Читать книгу: «Ты – моя вера»

Гоняясь за жаворонками, мы упускаем красоту белых голубей.

Когда гаснут все лампочки, когда ты закрываешь глаза, остается ли в тебе толика веры в появление света?

Татьяна Буланова – «Лето-зима»

Amy Winehouse – «Back to black»

Би-2 «Серебро»

Земфира – «Хочешь?»

Земфира – «Аривидерчи»

Скриптонит, Charusha – «Космос»

Пролог

Середина февраля, – мой день рождения и одновременно самый ужасный день в жизни. Пятнадцать дет назад в этот же день меня оставил единственный мужчина, которому я безоговорочно верила. Хлопнул дверью, своим грохотом разбивая не только дверной косяк, но и моё сердце. И вот сегодня это случилось снова. Меня бросили. Дверь за единственным мужчиной, которому я открыла свою душу, спустя столько лет одиночества и холода, захлопнулась с грохотом. Это оказалось ошибкой. Нельзя никому доверять.

Предательские слёзы крупными каплями стекали по моим бледным щекам, а руки беспомощно пытались ухватиться за дверную ручку, чтобы подняться. Я слышала отдаляющиеся шаги и чувствовала, что задыхаюсь. Нет, эта история не могла закончится именно так. Он не мог поступить со мной точно так же, как поступил отец. Он не мог просто взять и выбросить меня из своей жизни, а самое главное оторвать себя от меня. Не тогда, когда моё сердце срослось с его в одно целое. Он знал мою историю, знал, что я умирала уже однажды. Он обещал! Обещал, что не поступит со мной так, не оставит!

Я вскочила на ноги, распахнула входную дверь и в одном халате выскочила из квартиры, на лету спускаясь по лестнице. Ладони едва касались перил, горло жгло, а слёзы продолжали непослушно литься из глаз. Когда ледяной февральский ветер ворвался в тело, я съежилась. Глаза рыскали по парковке, но не находили желаемого. Где же он? Где?

– Илья! – Закричала я.

Голова мужчина поднялась, и наши взгляды схлестнулись. Он быстрым шагом приблизился ко мне, схватил за предплечье и толкнул в сторону подъезда, но я не шелохнулась. Его брови сошлись на переносице. Он был взбешен. Но от чего? Это он без причин бросил меня в день моего рождения.

– Иди домой, Таня, – прорычал он. – Простудишься.

– В чем толк, если я больна? – Моё отчаяние перерастало в гнев. Я не желала слушать слова заботы, я хотела объяснений.

– Перестань! – Он снова толкнул меня в сторону дома, а я в ответ отвесила ему звонкую пощёчину. На мгновение мои глаза округлились в испуге, но видя изумление в любимом взгляде, я снова его ударила. Он это заслужил. Била, пока мои силы не сошли на нет.

– Почему? – Хрипло спросила я, тяжело дыша. Илья держался за ушибленное ребро, где вскоре появится синяк. Его карие глаза были чернее ночи, хотя я знала, какими они могут быть при солнечных лучах. Именно эти глаза заставили меня однажды сдаться.

– Спроси саму тебя, Рыбакова.

Он произнёс мою фамилию, словно я была бельмом. Лицо скривилось в отвращении, а на мои глаза снова навернулись слёзы. О чем я должна была спросить себя? Что такого я сделала, чем я вызвала такую волну гнева в Илье? Я любила его. Я люблю его. Так сильно люблю, что тело сводит в судороге. Меня трясло. Словно осиновый лист, я едва держалась на плаву, чувствуя, что сейчас упаду. Я могла вынести все, но смотреть с равнодушные и бесчувственные глаза Воронова было сродни пытки. Веки опустились, и колени, которые так стойко держались под натиском боли и пронзающего ветра, подкосились. Я рухнула бы на грязный асфальт, припорошенный снегом, если бы не сильные руки Ильи. Его прикосновения обжигали, но я так хотела насладится ими в последний раз. Потому что больше я не смогу этого ощутить. Только когда он внес меня в квартиру и уложил на диван, я поняла: все кончено. Таня и Илья остались внутри этой квартиры, которая точно так же, как и квартира в моем родном городе, стала ненавистной.

