Читать книгу: «Дело маленьких дьяволов», страница 5

Глава 5
Партнёры

Я не питал иллюзий по поводу разбойной семейки. У них на руках уже была кровь; одним больше, одним меньше – разница невелика. Не сомневаюсь, наше так называемое «партнёрство» продлится ровно до той минуты, как у них отпадёт надобность в пиассе. Потом – стрела меж лопаток, и здравствуй, илистое дно какой-нибудь безымянной, поросшей камышом протоки. Не самая лучшая судьба для Эдуара Монтескрипта, частного сыщика, мнившего себя интеллектуалом… Хотя по сравнению с папашей Ориджаба я и впрямь выглядел умником.

Идиотизм этого преступления был столь велик, что даже по-своему талантлив. Семейка Ориджаба вляпалась в киднеппинг, как сигающий с крыши самоубийца – без оглядки и без возможности что-либо изменить. Они даже не удосужились выяснить, кому предназначался живой товар – в противном случае, уверен, Папа сразу же отказался бы от этой затеи. Мало того, он совершенно не представлял, кого именно они увели из-под носа у Бледного Кроста. И при таком вот раскладе Ориджаба-старший оставался неисправимым оптимистом!

– Не мельтеши, Ловкач! Скоро всё станет ясно, – самодовольно ухмылялся он. – Дельце должно дозреть, сечёшь фишку? Когда объявятся основные игроки, мы выберем самого надежного и сделаем нашу ставку. Главное – продержаться…

– Да не выйдет у вас продержаться. Головорезы Кроста землю носом роют. Потом, этот пиасс наверняка уже в полицейском розыске – а плюс к тому ещё и фрогская мафия захочет душевно побеседовать с теми, кто решил возродить на её территории славные традиции речного пиратства… Чёрт, шеф, можно, я прямо сейчас сойду на берег и посмотрю спектакль оттуда? Просто не хочу попасть под раздачу, когда тут начнутся танцы с острым железом и пулями!

Ориджаба-старший помолчал, явно что-то прикидывая.

– Ладно. Твои предложения?

– Первое – убраться из Амфитриты. Это вроде как выдернуть голову из-под топора. Второе… Я бы поболтал с девчонкой. Узнал бы, кто её родители. Думаю, они заинтересованы в том, чтобы вернуть дочь целой и невредимой, куда больше, чем кто-либо ещё. Вот тебе и покупатели на наш товар, лучшие из всех возможных.

– Поговорить? Ха! А то мы не пытались?! Маленькая засранка тотчас забивается в угол, из неё слова клещами не вытянуть… Но знаешь, ты попробуй, вдруг выйдет. Чем только князья преисподней не шутят, – вдруг хитро прищурился он.

Да уж получше, чем у вас, грязные ублюдки, мысленно ответил я ему; но вслух сказал лишь:

– Попробую. Я обаятельный.

* * *

– Не нравится мне этот тип, Морфи. Уж больно скользкий, – Гас передёрнул плечами. – Зря Папа с ним связался, и на корабль мы полезли зря…

И вообще зря взялись за это дело, мысленно закончил Морфи. Этот монолог он слышал не в первый и, наверное, даже не в десятый раз. Постоянное нытьё «братца» уже начало понемногу доставать. Умник-то он умник, а как до дела дошло – скис, сдулся… Толку от этих причитаний! Лучше бы чего дельное предложил!

А Ловкач и впрямь оказался ловок. Выпросив у хмурой Олури мелкий кухонный ножик, он в два счёта соорудил из подобранного в трюме куска деревяшки и старого гвоздя волчок – и принялся с азартом его запускать. Дурацкое занятие, достойное разве что несмышлёной малышни – но именно оно заинтересовало их молчаливый «трофей»… Спустя пять минут пленница вылезла из своего угла; спустя десять – Ловкач учил её закручивать непослушную штуковину при помощи верёвочки… А спустя полчаса они уже вовсю болтали, не обращая ровным счетом никакого внимания на развесившую уши семейку Ориджаба.

