Читать книгу: «Следуя за цветными дымами»

Мир не только удивительней, чем мы предполагаем, он удивительней, чем любое наше предположение…

Дж. Б. С. Холдейн (1892 – 1964) британский биолог-эволюционист

Иллюстратор Олим Бабаев

Благодарности:

В создании обложки и иллюстраций использовалась нейросеть: Midjouney v 7

© Олим Бабаев, 2025

© Олим Бабаев, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0068-0145-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Дар, Альянс Свободных Миров, планета Ситора, недалёкое будущее

Сигара так и осталась нетронутой. Сариус отшвырнул её прочь – сейчас нечто более важное требовало его внимания. Он резко вскинул руку, и комната озарилась голубым светом голограммы. Перед ним застыла вспышка термоядерного взрыва.

Фиолетовые глаза с биоимплантами выхватывали детали, невидимые другим. Огненный хаос. Обломки. И… крошечная аномалия. Размером с квантовый бит. Почти артефакт.

– Увеличь, – прошипел Сариус.

Голограмма разрослась и заполнила комнату. Он крутил изображение, рассматривал под разными углами. Ничего… Обычный сгусток плазмы. Эксперты флота уже поставили точку: «Пронизывающий» уничтожен. Погибли все. Но эта чертова искорка…

Сариус резко смахнул проекцию. Рука дрогнула – дарианский коньяк расплескался, оставив янтарные пятна на бумагах.

– Чёрт!

Промокшие документы полетели в ящик. Долгожданная победа потеряла вкус.

– Может, прав Касиус? – пробормотал он, откидываясь в кресле. – Пора закрыть дело?

Он попытался справиться с нервами, но расслабиться не получалось. Перед глазами стоял он. Маркус. Не просто противник – равный. Единственный, кто мог бросить ему вызов.

«Если он жив…»

Мозг, усиленный имплантами, лихорадочно просчитывал варианты. Девяносто девять и девять десятых процента – он мёртв. Но одна десятая… Желудок скрутило спазмом в ледяной ком.

Сариус раскурил сигару и затянулся. Дым заклубился причудливыми фигурами, вызвав в памяти лицо Ювастириона. Судья. Пьяница. Единственный, кто расследовал ту историю с двумя погибшими хранителями у Новой Треи… и их пропавшей дочерью.

Почему он вдруг вспомнил эту историю сейчас?

Неспроста…

Магнитный замок беззвучно разомкнулся, впуская в личные покои его правую руку – полковника Касиуса.

– Сангиний? – не глядя бросил ему Сариус.

– Ваше превосходительство, запасы на имперских рудниках иссякают, на биржах началась паника, – Касиус налил боссу коньяк. – Если ситуация не изменится, через месяц диктовать условия будем мы.

– Это хорошие новости, а что землянин?

– Кольцов. Магический потенциал выше среднего. S-активности в его районе нет. Переживает неудачу в любви. Подавлен. Одинок.

Сариус выпустил идеальное кольцо дыма.

– Вербуйте. И сверните все операции на параллельной Земле.

Когда дверь закрылась, он остался один на один с голограммой. Искра всё ещё мерцала.

«Что если…»

Эта мысль ядовитым жалом вонзалась в мозг.

Свербила…

Это ещё не конец…

Глава 1. Таинственный артефакт

Москва, Россия, Земля «U-333», недалёкое будущее

Часы показывали ровно 07:45, когда двери вагона распахнулись, выпуская на станцию «Боровицкая» поток сонных пассажиров. Среди них, словно сошедшая со страниц старого романа, появилась она – женщина в бежевом пальто. Дама с осанкой балерины и загадочной улыбкой на лице. Сколько ей? Шестьдесят? Шестьдесят пять? Может быть, чуть больше. Но в её движениях ощущалась та лёгкость, что не подвластна годам – естественная, как дыхание.

Она носила элегантную шляпку, шёлковый платок, повязанный так, будто дама только что вышла из парижского ателье, и туфли-лодочки, отполированные до блеска. И эту вечно сползающую с плеча сумку – модную, но неудобную, как все по-настоящему красивые вещи.

