчиво, глядя куда-то вдаль, словно выбирал новый маршрут, – об остальном догадываюсь, – и его взгляд, развернутый на меня, тут же сменился на радостный.

Мы, может, один раз и вначале сказали друг другу, что специально будем говорить помедленнее и попроще, из уважения друг к другу. Но сейчас мы уважали друг друга тем, что не притворялись и не подстраивались, а успевали узнать друг друга, с нашим естественным внутренним миром. Сложно описать Франко одним словом. Высокий сексуальный брюнет среднего телосложения с глазами поэта-путешественника, в которых была видна и насмешка, и сострадание; человек, который испытал в своей жизни, вполне вероятно, немало, и в то же время мечтал о тепле и спокойствии… Уходил в бесконечные соблазны, а ждал единственной любви… Может, пускался в азарт, но и искал свой комфортный уголок для сна, приятных занятий кулинарией и чтения книг, а также стабильную любимую (и никакую другую) работу. Он был серьёзным карьеристом и одновременно вёл себя легко и по-компанейски.

Страшно представить, какую часть города мы успели пройти за эти часы, но, каждый раз сворачивая в каком-то новом направлении, удивительным образом проходили одну и ту же площадь Журдан, из-под мостовой которой бились маленькие буйные фонтаны с красной подсветкой… вокруг стоят вечно оживленные рестораны с названиями, что-то предвещавшими: “Петух и курица”, “Итальянская кухня”, “Бессонная ночь”…

«Мы у “Mесье Антуан”», – писала я Лауре. Это была стоявшая посреди площади гигантская лавка, вокруг которой толпилось много желающих поесть картошки фри.

Та ответила: «Хорошо, купите чего-нибудь в гости из напитков. Сюда приходят только со своим алкоголем».

Мы нашли ближайший магазинчик, работавший как минимум после десяти вечера, если только не круглосуточно. Франко доверил выбор пива мне – я тут же отобрала бутылки со вкусом ананаса, в надежде, что всё-таки приобщусь к пиву и не буду сидеть на вечеринке словно чужая. К счастью, леопардовая сумка, которую я часто использовала для покупок, оказалась не просто случайно предусмотренной, и мы сложили туда все наши пять бутылок. Франко добавил к ним ещё каких-то копчёностей, для себя, и быстро всё оплатил; как он признался, уже давно безумно хотел есть, и мне было его жалко, ведь отчасти по моей вине он лишился возможности спокойно и полноценно поужинать у себя дома или в каком-то заведении, а вместо этого шёл в не очень понятном направлении за развлечением, которое могло бы и разочаровать. На что он отвечал, что ему не привыкать, хотя лично я не очень была довольна, что он привык питаться на ходу и не самой здоровой пищей, поэтому «политику совершенствования многих аспектов его жизни» я мысленно сразу же взяла себе на заметку.

Пока мы пересекали уже тихие тесные улочки, где освещения было заметно меньше, но какие-то витрины, возможно, ещё работали, Франко постепенно стал всё больше и больше рассказывать о своей жизни и привычках:

– Когда я ехал сюда, я взял с собой двадцать упаковок наших спагетти. Это основа всего рациона. Рецептов со спагетти масса. Ты же любишь морепродукты? Fruits de mer… Как?! Не может такого быть… Может, у вас непривычно и дорого – а у нас это хоть вылавливай у берега, стоит сколько-то центов! Я посмотрел, сколько стоит порция из устриц здесь – и я был в шоке. Здесь деньги хотят сделать на чём угодно, в то время как у нас просто умеют брать от природы всё, когда оно в свободном доступе. Я научу тебя всем рецептам.

И уже от этой фразы я уходила в грёзы о фантастическом будущем: вот мы сидим за столом, лежим в джакузи и, страшно, но интересно представить, в постели – и я пробую все эти деликатесы, которые моё южное очарование решило мне приготовить как приятный сюрприз.

Чем дольше мы шли, тем меньше я задавалась вопросами, как и что началось, почему я сейчас с ним, куда мы вообще идём… Казалось, я знала этого человека давно, поэтому всецело доверяла ему свою судьбу и, пусть не делая поспешных окончательных выводов, что нас ждёт хотя бы завтра, мне хотелось верить, что этой ночи не будет конца.

– Это офис, в котором я работаю. – Я подняла голову на высоченное здание, словно прорывающее собой чёрное небо, которое слегка заволокло угрюмыми серыми облаками. Я помню, он точно так же показывал на Европейский квартал, который было совсем не узнать из-за сплошной тьмы… Нескончаемые массивные каменные стены, которые устремлялись над ними или же простирались под нами, когда мы переходили мост… Казалось, я потеряла связь со временем и пространством, и это было всё миражом.

