Читать книгу: «Чувствовать. Автобиографическая наивная литература», страница 3

12. Контроль в моей жизни

Я всегда очень много внимания уделяла контролю, везде и всюду, даже если в этом не было необходимости. Мне казалось, что таким образом я страхуюсь от неприятностей. Например, я мониторила рынок на предмет вакансий, даже если работа и работодатель меня устраивали.

Что мне это дало? Ничего, кроме стресса, который я создавала себе, бесконечно ожидая проблем.

Кроме того, есть множество ситуаций, на которые я просто не могу влиять, даже если предугадаю их наступление.

Когда у одного из моих работодателей неожиданно буквально за пару дней отозвали лицензию, я осталась без работы, и несколько месяцев не могла её найти, несмотря на то, что были подходящие вакансии. Меня по каким-то причинам не приглашали на собеседования. Я потеряла работу и долго не могла найти новую, это был большой стресс для меня из-за необходимости выплачивать ипотеку и непонимания, почему меня не приглашают на собеседования, хотя у меня большой опыт в этой сфере в крупных компаниях. Неопределённость дальнейшей профессиональной и финансовой ситуации сильно давила на психику.

Так совпало, что это был сложный год абсолютно во всех сферах. К тому моменту, когда я нашла работу, уже была сама не своя, потерянная, на себя не похожая. Ещё и устроилась на работу в компанию, которая хоть и была хорошей, но совершенно мне не подходила.

Я в тот период окончательно потерялась. Я помню, в каком неживом автоматическом режиме я тогда жила, и никак не могла из него выйти, это было полное нервное истощение, я никогда до этого так ужасно себя не чувствовала, плохо соображала, ничего не запоминала, не могла собраться с мыслями. Я даже слегка асоциальной стала, кроме того, я не выдерживала никаких противостояний, не вступала в конфликты, не обличала манипуляции. Я была как пакет на ветру, куда понесёт, туда и лечу. Полная потеря самоидентичности. Нехороший период. Долгое время мне было неприятно о нем вспоминать.

Я сама себя довела до нервно-истощенного состояния, раздувая имеющиеся проблемы до планетарных масштабов.

Так я делаю всегда и в любой ситуации.

Я всегда контролировала состояние своего здоровья. В силу повышенной тревожности, при возникновении даже незначительной боли я шла к докторам и выполняла их рекомендации.

Я много внимания уделяла поддержанию здоровья: я делаю зарядку каждое утро на протяжении многих лет; я много двигаюсь; я рано ложусь спать. Я всегда заботилась о том, чтобы питаться правильно: я годами не ем острое, жирное и жареное; я не больше десяти раз за свою жизнь ела фастфуд; я всегда пила много кефиров и йогуртов; уже пару десятков лет на завтрак я ем каши без сахара, сваренные на воде. Были и недочёты в моем питании: я не люблю мясо и его было мало в рационе; и я всегда ела очень много сладкого, тогда сахар ещё не был демонизирован, и я не задумывалась о том, что это вредно. Но эти недочёты всегда уравновешивались молочными продуктами, овощами и крупами. По большому счёту, я питалась правильно, но я серьезно заболела, и, самое обидное, что это было именно заболевание желудочно-кишечного тракта, несмотря на то, что питалась я осознаннее, чем многие. Контроль не помог.

Это не означает, что за здоровьем не нужно было следить, этим я лишь хочу сказать, что контроль далеко не всегда дает результаты.

Можно возразить, что я не то контролировала, нужно было контролировать состояние нервной системы (сейчас учёные считают, что кишечник – это не только часть пищеварительной системы, а и часть нервной системы), но я тогда не могла знать, что моя нервная система ненормально напряжена. Как я могла об этом узнать? На окружающих я не бросалась (да, я агрессивничала, но драться ведь не бросалась), истерики не устраивала, не плакала, я все время была либо злая, либо весёлая, либо уставшая, либо ничего не чувствующая (и усталость, и бесчувствие я идентифицировала как спокойствие). То есть, мне казалось, что весь спектр эмоций в моей жизни присутствует, поэтому у меня не возникало подозрений по поводу состояния моей психики, оно мне казалось нормальным и даже гармоничным. Таким образом, у меня никогда не возникало идеи контролировать состояние нервной системы.