Дама неторопливо шла по вестибюлю, словно разгадывала ребус. Перед её глазами мелькали загадочные таблички: «Буквицы», «Цифирь», «Кораблик», несколько вариантов «Птиц», «Рубленый острог», «Космонавт»… Чтобы это значило? Послание? Утро словно намекало – сегодня её ждёт встреча с тайной.

Улица Моховая встретила даму осенней свежестью, хотя день, судя по чистому небу, обещал быть тёплым. Она не спешила. В отличие от офисных работников, нервно поглядывающих на часы, её каблуки отбивали размеренный ритм, почти ритуальный, по чистым и влажным от дождя тротуарным плиткам. Задумчивый взгляд скользил по брусчатке, будто читал знакомую книгу: вот небольшая трещинка и еле заметный скол – появились после прошлой зимы. А вот эта – новая. Она помнила их все.

От выхода из метро до до главного входа в Ленинку – ровно сто восемьдесят восемь шагов. Наталья Борисовна знала это точно. Сегодня насчитала на три шага больше. «Старею», – подумала она, и губы её дрогнули. Но тут же дама расправила плечи. Нет, не старость. Просто осень, просто утро, просто… жизнь.

Вот и массивные двери главного входа остались позади. Бронзовый Фёдор Михайлович проводил её долгим, задумчивым взглядом. Голуби важно вышагивали по пустующим скамьям, осторожно переступая лапками по холодному камню. А впереди, за стройными белыми колоннами, будто спрятавшись от суеты, тихо дремал её любимый «Римский» дворик – уютный, тёплый и такой родной.

Библиотека ещё дремала в утренней тишине. Но её старые друзья – потрепанные томики на полках – уже ждали. Они молчали, как всегда. Лишь едва уловимый шелест страниц выдавал их нетерпение.

Книги помнили её юной практиканткой Наташей, робко входящей в величественные залы. Помнили и того рассеянного аспиранта с вихрами, который вечно всё забывал – то перчатки в читальном зале, то конспект. Она находила и возвращала ему вещи, а он смущённо улыбался в ответ. Так они и познакомились. Через год он подарил ей кожаный ежедневник и ручку «Паркер» с золотым пером, а ещё через два – обручальное кольцо, которое она до сих пор не решается снять.

Потом были рефераты для дочери, которые заботливая мать писала ночами, пока муж спал. Потом – диплом, диссертация, внук… Вадим.

Она машинально поправила ремешок сумки на плече, в которой хранились дорогие сердцу вещи: старый ежедневник с олимпийским мишкой и вечная авторучка «Паркер». Эти предметы напоминали ей о любимом Володе, которого не стало почти десять лет назад. Только эти вещи и внук Вадим, удивительно похожий на своего деда, возвращали её в счастливые времена.

Утренний разговор с внуком всё ещё отзывался болью в сердце. Она вспоминала, как Вадим, не отрываясь от экрана, бурчал:

– Бабуль, ну кто сейчас читает бумажные книги? Это же прошлый век!

– Но как ты можешь так говорить? – возмутилась она, доставая с полки книгу. – Вот «Три мушкетера», «Граф Монте-Кристо». Разве можно это заменить пикселями на экране?

– Можно! – Вадим щёлкнул пальцами. – Вот смотри: все твои мушкетеры у меня в телефоне. И места не занимают, и читать удобнее.

– Но… запах страниц? Шелест бумаги? – бабушка крепче сжала книгу, будто защищала её.

– Ой, бабуль, – закатил глаза внук, – скоро чипы в мозг вживлять будут. Нажал кнопку – и вся книга в голове. Научный прогресс, ты слышала о таком?

Она хотела возразить, но дверь в комнату внука уже захлопнулась. Раздался только смех из-за двери: «Привет из будущего, библиотечный динозавр!»

«Римский» дворик встретил утренней прохладой. Осенние листья кружились в медленном вальсе, их шелест напоминал перелистывание старинного фолианта. Она автоматически пересчитала трещинки на знакомой плитке – сегодня их стало на две больше. «Скоро придётся менять», – мелькнула мысль.