Он ушел. А вместе с ним ушла и моя жизнь.

Глава 1.

Наши дни. Таня

– Я не буду сидеть с твоей копией, – разозлилась я. Стас стоял, скрестив руки на груди и ухмылялся. – И не проси.

– Рыбакова, ты же душка, когда не хмуришься, – подлизывался он в своем стиле. – Это всего на пару часов. Нам с Ясенией нужно отлучится ненадолго. Ты наша подруга или врагиня?

– Вот не надо начинать с твоих манипуляций! – Я выставила указательный палец в его сторону. Мой друг продолжал ухмыляться. – Я знаю твои эти штучки. В прошлый раз вы оставили меня с этим маленьким шилом на сутки. Я чуть с ума не сошла.

– В прошлый раз Сеньку вызвали срочно в Нижний. А в этот раз такого не будет, обещаю.

– В Нижний? – Я рассмеялась. Я знала, – Стас специально привирал, чтобы я осталась с их сыном. – Вы развлекались в паре кварталов отсюда. А потом через две недели объявили новую радостную новость, – я изобразила кавычки в воздухе.

– Танечка, я просто хочу сводить любимую жену на свидание. Мы пару часиков посидим в ресторане и приедем домой. Ты же не бросишь безумно влюбленного в свою жену мужчину на произвол судьбы? К тому же, Пашка не поддается никому, кроме тебя. Все няни от нас сбегают.

– Ничего удивительного. – Я пожала плечами. – С таким-то отцом. Хорошо. – Тяжелый вздох вышел из моих легких. Потом появилась добрая улыбка. Я потрепала шевелюру взрослого мужчины, которому через пару месяцев уже должно было стукнуть тридцать пять. – Посижу. Но это только потому, что я не хочу в очередной раз выслушивать твое нытье.

Стас прищурился. Его улыбка до ушей ослепляла, в глазах плясали знакомые чертики. Он чмокнул меня в макушку, стискивая в своих медвежьих объятиях.

– Ты все еще вспоминаешь, что было десять лет назад, Рыбакова. Забавная же ты, зараза.

– Иди и развейся. – Я вышла из кухни, которая была размером с зал, забрела в светлую гостиную, где стоял большой манеж для их темноволосого сыночка с голубыми, как небо, глазами. Мальчишке было уже полтора года, и он оказался очень смышленым. Я любила возится с ним, хоть и для вида всегда возмущалась на его родителей. Подхватив на руки заливающегося смехом паренька, я расцеловала его в румяные щечки. – Или сюда, мой богатырь! Твоя крестная так по тебе соскучилась!

– Кстати, Тань, – уже обутый Стас окликнул меня, – а ты не дашь мне ключи от твоей старой квартиры?

Мой взгляд посерьезнел. Улыбка, которая всегда появлялась при виде семьи Филатовых погасла только об одном упоминании об этой квартире. Там я зарыла свое сердце, много раз пыталась продать её, но никто не покупал. Да и я потом решила, что даже если воспоминание и болезненное, оно все равно мне дорого. Я любила Илью и любила наш дом. Ключи я тоже носила всегда с собой, потому что никогда не знала, в какой момент мне захочется снова напомнить себе, что доверие – удел слабых.

– Зачем тебе? – Резко спросила я.

– Я подумал…– Стас замялся, увидев перемену в настроении. Я была из тех подруг, которые никогда не могли скрыть свои эмоции. Открытость и искренность были моими фишками. Впрочем, я, как и наши метеорологи, всегда предупреждала их об опасности.

Дверь за счастливым отцом и мужем закрылась. Пашка игрался с копной моих рыжих волос, корни которых отросли и начал виднеться родной цвет волос. Я пустым взглядом обводила чистую гостиную и чувствовала, что тону. Я не знала, когда дыра в моём сердце затянется, когда воспоминания годовалой давности притупляться, и я снова смогу вдохнуть полной грудью.

Ясения и Стас, как я и думала, не вернулись домой через два часа. Они застряли в романтическом путешествии до полуночи. Я уже спала в обнимку с Пашкой, – их сыном, – когда звук ключа в замочной скважине меня разбудил. Родители моего крестника перешептывались и хихикали в прихожей, и замолчали, лишь когда яркий свет лампы ослепил их. Я напугала хозяев дома своим присутствием в метре от них.