Её звали Элин; и была она дочерью важной шишки из южных провинций – то ли очень богатого торговца, то ли вообще одного из многочисленных тамошних князьков, наместников Его Величества. Во всяком случае, своё прежнее жильё она описывала как «наш речной дворец», щебетала о слугах, выполнявших любое её желание, и «папочкиных кораблях», причаливавших прямо к уходящим в воду ступенькам дворцовой террасы… А однажды её посадили на самый большой из кораблей – и началось неспешное путешествие на север, в столицу. Каждый день на палубе играла музыка, а по вечерам актёры устраивали представления – разыгрывали сказки, «…а я с нянечками смотрела»…

– Разве папа не говорил тебе, зачем вы поплыли в Амфитриту? – вкрадчиво поинтересовался Ловкач.

– Говорил! Он обещал мне вояж по лавкам вкусностей, и мы хотели попасть на карнавал… А, ещё он хотел показать мне мальчика, за которого меня выдадут замуж, когда я стану взрослой…

В этот момент семейство Ориджаба обменялось выразительными взглядами. Обычай сговариваться о будущих брачных союзах был в почёте среди родовитой фрогской аристократии, особенно у тех кланов, чьё влияние и богатство зиждились на землевладении…

Жизнь маленькой Элин рухнула в один миг. Её похитили прямо из номера гостиницы – одурманили, фукнув в лицо усыпляющим газом, затолкали безвольное тельце в мешок и унесли. Очнулась она в грязном подвале. Время от времени туда приходили фроги – огромные, страшные; они тыкали в её сторону пальцами, спорили о чем-то хриплыми голосами. Она просилась домой – над ней потешались. Она плакала – на неё наорали и велели заткнуться. Её кормили объедками; ночная рубашонка, что была на ней, истрепалась и перепачкалась так, что липла к телу. Прошло много дней… Очень, очень много. Она не знает, сколько. Сначала по ночам было холодно, потом стало теплее, а потом сгустилась душная жара – из-за неё она не могла ни уснуть, ни взбодриться толком, проводя целые дни в полузабытье. А однажды её вытащили из темницы и приковали к цепи внутри большого деревянного ящика. Перед тем как заколотить гвозди, один из тех страшных фрогов показал ей огромный нож и пригрозил выпотрошить, словно рыбу, если она издаст хотя бы один звук…

– Ну, а потом появились мы и выручили тебя из беды! – вмешался Папа Ориджаба. – Ничего, детка: уж мы постараемся, чтоб ты вернулась к своему папе! Кстати: как его зовут?

– Я всегда звала его папочкой… А все остальные – «господин Хойзе».

– А как звали твою маму? – поинтересовался Ловкач.

– Не знаю. Я никогда её не видела… – после этих слов девочка вновь замкнулась в себе, и бледнокожему пришлось потратить немало времени, чтобы вновь разговорить пленницу.

Дело двигалось туго. Похоже, Элин совершенно не представляла, где именно находился дворец её родителя. Ловкач достал свою карту и принялся перечислять названия южных городов; но девчонка только мотала головой. Нет, про такой она не слышала… И про такой тоже… Хотя вот, Коссуга… Да, она слышала это название много раз! И от матросов тоже – наверное, они проплывали мимо.

– Уже кое-что! – бросил Ловкач Ориджабе-старшему. – Есть предложение, компаньон. Разворачиваем парус и берем курс на Коссугу. Это самый крупный из южных городов, а главное – там никто не объявлял охоту за вашими головами. Так что мы тихомирно начинаем расспросы. Этот Хойзе, судя по всему, – важная шишка… Что скажешь?

Папа Ориджаба задумчиво выпятил губу.

– План-то, может, и хорош… Но, думается мне, есть способ попроще. Девчонку-то похитили здесь, в Амфитрите; наверняка было много шума. Разнюхаем, что да как…

Ловкач в раздражении сплюнул.

– Да пойми, наконец: то, что вас ещё не сграбастали парни Бледного, – настоящее чудо! Сколько можно испытывать судьбу?!

– Не суетись, у меня всё продумано. Сегодня ночью отгоним пиасс за город, бросим якорь в какой-нибудь тихой заводи. Это дельце не для слабаков, компаньон! И выиграет его тот, у кого нервишки покрепче.

