Читать книгу: «Горячее лето майора Морозова»

Глава 1 Морозов

Жизнь научила меня одной простой истине: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Вот и сейчас, сидя в кустах на берегу реки с удочкой наперевес, я размышлял о прелестях тишины и одиночества.

Утренняя рыбалка – это как медитация. Только ты, река и полная безмятежность. Полный кайф.

Солнце только-только выползало из-за горизонта, роса блестела на траве, а комары, кажется, решили дать мне передышку после ночной атаки. Я сидел в своем укромном месте уже второй час, полностью сливаясь с окружающей природой. Два небольших окунька в ведре – не бог весть какой улов, но для ухи хватит.

Деревенька Ольховка, куда я сбежал от московского шума на две недели отпуска, оказалась именно тем, что доктор прописал. Тишина, покой, никаких тебе оперативок, погонь и перестрелок. Только я, речка и верная бутылочка холодного пива в рюкзаке.

Домик у реки, который я снял у местной бабы Зины, был прост, но уютен. Старенький сруб, печка, скрипучая кровать и главное сокровище – настоящая русская банька на заднем дворе. После вчерашней первой помывки с веником я чувствовал себя заново родившимся.

Тишину разорвал пронзительный женский голос где-то совсем рядом:

– Серега, ты не представляешь, что за дыру они для меня выбрали! Это же ДЕРЕВНЯ! Самая настоящая! Здесь даже нормального интернета нет и дорог!

Вздрогнул от неожиданности. Голос доносился из-за кустов справа от меня. Кто-то очень громко разговаривал по телефону. Инстинкт спецназовца сработал мгновенно – я замер, превратившись в часть пейзажа.

– Да, блин, две недели! Целых две! – продолжал возмущаться голос. – Все из-за той дурацкой вечеринки. Подумаешь, разбила пару антикварных ваз, устроила в папином кабинете фотосессию в нижнем белье и напустила в бассейн пены… А теперь я здесь, у бабы Зины. Представляешь, она варит кисель, доит козу и заставляет меня помогать!

Мысленно я посочувствовал бабе Зине. Похоже, моя домовладелица получила на свою голову незапланированную гостью.

– Серый, ну приезжай, забери меня отсюда! Я не выдержу здесь и дня! Тут комары размером с воробья, а вчера я видела жабу! НАСТОЯЩУЮ ЖАБУ! Фу! И тут какой-то мужик в соседнем домике поселился, представляешь? Бабка сказала – майор из Москвы, на отдых приехал. Наверняка старый, лысый и с пузом! – девица звонко рассмеялась.

Я поморщился. Старый? Лысый? С пузом? Да мне всего тридцать четыре! И пресс у меня, между прочим, до сих пор кубиками. Многие двадцатилетние позавидуют.

– Что значит «не можешь приехать»? У тебя же есть машина! А, понимаю… Твоя мамочка не разрешает? – в голосе зазвучала издевка. – Серый, тебе двадцать два года! Ты мужик или кто? Ладно, перезвоню позже. Сейчас пойду искупаюсь, жара начинается. Тут хоть речка чистая… Пока!

Услышал, как она бросила телефон, потом зашуршала одежда. Мне следовало обозначить свое присутствие, но какое-то дьявольское любопытство удержало меня на месте. «Сейчас она уйдет, и я продолжу рыбалку», – подумал, аккуратно перехватывая удочку.

Но вместо удаляющихся шагов я услышал плеск воды. Очень близко.

Неужели она решила купаться прямо здесь?

– Ух, холодная! – раздался возглас, за которым последовал еще один всплеск.

Клев в этот момент, как назло, прекратился, и я решил потихоньку свернуть свою рыбалку, чтобы не смущать купальщицу. Но когда я начал осторожно складывать удочку, в поле моего зрения через просвет в кустах мелькнуло что-то бледно-розовое.

А затем я увидел то, чего совершенно не ожидал увидеть в пять утра на тихой деревенской речке.

Прямо напротив меня, метрах в десяти от берега плескалась полностью обнаженная девушка. Солнечные лучи играли на ее мокрой коже, длинные светлые волосы прилипли к плечам, а стройное тело буквально светилось в утренних лучах.