Легкое летнее платье Ясении едва доходило до колен, заметно округлившейся животик выпирал и радовал всех нас. Стас виновато чесал затылок, а моя подруга смущенно улыбалась, перебирая пальцами подол платья.

– Два часа, значит? – Прищурившись, спросила я.

– Прости, Тань, – тихо ответила Сенька. Ее голубые глаза светились счастьем, и я не могла злится на неё. – Просто на улице такая хорошая погода. Июль нас так радует.

– Вы до ночи гуляли, что ли? – Зевнув, спросила я.

– Да, – хмыкнул Стас, проходя мимо меня. Он потрепал меня по плечу. – Спасибо. Как Пашка?

– Уснули с ним под мультик, – ответила я, снимая с вешалки свою сумку. – Я пойду. Мне ещё на другой конец города ехать.

– Постой, – вдруг спохватилась Ясения. – Мы тебе подарок подготовили. – Она копошилась в сумочке и достала оттуда билет. – Держи. Даю тебе неделю отпуска.

– Надеюсь, не за свой счёт? – Посмеялась я, зная, что Лукоянова в девичьи, а нынче Филатова никогда не обижала отпускными своих работников.

Ясения была наследницей гостиничного бизнеса. Ее отец, – Сергей Лукоянов, – владелец сети отелей «Лукояноф». С годами масштабы его бизнеса расширялись, и на момент окончания учебы за границей, под ногами семьи были отели почти во всех крупных городах страны. Так, в Москве два отеля занимали высокие позиции в сфере обслуживания, в Сочи отель всегда пользовался популярностью, и, конечно же, в нашем родном городе был самый знаменитый отель. В Москве и Сочи руководила процессом моя подруга, и когда она вступила в права, я перебралась поближе к ней. На тот момент, они со Стасом только поженились и ждали первенца.

А я наконец отпустила злость и обиду на отца и лучшего друга, который собирался улететь после снятия ограничений во Францию. А произошло это, когда в двери моего отеля, где я работала управляющей, зашел высокий темноволосый парень с медовыми глазами и хитрой улыбкой. Признаюсь, я тогда его невзлюбила. Он был заносчивым и самовлюбленным. Пытался меня уличить в том, что я не на своем месте из-за дружбы с хозяйкой отеля, но я не поддалась на провокации. Я доказала этому парню, что достойна своего места.

Белый седан подмигнул мне фарами, когда я нажала на кнопку зажигания. Я уселась в кожаный салон автомобиля, открыла окна, прекрасно понимая друзей. Погода правда была хорошей. Раньше я любила гулять по набережной с кружечкой кофе из круглосуточной кофейни, вдыхать теплый летний воздух и растворяться в разговорах и любимом голосе.

Я купила себе квартиру в Одинцово, – поближе к аэропорту. Это было правильное решение, – уехать подальше от воспоминаний о больной любви. В центре города каждый угол был пропитан Вороновым. Я каждые выходные летала в родной город к маме, которая осталась одна в квартире. Локация была проигрышной в отношении местоположения отеля, где я работала, но зато там были цены ниже и не нужно было выезжать за четыре часа до вылета из дома.

Рассекая по пустым дорогам, я высунула руку из окна, включила громче любимую песню, и специально выбрала самый долгий путь. На пассажирском сидении покоился билет в Испанию с датой вылета завтра. Я рассмеялась. Мои друзья были сумасшедшими. Об этом говорили их литровые байки в гараже поодаль от многоквартирного дома, говорили их спонтанные решения, которые они принимали в один миг. Они ведь точно так же полгода назад купили билеты себе в Турцию, а в самом Стамбуле присмотрели небольшой домик, по их словам. Правда, когда в начале этого года мы прилетели к ним туда на «новоселье», я обратила внимание, что вместить этот домик мог целый взвод солдат.

– Мы будем сдавать его для съемок. – Тут же стала защищаться Сенечка, когда я поддела её своим замечанием. – Представь, смотришь сериал, а там наш домик.

