Читать книгу: «Ты – моя вера», страница 6

Я уже стояла в коридоре с чемоданом, когда отворилась дверь моего соседа. Лукас тоже выходил в полной готовности к переезду. Он сдал макет ландшафта, хозяину отеля он очень понравился, и теперь его ждала другая работа. Мы встретились взглядом и снова улыбнулись.

– Последний раз встречаемся в коридоре, – произнёс он, и сглотнула. Оказалось, что за неделю я успела привязаться к этому добряку.

– Возьми, – я протянула ему листок бумаги, где моим корявым почерком был написан номер телефона. – Будет грустно, звони.

– Это ты звони мне почаще, моя фиктивная девушка. – Я улыбнулась другу и перевела взгляд за спину, – на дверь Ильи. Лукас проследил за моим взглядом. – Он уехал ещё три дня назад, – произнёс друг, и я резко обернулась к нему.

– Почему ты молчал?

– Потому что хотел просто провести с тобой время. – Пожал плечами Лукас. Что я могла ему сказать? Нам было хорошо, а это значило, что мой сосед всё-таки помог мне хоть немного справится с болью. И я ему была ему благодарна.

Оставив свой чемодан стоять посреди коридора, Лукас приблизился ко мне, сгребая в свои медвежьи объятия. Я бросила ручную кладь на пол, крепко прижимаясь к мужчине. От него пахло свежестью и фруктами. Я за шесть дней привыкла к его гелю для душа, и, возможно, в России буду искать такой же. Просто чтобы помнить о странных и веселых днях отпуска. Ведь это был мой первый отпуск в качестве свободной девушки.

– Все, иди, – отстранившись, мужчина всучил мне мою сумку, а сам отошел на шаг назад. Его грустная улыбка разбивала мне сердце.

– Мы не прощаемся! – Пообещала я, забегая в лифт. – Даю слово!

Такси донесло меня до аэропорта слишком быстро. Я не ожидала, что спустя полчаса буду сидеть в зале ожидания, смотреть в окно на взлетающие громадины и с улыбкой вспоминать свой отпуск. Даже присутствие Ильи не смогло окончательно испортить мне настроение. Я не хотела возвращаться в Москву. Не хотела, потому что там меня ждала пуская квартира в Одинцово, гора работы в отеле и постоянные сплетни о Воронове. Здесь в Испании я снова была собой хотя вечером. Не была тенью собственных страхов и чувств.

В самолете мне удалось поспать. Правда, недолгие тридцать минут. Оставшееся время я пересматривала фотографии в галереи, читала книгу. Я пыталась сосредоточится на буквах, но мысли вновь и вновь уносили меня к Илье. Зачем он приехал? Что он пытался добиться? Хотел вернуть меня? Зачем? Он был женат. А женатый человек, как клеймо на корове. Он был не мой. Уже не мой. И на этом всё.

Но я видела его ревностный взгляд, когда руки Лукаса касались моей талии, когда его губы холодили кожу виска. Он едва сдерживался. А ещё я помнила его горячий шепот и решимость. Он до сих пор заявлял свои права на меня. Даже если совсем не имел на это права. Даже если он был последним человеком, с кем я бы сошлась. Он пытался запудрить мозги. И, самое досадное, у него это получалось.

Я прилетела в Москву, когда часы уже пробили полночь. Моя малышка стояла на платной парковке, и чек вышел внушительным. Я не сколько раз чертыхнулась перед тем, как оплатить. Кожаный салон пах дорогим парфюмом. И меня передернуло, когда я только села внутрь. Я поняла, почему мне спустя столько времени так понравился именно этот запах. Моя вонючка в машине была копией аромата парфюма Ильи. От злости я сжала руль до такой степени, что обшивка запищала от натиска. Я сходила с ума. Это было невыносимо. Сорвав с зеркала заднего вида шнурок, я выбросила из окна этот парфюм. Открыла окна и летела по пустой дороге домой, проветривая автомобиль.