Это было как сцена из кино – идеальная, сюрреалистичная.

Замер, понимая, что оказался в крайне неловкой ситуации. Надо было кашлянуть, окликнуть, как-то дать о себе знать раньше. Теперь же любое мое движение будет выглядеть как подглядывание. Да оно, по сути, так и есть.

«Твою дивизию», – мысленно выругался, чувствуя, как тело предательски реагирует на увиденное. Тридцать четыре года, а веду себя как подросток!

Закрыл глаза, сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Нужно было незаметно уйти, пока ситуация не стала совсем неприличной. И пока мой стояк не стал ярко выраженным, а слюни не потекли по подбородку.

И тут, как по закону подлости, моя удочка выскользнула из рук и с громким треском упала на берег.

– Кто здесь?! – испуганно вскрикнула девушка.

Открыл глаза и увидел, что она уже по плечи погрузилась в воду и смотрит прямо в мою сторону.

– Маньяк! – завопила она, увидев меня. – Помогите! Насильник в кустах! Люди!!

– Да какой я маньяк?! – не выдержал я, поднимаясь во весь рост и выходя из своего укрытия. – Я тут рыбачил с пяти утра! Это ты пришла на мое место!

– Ах ты извращенец! – не унималась она, плеская водой. – Подглядывал, да?! Сидел в кустах специально?!

– Да не подглядывал я! – возмутился. – Я тут был задолго до тебя! И сидел себе тихо, никого не трогал, пока ты не заявилась и не начала орать на всю реку!

– Но ты же видел… ты все видел! – ее голос дрожал от возмущения.

– Я глаза закрыл! – соврал я. – Да там и смотреть не на что. И вообще, нечего купаться голышом в общественных местах!

– Не на что?! Это не общественное место! – крикнула она. – Это бабушкин участок реки!

– Участок реки? – я не выдержал и рассмеялся. – Милая моя, в России реки – это федеральная собственность. Тут нет частных участков. Они общие.

Она что-то сердито пробубнила, а потом крикнула:

– Отвернись немедленно! Мне нужно выйти!

Я демонстративно повернулся к ней спиной и скрестил руки на груди.

– Между прочим, нормальные люди сначала проверяют, нет ли кого рядом, а уже потом раздеваются.

– А нормальные люди не сидят в кустах и не подглядывают за девушками! – парировала эта язва.

Я услышал, как она выходит из воды, шлепая босыми ногами по мокрой траве.

– И вы… ты… – она запнулась, – ты же тот самый майор, да? Это еще хуже! Военный, а ведешь себя как… как… извращенец!

– Во-первых, я не военный, а полицейский, – спокойно ответил, все еще стоя спиной. – Во-вторых, я ничего такого не делал. В-третьих, не льсти себе, принцесса, я видел и получше.

Последнее, конечно, было враньем и грубостью, но меня уже начинал раздражать ее тон. Надо было проучить эту соплячку.

– Что?! – возмущенно воскликнула она. – Да как ты… да я… да мой папа!..

– Что твой папа? – я обернулся, увидев, что она уже натянула футболку и шорты. – Вызовет ОМОН? Или объявит награду за мою голову?

Девушка стояла передо мной мокрая и злая, как промокшая кошка. Длинные светлые волосы прилипли к лицу, голубые глаза метали молнии, а щеки горели то ли от смущения, то ли от возмущения.

– Ты… ты… – она не находила слов.

– Иван Васильевич Морозов, – спокойно представился. – А ты, судя по всему, та самая внучка бабы Зины, сосланная в деревню в наказание за бурную вечеринку?

– Откуда ты… – она осеклась, потом гордо вздернула подбородок. – Алена Прохорова. И да, я приехала к бабушке. Не по своему желанию, но это не твое дело.

– Согласен, – кивнул. – Как и моя рыбалка – не твое дело. Так что будь добра, в следующий раз проверяй, нет ли кого поблизости, прежде чем устраивать водные процедуры нудистского характера.

Ее щеки вспыхнули еще ярче.

– Я думала, что одна! Здесь никогда никого нет в такую рань!