– И загадят его в миг, – я закатила глаза. Ясения раньше не была склонной к таким покупкам, но, когда бюджет их семьи увеличился втрое, они стали разбрасываться деньгами. Вернее, она. Чем больше давила на плечи подруги власть и ответственность, тем глобальнее были покупки. – Надеюсь, я больше не увижу новых домов?

– Татьяна, – вмешался в разговор Стас, приобнимая за плечи жену, – это была моя мечта. Домик на берегу моря. Не порть идиллию своими скупыми возражениями.

– Да, – моя подруга оживилась. – Стас мечтал о доме на берегу Черного моря, но в Сочи есть наш отель, где мы всегда останавливаемся, и покупать ещё дом там не хотелось.

– Если он вам наскучит, отдайте его просто мне, – отшутилась я, завязывая с этими сопливыми разговорами. Я не выносила больше мечтательных взглядов.

Вспомнив о друзьях, с которыми рассталась буквально несколько минут назад, я улыбнулась. Они были эгоистами, но при этом никогда не обделяли меня деньгами. Ясения чувствовала передо мной вину, я это знала. Она с момента воссоединения со Стасом стала чаще меня навещать, больше радовать и веселить. Может, пять-семь лет назад я её не понимала, но год назад словно оказалась в её шкуре. Мне не было дела до остальных, даже самых близких друзей, пока рядом был Илья. Да и после его ухода я не думала ни о ком, кроме своей боли.

Я неслась по центральной улице, как услышала приближающийся мотоцикл. Рев мотора раздражал, и становился все громче и громче, так, что любимая песня из динамиков была совсем не слышна. Мы остановились на красный сигнал светофора. Я, все так же маяча ладошкой в воздухе, думала о предстоящей поездке в Испанию, подбирала в голове наряды, и вздрогнула, почувствовал прикосновение чужой ладони к своей коже. Повернув голову в сторону нарушителя спокойствия, я вскинула одну бровь. Рядом со мной на внушительном мотоцикле сидел парень. Он держал мою ладонь в своей, где на безымянном пальце блестело кольцо. Кожу пронзило током. Словно я уже чувствовала эти руки.

Прекрасно, Татьяна, ты дожила до того, что к тебе клеются женатики!

Я выдернула его руку, нахмурившись. Парень поднял визор, сверкнув своими черными глазами. Они были такими мне знакомыми, такими родными, что в я ухватилась за его руку, резко дернула на себя, задирая рукав парня. Он нахмурился, балансируя на своем двухколесном транспорте.

Я знала, что искала на коже незнакомого мне человека. Знала, потому что сама оставила этот шрам на его теле. И какое же было мое удивление, когда на месте загрубевшей кожи, я увидела татуировку. И самое шокирующее для меня было то, что я даже помнила её.

Мои глаза поднялись к глазам парня. Удивление сменилось лютой злостью. Злостью преданного и расторопного человека. Я снова взглянула на безымянный палец. Золото блестели при свете уличных фонарей и отражалось в моих глазах. Женился. Так быстро? Это какая-то шутка. Я отбросила его ладонь подальше от себя, подняла стекла в машине, включила громче радио, по которому, как назло играла наша с ним песня, и на желтый сигнал светофора с визгом тронулась с места.

Год. Я не видела его ровно год. А тут вдруг его руки так легко касаются моей кожи?

– Мерзавец, – выплюнула я, сворачивая на ближайшем повороте.

Глава 2.

Полтора года назад. Таня

Я сидела в Лобби бара и пила свой утренний эспрессо. Настроение было отличным. На днях удачно прошли проверки, Ясения выписала всем премию, а меня отправила в отпуск на недельку в солнечный Сочи. Она знала, что я любила этот город, и отказалась управляться в нём лишь только из-за неё.

Был май. Отель заполнен до отвала важными персонами, приезжающими в столицу на конференции и переговоры. Часть из постояльцев были партнерами и клиентами фирмы Стаса. Я все никак не могла свыкнуться с его новой фамилией. Филатовым он стал после ареста его отца, – громкое дело, где участвовали семья Милославских и Лукояновых. Стас не смог смирится с тем, что на нём, как на его отце поставили клеймо вора, от чего он решил взять девичью фамилию матери, и теперь прекрасно жил с этим. Ясения тоже теперь Филатова. Забавно конечно, но девичья фамилия подруги мне нравилась больше.