* * *

Мы опоздали с отплытием совсем чуть-чуть. Заходящее солнце уже наполовину скрылось за деревьями, когда стоявший на карауле Пиксин поднял тревогу. Из-за ближайших пакгаузов на полном ходу вывернула большая, битком набитая головорезами лодка с динамическим двигателем – и устремилась к пиассу. В кильватере пенного следа шла вторая, поменьше. Один из громил, встав на носу, раскручивал над головой верёвку с якорем-кошкой: нас собирались брать на абордаж.

Папа Ориджаба, Гас, Роффл и Морфи, не сговариваясь, вскинули арбалеты и дали нестройный залп. Двое нападавших с воплями сверзились в воду; киднепперы поспешно скрылись за фальшбортом – и вовремя. Спустя миг пасторальное спокойствие вечера разнесла в клочки оглушительная канонада. Пули выбивали фонтаны щепок из палубной надстройки, со смачным хрустом входили в тугие камышовые кранцы, развешанные вдоль бортов, дырявили складки паруса. Лодка окуталась пороховым дымом; со всех сторон гремели проклятия и богохульства. Веселье началось.

Головорезы Кроста допустили ошибку, слишком рано разрядив пистолеты. Теперь им предстояла рукопашная схватка – и тут, несмотря на численный перевес противника, у нас имелось небольшое преимущество: борта пиасса были слишком высоки, чтобы вот так запросто перемахнуть их.

Атака бандитов застала меня на камбузе. Я бросился по узкому трапу наверх, схватил весло – это было первое, что попалось под руку, – и одним взмахом отправил в воду излишне резвого негодяя. Другой, увидев занесенную над головой лопасть, предпочёл прыгнуть сам. Семейство Ориджаба спешно перезаряжало арбалеты.

– Чего стоишь, ходу давай! – рявкнул на меня Папа.

Гас вдруг отложил оружие, змеёй скользнул к якорному клюзу и принялся спешно выбирать ржавую цепь. Сообразительный малый! Я потянулся к Роффлу, выхватил у него из-за пояса нож и полоснул по канату, удерживавшему тонкие реи веерного паруса. Тот с шумом распустился, захлопал – и пиасс, влекомый вечерним бризом, тяжело двинулся с места. Тут парни на моторке совершили ещё одну глупость – попытались преградить нам дорогу. Но то, что прекрасно срабатывало в узких переулках с диномобилями и повозками, на воде оказалось фатальным. Высокая скула корабля с глухим скрежетом подмяла лодку, и та опрокинулась. Проклятия и вопли взметнулись с новой силой.

На второй лодке повели себя умнее. Они держались вплотную, заходя то с одного борта, то с другого, и методично обстреливали пиасс, не давая никому подняться в полный рост. Управлять парусом в таких условиях было нельзя. К счастью, у моих компаньонов имелась возможность пускать стрелы из укрытия. Роффл и Морфи ухитрились зацепить ещё парочку негодяев – спрятаться в битком набитой лодке было негде, и киднепперы стреляли, практически не целясь. Ребята Кроста поняли намек и приотстали. Роффл, грозно сопя, отобрал у меня нож.

– Неплохо, дети мои, неплохо! – пророкотал Папа Ориджаба. – Вот мы и показали засранцам, почём фунт дыма! Теперь они… А-а-а-а-а!!!

Что-то тёмное неуловимо быстро прошило воздух. Папа рухнул навзничь и принялся кататься по палубе, схватившись за окровавленное лицо и громко вопя. Морфи выстрелил навскидку, но не попал: бандит, зацепившийся за борт снаружи, секундой раньше сиганул в воду. На миг наши глаза встретились. Ох, и нехороший у него был взгляд: цепкий, запоминающий – и ни капли страха…