– Кроме рыбаков, – усмехнулся, собирая свои вещи. – Ладно, всего хорошего. Надеюсь, наши пути больше не пересекутся.

– Я тоже на это надеюсь! – выпалила она мне в спину.

Зашагал по тропинке, ведущей к дому, чувствуя странное раздражение. Отпуск только начался, а я уже успел поругаться с местной… хм, принцессой. И ведь мы соседи, дом хозяйки рядом стоит. Значит, будем сталкиваться постоянно.

Вот тебе и тихий отдых, майор Морозов. Не зря в спецназе говорили: самые опасные противники – это женщины и кошки. С первыми не договоришься, а вторые не понимают команд.

Почему-то образ разъяренной мокрой блондинки никак не выходил из головы всю дорогу до домика. И дело было не только в ее красоте, которую я, как ни крути, успел оценить. В ее ярости было что-то такое… живое, настоящее. В нашем циничном мире не так часто встретишь искренние эмоции.

«Забудь, Иван, – приказал себе. – Она тебе в племянницы годится».

Но внутренний голос ехидно заметил: «Племянницы в девятнадцать лет уже замуж выходят».

Отмахнулся от непрошеных мыслей. Впереди были две недели отпуска. Рыбалка, баня, пиво и полное отсутствие капризных девчонок в моей жизни.

По крайней мере, я на это надеялся.

Глава 2 Алена

Я влетела в бабушкин дом как ураган, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла. Вода стекала с меня на старенький половик, волосы прилипли к лицу, а внутри все кипело от возмущения.

– Господи Иисусе! – бабушка Зина оторвалась от теста, которое месила в большой деревянной миске. – Аленушка, ты чего как водяной из реки выскочила? И вся бледная! Аль утопленника увидела?

– Хуже! – выпалила я, пытаясь отдышаться. – Там в кустах маньяк сидел! Представляешь, баб Зин? Настоящий извращенец! Я пошла купаться, а он…

Осеклась, сообразив, что собираюсь рассказать бабушке о том, как плескалась голышом в реке. Чует мое сердце, потом мне не отделаться от нравоучений. Она и так пилит меня за каждую мелочь, как будто сама в молодости была святой.

– А чего он? – бабуля прищурилась, отставляя миску с тестом и вытирая руки о фартук. – Неужели обидеть пытался? Я сейчас Михалычу позвоню, он участковый, мигом разберется…

– Нет-нет, – я замахала руками. – Он не нападал. Просто… сидел там и смотрел. Рыбачил, видите ли.

– И кто же этот злодей? – бабушка снова взялась за тесто, но теперь с каким-то подозрительным блеском в глазах.

– Сказал, что какой-то майор. Морозов, – я скривилась, вспоминая его наглую ухмылку. – Из Москвы.

Баба Зина вдруг расплылась в широкой улыбке, а потом и вовсе расхохоталась, хлопая себя по коленям.

– Ой, не могу! – она вытерла выступившие от смеха слезы. – Так это же мой Ванечка! Постоялец! Что ж ты, внученька, его маньяком обозвала? Он у меня домик у бани снимает, приехал отдохнуть. Ой, уморила старуху!

Почувствовала, как у меня отвисает челюсть.

– Постоялец? ТОТ САМЫЙ постоялец? – я плюхнулась на лавку. – Но, бабуль, он же сидел в кустах! Как настоящий шпион или маньяк!

– Почему маньяк? – бабуля вскинула брови. – Он, поди, рыбачил там, сама сказала. Ванечка говорил, что любит рыбалку. Я-то думала, вы уже познакомились. Аль нет?

– Познакомились, – процедила я сквозь зубы. – Очень близко познакомились.

– И что же он там делал? – лукаво прищурилась бабушка. – Неужели ты опять купалась голышом, как в детстве? Я же тебе говорила, Аленка, не броди голышом по округе, у меня тут постоялец! Стыдоба-то какая!

Краска залила мое лицо. Просто замечательно. Теперь бабушка знает, что какой-то незнакомый мужик видел меня голой.