– Как не приду к тебе в гости, ты вечно пьешь кофе, – я услышала знакомый голос коллеги из соседнего отеля.

Он с кошачьей грацией подкрался за мою спину, протянул свою руку к моей кружке и сделал из неё глоток. Я нахмурилась. Ненавидела, когда кто-то трогал мои вещи.

– Рома, сделай ему кофе, пожалуйста, – попросила я баристу. – И мне новый.

– Совсем забыл, что ты брезгливая, – усмехнулся Илья, запрыгивая на стул рядом со мной.

Его карие глаза с интересом рассматривали меня, пока я нарочито делала вид, что не замечаю этого. По крайней мере я так думала. Воронов принял от баристы кофе, сделал глоток и скривился.

– Он с песком что ли?

– Надеюсь, что в грязной кружке, – тут же отозвалась я. Впрочем, я знала, что именно так мой работник и сделал. Этого парня ненавидели все в этом отеле.

– В моем отеле за такое наказывают, – произнёс Илья, я встретилась с ним взглядом и улыбнулась. В моем отеле ко всем относились с глубочайшим уважением. Естественно, кроме этого гостя.

– Хорошо, что эти отели не принадлежат тебе, – я подмигнула своему «любимому» коллеге, указывая на то, что парню пора спустится с небес на землю.

– Точно, – он сделал ещё один глоток, – они же принадлежат твоей подруге.

Я нахмурилась. Илья меня уже порядком утомил. Каждый наш разговор сводился именно к этому. Он вновь и вновь упоминает о том, что я просто сижу на пригретом местечке.

– Тебе доставляет это удовольствие? – Вспылила я, видя, как его пухлые губы растягивались в улыбке. – Нравится принижать моё достоинство?

– Научись принимать критику и нападки без эмоций. Я же пью свой кофе из грязной кружки и не вякаю.

Я вскинула брови, чувствуя, как закипаю. Этот негодяй решил испортить мне день, не успев он начаться. Так ещё хватает наглости ему советы мне раздавать! Видя, как раскраснелось моё лицо, Воронов не унимался. Он поправил воротник своей футболки-поло цвета морской волны, уложил назад свои волосы и посмотрел на меня таким взглядом, от которого что-то родилось в моем животе. Я продолжала хмурится, ожидая очередную его выходку.

– Татьяна, у тебя лоб маленький, перестань хмурится. Морщинок будет ещё больше.

– Единственная морщинка, которая мне никогда не пойдет, это ты, Воронов, – выплюнула в лицо яд, схватывая с барной стойки свою чашку кофе и выплескивая его на идеально выглаженную футболку парня. Илья тут же вскочил на ноги, выбил из моих рук чашку, которая упала на пол, разбившись в мелкую крошку. Его безумный взгляд карих глаз в миг почернел.

– Ты что творишь, идиотка! – Он рывком сорвал с себя футболку, оголяя торс. В этот момент я поняла, что совершила огромную ошибку.

Илья был прекрасен. Его рельефное тело с загорелой кожи после недавнего отпуска за границей переливалось под солнечными лучами. Я сглотнула, борясь с желанием прикоснутся к нему. На мгновение я даже забыла, какой он негодяй. Заметив мой очарованный взгляд, Воронов самодовольно ухмыльнулся, сделал шаг в мою сторону, тем самым загоняя меня в ловушку между барной стойкой и своим телом. Его дыхание было так близко, что на моей шее появилась испарина. В горле пересохло, я сцепилась ладонями за край стола, затылком чуя, как бармен во все глаза таращился на нас. Илья же не торопился. Он с интересом наблюдал за моей реакцией, вдыхал аромат моих волос, от чего по телу побежали мурашки, и я прокляла теплую погоду за окном. За теплыми кофтами он бы ни за что не заметил этот маленький марафон. Его горячая ладонь легла на мою талию, а лицо приблизилось к моему лицу в опасном расстоянии. Я приоткрыла губы, словно ждала, что он меня сейчас поцелует.

– Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – Жарко прошептал он, едва касаясь своими губами моих.

Я не могла вымолвить ни слова. Наши глаза встретились, и я, клянусь, видела, что он тоже хотел этого.

– Я лучше поцелую жабу, чем тебя, дикарка.

Рассудок быстро встал на место. Я оттолкнула со всей силы этого мерзавца, вытерла в отвращении губы, схватила первый попавшийся предмет под рукой и бросила в парня. Я поняла, что совершила очередную глупость лишь в тот момент, когда раздался лязг ножа, и на пол стали падать капельки крови с его запястья.

– Татьяна Анатольевна! – Крикнул Рома, когда я ухватилась за чертов ножик. Как он оказался на барной стойке, я понятия не имела.

– Ты в своем уме? – Закричал в гневе Воронов, хватая меня за плечо. От силы его пальцев, я сморщилась. Боль пронзала тело, но страха не было. Я переживала. Случившееся оказалось шоком. Мои распахнутые зеленые глаза с блеском от нахлынувших слез уставились на лицо мужчины. Сердце колотилось, как на родео. А губы вторили одно и то же слово.

– Прости, – прошептала я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Я схватила его за здоровую руку и потянула за собой в свой кабинет. Илья не сопротивлялся, но и не упускал возможности вбросить пару едких слов в мой адрес.

– Может мне стоит сказать Ясении, что она дружит с психичкой? Ты же явно не в себе? Тебя случайно папа не бил в детстве?

– Мой отец умер, – отрезала я, и Илья тут же умолк.

Мы зашли в мой кабинет, я отпустила его руку и стала рыться в аптечке. Воронов же улегся на моем диване молочного цвета, положил здоровую руку за голову и созерцал, очевидно, наслаждаясь моим чувством вины. Когда я нашла бинты и перекись, я села на диван рядом с пострадавшим и стала обрабатывать его рану. Илья зашипел, когда влажная ватка коснулась его кожи, и я тут же поспешила подуть, как это делала мне мама в детстве.

– Если бы не доводил меня, – бормотала я себе под нос, – этого бы не случилось.

– Если бы ты не бросалась в меня всем, что придет под руку, тебе бы не пришлось промывать раны тому, кого ты ненавидишь.

– У меня есть причины не любить тебя. – Я отрезала бинт, и увлеченная процедурой, стала немного болтливее обычного.

– Просвети же меня, дикарка.

Я подняла серьёзный взгляд на его лицо. Он был расслабленным, его полуопущенные веки устало наблюдали за моими действиями, а губы изгибались в едва заметной улыбке. Он был чертовски хорош собой. Но заносчивый и высокомерный мужчина, – история не для меня. Мы должны были, как обратная сторона двух магнитов, отталкиваться друг от друга. Я ведь пользовалась всеми приемами, которыми меня пытался уколоть Воронов. Мы были с ним похожи. Но почему-то для меня имел обратный эффект этого эксперимента в физике.

– Как-нибудь в другой раз, – я скопировала его улыбку, затянула потуже узел и поднялась с дивана. Прикосновение ладони Ильи к моей руке заставили меня остановится.

– Когда напьемся в стельку? – Пошутил он. Я улыбнулась и кивнула.

Я и правда могла с ним нормально разговаривать только тогда, когда мы оба пьяные.

Глава 3

Наши дни. Таня

Я проснулась обессиленная. Кофе мне не помогал, энергетики тоже. Часы показывали около двенадцати часов дня. Вылет назначен был на восемь вечера, так что я успевала собрать чемодан и приготовить документы. Я заварила себе очередную ядерную порцию кофе и взглянула в телефон. Пролистав сообщения от подруги и мамы, которая каждый день спрашивала о моём здоровье и присылала фотографии котят от бабушкиной кошки, я зашла в социальные сети.