Вдруг её взгляд привлекло красное пятно у фонтана с дельфином. Маленькая девочка лет пяти-шести сидела на скамейке, болтая ногами. На ней было красное пальтишко с капюшоном, из-под которого выбивались тёмные кудряшки, белые колготки в мелкую сеточку и странные, будто старинные, лаковые туфельки. В руках девочка держала куклу с фарфоровым лицом, похожую на ту, что стояла в витрине антикварного магазина на Арбате.

«Что делает ребёнок один в семь утра?» – пронеслось в голове. Она огляделась – вокруг ни души: ни родителей, ни няни поблизости. Только голуби, важно расхаживающие по брусчатке, да издалека доносился шум большого города, который спешил начать новый рабочий день. Девочка выглядела слишком чистой, слишком аккуратной для беспризорницы. И слишком… спокойной для потерявшегося ребёнка.

Озадаченная дама ощутила, как по спине пробежали мурашки. Она сделала шаг вперёд, затем ещё один, медленно, как будто преодолевая невидимое сопротивление воздуха.

– Девочка, ты…

Её голос сорвался, когда малышка подняла голову. Глаза. Слишком взрослые, слишком глубокие для ребёнка. В них отражалось что-то древнее, как будто смотрела не пятилетняя девочка, а кто-то… намного старше.

Девочка протянула руку, и в этот момент всё вокруг словно замерло. Исчез шум фонтана, стих шелест листьев. Даже дыхание библиотекарши застряло в груди.

– Садитесь…

Голос ударил по сознанию, как удар колокола. Не детский, а низкий, бархатистый баритон, звучавший не в ушах, а прямо в голове. Он вибрировал каждой клеточкой её тела, наполняя разум странной покорностью.

Ноги сами подкосились, опуская её на скамью. Руки автоматически сложились на коленях в ожидающей позе.

– Сегодня в библиотеке…

Голос растягивал слова, как карамель, в каждом слоге чувствовалась неоспоримая власть. Дама в бежевом пальто заметила, как девочка улыбается – осознанно, с едва заметным прищуром, будто знает что-то недоступное простым смертным.

Малышка вложила ей в ладонь маленькую коробочку из чёрного дерева. Ледяное прикосновение обожгло кожу, словно в её ладонь вложили осколок льда.

– Вы приколете этот значок человеку с читательским билетом…

Голос начал расплываться, как утренний туман. Хранительница книг почувствовала, как сознание сопротивляется, пытается вырваться из этого странного транса. Но маленькие пальцы сжали её запястье с недетской силой.

В последний момент, перед тем как реальность вернулась на место, она успела заметить три вещи: кукла в руках девочки медленно подмигнула ей; тень от фонтана легла не туда, куда должна была; а на внутренней стороне крышки коробочки мерцал странный символ – три переплетённых круга.

Затем всё стало обычным – шум воды, крики птиц, шелест листьев. Девочки на скамье не было. Только холодная коробочка в руке напоминала, что это не сон.

Пожилая женщина медленно поднялась. «Сколько времени прошло?» – мелькнула тревожная мысль. Часы показывали ровно 7:55. Всего две минуты. Но она знала – что-то изменилось навсегда.

Сердце забилось чаще. Что это? Галлюцинация? Гипноз? Или, может быть, Вадим был прав насчёт технологий будущего?

После стольких лет, проведённых среди книг, библиотекарша знала: иногда самые невероятные истории начинаются именно так – с тихого шелеста страниц и таинственного шёпота между строк.

Она вновь оглянулась, поправила на себе одежду и, как ни в чём не бывало, продолжила путь на работу.

Всё произошло так, как сказал голос. К её столу подошёл молодой человек лет двадцати пяти-двадцати семи. Высокий, статный, с благородными чертами лица, он напоминал героя из старинного романа. Но опытный взгляд библиотекарши сразу заметил – за внешним спокойствием этого парня скрывалась настоящая буря.

Его глаза, похожие на предгрозовое небо, казалось, хранили глубину невысказанной тоски. Беспокойные пальцы нервно взъерошили и без того непокорные пряди волос цвета тёмного янтаря. А этот прищур… Казалось, он не просто смотрит на мир, а вглядывается сквозь него внутрь себя, пытаясь найти ответ на неведомые вопросы.