Одним словом, контроль далеко не всегда дает положительные результаты. Я пыталась контролем упростить жизнь, но, нагнетая стресс, незаметно для себя усложняла её.

После операции я окончательно признала, что жизнь невозможно контролировать, и мои прежние приспособления к жизни не работают. Меня это удручало. Я начала искать выход из эмоционального тупика.

Я общалась с психологами, один из которых спросил меня, почему я так паникую из-за того, что не в состоянии контролировать действительность, и попросил меня подумать о том, что подконтрольно и что неподконтрольно в моей жизни.

В процессе беседы пришло понимание, почему я так сильно дорожу контролем. Для меня контролировать – это значит совершать какие-то действия для контроля. Контроль – это один из моих способов чувствовать себя живой. Когда я начала думать, что ни на что не могу влиять, это меня обесточило, я перестала понимать, как жить. Вся моя жизнь состояла из контролирующих действий, и вдруг я выяснила, что от моих действий многое не зависит. Тогда зачем вообще делать что бы то ни было?

По рекомендации психолога я выписала, что могу и не могу контролировать, а так же что я хочу контролировать, и что могу для этого сделать.

После того, как я написала, что мне подконтрольно, я наглядно продемонстрировала себе, что по факту контроль мне доступен частично, в очень ограниченном объёме. Это нужно принять и помнить.

В каждом жизненном событии большое количество участников и составляющих, невозможно всё предусмотреть и проконтролировать. Контроль во множестве случаев совершенно бесполезен.

Приблизительно через год я услышала в видеоролике у психолога интересную мысль: контроль – это для детей, а взрослые люди должны всё себе объяснять, а не запрещать.

Дети не знают, почему опасно совать пальцы в розетку, но знают, что этого делать нельзя, иначе будет больно, и избегают розетку, рядом с розеткой у них возникает мышечное напряжение, потому что они вынуждены себя контролировать, чтобы не полезть в розетку от любопытства. Взрослому человеку не нужно контролировать себя: как только его мозгу стала доступна информация об электричестве и ударах электрическим током, вопрос с розеткой снялся сам собой.

Так и в любой другой ситуации: если чего-то боишься, и это что-то вызывает напряжение, то нужно разобрать этот вопрос на составные части, препарировать его, объяснить себе, и станет легче, напряжение, если даже не уйдёт полностью, то точно уменьшится.

Например, после пережитых событий я панически боюсь заболеть, даже лёгкое недомогание вызывает у меня панику. Первый способ – это контролировать ситуацию: заставлять себя не думать об этом. Второй способ – объяснить себе, что происходит.

Почему я боюсь заболеть? Потому что у меня есть крайне негативный опыт на эту тему. Означает ли это, что любая боль, недомогание или повышение температуры говорит о начале болезни и может привести к таким же последствиям, как были раньше? Может привести, а может и не привести. Имеет ли смысл паниковать из-за каждого чиха, если ты не знаешь, чем он закончится? Очевидно, нет, иначе почти каждый день придётся паниковать и, таким образом разрушать нервную систему, заливать себя кортизолом, вызывать у себя нервные мышечные спазмы, и таким образом действительно довести себя до заболевания. Нужно заботиться о себе и отслеживать своё состояние, и в случае боли или чрезмерной слабости немедленно обратиться к врачу. В любых других случаях просто побольше внимания уделять расслаблению и находить время и способы привести себя к спокойному уравновешенному состоянию.

Пару раз во время приступов паники я себе все объясняла и успокаивалась таким образом. Вроде бы, рабочая схема.

Эту же схему с объяснением я попробовала применить к курению. Мой запрет на курение и контроль за количеством выкуренных сигарет вызывает у меня напряжение. Курить вредно, это понятно, это не нужно объяснять. Я объяснила себе другое: я курю не потому, что в этом есть необходимость, а потому, что я привыкла это делать, это вплетено в мою жизнь многолетней привычкой, что я курю, несмотря на то, что мне это не очень приятно во время и после.

Раньше курение доставляло удовольствие, но я курю уже много лет, и теперь уже это не так кайфово как раньше в силу того, что при регулярном употреблении веществ в мозге срабатывает понижающая регуляция, уменьшается количество рецепторных участков в ткани мозга, благодаря которым мы получаем удовольствие, из-за этого нам со временем требуется все большее количество вещества, а удовольствия оно приносит все меньше и меньше, несмотря на увеличенное количество. Собственно, это тот механизм, из-за которого наркоманы приходят к передозировке. Это работает не только с наркотиками, но и со всем, что доставляет нам удовольствие: сигареты, алкоголь, сладкое, спорт, секс, еда. Вот я в курении дошла до того момента, когда сигареты не доставляют удовольствия.