Больше Воронова я ненавидела собственное бессилие. Я смотрела в свое зеркало и подмечала, каким суровым выглядело моё лицо. Я поняла, что испытала мать много лет назад, когда отец ушел из нашего дома, захлопнув дверь за собой. Впервые я поняла, что такое боль женщины, которая очень любила своего мужа. Варвара Николаевна часто перегибала палку, и я раньше её винила, не пытаясь даже понять. Но оказалось, что боль от разлуки такая сильная, боль от предательства такая снедающая, что ты начинаешь сходить с ума. Переключится на работу, – единственное правильное решение. Я понимала теперь, почему в классике девушки от любви кончали с собой. Я разделяла эти чувства, и, если бы не мои друзья, тоже уже была бы закопанной под землей. Илья меня сломал. Поступил так же, как поступил со мной отец. В один и тот же день, только с разностью в шестнадцать лет.

Наступало четырнадцатое день рождение. Было холодно, как всегда бывает в этот день. Восемнадцатое февраля я всегда ждала с нетерпением. Обычно всегда улыбчивая и громко хохочущая мать готовила вкусный торт, усыпанный сверху конфетами, а папа всегда покупал те подарки, о которых я мечтала.

У нас была традиция: в куранты нового года я писала список желаний, передавала маме, а она сжигала. Там я всегда писала об игрушках, косметике и технике. И именно такие подарки я получала на день рождения, восьмое марта, именины и другие праздники. Если я отлично оканчивала учебный год, они бонусом баловали меня подарками. Я была счастливым ребенком, и ещё не знала тогда, что однажды все изменится.

Я с самого утра крутилась у зеркала. Цепляла на свои уши разные массивные сережки, мерила один за другим платья под громкие песни Ранеток. Я была фанаткой. На моей стене видело множество плакатов. И я всегда считала себя Лерой Ранеткой. Я была яркая, громкая, красивая и обожала барабаны. Я была так увлечена процессом, что не сразу заметила крики с кухни.

Выключив песню, я на цыпочках вышла в прихожую, сжимая рот кулаком, чтобы не спугнуть родителей. Последнее время они часто ссорились, но мама всегда говорила, что мол милые бранятся, только тешатся. Я думала, что это просто очередная ссора. Я надеялась на это. Но брошенная в пренебрежении фраза отца развеяла все мои ожидания

– У меня другая женщина, Варвара.

– Уходи, – судорожно прошептала мать, ладонью касаясь лица. – Проваливай! – Ее голос сорвался на крик.

Послышались тяжелые шаги, дверной хлопок и тотальная тишина. Я вышла на кухню, обнаружив мать на полу. Она скрючилась, поджимая к себе колени. Из её глаз крупными каплями стекали по щекам слёзы. Я растерянно обвела взглядом пространство, замечая на столе с зажженными свечами мамин торт, на подоконнике виднелась упаковка от подарка. Но праздника больше я не чувствовала. Я опустилась на корточки, ловя размытый мамин взгляд.

– Что теперь будет? – Тихо спросила я.

Мама коснулась влажной от слез ладонью моей щеки, грустно улыбнулась. В её глазах было столько боли и отчаяния, что я забеспокоилась.

– Теперь, – сказала она, сглатывая. – Теперь мы с тобой сами за себя.

– Я ненавижу его, – зло прошипела я, чувствуя, как сильно кровоточила рана в сердце.

– Таня, нельзя так. – В её голосе до сих пор теплилась надежда. – Он твой отец.

– Он для меня умер.

Я была ослеплена злостью, а мама пыталась вновь собрать себя по кусочкам. Тогда я не понимала, как можно так сильно страдать по мужчине, который тебя бросил. Как можно чувствовать себя настолько неполноценной. Но сейчас, сидя в пустой квартире, напротив своего отражения, я видела в зеркале мать. Я стала ею год назад. И как бы прискорбно это не звучало, я до сих пор любила Илью и не могла оправится.

Настойчивый звонок выкинул меня из мыслей. Я поднялась на ватных ногах, добрела до входной двери и отворила её. На пороге стояли Ясения и Стас. На руках мужчины восседал, широко улыбаясь мне своей беззубой улыбкой любимый крестник. Ясения осмотрела меня с ног до головы и прищурилась.

– На часах уже девять утра, а у тебя зашторены все окна. Ты как будто в подземелье живешь.