– Марсель Маратович Кольцов, – представился он, кладя на стойку читательский билет. Тот самый номер… Его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась какая-то робость, словно молодой человек стеснялся её потревожить. – Пять дней назад я заказывал несколько книг. Мой заказ должен быть у вас в системе. Вот его номер.

Наталья Борисовна машинально проверила компьютер, но не могла оторвать глаз от парня. В его печальном взгляде читалась осязаемая боль и необъяснимая, завораживающая сила. Когда он улыбался, в уголках его глаз появлялись лучики морщинок, делая его лицо ещё более загадочным.

– Да, ваш заказ готов, – кивнула библиотекарша, стараясь сохранить профессиональный тон. – Красивое имя, Марсель. Ваш отец увлекается французской культурой?

– Это семейная традиция, – ответил он, и его прищур стал чуть заметнее. – Мой дед жил на улице Марата и боготворил идеи французской революции. Назвал именем кумира моего отца, а тот продолжил традицию.

– О, какая интересная история! – оживилась почтенная дама. – Кстати, сегодня мы вручаем значки членам клуба любителей фантастики. Позвольте… – Она вышла из-за стойки и аккуратно прикрепила значок к лацкану его пиджака. – Идеально подходит!

Марсель поблагодарил лёгким кивком, и библиотекарша снова отметила необычный цвет его глаз – они действительно напоминали грозовое небо. Тёмно-серые, глубокие, полные скрытой энергии.

– Проходите в читальный зал, – жестом указала она. – Ваши книги будут у вас через пару минут. Добро пожаловать в Российскую государственную библиотеку!

Когда он ушёл, Наталья Борисовна ещё долго смотрела ему вслед, задаваясь вопросом: какая же тайна скрывается за этим Эдмоном Дантесом Александра Дюма? А ведь красавцу с печальным взглядом было всего двадцать пять…

***

Всё началось с ощущения, что за мной следят.

Я шел по улице, и мне казалось, будто чьи-то глаза впиваются в спину. Оглядывался – никого. Прохожие шли мимо, не обращая на меня внимания. Машины проезжали, не замедляя ход. Но чувство не исчезало.

«Это паранойя», – убеждал я себя.

Я не шпион, не преступник, не должник. Врагов не нажил. Я всегда старался избегать конфликтов и со всеми находил общий язык. Про таких обычно говорят – скучный и правильный. Одним словом – серая мышь. Меня даже девушка из-за этого бросила. Звёзд с небес, видите ли, не хватал. Некому было за мной следить. Ценного я с собой не носил, ничего не украл и к государственным секретам доступа не имел.

Бред. Или наваждение.

Я – Марсель Кольцов, человек, чья жизнь словно застыла в туманной пустыне неудач. Врач по профессии, мечтатель по натуре и вечный беглец от самого себя.

Каждое утро погружало меня в однообразие будничного существования. Унылый звон будильника разрывал тишину спальни, и я, как механическая кукла, подчинялся рутине: потёртый халат, который уже давно потерял свой первоначальный цвет, становился моей бронёй для встречи с очередью пациентов. Их голоса сливались в монотонную какофонию:

– Доктор, у меня давление!

– Доктор, мне бы больничный!

– Доктор, да что вы вообще понимаете?!

Истина заключалась в том, что я действительно ничего не понимал. Особенно в самом себе.

Но хуже всего было осознавать, что Вика оказалась права…

Последний разговор с ней случился в её съёмной квартирке, где пахло свежесваренным кофе и булочками. Она стояла у окна, за которым мерцали вечерние огни Москвы, и аккуратно складывала в чемодан свои вещи – книгу на английском, любимый шарф, флакон духов с ароматом, который ещё долго будет преследовать меня в пустой квартире.

«Нью-Йоркский университет берёт меня на программу, Марсик. Это шанс, о котором я мечтала», – сказала она, не глядя на меня. В её голосе не было злости, только усталая решимость. «Ты мог бы поехать со мной. У тебя же диплом международного образца…»

Я сглотнул ком в горле. Мы оба знали – я не поеду. Не потому что не хотел. А потому что боялся. Боялся не найти работу, боялся не потянуть финансово, боялся, что у неё там появится кто-то смелее, успешнее… Кто-то не я.