Лодка с парнями Кроста упрямо держалась неподалеку, но приближаться, похоже, не собиралась. Ждут подмогу? Возможно… Пиасс миновал череду пакгаузов и вышел на открытую воду. В этом месте озеро расширялось, становясь слишком глубоким для насыпных островов и свайных построек. Я взял новый курс: не строго на юг, а немного западнее. Дальний берег казался сплошной тёмной линией; но я знал, что это не так. Система больших и малых озер, посреди которых была выстроена Амфитрита, плавно переходила там в заболоченную равнину – но прежде того превращалась в лабиринт мелких островов и мангровых рощ, растущих прямо из воды. Солнце уже почти зашло; ночью, если удастся не посадить пиасс на мель, будет шанс оторваться от преследователей – хотя бы на несколько минут. Этого хватит, чтобы доплыть до берега и скрыться в густых зарослях. Мои компаньоны, если только они не совсем идиоты, последуют моему примеру. Плевать на корабль: мертвецам он ни к чему. Ну, а дальше – посмотрим. Может, ухитрюсь сдать всю эту милую компанию полиции, тем более что главарь, похоже, выбыл на некоторое время из строя…

Хрясь! Пуля прошила воздух возле самого моего уха – и засела в мачте. Судя по калибру – мушкетная… Непередаваемо мерзкое ощущение. Я бросился на палубу ничком – и правильно сделал: спустя мгновение над водой раскатисто грянул ещё один выстрел.

Наивно было думать, что после первой отбитой атаки нас оставят в покое. Кто-то из фрогов Кроста сообразил, что охотничьи арбалеты не чета по дальнобойности пороховому оружию, и теперь они обстреливали нас издалека. Сейчас экипаж потонувшей лодки раздобудет ещё одну посудину, и вот тут всем нам крышка, сообразил я. Стрелки просто не позволят никому высунуться, покуда абордажная команда не заберётся на палубу, а потом нас просто сомнут числом. Да и какие из моих компаньонов бойцы – разве что Роффл чего-то стоит в рукопашной… Тот, кто командовал негодяями, здорово лопухнулся. Если бы они поступили так с самого начала, мы бы уже отправились на корм рыбам; причем, учитывая репутацию Бледного Кроста, это была бы далеко не самая печальная участь! К сожалению, у них имелась возможность исправить свою ошибку.

Я уже приготовился продать свою жизнь подороже, когда над озером разнесся долгий, тягучий звук полицейской сирены. Головорезы Кроста отреагировали незамедлительно. За кормой лодки вспух пенный бурун; заложив вираж и набирая скорость, она устремилась прочь. Выруливший из-за мыса полицейский катер, заметив удирающих, припустил следом. С его борта что-то прокричали в мегафон – громко, но неразборчиво; в ответ грянул мушкетный выстрел. Прекрасно, просто прекрасно! Похоже, у фрогов Бледного любовь к огнестрельному оружию традиционно конфликтует со здравым смыслом. С катера открыли бодрый ответный огонь: полицейские очень не любят, когда в них начинают палить. Теперь стражи закона и бандиты будут некоторое время заняты исключительно друг другом…

Спасительный берег приближался отвратительно медленно. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда мы вошли в одну из проток между островами. Я сложил парус, оставив развернутыми лишь пару секций. Скорость упала до минимума, но мы всё же продвигались – до тех пор, покуда сумерки не сгустились настолько, что я перестал различать берега. Пришлось бросить якорь. Бортовых огней, естественно, мы не зажигали: опасно, но что поделать – обнаружить себя куда опаснее… Настала пора выяснить, что там с моим компаньоном.

Раненого спустили в кубрик. Татти и Олури хлопотали возле лежанки; оттуда время от времени доносились жалобные стоны. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: дела у Папы Ориджабы идут неважно.

Правую половину его лица скрывал здоровенный комок окровавленных тряпок. В спёртом воздухе смешивались запахи сгоревшего светильного масла, крови и дёгтя: Олури развела в воде дегтярную мазь – единственный антисептик, который был под рукой. Что ж – лучше, чем ничего. Я осторожно убрал с лица Папы тампон и присвистнул. На месте глаза зияла жуткого вида дыра, сочащаяся кровью и слизью. В скудном свете масляной коптилки она смотрелась особенно устрашающе.

– Боюсь, глаза ты лишился, компаньон. Радуйся, могло быть и хуже.

Ответом мне был долгий стон и неразборчивое проклятье.