Я целый год запрещала себе заходить в профиль Ильи, но сегодня пальцы сами вбили его никнейм. Там больше не было наших с ним фотографий, но были те, которые делала я. А ещё был знакомый мне уже мотоцикл. Воронов никогда не увлекался мотоциклами, а тут он активно вел свой блог. Мне нравились байкеры, и я не скрывала этого. Рассказывала и Ясении, которая оказалась той ещё гонщицей, и даже Илье, который все время смотрел на меня с снисхождением. Самой прокатится на мотоцикле мне так и не удалось. Я из тех людей, которые до одури любят опасную технику, но боятся управлять ей.

Но меня заинтересовали не воспоминания. Я увидела то, от чего моё сердце заныло от боли. Он все-таки женился. Он стоял на фотографии рядом с темноволосой девушкой, которая счастливо улыбалась на камеру, демонстрируя всем свое обручальное кольцо. Я знала её, – это была администратор в его отеле. Звали Катя, и она была моложе Ильи на пять лет. Я закрыла глаза. Это все какой-то сон. Нет, правда.

Я зашла в профиль Кати, где увидела множество их совместных фотографий. По-хорошему, мне нужно было просто закрыть соц сети и не открывать их больше, как я делала все это время, но остановится было невозможно. Я фотографию за фотографией смотрела на их счастливые лица. Добралась до первой их совместной фотографии и ухватилась за подоконник, чувствуя, как подкашиваются ноги. На фото Илья спал сном младенца, а Катерина лежала рядом, обнимая так, как обнимала я. Так, как обнимать позволял он только мне. Она была сделана в день нашего разрыва. В день моего рождения. В день, когда он бросил меня, обвинив во лжи. Но лжецом оказался Илья Воронов.

Мне позвонила мама, от чего пришлось смахнуть скатившуюся слезу и ответить. Её голос был все таким же холодным и серьезным, несмотря на то, что за десять лет наши отношения потеплели.

– Таня, как ты?

– Хорошо, – ответила я. – Собираюсь на недельку в Испанию. Филатовы подарили мне билет.

– С чего бы такие дорогие подарки?

– С того, что я нянчилась с их сыном каждую неделю. Иногда даже больше.

– Раньше, когда с тобой нянчились мои подруги, я дарила им бутылку вина.

– Это было раньше. К тому же, мой крестник, вылитый отец и с ним бывает иногда очень трудно.

– Надо котят раздать. Они уже открыли глазки и топить жалко.

– Я поспрашиваю своих здесь.

Я посмотрела в окно. В огромном городе я оказалась одинока. Сердце сжалось от осознания того, что я сейчас там, где больше всего боялась оказаться. Я проживаю каждый день свой самый страшный кошмар. Осталось только одиночество, холодная квартира и много работы. Отпуск уже не радовал так, как минутами ранее.

– Мам, – произнесла я, понимая, что хоть один теплый комочек будет ждать меня с работы. Я хоть кому-то буду нужна. – Оставь мне одного. Я через неделю заберу его.

– В самолет тебя с ним не пустят. И у тебя уже есть Ляс.

– Я приеду на машине.

Мы попрощались. После разговоров с мамой всегда оставался неприятный осадок внутри, и, признаться, я не понимала почему. Все же хорошо.

Уже заканчивалась регистрация, когда я влетела в стены аэропорта. У меня не было багажа, только ручная кладь, от чего вся эта процессия прошла быстрее обычного. Я сидела в салоне самолета около иллюминатора, когда надо мной нависла тень. Я подняла глаза и чертыхнулась.

– И тебе привет, – недовольно отозвался мой попутчик.

– Что ты тут делаешь?

– Лечу в Испанию, как и ты, я думаю. – Илья забросил свою ручную кладь на полку и плюхнулся рядом со мной. От него веяло древесным парфюмом, который я подарила ему на каком-то празднике. Я задержала дыхание. Сидеть рядом с ним было сплошным издевательством. – Как дела?

– Ты сейчас серьезно? – Я шумно захлопнула книгу и оглянулась по сторонам. Катерины нигде не было видно. Это шутка какая-то? Взглянув на его запястье, я заметила татуировку. Это ещё пуще разозлило меня.

– Более чем. Нам пять часов лететь в самолете.

– Надень наушники и послушай музыку. – Я снова открыла книгу и стала читать. Но строчки плавали, а сердце в бешеном ритме давало сигналы, что оно ещё живо.