«Ты хороший человек, но…» – она наконец повернулась, и в её глазах я увидел то, что ранило больше любых слов: жалость. «Ты никогда не рискуешь. Не бросаешь вызов. Ты… как будто заранее сдаёшься. А я хочу жить, а не существовать. Мне нужно, чтобы ради меня доставали звезду с небес, бросали мне под ноги покорённые царства и сражались на дуэли».

Мои пальцы сжали спинку стула так, что побелели костяшки. Я мог сказать, что поеду. Мог упасть на колени и умолять подождать. Мог… Но вместо этого просто прошептал: «Я понимаю».

И остался один.

Через неделю после её отъезда главврач Сидоренко вызвал меня в кабинет. Запах лекарств, жёсткий свет лампы, его пронзительный взгляд поверх очков.

«Кольцов, в Хабаровском крае наводнение. Нужны врачи в полевой госпиталь. Месяц работы. Опасная зона, но…» – он бросил на стол моё личное дело. «…я подумал, вам это могло бы быть полезно. Развеяться после… ну, вы понимаете».

Ему было известно о Вике. Об этом знал весь этаж. Благодаря болтливости подруги Вики, работавшей у нас медсестрой в процедурном кабинете, я ощутил, как моё лицо заливается краской.

«Спасибо, но я…» – язык будто онемел. «…у меня мать болеет. У нее операция. И… она просила посмотреть за квартирой…»

Сидоренко медленно снял очки, протёр линзы. «Ясно», – сказал он, и в этом слове было столько разочарования, что мне захотелось провалиться сквозь пол. «Знаете, Кольцов, медицина – это не только выписывать больничные офисному планктону. Настоящий врач идёт туда, где больно и страшно. Но, видимо, это не про вас».

Он не кричал. Не оскорблял. Просто посмотрел мне в глаза. Когда я выходил из кабинета, мне казалось, что на лбу у меня клеймо: ТРУС.

Его взгляд – полный разочарования – преследовал меня всё лето.

Я проработал до самого конца августа – четыре месяца, сто двадцать дней. Каждый день тянул за собой цепь воспоминаний, вины и бесполезных оправданий. Каждое утро я шёл в больницу, как на казнь, чувствуя на себе груз осуждения – не только со стороны других, но и собственного.

Люди смотрели с недоверием, будто пытались разглядеть то, что скрывалось за маской врача. А я пытался убедить себя, что всё не так уж плохо. Что я поступил правильно. Что есть вещи важнее совести.

Но правда была другой. Я знал её. Просто боялся сказать вслух.

Найти компромисс с совестью не получилось… Не вышло.

В последний день августа я положил на стол Сидоренко заявление. «По собственному», без объяснений. Отработал две недели – ровно столько, сколько требовалось по договору.

И вот теперь я свободен. Свободен от больницы. От их осуждения. От необходимости каждый день доказывать, что я не трус…

А потом наступила осень. Библиотека…

В тот роковой день, когда всё изменилось, я зашёл в Ленинку полистать что-нибудь о законах гравитации и принципах работы антигравитационных двигателей. Но если честно, за толстыми томами я прятался от себя, пытаясь заглушить голос совести, твердивший, что жизнь проходит мимо. Пожилая библиотекарша – такая же мудрая и древняя, как книги из зала редких изданий, – внимательно посмотрела мне в глаза и внезапно одарила тяжёлым металлическим значком с выгравированной цифрой «17» и незнакомым фиолетовым минералом. Она собственноручно приколола его к лацкану пиджака и еле заметно улыбнулась каким-то своим мыслям.

«Вам идёт», – произнесла она с загадочной улыбкой, и в её голосе звучала такая уверенность, будто она знала обо мне больше, чем я сам. Значок странным образом нагрелся у меня на груди, и по спине пробежали мурашки. Что это?

Глава 2. Бесплатный сыр или начало большого путешествия

Москва, Земля «U-333», недалёкое будущее

После библиотеки я решил прогуляться. Погода стояла чудесная, и я хотел немного отвлечься. Я шёл по Маховой, мимо журфака, в сторону метро «Охотный ряд». Люди наслаждались ещё одним тёплым днём, подаренным осенью, а меня охватила хандра. Нужно было что-то с этим делать.