Смеясь над очередной шуткой, наконец-то мы подошли к роскошным апартаментам, и стоявшая у фонарного столба девушка, с головой под капюшоном куртки, тут же отреагировала на мою скромную SMS и пошла в нашу сторону. В ту минуту Франко импульсивно счёл нужным снова меня поцеловать, будто только так он заряжался новой энергией; он потянул меня к себе и одновременно немного согнулся сам (из-за разницы в росте), словно я была хрустальной статуэткой для него, которую он боялся разбить или же отдать на прагматичную оценку антиквару.

– Ciao! – раздался вечно жизнерадостный голос Лауры.

– Ciao! – откликнулся Франко, и после чего между ними завязалась быстрая дискуссия на итальянском, который оказался более сложным и живым, чем я даже подозревала (неправильно же я учила итальянский!).

Лаура, улыбаясь, обратилась теперь ко мне:

– Элина, ты же обычно носишь очки?

– О, ну… не всегда, – чуть не вспыхнула я, не желая казаться в очках менее привлекательной в глазах своего замечательного мужчину (думаю, Лаура это и без лишних объяснений поняла… что и делать, но порой я предпочитала плохо видеть объекты вокруг меня и ходить на не всегда удобных каблуках, лишь бы не выглядеть совсем скромной девочкой, когда, напротив, мне хотелось привнести в свой облик сексуальности). Более того, даже Лауру, пусть она была уже в отношениях и считалась моей хорошей подругой, я начала видеть своей соперницей. Правда, очень быстро эта навязчивая идея улетучилась.

Мы подошли к шикарному зданию, где через стеклянные стены был виден освещённый отполированный холл, и я, пропустив своих увлечённо болтающих товарищей вперёд, остановилась на две секунды, чтобы быстро сфотографировать это здание на память (когда я еще побываю в таких местах!). Мы зашли в лифт, где итальянцы не переставали обмениваться даже парочкой фраз. То и дело они оборачивали улыбающийся взгляд на меня, и я продолжала ещё больше смущаться, особенно в присутствии мужчины, от которого я постепенно теряла голову, как и он, надеюсь, от меня – иначе бы он не пошёл со мной на это мероприятие. И всё же бывают в жизни такие моменты, когда я оказываюсь вне общей дискуссии и стараюсь вести себя предельно скромно: это мой природный зажим. Но Франко явно это было незнакомо! Едва мы оказались в квартире и, по-европейской привычке, не снимая обувь (при этом тут должны чаще мыть пол), направились сразу же в гостиную, минуя всякие кухни и ванные, мой красавец тут же стал говорить на всех известных ему романских языках, включая испанский и португальский, поскольку среди присутствующих были эти национальности. Я как раз, владея только французским и от силы итальянским, первое время играла в молчанку незваной гостьи; даже после того как Лаура нас быстро представила всем, кто там сидел, я максимум позволила себе улыбнуться и пожать всем руки или же расцеловаться в обе щеки, как это принято в их южной культуре. Но Франко исправил ситуацию. Мы вдвоём восседали в противоположном конце стола, направленного к балкону. Справа от нас был впечатляющего вида камин и примерно такая же телевизионная плаза, но уже за спиной у нас. Слева были диваны, на которые я тихо села, чтобы прямо на них же незаметно снять свои гигантские сапоги. На самом деле, у меня безумно болели ноги, после километров пути, который мы проделали по городу, поэтому я даже не стыдилась, что ходила перед всеми в тонких колготках – впервую очередь я наконец почувствовала облегчение и даже догадывалась, что многие изучали мои ножки, спрятанные по колено под облегающим красным платьем. Новая непринуждённая компания, алкоголь на столе и, конечно же, мой новый кавалер всё больше и больше раскрепощали меня, девушку, не особо умевшую вести себя среди действительно взрослых и состоявшихся людей. Франко, общавшийся со всеми так, словно знал их много лет и много лет не видел их, успев сильно соскучиться, параллельно не сводил с меня довольных глаз, в которых горело пламя особого, постепенно растущего нового желания. Когда же мы сидели за столом и участвовали в самых активных дискуссиях, он быстро, но достаточно заметно для всех проводил рукой мне по ногам, поднимаясь немного выше, от чего меня бросало в дрожь, но уже не вгоняло в стыдливую краску. Даже такая скромная русская царевна Несмеяна, как я, мысленно радовалась каждому знаку внимания, который ей уделяла, по сути, её противоположность: потрясающий южный романсьеро. Когда я смотрела на него в его сиренево-серой атласной рубашке, добавляющей ему мужской сексуальности и статуса покровителя, я все больше и больше стала думать о том, что это тот самый человек, которого я так долго не могла встретить. Он умел держаться на людях, находиться в любой ситуации, сам по себе был интересным и самодостаточным… и была в нём некая харизма, которую мало кого встретишь.