– Таня, послушай…– Я выставила свою ладонь перед ним. Нет. Никаких разговоров не будет. Особенно, после того, как я увидела сегодня фотографии с его свадьбы. Он за один день меня и предал, и бросил, а это значит, что он меня никогда не любил.

– У тебя после свадьбы со слухом проблемы?

– Я не…– он умолк. Правильно, что ему ещё сказать? Я бросила ему в ноги кость, пусть подавится.

Илья отвернулся. Я нацепила наушники, посмотрела в иллюминатор и не поворачивалась в его сторону, пока между рядами не начали бродить бортпроводники. Они предполагали воду и напитки, и я ощутила острое желание хлебнуть немного шампанского.

– Вода, сок? – Спросила нас девушка лет двадцати пяти. Ее синяя униформа была словно с обложки советских журналов.

– А шампанского нет?

– Тебе же плохо от него будет, – предупредил меня Воронов, в ответ на что получил полный отвращения взгляд. Я не хотела и не собиралась слышать слова заботы от человека, который втоптал меня в грязь.

Бортпроводница мило улыбнулась, налила в фужер немного игристого и протянула в мою сторону, но бокал забрал Илья и залпом выпил. Я нахмурилась. Какого черта позволяет себе этот недоумок?

– Спасибо, – отозвался мужчина, возвращая опустошенную посуду девушке.

– Какого черта, Воронов? – В голосе было столько яда, что я могла убить за считанные секунды.

– Очевидно, ты плохо слышишь, раз собралась выпить. – Он вытянул ноги и улыбнулся, словно мы были давними приятелями. Но он ошибался. Мы были давними врагами, у которых не получилось построить счастливые отношения.

Я насупилась и отвернулась к иллюминатору. Мы взлетали, и на табло светилась рекомендация пристегнуть ремни безопасности. Я послушно это сделала, как и мой невольный спутник. Была оглушающая тишина, если не считать работу двигателя. Я бросила быстрый взгляд на Илью, – мужчина был без кольца. Он выглядел таким же холеным, каким я его помнила. Рубашка поло цвета карамели подчеркивала мускулы, а верхние пуговицы расстегнуты. Волосы, как и раньше, приподняты на макушке, открывая обзор на его широкий лоб. Волевой подбородок, который покрыла легкая небритость. Загорелая кожа блестела даже под приглушенным светом в салоне самолета. Я задержала свой взгляд на ямочке у основания шеи. Когда-то это было любимое место, которого губы касались. Все же вчера он носил кольцо, а сегодня его наличие подтверждает лишь не загорелый ободок на безымянном пальце. Неужели его брак не продержался и года? Этого стоило ожидать, – Илья был худшим мужчиной на всей планете. И как только угораздило меня влюбится в него? В нём не было ничего привлекательного, за исключением внешности и улыбки. Ещё у него была харизма, он этим пользовался. А ещё потрясающее чувство юмора, стойкость характера и умение принимать быстрые решения. Я всегда задавалась вопросом: что такого произошло в его жизни, что теперь даже самые тяжелые решения он принимал легко и без эмоций.

Только когда его острый взгляд карих глаз полоснул по моему лицу, я поняла, что, задумавшись, засмотрелась на него. Он улыбнулся, а я одарила его неприличным жестом. Господи, мне словно пять лет!

– Впрочем, я понимаю в чем дело, – заговорил вдруг он. Я непонимающе взглянула на Воронова, на что он закатил глаза. – Ты не слышала меня?

– А должна?

– Говорят отсутствие секса влияет на женский слух, – я рассмеялась. Извращенный ум Ильи мог додуматься только до этого.

– С чего ты решил, что у меня никого нет? – вскинув одну бровь, обронила я.

– А разве есть? Не уж-то все еще Панов?

– Есть! – Заявила я, поднимая подбородок. – Я сейчас как раз-таки к нему лечу. И при чем тут Дима?

– О-па! – Илья загоготал. Над моей же головой сгущались тучи. Если не Панов, кто же он? – Мужчина корпусом наклонился ко мне, словно мы были подружками сплетницами. В его взгляде появился недобрый огонек, что только поддело меня продолжать лгать.