Пришло время повзрослеть и принять жизнь такой, какая она есть. А для начала – научиться жить без Вики. Это у книжных героев всё получалось легко, а мне требовалось время.

Как назло, вокруг всё напоминало мне о ней: в этом кафе мы когда-то пили кофе, а в эту аптеку она забегала за пластырем, который просила купить её бабушка.

Моя душевная рана была ещё совсем свежей, а отвлекаться на что-то другое я толком не научился. Зря я выбрал этот маршрут. От потока воспоминаний мне стало только хуже. Лучше бы я отправился на Третью Песчаную, где армейцы играли с самарскими «Крыльями». Я мог бы поболеть за нашу команду вместе с ребятами, и, возможно, это помогло бы мне прийти в себя.

Но я сразу же отказался от этой идеи. Поездка на футбол заняла бы слишком много времени, а меня дома, в ожидании прогулки, терпеливо ждал пёс. Её пёс. Не знаю зачем, я сам согласился оставить его себе.

Что тут поделаешь? Животное не виновато. Между прочим, Джек скучал по Вике так же, как и я.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как провести остаток дня дома за компьютером.

На улице всё было как обычно. Город жил своей жизнью: по тротуарам гуляли беззаботные люди, а по дорогам ехали машины с такими же горожанами. Пробок не было – просто красота!

И тут снова появилось это навязчивое чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Я огляделся: вокруг ничего подозрительного – обычная суббота. Я резко повернул голову, пытаясь поймать взгляд наблюдателя, но… ничего. Всё шло своим чередом, и никому не было до меня дела.

Как врач, я понимал, что такое чувство возникает из-за усталости и хронического недосыпа. Кстати, я забыл упомянуть, что по вечерам писал книгу – ничего серьёзного, просто лёгкое чтение, фантастические рассказы. Это было отличным способом отвлечься от мыслей о Вике.

В книгах всё просто: герой смелый и отважный. Рыцарь без страха и упрёка – стальные мускулы и железная воля. Он легко побеждает пиратов, голыми руками крушит каменные стены. Страх ему неведом: он на равных сражается с джинном, борется с чарами сказочной пери и, конечно же, в него влюбляется очаровательная принцесса. Ну, знаете, как в кино. В боевике. Круто.

В реальной жизни всё сложнее, и мы с «принцессой» пока идём разными дорогами.

Вот, кажется, я сам себе всё объяснил. Наверное, рептилоиды из моих рассказов обиделись на меня и решили подкараулить в каком-нибудь укромном уголке, чтобы утащить в свою параллельную реальность.

В вагоне метро наваждение повторилось. Что тогда, если не паранойя? Может, надо было кому-то уступить место? Нет, вагон почти пустой, свободные сиденья были. Пустое. Нервы.

Напротив меня сидела женщина, и я почему-то подумал, что она, вероятно, работает заведующей продовольственного склада или поваром в какой-нибудь рабочей столовой. У её ног стояла большая хозяйственная сумка, туго набитая продуктами. Заметив мой взгляд, женщина осмотрела себя и плотнее прижала к ногам сумку. Нет, не она. Зря только женщину смутил.

В углу у дверей расположилась влюблённая пара – увлечённые друг другом, они будто растворились в собственном мире и не замечали ничего вокруг. Рядом, уткнувшись в книгу, сидел парень: даже пушечный выстрел не отвлёк бы его от чтения. Слева примостился тщедушный мужчина. Он нервно прижимал платок к покрасневшему носу – сезонная аллергия или вирус. Ведь есть же маски. Ничему пандемия не научила.

В глубине вагона я заметил подозрительную фигуру. Воротник его плаща был плотно застёгнут, а сам он постоянно подтягивал рукава, словно пытаясь скрыть запястья. «Точно рептилоид», – мелькнула у меня мысль.

Поезд остановился, я вышел на своей станции. Странный тип остался сидеть на своём месте, продолжая кутаться в плащ.

На улице моя паранойя никуда не делась. Всё опять повторилось. Тени между домами казались неестественно густыми, а случайные прохожие бросали на меня слишком пристальные взгляды.