Курение – это моя бытовая привычка, в этом нет физической необходимости, но есть ритуальная составляющая, крепко вплетённая в мой быт. Кроме того, после курения мне очень неприятен вкус во рту и слегка подташнивает.

Был период, когда я бросала курить на год, а потом не выдержала и курила одну сигарету в день, жестко ограничивая себя за счёт силы воли, запрещая себе курить больше одной сигареты, и это всё было большим стрессом.

Сейчас я сказала себе, что я могу курить, если хочу и столько, сколько хочу, но объяснила, что это неудовлетворимая потребность из-за привыкания мозга к веществам, и количество выкуренных сигарет никак не скажется на закрытии этой потребности, но пагубно скажется на здоровье.

Полностью отказаться от этой привычки я пока не могу, это стрессово, но я могу курить значительно меньше, зная, что при любом количестве сигарет я буду одинаково ощущать желание выкурить ещё, неважно, пять это или десять сигарет в день, то есть психика в любом случае останется неудовлетворена, но зато физика при пяти сигаретах получает в два раза меньше вредных веществ, чем при десяти. Кроме того, мне надо помнить о том, что после курения меня подташнивает, это неприятно.

Я протестировала схему: каждый раз, когда возникало желание курить, я говорила себе, что да, прямо сейчас могу пойти и выкурить сигарету, но после курения мне некоторое время будет противно, если я готова это потерпеть, то добро пожаловать с сигаретой на балкон. Очень часто я себе отвечала, что не хочу, чтобы сейчас стало противно, может быть пойду позже. В итоге я без особых усилий и без стресса стала курить одну-две сигареты в день. Видимо, пока я готова пару раз в день перенести неприятные ощущения от курения. Возможно, это сойдёт на нет. Возможно, останется в таком объёме.

Надо как-то сохранить понимание, что взрослый человек может не контролировать, а объяснять себе и договариваться с собой, если это необходимо, чтобы отказаться от чего-то небезопасного или вредного, и, благодаря сотрудничеству с собой отпустить наконец-то бесполезный контроль хотя бы по тем вопросам, по которым получится договориться с собой.

13. Эгоцентризм

Пёс вроде бы понял, что я ему не враг. Пытается преодолеть себя: делает попытку выйти на кухню, когда я сижу там, доходит до порога, делает шаг ко мне, разворачивается и убегает обратно в комнату. Я пробовала его поощрять голосом, он убегал. Я пробовала поощрять взглядом, он убегал. Я пробовала никак не реагировать на его появление, он убегал. Страх держит его физически, это видимая штука: будто его кто-то за поводок дёргает обратно в комнату.

С каждым днём расстояние, которое он находит силы преодолеть, становится всё больше.

А я после того, как в моей жизни появился кто-то, о ком нужно заботиться ежедневно, поняла, что эгоцентризм, с бесконечной концентрацией на собственном «Я» не вполне нормален с точки зрения человечности. Кроме того, он не очень полезен и для самой эгоцентричной личности. Мой эгоцентризм, например, не позволил мне вырваться из цикличности моих мыслей: когда я узнала диагноз, я окончательно сосредоточилась на себе, я даже прекратила общаться вообще со всеми, и закрылась в себе. Наверное, нужно было максимально открыться и близким людям, и начать общаться с новыми людьми, в том числе с теми, кому требовалась помощь.

Пёс часто достаёт меня из моих мыслей тем, что по графику нужно идти с ним гулять или его нужно покормить, или тем, что ходит цокает когтями, зевает, шуршит, рвет лежанку – всякое шумное делает. Если бы не пёс, то, находясь дома, я большую часть времени жила бы в своей голове, а не в реальности.

Даже малюсенький пёс способен рассеять эго-концентрацию до вменяемого уровня, забрав часть внимания на себя, разорвать сосредоточенную цепь напряжения.

Получается, что заботиться о ближнем целительно.