Он сидел и общался с какой-то блондинкой на несколько лет старше меня и, возможно, даже его возраста – скромной серьёзной полноватой дамой, которая кивала в ответ на каждую его реплику.

– Она очень хорошо говорит по-итальянски, – тут перевёл он тему на меня и снова сделал меня своеобразным центром всех местных обсуждений. – А уж что и говорить про её французский… Поистине это самый сексуальный язык, и ему она меня учит.

Чтобы немного перевести тему в другое русло, я тут же немного рассказала о себе и о своем роде деятельности на итальянском, что пишу и что я студентка переводческого, потому и изучаю нностранные языки и т.д. Верю, что у этой дамы уже точно не оставалось вопросов насчёт меня и моего статуса рядом с этим красивым мужчиной, о котором она, не исключаю, сама бы помечтала.

Но, разумеется, Франко мой и только мой. Забывая, где я и что было с моей жизнью совсем недавно, я жила самым ярким и длинным моментом. Я обменивалась с человеком, избравшим меня, взглядами искреннего счастья и некой благодарности за то, что он согласился прийти сюда, без всяких планов и подготовок… но на то случайностей в жизни не бывает. Возможно, все на нас смотрели, как на что-то большое, чем на недавно познакомившихся.

Что и говорить, в окружении итальянского мужчины ты не только ощущаешь себя любимой женщиной, но и смотришь на вещи совсем иначе. Относишься к жизни проще и оптимистичнее. Ценишь её, наслаждаешься всеми её проявлениями: хорошими едой, друзьями, сексом, работой, путешествиями – все в точности так, как некогда объяснял мне Гуидо, мой сосед по квартире. Не стала бы тут философствовать о нашем российском менталитете, который читателям был бы и так очевиден.

Тем не менее, один португалец лет двадцати пяти охотно вышел со мной на контакт (выбрав языком общения английский: ни французский, ни итальянский, что показалось мне немного странным), предпочитая обсудить как раз Россию и известные в Европе стереотипы о нас:

– Почему ты не пьёшь ничего? Может, стоило принести водку?

– Я не переношу водку.

– Вот это да, какая же ты тогда русская? – рассмеялся он, как и все остальные европейцы, которые бы перешли на эту слишком предсказуемую и уже давно несмешную шутку.

– Да, попадалась мне как-то русская в Неаполе, – вспоминал Франко, присоединившись к нашей беседе, – мы сидели в баре, и, помнится, она тоже говорила, что не все русские любят водку, при этом то, что она заказала, хлестала с необычайной скоростью… Разумеется, это не про тебя, – с нежностью обратился он ко мне.

– А ты ведь учишься? Или работаешь? – продолжал португалец расспрашивать меня.

– Учусь.

– Я тоже был на Erasmus’e, в Финляндии; помню, как после катания на велосипеде мышцы рук и ног отвердевали, и я пошевелиться не мог. А когда и много снега впридачу выпадало, дверь из дома не открывалась… Это такой кошмар был! Для меня местные минус десять смерти были близки. Ну, представьте, – обратился он к нам с Франко, кивающим ему на каждую экспрессивную реплику, – я живу в Португалии, а тут тебе Финляндия!

– Да, представляю, – реагирую я. – Но мне самой тут холодно, как видите, хожу в шубе. Очень ветрено.

– А что у вас думают по поводу Путина?

– Всё индивидуально. Вообще я не очень люблю обсуждать политику, – и на этом разговор был прекращен, даже при том, что все вокруг меня работали в политике и были напорядок пьяны.

Я всё же отхлебнула у Франко его пива со вкусом грейпфрута, которое он успел похвалить, но после очередного разочарования решила поискать что-то альтернативное; потому я встала, всем сказала, что не прощаюсь, и пошла на кухню. Там же меня поджидала Лаура. Я с удивлением обнаружила, что ее каре строптивой певицы или актрисы «нулевых» успело превратиться в чёрную косу. Моя подруга открыла секрет, что это парик (по-видимому, ей хотелось новизны образа и экспериментов). Тем не менее, в целом к её внешности нельзя было придраться: она следила за лицом и фигурой и, даже будучи на девять лет старше меня, выглядела бесподобно.

Она также не преминула сделать ремарку:

– Знаешь, твой – Марко?.. Франко… он классный парень. Но, поверь мне, это не твой идеал. Есть мужчины получше. Хотя я тоже вижу, как он хорош, по крайней мере, в общении с ребятами, – тут же утешила она меня. – Но когда я пообщалась с ним лично…

– Лаура, тут такая немного неудобная ситуация… – недослушала её я. – Понимаешь, у меня есть парень в Москве. А тут Франко…

– Элина, запомни: всё, что с тобой было и будет во время Erasmus’а, должно остаться на Erasmus’е. А так-то – получай от жизни все, что только можно, ты молода, и у тебя всё впереди!