Я впустила друзей. Пашка, оказавшись на полу, тут же полез в мою неразобранную сумку. Стас развалился на диване, а Ясения продолжала недовольно осматривать квартиру. Её живот уже был внушительным. Она округлилась, её щеки стали больше, а походка неуклюжей, но при этом она не растеряла своего очарования.

– Так дело не пойдет. – Сказала она, потирая виски.

– Я ночью только вернулась из Испании, подруга.

– Принцесса, оставь в покое Рыбакову. Ты что, не знаешь? Где Татьяна, там хаос. – Он елейно улыбнулся мне, я закатила глаза.

– Да, но тебе это не мешает всякий раз просить меня посидеть с ребенком.

– К нам тут Илья заезжал, – ляпнула Ясения, поймав на себе выразительный взгляд её мужа. – Он нам от тебя передал статуэтку. Правда, у одного попугайчика было надломлено крылышко.

– Милая, наверное, повредилось при транспортировке.

– Нет, – сухо ответила я, поднимая свои глаза на друзей. – Крылышко сломалось об лицо Воронова.

– Как? – Удивлённо вкинув брови, спросила подруга.

– Он был в Испании. – Я начинала злиться, когда вспоминала о минувших днях. – В том же отеле, в соседнем номере. Я хотела купить эту статуэтку, но этот черт купил её раньше, а потом подложил мне под дверь! Ну я и бросила в него.

– С тобой опасно иметь дело, – захохотал Милославский, а я скорчила ему гримасу.

– Похоже, ты забыл, какой я была в студенческие годы.

– Помню-помню. – Стас, капитулируя поднял ладони к верху. – Мы вообще-то не просто так зашли.

– Да, Таня, – подключилась к разговору Ясения. – В связи с тем, что скоро какое-то время я не смогу руководить отелями, мне нужен приемник. Я хотела сразу назначить тебя, но Стас считает, что это породит ещё больший резонанс в других отелях.

– Мы решили устроить конкурс. Мы будем следить за динамикой отелей, и тот управляющий, кто лучше справится с обязанностями, будет награжден. – Милославский взглянул на жену, потом перевел свой взгляд в пол, почесывая черную бровь. – Есть одно «но».

– Мы устраиваем ужин с управляющими отеля, моими родителями и партнерами.

– Хотите сказать, что там будет Воронов, да?

– Он работает в Питере, ужин тоже будет проходить там, и он обязан явится. – Ясения тяжело вздохнула, касаясь ладонью моего плеча. – Тебе нужно держать себя в руках.

– Я что, по-вашему, истеричка? – В ответ на мой прищур, Стас показал небольшое расстояние между указательным и средним пальцами. – Ты совсем? – Я перевела взгляд на подругу. В глазах, очевидно, читалось отчаяние, потому что она в сочувствии поджала губы. – Я не буду устраивать сцен. Не переживайте.

– Мы очень на это надеемся.

Глава 10

Полтора года назад. Таня

– Здесь все документы? – спросила я Альбину. Девушка держала в руках толстую пачку бумаг, уверенно кивая. Я же поправляла манжеты своего пуловера, недовольно глядя в окно. На дворе был ноябрь, первый снег выпал вчера, а температура уже доходила до минус десяти. Ненавидела зиму, а природа, похоже, ненавидела меня, раз решила наградить Москву заморозками.

– Тань, здесь все. Даже документы с правками Ясении Сергеевны двухгодовалой давности.

Я вздохнула. Мне нужно было отправиться в компанию Филатов Групп для подписания пролонгации договора обслуживания нашей сети отелей. К слову, за все проведенное время в Москве, мне не выдалось возможности появится в царстве Милославского.сЯсения сейчас была в больнице, Стас находился рядом с ней, – вот-вот на свет должен был появится мой крестник. Дима вызвался быть крестным отцом, что меня вообще не удивляло.

– Ладно, давай сюда. – Я запихнула документы в сумку, накинула на свои плечи пальто, которое едва доходило до поясницы и вышла из своего кабинета.

В фойе отеля толпились постояльцы, – время было без десяти минут два и сейчас самый пик заселения. Саша бросил на меня отчаянный взгляд, на что я ободряюще улыбнулась своему администратору. Альбина вышла в след за мной и тут же оказалась за стойкой ресепшена, выручая коллегу. Меня это радовало. Если вспомнить мои первые дни в московском отеле, то по коже пробегали мурашки от ужаса. Раньше эти ребята только гвозди мне в туфли не насыпали.