Дома все мои страхи как будто улеглись, но лишь на время, чтобы с новой силой обрушиться на меня уже вечером. Раздался настойчивый звонок в дверь. На пороге стоял курьер с конвертом из плотной бумаги. Он внимательно, даже я бы сказал, пристально смотрел мне в лицо, словно собирался запомнить каждую его черточку.

– Марсель Кольцов? Поздравляю вас с выигрышем! – произнес он с неподдельной радостью в голосе.

– Ка… кой выигрыш? – мой голос предательски сорвался, когда пальцы коснулись шершавой поверхности конверта.

– Поездка в Андорру на лекции Джека Морриса. – Он сделал паузу, и следующую фразу произнёс почти шёпотом с интонацией заговорщика. – Вы ведь обладатель значка номер семнадцать?

Это прозвучало как пароль, а не вопрос. Прежде чем раствориться в темноте коридора, он бросил напоследок:

– Вы избраны.

Странности только начинались. Никаких вопросов, ни единой бумажки – ни паспорта не попросили, ни расписки не взяли. Просто вручили авиабилеты до Тулузы и ваучер на оплаченный тур в Андорру-ла-Велью. Полный пансион с посещением лекций знаменитого фантаста. Похоже, кто-то из небожителей решил отметить меня своим вниманием. Кому-то не терпится со мной познакомиться. Знать бы еще зачем? И кому?

Приятно, конечно… Хотя, как говорится, бесплатный сыр бывает… Известно где.

А ведь началось всё с того странного значка – с фиолетовым кристаллом, что жил своей жизнью и, как живое существо, реагировал на всё, что происходило со мной. И вот теперь этот внезапный «выигрыш», неотвратимый, как извержение вулкана. И ведь отказаться невозможно… Ну… Никак… Совсем.

Чем дальше, тем меньше это походило на совпадение. Скорее, на приглашение – или вызов.

И если так, то игра уже началась. Только вот правила её мне были неизвестны. А ставки, кажется, высоки.

Три ночи. Семьдесят два часа тревожного ожидания и мучительных раздумий. Время текло медленно, как улитка взбирается на гору Фудзияма.

Страх цепко сжимал горло, не давая вздохнуть свободно. Любопытство щекотало нервы, будто чужие пальцы в темноте. Разум терзался сомнениями – они кружили, как стервятники над разграбленным караваном в пустыне. Древний инстинкт выл в уголке сознания: «Беги!»

Но был ещё другой голос – тихий, но упрямый, словно пламя свечи в бурю. Он звал. Манил. Рисовал в мыслях невидимую дорогу сквозь туман неизвестности.

Конверт в моих руках казался живым – пальцы скользили по его шершавым краям, будто пытаясь прочесть тайное послание судьбы сквозь плотную бумагу. А на подоконнике… На подоконнике сидела сама Удача в образе пестрой сороки. Она смотрела на меня с любопытством, будто спрашивая: «Ну что, смертный, возьмешь то, что само пришло в твои руки? Или, как всегда, испугаешься протянуть ладонь?»

Красные цифры на часах фитнес-центра вспыхнули: 00:17. Семнадцать. Это число уже третий день преследовало меня, появляясь в самых неожиданных местах. Не знак ли это свыше? Не тот ли самый «шанс на миллион», о котором твердил Санёк?

Телефон в кармане вздрогнул, словно вторя моим мыслям. На экране – ухмыляющаяся физиономия Сундукова.

– Ты вообще в своем уме?! – голос друга резанул по слуху. – Да это ж форменная халява сама тебе в руки плывет!

– А если это не халява? – я почувствовал, как по спине пробежали ледяные мурашки. – Если это проверка?

– Тем лучше! – не унимался Санёк. – Значит, судьба тебя испытывает. Выдержишь – получишь всё. Не выдержишь… Ну, хотя бы попробуешь!

Сорока на подоконнике вдруг встрепенулась и улетела, оставив после себя лишь горсть перекатывающихся в луче света пылинок. Будто говорила: «Решайся, пока я не передумала».

Удивительно, но всё это случилось как нельзя вовремя. Словно кто-то свыше решил, что сейчас подходящий момент вернуть меня к жизни. Всё сложилось идеально: увольнение, Андорра, Джек Моррис. Моя шенгенская виза ещё действительна. Оставалось лишь устроить Джека у родителей и отправиться в аэропорт.