– Промывайте рану почаще, – сказал я девочкам. – И повязку меняйте. Кстати, чем это его?

Татти кивнула на столешницу. Там валялся короткий и толстый железный прут, изогнутый в форме латинской «S». Оба конца были тщательно заострены. Интересно… Я слышал о таких штуках. Метательный крюк – экзотика, инструмент и оружие полумифического клана наёмных убийц… И один из этих парней – на службе у Бледного. Плохая новость. Если хотя бы десятая часть того, что плетут о них, не выдумка – надо держать ухо востро. Я вспомнил холодный взгляд метателя. С такого, пожалуй, станется выследить нас в ночи, забраться на борт и перерезать всех сонными.

– Значит, так, компаньоны. Вахту будем нести по двое. Оружие всё время держать под рукой. Ну и: не спать, огня не зажигать, рот держать на замке – это, надеюсь, понятно? Роффл, Татти – вы первые. Потом…

– Э, бледнокожий, ты чего это тут раскомандовался? – хрипло осведомился сидящий на корточках Роффл.

– А что, есть возражения?

– Допустим, есть!

Я шагнул к нему. Юный фрог неторопливо выпрямился; под пятнистой кожей заиграли мускулы. Ладонь его, словно невзначай, легла на рукоять ножа.

– Хорошо, принимается. Теперь ты главный. Давай, командуй, – я не спускал с него взгляда. – Ну? Что молчишь?

– А не пошел бы ты…

– Прекратите, вы оба! – вдруг рявкнула Олури. – Нашли время! И ты, Роф, не лезь в бутылку; он дело говорит.

– Вторая пара – Олури и Гас. Пиксин, Морфи – вы следующие.

– А сам ты, выходит, всю ночь дрыхнуть будешь!

– сплюнул Роффл.

– Верно. А знаешь, почему? Как только начнет светать, мы снимаемся с якоря. И чем больше километров мы оставим за кормой, тем лучше; а парусом умею управлять только я. Теперь дошло, умник?

Роффл сердито засопел, но возражать не стал.

– Куда ты хочешь плыть? – поинтересовался Гас.

– На юг, как я и предлагал с самого начала. В Амфитрите нам делать нечего.

– Папе нужен врач! – хмуро буркнула Олури.

– Проклятье, я знаю! Но в город возвращаться нельзя. Попробуем найти кого-нибудь ниже по течению…

Я прихватил соломенный матрац и расположился на плоской крыше палубной надстройки: от царивших внизу ароматов уже подташнивало. Сон пришел не сразу. Некоторое время я прокручивал перед мысленным взором события этого дня – словно киноленту. Подонок, авантюрист и начинающий киднеппер Ловкач действовал неплохо; во всяком случае, Эдуар Монтескрипт не увидел в его поступках явных ляпов. Папа Ориджаба на время выбыл из игры; остальная семейка не представляла, что делать дальше, – а значит, им поневоле придется мне довериться. Завтра мы двинем на юг, оставив позади худшие из проблем; а к тому моменту, как пиасс достигнет Коссуги, я что-нибудь придумаю. В противном случае придется разыскивать господина Хойзе и его речной дворец – ни того ни другого, скорее всего, не существует в природе.

Девчонка лгала. Причём совсем не так, как ожидаешь от ребёнка её возраста, а обдуманно и хладнокровно. Эта пигалица обвела вокруг пальца семейку Ориджаба – и обвела бы меня, если бы не давняя сыщицкая привычка вслушиваться в манеру речи. В обыденном разговоре она употребляла простые словесные конструкции; историю же своего похищения словно читала с листа: красиво, гладко… И почти не выказывая эмоций. И потом – «вояж по лавкам вкусностей», «усыпляющий газ»… Кстати – ей действительно семь, или около того? По виду, конечно, так…

А ведь ей не просто хотелось сбежать подальше от столицы, внезапно подумалось мне. Девчонка ненавязчиво указала нам путь… Да нет, что за мысли лезут в голову: она же ребёнок, просто ребёнок! Который умеет мастерски лгать, да, ну и что с того? И за которого Бледный Кроет – не самый милый из городских обитателей – почему-то отвалил кучу денег другому негодяю… Кто же ты такая, малышка Элин?