Поежившись от пронзающего ветра, я прыгнула в свою белоснежную малышку, завела мотор и поехала в сторону фирмы Стаса. Несмотря на то, что его компания находилась в нескольких кварталах от отеля «Ясения», я потратила на дорогу около двадцати минут. Виной всему были заторы на дорогах, – час пик в Москве казался врагом всех автомобилистов. В такие моменты я завидовала Филатовым, – они могли прыгнуть на мотоцикл и проехать пробку между рядами.

Стеклянные двери постоянно открылись и с грохотом возвращались в свое исходное положение. Офис Стаса находился на шестом этаже. Панорамные окна открывали обзор на Москву реку. Поздоровавшись с охранником на входе, я оповестила в какую организацию направлялась. Мужчина кивнул мне, сказав, что уже был осведомлен о моем приезде. Улыбнувшись мужчине, я вбежала в лифт, едва зацепив плечами закрывающиеся двери.

– Ух, – выдохнула я, разглядывая свое отражение в зеркале. Я не обратила внимание на то, кто поднимался вместе со мной. Но взглянула на табло с кнопками этажей, убедившись, что кто-то тоже выходит на шестом этаже. – Синяки останутся. – Цыкнула я, чувствуя тупую боль в плечах.

– Каштаночка, могла бы и выкрикнуть, чтобы мы попридержали двери. – Я вскинула свои брови, услышав знакомый голос.

– Дима?

– А кто-то еще тебя так называет? – Панов обернулся лицом ко мне. Его лицо просветлело, стоило карим глазам мужчины заметить меня. Я усмехнулась.

– Слава богу, нет.

– Ты ко мне? – Спросил мужчина. Его руки были спрятаны в карманах брюк. Черное драповое пальто доходило ему до колен, а на ногах начищенные до блеска туфли. Дима всегда умел выглядеть с иголочки.

– Вообще к Стасу. – Я вскинула одну бровь. – Но раз он в больнице, приходится обращаться к его замам.

Дима усмехнулся, бросая снисходительный взгляд на меня. Очевидно, мой укол в его сторону не имел смысла.

– Поправочка, – его пальцы коснулись моих волос. – Я, Леша и Стас, – владельцы этой фирмы. Мы не замы, мы директора.

– Тебе льстит эта важность? – Он приподнял свои черные брови в удивлении, я же отбросила его ладони от себя. – Впрочем, чему удивляться. Тебя и твои похождения обсуждают на каждом углу.

– Обсуждают те, кому просто нечем заняться, родная.

– А ты не отрицаешь этого, – лифт выпустил нас с Димой. – И никакая я тебе не родная.

Мы оказались в просторном помещении, где можно было танцевать. По центру на этаже располагался общий офис, – несколько столов в шахматном порядке. А слева от лифта тянулась вереница стеклянных дверей. У окна, самая последняя дверь отличалась от остальных. Она была матовая черного цвета и скрывала происходящее внутри. Стало понятно сразу, – кабинет директора.

– А смысл? – Мужчина проводил меня до той самой двери, впустил внутрь и уже хотел заходить сам, как его окликнул паренек лет двадцати. В его руках был раскрытый ноутбук, а глаза излучали волнение. – Что тебе, Антон?

– Сервера полетели. – Запыхавшись, буркнул он. Дима чертыхнулся. – Мы уже и так и сяк пытались восстановить.

– И? – Я впервые видела такое серьезное лицо мужчины. Обычно мне доводилось видеть Панова только в неформальной обстановке. Панова в роли директора я видела впервые. – Что пишет?

– Что сеть перегружена. – Антон взглянул на меня своими голубыми глазами, и мне резко стало его жаль.

– А вы не могли убедится, что вам хватит памяти для такого обновления? –Спокойно спросил Дима, но от его такого спокойствия у меня самой волосы на затылке встали дыбом. – Разве вы не должны с начала оценивать все риски?

– Дмитрий Иванович, понимаете…

– Руководителя группы ко мне, – рявкнул он, и я вздрогнула. – Живо! – Антон исчез так же незаметно, как и появился. Теплые карие глаза взглянули на меня. – Прости. Подождешь пару минут?