Я сжимал билеты в руках, ощущая их реальность. Они были настоящими. Но главный вопрос терзал меня больше всего: «В чём подвох?»

В последнюю ночь перед отлетом я долго стоял у окна, разглядывая билеты при свете луны. Мой пёс Джек, названный в честь Джека Лондона – ирония судьбы, не правда ли? – тыкался мордой мне в колени, словно пытаясь подтолкнуть к решению. И когда первые лучи солнца окрасили небо в багровые тона, я наконец осознал: этот билет – мой единственный шанс перестать быть тем, кем я был всю свою жалкую жизнь…

***

Я стоял в терминале «С» Шереметьево, поправляя значок с цифрой «17» на лацкане пиджака. Тот самый, что три дня назад приколола мне дрожащей рукой пожилая библиотекарша. Фиолетовый кристалл как будто слегка нагрелся, когда я подошёл к стойке регистрации. Странный минерал. Может быть, показалось? Вечно я со своими страхами и теориями заговора.

Рядом мальчик лет четырёх с шумом всасывал апельсиновый сок через трубочку. Он сделал слишком большой глоток, закашлялся, и ярко-оранжевая капля упала мне на ботинок.

– Ой, простите! – засуетилась мать ребёнка, доставая салфетки.

– Ничего страшного, – я поспешно наклонился, чтобы вытереть каплю самому, но случайно задел плечом стоящую рядом девушку с медными волосами, собранными в небрежный пучок.

– Осторожнее, – она улыбнулась, поправляя очки в тонкой металлической оправе. – Вы тоже на Париж?

– Нет, я… в Тулузу, – ответил я, заметив, что её рюкзак украшает значок с флагом Андорры. – А потом в Андорру.

– О, я там была прошлым летом! – её глаза оживились. – Вы впервые?

Я кивнул, машинально потрогав свой значок. Кристалл слегка дрогнул под пальцами.

– Тогда совет: в аэропорту Тулузы сразу ищите стойку «Андбас». Автобусы ходят три раза в день, билеты – сорок евро.

– А… а как найти эту стойку? – спросил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Вот и первая проблема.

– По-французски не говорите? – она сочувственно скривила рот.

– Только «бонжур» и «мерси», – признался я, внезапно осознав, что стою, слегка сгорбив плечи, будто пытаясь стать незаметнее.

– Не страшно! – она вытащила телефон и быстрыми движениями пальцев открыла карту. – Смотрите, вот терминал прилёта. Здесь повернёте направо, увидите синюю вывеску…

Я внимательно следил за её жестами, но в голове уже крутилось: «А если автобус отменили? А если я не найду эту чёртову синюю вывеску?»

– А в Андорре просто покажете адрес таксисту, – закончила она. – Там все водители понимают «бейсик инглиш».

Её рейс объявили по громкой связи.

– Удачи! – девушка ловко надела рюкзак. – Там потрясающие горные серпантины, кстати. Не пугайтесь, если водитель будет лихачить.

Она растворилась в толпе, оставив после себя лёгкий шлейф бергамота и мяты.

Я замер, внезапно ощутив всю нелепость ситуации: взрослый мужчина, дрожащий перед поездкой, как первокурсник перед экзаменом. В памяти всплыло лицо главврача – тот самый взгляд, в котором читалось: «Трус». Тогда, полгода назад, я отказался от командировки в зону наводнения, придумав жалкие отговорки про больную мать.

Кристалл на лацкане вдруг стал горячим. Я сжал посадочный талон, ощущая, как бумага мнётся в потных пальцах.

Хватит бегать. Хватит прятаться.

Я глубоко вдохнул. Пахло кофе, выпечкой и чем-то неуловимо новым, и твёрдо шагнул к выходу на посадку. На этот раз – не оглядываясь назад.

Стюардесса проверила мой посадочный талон – внутри меня что-то ёкнуло. Ещё можно передумать и остаться. Но нет. Я улыбнулся своим страхам и решительно шагнул в прохладный рукав, где пахло резиной и сырым осенним воздухом с примесью керосина.