14. Психиатр

Мои флэшбэки и обвинения самой себя в том, что со мной произошло, время от времени неожиданно приходят ко мне, выключая из нормальной жизни иногда даже на пару дней. Это очень изматывает психику.

Все ещё осталась зацикленность на пугающих воспоминаниях и вине, несмотря на многочисленные проработки по разным методикам. Я просто не могу выйти из круга одних и тех же мыслей.

Я обратилась к психиатру с целью, чтобы мне фармацевтически помогли справиться с этой проблемой.

Я рассказала доктору о своей проблеме. Она прокомментировала: нет оснований обвинять себя в том, что не смогла найти путь к выздоровлению, далеко не у всех получается справиться с болезнью, иногда это не в нашей власти, тем более, что люди десятилетиями живут с подобным заболеванием без необходимости в хирургическом вмешательстве, а в моем случае заболевание разрушило внутренний орган за несколько месяцев, и у меня не было времени ознакомиться с болезнью и найти возможность вылечиться. Все эти слова я и сама говорила себе каждый раз, когда нападала на себя, но из уст непредвзятого постороннего человека, они прозвучали очень успокаивающе. Я почувствовала благодарность к доктору за то, что она это озвучила.

Она спросила также, в чем, по моему мнению, причина возникновения аутоиммунного заболевания. Я рассказала свою версию о том, что всю жизнь провела в стрессе из-за врожденной или приобретённой повышенной тревожности, из-за неумения осознавать и проживать чувства. Хронические психические зажимы привели к хроническим физическим зажимам, зажатые мышцы не функционировали полноценно, не получали необходимого движения и питания, что привело к воспалению. Не вылеченное воспаление перешло в хроническое воспаление, которое годами сохранялось в организме, из-за чего иммунитет, наблюдая годами в организме здоровые клетки наряду с воспалёнными клетками, которые он должен уничтожать, перестал различать, что нужное, правильное, а что – неправильное, ведь и то, и другое находится в организме на постоянной основе, перестал понимать, с чем ему бороться, но функция по уничтожению клеток у него есть, он не может этого не делать, и поэтому он начал уничтожать все клетки: и здоровые, и больные.

Психиатр подтвердила, что она видит такую же цепочку причин, и добавила то, что я не сказала: стресс провоцирует избыточное выделение кортизола, который разрушает генетически слабые предрасположенные к этому органы (у каждого свои), а дальше всё верно про хронический стресс и хроническое воспаление.

Кроме того, психиатр напомнила мне, что самообвинениями и самонападениями я держу себя в продолжительном психическом стрессе, который может запустить новый цикл физической болезни.

Психиатр ещё раз проговорила мысль о том, что нельзя оставлять чувства невыраженными, нужно реагировать, нельзя терпеть неудовлетворённость. Я подумала, что из-за моего апатичного состояния и моих слёз при рассказе об операции, она сочла меня терпилой, и поэтому я возразила, что выражаю чувства, ведь я всегда была довольно агрессивной. Она пояснила, что нужно отреагировать именно то чувство, которое возникло: обиду высказать, грусть выплакать, гнев выкричать, и так далее. Нельзя одной единственной реакцией удовлетворить любое возникшее чувство.

И снова я совершаю ту же ошибку: моё возражение доктору говорит о том, что я не закрепила мысль, что, прежде всего, нужно научиться различать чувства и проявлять соответствующие им эмоции, а не проявлять агрессию во всех ситуациях. Впрочем, довольно странно требовать от себя лёгкого быстрого перехода на новый образ мыслей и действий, если сорок лет прожила с другими установками. Для этого потребуется много времени и многократные повторения новых установок и убеждений.

Я спросила психиатра, почему мне морально легче было воспринимать то, что произошло, в период после операции, когда, казалось бы, впечатления ещё свежие, и, вроде бы, горе должно было бы восприниматься особенно остро. К тому же, мне ещё и физически было очень плохо, всё болело, психика была расшатанной из-за этого.

Психиатр ответила, что это нормально, что спустя год я всё ещё рефлексирую по поводу операции. Осознание приходит не сразу, мозгу требуется время, чтобы понять весь масштаб произошедшего. После операции физическая боль помогла частично избавиться от психической боли, сместив центр тяжести с чувств на ощущения. Поэтому тогда, когда всё болело, тело занималось только физическим выживанием, и оно постоянно отвлекалось на физическую боль и не могло все время заниматься переработкой психической травмы. Теперь, когда физически достигнута относительная стабильность, тело перерабатывает в психике то, что не переработало тогда.