– Зачем ты так с ним строго? – Бросая на диван свое пальто, спросила я. – Он же и так весь трясся.

– Потому что это обновление было пустяковым, но важным. И там правда требовалось много памяти на наших серверах. Я знал, что они что-то упустят, поэтому подстраховался. – Я удивленно уставилась на мужчину. – Стас меня надоумил, когда я обновлял свое приложение.

– Свое?

– Да, – он почесал затылок. – У меня помимо этой фирмы есть еще ряд созданных мной приложений. – Его лицо озарила смущенная улыбка. – Вполне прибыльных.

– Да ты мега мозг, – усмехнулась я.

– Видишь, как повезло тебе. Выйдешь за меня замуж и забот знать не будешь.

– Опять ты за свое! – Я закатила глаза, вытаскивая из сумки папку с документами. – Ознакомься и подпиши на последней странице. Завтра нужно сдавать отчет в налоговую службу.

– Вот что плохо, так это то, что Стас и Ясения даже дома не могут договориться о таких вещах. Они попросту забывают.

– Да, в курсе. Они должны были подписать это дополнительное соглашение еще в начале октября.

В дверь постучали. Показалась рыжеволосая голова мужчины лет тридцати. Его карие глаза мельком взглянули на меня, а после остановились на нахмуренном начальнике. Панов облокотился на стол, сложил руки на груди, а ноги скрестил. Мужчина вошел в кабинет, остановился в метре от Димы.

– Слава, – Панов почесал указательным пальцем бровь. – Почему ты не проследил за своими головастиками.

– Дмитрий Иванович, мы были уверены, что сервер выдержит.

– Сколько уже задержка работы?

– Двадцать минут. Мы только заметили. – Слава переминался с ноги на ногу.

– Ты хоть в курсе, сколько стоит минута простоя? – Подчиненный молчал, а Дима покачал головой, вытаскивая из-за пазухи своего пальто, которое он так и не снял, небольшую флеш-карту. – Уладь проблему. Нельзя медлить.

– Будет сделано.

Слава ушел, а Дима сбросил со своих плеч пальто и снова обратил свое внимание на заинтересованную меня. Я все это время с любопытством наблюдала за новой для меня стороны Панова. Если обычно он мне казался шутом, то сейчас я видела настоящего короля. Мужчина был спокоен, хоть и не отрицал своего недовольства.

А еще я замерла, разглядывая его видневшуюся сквозь белоснежную ткань рубашки мускулатуру. Стоило только гадать, сколько времени каждый день этот человек тратил на изнурение в спортивном зале. Дима был потрясающе хорош. Его высокий рост и широкие покатистые плечи казались непоколебимой скалой.

Эх, Панов, не был бы ты бабником еще…

– Ты засмотрелась что ли? – Улыбнувшись уголком губ, спросил мужчина. Я несколько раз моргнула, чтобы понять смысл его вопроса, а когда поняла фыркнула так громко, чем рассмешила Диму.

– Еще чего! Не в моих правилах глазеть на то, что является достоянием общественности. – Щеки краснели на глазах. Я поднялась с дивана, подошла к окну, закрываясь от до чертиков довольного Панова.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда это, как ты сказала, достояние общественности, будет в открытом доступе для тебя.

– Не мели чепухи, – я дернула плечом, пытаясь сбросить нараставшее недовольство. – Я с тобой никогда не буду.

– Нет еще ни одной крепости, которая не пала передо мной. – Его задумчивый голос заставил меня обернутся. Я думала, Дима смотрел на меня, но мужчина был увлечен бумагами, которые я же ему и принесла. Все шутки улетучились. Его сосредоточенное выражение лица заставило меня снова залюбоваться им. Да, Дима определенно имел качества, из-за которых девушки сами падали к его ногам. Но я не была в их списке. Очевидно, я слишком долго наблюдала за Димой, потому что брошенная фраза отрезвила меня. – Ты опять пялишься, Каштаночка. Не провоцируй мужчину. Особенно того, который безумно в тебя влюблен.