* * *

Роскошный пепельно-серый диномобиль проехал по короткому мостику, перекинутому через канал, и притормозил. Клаксон продудел замысловатую мелодию. Ворота медленно отворились. Диномобиль въехал внутрь. Гараж, из-за странной прихоти бывшего владельца виллы, находился в центре дома – там, где обычно располагается гостиная. Слэп вышел и с наслаждением потянулся. Тишина, прохлада, зеленоватый утренний свет, сочащийся сквозь толстое остекление крыши, – что ещё надо фрогу для счастья?

– Как обстоят дела у нашего патрона? – в голосе говорившего звучала легкая насмешка.

– А! Ты, конечно, уже прослышал о перестрелке! Интересно, откуда? По-моему, ты наружу и носа не высовываешь; мотаться по городу всё время приходится мне!

– У меня свои методы, – невозмутимо парировал мистер Икс. – И потом, важен результат, а не количество затраченных усилий… Так что, господин Бледный, полагаю, рвет и мечет?

– О, да! Его фроги хороши, когда речь идет о запугивании должников; ну, а в этом деле они крупно облажались. Устраивать разборки со стрельбой, да ещё потом палить в полицейских – совершеннейший моветон…

– Чего ещё можно ждать от тупых головорезов!

– Ну, по крайней мере один из них чего-то стоит. Тот парень, что обратил внимание на твою трость.

– Его кличка Маринад. Да, верно, это серьёзный малый. Я навёл справки – мастер боевых искусств, правая рука Кроста, и всё такое. За ним стоит приглядывать, пока мы имеем дела с ростовщиком.

– Стоит – значит, приглядим… – Слэи потянулся. – У нас есть чего-нибудь выпить?

– Бурбон подойдёт?

– Вполне!

Братья устроились в кабинете. Неторопливо потягивая «Джим Бим», Слэп принялся рассуждать:

– Всё-таки бледнокожие привнесли в нашу цивилизацию поразительные новшества. Заметь, я сейчас имею в виду отнюдь не напитки, да и вообще не товары – к слову, не так их и много! Я говорю об идеях. Ты задумывался когда-нибудь, кем бы мы с тобой были, если бы не эта раса, их история, их стиль жизни, их…

– Синематограф, – закончил мистер Икс. – Ну, полагаю, мы всё равно выбились бы в те круги, где пьют дорогой алкоголь и спят с роскошными женщинами. Культура иммигрантов привнесла в нашу жизнь некий особый лоск, согласен. Ведь даже Его Величество был очарован Метрополией…

– Я не о том, – покачал головой Слэп. – Да, конечно, энергичные ребята вроде нас в любом случае пробились бы наверх. Но это «наверх» – понятие весьма относительное. Допускаю, что сложись обстоятельства иначе – ты всё равно стал бы высококлассным киллером, а я – великолепным бодигардом; но вполне вероятно, что на этом бы всё и закончилось. У нас не было бы такого… масштаба.

– Может, ты и прав, а может, и нет. Что толку гадать. Сам знаешь – я фрог конкретный, – усмехнулся мистер Икс. – Давай лучше вернёмся к нашим делам. Что тебе удалось разузнать?

Слэп покатал во рту огненный напиток, с удовольствием проглотил, прищёлкнул языком.

– Я скажу так: пока в этом деле самое интересное как раз то, насколько мало мне удалось разнюхать. Это какая-то большая игра, старина. Мне, к сожалению, не удалось отследить её историю достаточно глубоко; элементарно не хватило времени. Могу только сказать, что дней пятнадцать назад к некоему Макасуме Эдейлойги, более известному как Горелый, обратились анонимные фроги.

– Тот самый Горелый? – уточнил мистер Икс. – Работорговец?

– Клан Эдейлойги поставляет женщин в столичные лупанарии на протяжении пяти поколений; но не только. Если тебе нужен живой товар и ты готов платить, вы найдёте общий язык. У них там что-то вроде биржи. Работают по предзаказу. Сам Горелый выступает в роли посредника, так что прихватить его непросто. Да никто особо и не стремится, по правде говоря: все заинтересованные стороны имеют свой кусок пирога. В общем, те фроги просили найти покупателя на девчонку лет семи.