Кроме того, физическая боль помогала выражаться психической боли.

По такому же принципу, с её слов, люди наносят себе физические повреждения. Психические процессы по большей части неосознаваемые и сложные, они непонятны, а физическая боль осознаваемая и понятная. Подростки и люди с незрелой психикой не умеют осознавать и проживать чувства, поэтому делают себе больно физически осознанно или неосознанно – ударяются обо всё, обжигаются, бьются головой об пол, и даже некоторые попытки самоубийства – всё это желание почувствовать боль, чтобы выразить её: закричать, испугаться, заплакать. Люди, которые годами подавляют чувства и эмоции, не научаются их распознавать и проживать, на психическом уровне остаются подростками. В любом возрасте важно научиться проживать все чувства.

Так вот, в моем случае физическая боль помогала выражаться психической боли, и одновременно отвлекала от глубокого погружения в свое горе, поэтому, когда отвлекающая физическая боль прошла, я нырнула в психическую боль.

Она сказала также, что было бы лучше, если бы я сразу после операции обратилась к психиатру, потому что в критические моменты мозгу нужно помогать адаптироваться к новым условиям жизни: антидепрессанты в психически сложных жизненных ситуациях нужны так же, как антибиотики при тяжёлых воспалительных процессах.

Психиатр пояснила, что мозгу нужно помочь химически, чтобы он смог выйти из зацикленности, потому что сейчас ему просто не хватает химического материала для создания нужной химической реакции. Ему нужны необходимые вещества, чтобы сгенерировать нервный импульс необходимой силы, чтобы нейроны соединились между собой, создали новую нейронную связь. Это позволит вывести мысли из привычного круга.

Препараты не будут вызывать состояние эйфории, не будут блокировать эмоции, но позволят не проваливаться в грусть на дни и недели, проводя меня вперёд в те моменты, когда я застреваю в очередной зацикленности мыслей, которая совершенно бесполезна, она только тратит психические ресурсы, и не приводит к новым идеям, новому видению ситуации, путей выхода из неё.

Доктор выписала мне комбинацию препаратов, в том числе лёгкие антидепрессанты с накопительным эффектом. Если они мне подойдут, то их действие я должна ощутить через месяц.

Несколько месяцев нужно будет принимать препараты, дать мозгу почувствовать, что такое нормальное состояние, потом постепенно снизить дозу, а потом и вовсе отменить приём препаратов.

15. Пёс меня радует

Пёс начинает мне доверять. Раньше всю ночь не было слышно ни звука, будто он замирал на всю ночь и лежал, даже не дышал. Теперь он ночью храпит, шуршит, цокает когтями по полу, ходит куда-то, видимо, дела у него ночные появились, шамкает, как дед. Кстати, кажется ему все-таки не четыре года, как мне сказали в приюте, а гораздо больше, кажется, он старенький. Ну, ничего страшного, я и сама не новенькая.

По он утрам фырчит, чихает, и это меня умиляет и смешит. Я теперь действительно просыпаюсь с улыбкой. Я раньше делала по утрам упражнение настроя на день «Проснулась – улыбнулась», чтобы организм понял с самого утра, что все в порядке, мы идём в этот день с улыбкой. Я улыбалась механически. Не знаю, имело ли это эффект. По ощущениям, особого эффекта не было. Теперь, после искренней улыбки от этой милой возни рядом с кроватью, действительно возникает позитивный настрой.

Теперь пёс спит не под столом. Он таскает свою лежанку по комнате, спит то здесь, то там, ищет оптимальное место.

Он забавный. Когда у него что-то не получается или ему что-то не нравится, он фырчит. Это происходит часто. Получается, он вспыльчивый человек. Надеюсь, получится его избаловать, чтобы в полной мере посмотреть какой у него характер.

Люблю избалованных детей и животных. Только избалованные, знающие минимум запретов, действуют максимально непосредственно, интересно, весело и забавно, без оглядки на других, проявляют свою натуру полностью. Понимание дисциплины и режима дня, конечно же, не помешает, но в остальном, мне кажется, у них должна быть полная свобода, чтобы они смогли понять, кто они такие, какие у них есть желания, что они любят и как они взаимодействуют с миром.