– Ты так говоришь только потому, что я еще не попала в твои сети. – Я села на стул рядом с Димой, вытаскивая из папки дополнительное соглашение. – Подписывай давай. У меня в отеле сейчас полный аншлаг.

– Даже когда ты попадешь в мои сети, – он усмехнулся. Его глаза нашли мои. – Я не перестану интересоваться тобой.

– Если я попаду…

– Когда. – Это уверенность меня разозлила. Я дождалась, когда Дима поставить свою величественную закорючку на бумаге, запихнула договор в сумку.

– Мне пора.

– Давай я тебе помогу. – Мужчина поднялся, но я выставила ладонь перед собой.

– Я в состоянии сама надеть пальто.

– А я в состоянии помочь женщине его надеть, – он нахмурился. Кажется, его тоже утомили наши перепалки. – И это не потому, что ты мне нравишься. Это воспитание.

– Хватит при каждом удобном случае, говорить, что я нравлюсь тебе, – позволив все-таки Диме надеть на мои плечи верхнюю одежду, я развернулась лицом к нему. Дима был мне другом. Другом, который находился в вечной френдзоне.

– Запомни раз и навсегда, девочка, – пальцы мужчины сомкнулись позади меня. Панов притянул меня за талию к себе, так, что между нашими лицами было крохотное расстояние. – Я не умею лгать, да и не хочу этого делать. Все мои намерения чисты, как утренняя роса.

– Опять запел соловей, – я закатила глаза, отворачивая голову, но теплые пальцы Панова не дали мне это сделать.

– Когда-нибудь наступит день, когда ты в это поверишь. – Его голос перешел на шепот. Он облизнул губы, а я замерла. Нет, я не дам этому мужчине поцеловать меня.

– Дима, – предостережение просочилось, – отпусти меня, если не хочешь, чтобы я тебя ударила. Думаю, ты наслышан от Филатовых о моем не самом дружелюбном характере.

Он рассмеялся, но все-ж-таки отпустил. Я отошла на шаг, поправила одежду и, схватив со стола сумку, вышла из офиса, слыша позади себя гневный оклик Панова. Кажется, я его задела сильнее, чем хотела.

– Слава, в мой кабинет!

Можно было бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду и на то, как Панов пытался заполучить мое внимание. Мне это нравилось. Я любила играть с ним в своеобразные игры охотника и жертвы, хоть в нашей ситуации сложно было разобрать, кто был кем. Но также я прекрасно понимала, что дальше этих игр в наших отношениях мы не продвинемся. Ловелас и дамский угодник никогда не входили в список моего вишлиста. К тому же тогда, когда я не могу перестать думать о чертовом управляющем отеля на Тверской.

Этот Илья был странным. Он все время пытался подружиться со всеми управляющими сети, но только не со мной. Меня он пытался уколоть всякий раз, как видел. А видел он меня часто, – иногда казалось даже, что он специально приходил в мой отель, чтобы оставить пару гадких выражений и со спокойной душой уйти восвояси.

Но как бы сильно меня не раздражал он, я все же не могла перестать думать о нем. Я злилась на себя, на него из-за всего этого, но постоянно думала и думала. Из головы даже во сне не выходил образ мужчины. И во сне он постоянно с кем-то заигрывал, но его острые карие глаза всегда были направлены на меня.

– Сергей Геннадьевич, – я набрала номер хозяина отелей. – Дима дополнительное соглашение подписал. Я сегодня соберу все данные, сделаю отчет и отправлю в налоговую.

– Хорошая работа, Татьяна, – бас заполнил ухо. Я до сих пор немного побаивалась этого высокого грузного мужчину с низким властным голосом. Даже несмотря на то, что знала, каким любящим львом для своей семьи он был. – Звонил Стас. Сенечка родила. Мальчишка, три килограмма семьсот грамм.

– Это отличные новости!

– Так что я завтра приеду в Москву, и мы с тобой вместе отвезем документы. А потом навестим дочурку.

Мы попрощались. Я остановилась около своего отеля, замечая в дверях поджидавшего меня Илью. Мое настроение тут же испортилось, видя с каким довольным выражением лица он наблюдал за мной.

– Что ты здесь делаешь? – Громко спросила, захлопывая дверь машины. – У тебя что, другой работы нет, как меня караулить?