– Господи, дорогая, ты меня немного успокоила, – отреагировала я, сразу посмотрев на ситуацию с обратной стороны медали, когда можно было сбросить с себя груз ответственности и задушить угрызения совести.

Я решила сменить тему и спросила, где тут ванная комната, и мне показали вперёд на чуть ли не целый лабиринт, прежде чем я добралась до нужной двери и умыла лицо, пытаясь немного прийти в себя после всего уже случившегося веселья. Так я на минуту отдалилась от светского шума, чтобы погрузиться в свои думы. К чему приведёт эта тусовка? Когда она закончится и что будет после неё? Хотя стоило ли об этом думать, когда всё только начиналось, а я бы только солгала себе, что ждала её скорого окончания.

Я вернулась на кухню и спросила, есть ли у них какое-то вино или шампанское. Лаура показала на уже пустые бутылки, потом всё же нашла какое-то вино в дверце холодильника, но не была уверена, как долго оно там стояло в открытом виде. Вместо этого она предложила мне «Мартини», который я тут же одобрила. На минуту я вспомнила:

– Погоди, почему твой Витторе не здесь? – Мне казалось, что люди в отношениях должны проводить досуг вместе как можно чаще. Тем более, никто не гарантировал, чем могут окончиться такие безбашенные вечеринки.

– Ой, да Витторе… Он совсем молодой и ещё неуверенный в себе, с ним неинтересно. Сейчас ему просто необязательно здесь быть.

Я не ожидала услышать чего-либо подобного – потому что мой молодой человек был тоже в стадии развития собственной уверенности и личностного багажа… Да, я примерно понимала, о чём она говорит; ей нужно было более сильное плечо более зрелого мужчины. И тогда же не раз у меня успела проскочить ревность Франко к Лауре, ведь они практически одного возраста и, вполне возможно, могли оценить друг друга по достоинству и понравиться друг другу… Но это были лишь мои собственные страхи и стереотипы…

Франко искал меня и, появившись в дверях кухни и увидев меня за поеданием багета без всего, рассмеялся при виде такого голода, поцеловал и уже в свою очередь спросил у Лауры, осталось ли у них что-то из еды. Повезло ему тут ещё меньше, чем мне, и нам оставалось принять, что основное пиршество проходило здесь задолго до нашего прихода… И оставалось только устроить его завтра, о чём я имела смутное понятие. Вернее, даже не думала, как это произойдёт.

Мы вернулись к столу. Все уже начали пить что-то непонятное, вызвавшее у меня любопытство, и я спросила, что же за благородный напиток был разлит в бутылку, принесённую явно из богатых закромов. Это оказалась текила. На реплику: «Она очень сильная, лучше не пей» – я все же рискнула, и мои губы коснулись бордюров крохотной рюмки… почувствовала легкое отвращение… и в то же время какой-то магический сильный удар, который заставил меня тут же поставить эту рюмку на стол и деликатно предложить её кому-то ещё.

Решив больше не пробовать ничего незнакомого, мы наконец сели за свои места и продолжали дискутировать, пока у кого-то на это были силы. Шуткам точно не было конца, и мой итальянец не мог пропустить участие в подобном. К тому времени включили весёлую латиноамериканскую музыку – Франко подхватил меня в динамичном танце, пусть и говорил, что не умел танцевать профессионально, однако двигался он очень уверенно и ритмично; уверенно вёл, давая ощущать, что всё в его руках; то и дело кружил меня вокруг своей оси, давая тем самым разогреться моему скромному темпераменту; поворачивал резко меня лицом к зеркалу и спиной к себе и, пока никто не видел, галантно нагнулся и смело провел вверх руками по той части ног, которая была спрятана под платьем. Я всё легче и легче теряла самообладание и не обращала уже внимания на такие детали. Внезапно он совсем разошёлся и на руках резко пронёс меня чуть ли не над столом и головами всех окружающих. Я вскрикивала от восторга, хватаясь за его плечи. Это была сказка… Настоящая Вальпургиева ночь.

Наконец пирующие стали постепенно закругляться и покидать помещение. Все осознавали, что этого им было недостаточно, и потому предвкушали выезд на дискотеку в ночном клубе! Я видела в глазах Лауры нескончаемый молодой энтузиазм отдыхать после рабочей недели… Однако вместе с тем мне виделась в этом своеобразная неустроенность в жизни, когда постоянно чего-то хочется, пока еще не обрел Того Самого, что позволило бы тебе обрести вечный внутренний покой. Я бы в такой ситуации сказала, что мне очень хорошо было с Франко и никаких клубов уже не нужно, тем более, все необычные ощущения уже были обеспечены…