– Ребёнок? Ни один владелец борделя в здравом уме не станет связываться…

– В столице полно богатых извращенцев. Впрочем, мне кажется, тут что-то другое. Сам понимаешь, болтуны в этом бизнесе долго не живут – но по некоторым репликам я сделал вывод, что сумма была большой… Ненормально большой. В общем, они заключили сделку. Горелый получил девчонку, после чего принялся подыскивать клиентов на свой товар. Ему удалось заинтересовать парочку персон – и те тотчас вцепились друг другу в глотки. Говорят, случилась знатная бойня…

– Странно. Почему я об этом не слышал?

– Весёлые Топи, старина. Полицию никто и не подумал вызвать, а в деле избавления от трупов местные давно стали виртуозами. И тут Горелый занервничал. К этому типу так просто не подберешься, конечно – но очко у него заиграло.

– К любому можно подобраться, – уверенно сказал мистер Икс. – К лю-бо-му.

– Вот и он так подумал. И не нашёл ничего лучше, кроме как объявить аукцион: кто даст больше?

– Ты упустил самое главное. Чего в этой девчонке такого? Она что, усыпана бриллиантами?

Слэп несколько смущённо развел руками.

– Похоже, как раз эта информация распространялась… Весьма избирательно. Будь у меня больше времени, я бы, конечно, докопался до ответа. Пока ясно одно: Горелый смог убедить персон в её ценности.

– Я понимаю, если бы речь шла о золоте… Или даже о какой-нибудь редкой старинной вещице, по слухам, приносящей удачу, – эти дурни порой чертовски суеверны. Но ребёнок? – мистер Икс покачал головой. – Единственное, что приходит мне в голову, – это выкуп. Ты, конечно, проверил?

– Опять же – насколько успел. Последнее время никаких громких похищений не было.

– С другой стороны, родственников могли вынудить к молчанию.

– В этой версии есть одно слабое место, – Слэп плеснул себе ещё бурбона. – Весёлые Топи – вещь в себе… Это не просто район на окраине. Это маленькое государство. Свои законы, свои обычаи – ты же знаешь. Подозреваю, Его Величество терпит Топи, как терпят отхожее место на деревенском подворье – подальше от дома и где-нибудь в кустах, чтобы глаза не мозолило.

– Князья преисподней, какая сочная метафора!

– насмешливо бросил Икс.

– Нет, серьёзно. Если тамошняя публика начнет тревожить приличные районы, терпению Джаги Первого вполне может настать конец. И все это прекрасно понимают, особенно персоны. Они не стали бы рубить сук, на котором сидят. Помнишь детскую дразнилку? Глазами смотри, но руками не трожь! В болоте родился, в болоте помрёшь!

– Никогда не стоит недооценивать фрогскую жадность… Как бы там ни было, но Бледный Кроет решил, что игра стоит свеч.

– Ага. Только вот приз увели у него из-под носа некие Ориджаба.

– О них ты что-нибудь разузнал?

– Мелкие авантюристы, – махнул рукой Слэп. – Просто удачливые засранцы; но их удача закончится сразу, как только мы вступим в игру.

– И здесь возникает один нюанс! – мистер Икс поднял кверху палец. – Наш наниматель отчего-то решил, что может обойтись своими силами; и мне это не нравится. Если уж вызвал «Братьев-невидимок», будь любезен – положись на их профессионализм, расслабься и жди, когда тебе доставят товар на блюдечке! Думаю, пришла пора напомнить Кросту об этом.

– Если хотя бы половина того, что болтают о Бледном, – правда, он и слушать не станет.

– Я имел в виду, напомнить, – последнее слово Икс выделил особой интонацией.

Слэп рассмеялся.

– А! Ну что ж; он и впрямь оказался чересчур резвым. Провалиться мне в преисподнюю – если бы его ребята сделали всё тихо и по уму, мы вполне могли лишиться гонорара!

– Вот-вот. Терпеть не могу такие ситуации.