– Смотрю, у тебя хорошее настроение. – Проигнорировав мой вопрос, произнес Илья. На нем была куртка болотного цвета с меховым воротником, а на ногах грубые ботинки с толстой подошвой. Волосы по-мальчишески взъерошены, от чего захотелось пригладить их ладонью.

– Было, – обходя мужчину и облегченно выдыхая, чувствуя тепло в фойе отеля, небрежно бросила я. – Пока тебя не увидела. Умеешь, знаешь ли, испортить настроение.

– Я даже еще ничего сказать не успел. – Илья семенил за мной, а мое раздражение только росло. Даже сама не понимала от чего: от его присутствия или от собственно слабости. Илья пользовался духами, которые постоянно кружили мне голову.

– Тебе достаточно одного вида, – сотрудники с интересом наблюдали за нашей очередной перепалкой. Вчера подошла ко мне Альбина и невзначай шепнула, что Илья неровно ко мне дышит. Я же чуть не поперхнулась горчим кофе. – Зачем пожаловал?

Мужчина вошел следом за мной в кабинет, закрыл за собой тихо дверь и включил свет. Я поморщилась. Я любила естественное освещение, и сейчас под приглушенным светом мне было гораздо комфортнее. Но Илья, как обычно, все испортил. Я сбросила пальто, села за свой стол и открыла ноутбук, где мне перед глазами показались таблицы с отчетами. У меня на руках были отчеты по финансовым показателям всех отелей, кроме «Надежды». Поэтому, я имела небольшое представление о том, зачем сюда явился Воронов.

– Здесь отчет по моему отелю. – Он вытащил из большого кармана скрученную в трубочку пачку бумаг и положил перед моим носом. Я нахмурилась. Лукояновы поручили мне перепроверить и свести отчеты в одну таблицу. Илья должен был поступить так же, как и остальные управляющие. Вот же выскочка! – Можешь не перепроверять.

– Почему на бумаге? – Мои каштановые брови свелись к переносице. – Я просила сбросить в электронном виде. По-твоему, мне нужно все вручную перебивать?

– Совсем забыл, – он изобразил на своем лице сожаление. Я не поверила. Илья сделал это специально. – Думаю, что за вечер ты управишься.

– Я нажалуюсь на тебя Лукоянову, понял? – Я выставила в его сторону указательный палец. Мужчина лишь усмехнулся.

– Лучше настучи сразу своей подружке. – Началось! – Как-нибудь за чашечкой чая. Расскажи, что противный Илья снова тебя озадачил. Она тебя пожалеет и найдет местечко прибыльней.

– Я, кажется, тебе уже говорила, что моя дружба с хозяйкой и моя работа в этом отеле не является поводом для обсуждения. Я здесь, потому что пахала, как проклятая в Нижнем.

– Рассказывай это кому-нибудь другому.

От злости я вскочила со своего стула. Чтобы не подавать вида, я подошла к дивану, вытащила из своей сумки договор и посмотрела на место подписи Панова.

– Черт, Димка не поставил дату своей рукой. – Пробубнила я, перепроверяя подпись на втором экземпляре. – Ладно, завтра по пути в налоговую заеду.

– Он уже Димка? – Илья снова усмехнулся. Его взгляд полоснул по моему лицу. – А говоришь, что заслужено находишься тут. – Он испустил судорожный вздох, замечая, как мои глаза превращались в блюдца. – Скоро и Филатов Групп превратиться в семейное дело.

– Что ты вообще такое говоришь? – Я сморщилась. Свободная ладонь сдалась в кулак.

– Вот только не питай больших надежд. Панов тот еще прохвост. Помотросит и бросит.

– Ты ни на йоту не знаешь Диму, ясно? – Встала на защиту друга. Наши с ним споры и колкости это одно, но я не позволила бы никому оскорблять друзей. Даже если часом ранее уверяла Панова в том же. – Так что прекращай свои бестолковые речи.

– Вот. – Изогнул свои губы в улыбке Илья. – Ты его уже защищаешь.

– Я всегда защищаю тех, кто мне дорог, Воронов. Не думаю, что ты это понимаешь.

– Ошибаешься. – Злость просочилась в его голосе, и я насторожилась. – Я отдал тебе документы. На этом все.

Он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Слишком громко для спокойного и безучастного мужчины. Я еще несколько секунд смотрела ему в след, а после села на свое рабочее место и стала заниматься тем, что сейчас было важнее бестолковых мыслей об этом человеке.

Глава 11

Год назад. Таня

Январские праздники подошли к концу. Я только успела выгрести из своей квартиры весь хлам, в число которого входили мишура, игрушки и небольшая елка высотой всего в метр. Илья хотел купить ель повыше, но я не позволила это сделать. Всегда считала, что большая елка должна стоять посреди просторной гостиной. Да, и членов семьи должно было быть больше, чем два человека.

Мы жили вместе уже несколько месяцев. Я души не чаяла в Воронове, а о, в свою очередь, не мог налюбоваться мной. Наши отношения казались пороховой бочкой, потому что нас часто штормило. То мы громко и бурно ругаемся, то так же громко миримся. Впрочем, я считала, что это всего лишь издержки притирок. Мы были двумя взрослыми людьми со своими жизненными устоями и бытовыми привычками. В двадцать лет тяжело привыкать к другому человеку, а в тридцать так вообще сложно принимать даже чьи-то разбросанные носки по квартире. Хотя Илья этим не страдал. Он изводил меня своей чистоплотностью. И ревностью.

Красная тряпка для Воронова был и оставался Панов. Сколько бы я не уверяла любимого мужчину, что Дима всего лишь друг, Илья в это не верил. Иногда доходило до безумных проверок. То он неожиданно явится в отель, когда Дима решит навестить меня вместе со Стасом, то заставлял ставить наш разговор на громкую связь. Меня это злило, но я была уверена, что рано или поздно Воронов поймет, что в сердце моем находился только один мужчина. Хотя он об этом знал.

– Просто я слишком сильно люблю тебя, дикарка, – в сердцах кричал он. А я, как бы сильно в этот момент не злилась, начинала улыбаться, как школьница.

Сегодня был первый рабочий день после праздников. Несмотря на то, что для нашей отрасли нет такого понятия, как новогодние каникулы, Филатовы все же позволили мне и Илье взять пару дней после нового года. Мы с Вороновым только вчера прилетели из Нижнего Новгорода. Празднование было громким. С начала мама долго присматривалась к моему спутнику, а после, когда куранты уже пробили двенадцать, подняла свой фужер и тихо шепнула мне на ухо, что одобряет мой выбор. Бабочки порхали в животе, и я была счастлива.

На следующий день мы поехали в гости к Лукояновым. Там собралась вся семья. Гоша прилетел из Франции со своей девушкой, которая находилась под пристальным наблюдением Розы Михайловны. Мне даже временами было жаль ее. И через несколько часов мне все же удалось вырвать ее из когтистых лап будущей свекрови. К тому же, был отличный повод не слушать очередные истории Сергея Геннадьевича. А в тот момент он как раз начал рассказывать о том, как мне было несладко под его крылышком.

Мы с Лолой, – так звали девушку Гоши, – качались на качелях, припорошенных снегом, когда свет фар ослепил нас. Из черного внедорожника вышел Панов. Он обошел капот машины, открыл пассажирскую дверь. Я задержала дыхание.

Неужели Дима привез сюда свою девушку?

– Что с тобой? – Спросила меня на английском языке Лола. – Ты побледнела.

– Замерзла, наверное, – пожала плечами. – Интересно, кого это Панов привез?

Из машины вышла женщина в длинной черной шубе. Она смерила Диму холодным взглядом, а после обратила внимание на нас. Мы с Лолой почему-то сжались. Дима тоже заметил наше присутствие и лучезарно улыбнулся.

– Он прямо-таки весь светится, как тебя видит.

Я потерла раскрасневшиеся то ли от мороза, то ли от смущения щеки. Несмотря на то, что давно уже привыкла слушать эти пламенные речи о его любви ко мне, мне все равно каждый раз было стыдно. Дима мог открыто показывать свои чувства, даже если иногда это выходило боком и ему, и мне. Я напряглась, вспомнив о том, что стенах этой крепости сидел за столом Воронов. Илья не обрадовался бы такому гостю.