– Да не купалась я… то есть… – запнулась и решила сменить тему. – В общем, он хам и грубиян! Сидел там с удочкой, прятался, как шпион, в кустах, а потом еще и сказал, что видел и получше меня!

Баба Зина снова закатилась смехом.

– Ой, Аленушка, насмешила! Да у меня Ванечка культурный, деликатный. Тихий такой, обходительный. Все-таки военный!

– Полицейский, – машинально поправила я. – Он сказал, что он полицейский, а не военный.

– А, ну да, – кивнула бабуля. – Из этих, как их… из спецназа! Говорил, что бандитов ловит всяких. Герой! И какой красавец – статный, плечистый! Как с обложки журнала!

Закатила глаза. Только этого мне не хватало – чтобы бабушка нахваливала этого нахала.

– Ага, красавчик, – фыркнула я. – Особенно когда пялится из кустов!

– Значит, ты все-таки разглядела его? – бабуля хитро подмигнула. – Небось, тоже оценила?

– Бабуль! – возмутилась я. – Ты вообще на чьей стороне?

– На своей, милая, на своей, – засмеялась она, наливая масло на сковородку. – Ну, хватит об этом. Садись, я напеку блинчиков. Небось, проголодалась после купания?

Как по команде мой желудок громко заурчал. Я действительно проголодалась – еще бы, после такого стресса!

– С творогом сделаешь? – жалобно спросила я, понимая, что злиться на бабушку бесполезно.

– А то! – она ловко вылила первую порцию теста на шипящую сковородку. – С творогом, со сметанкой, с вареньицем… Все для моей московской принцессы! Хоть ты у меня и непутевая, а все же родная кровинушка.

Я вздохнула. Вот так всегда – сначала приласкает, потом подшутит. Фирменный бабушкин стиль.

– И я не такая уж непутевая, – проворчала. – Подумаешь, устроила вечеринку…

– И вазу прадедову разбила, и в отцовском кабинете дефилировала, и в бассейн пены напустила… – продолжила бабушка, ловко переворачивая блин. – Твой отец мне все рассказал по телефону. Эх, Аленка, была бы ты помладше, я бы тебя крапивой по мягкому месту отходила! А так что ж… взрослая уже девка, сама должна понимать, что к чему.

Я промолчала. Спорить с бабушкой – дохлый номер. Она всегда найдет что ответить.

– На-ка, первый блинчик, – она ловко переложила румяный блинчик на тарелку. – И давай-ка переоденься, а то простынешь. Ишь, вся мокрая сидишь! А я еще напеку.

С благодарностью взяла тарелку, и тут меня как обухом по голове ударило:

– Телефон! – я чуть не выронила блин. – Баб Зина, я телефон на речке оставила! В траве! Ой, что же делать?

– А что тут делать? – пожала плечами бабушка. – Иди и забери.

– Но там… этот… Морозов! – я поморщилась.

– Да он, небось, уже ушел, – махнула рукой баба Зина. – А если не ушел, так и ладно. Не съест же он тебя! Ванечка смирный.

«Твой Ванечка», – мысленно передразнила я. Подумать только, бабушка уже успела записать этого типа в «свои». Хотя чему удивляться – она всегда обожала военных. Точнее, полицейских. Да какая разница!

– Ладно, – вздохнула я, торопливо доедая блинчик. – Пойду переоденусь и сбегаю.

– А ты сначала доешь блинчик! – встревожилась бабушка. – Куда ты опять побежишь голодная?

– Я быстро, баб Зина, – я чмокнула ее в щеку. – Телефон дороже блинов!

– Вот они, нынешние дети, – проворчала бабушка вслед. – Железку ставят выше еды. В наше время…

Не дослушав, я побежала в свою комнату переодеваться. Натянув сухие шорты и футболку, я на секунду задумалась: а что, если «Ванечка» и правда еще там? Что я ему скажу?

«Просто не буду с ним разговаривать», – твердо решила я. Возьму телефон и уйду. Я не обязана с ним общаться.

Выскочив из дома, я рысью побежала к речке. Солнце уже поднялось высоко, и жара начинала припекать. В голове крутились обрывки мыслей – и о случившемся конфузе, и о несправедливости родителей, отправивших меня в эту глушь, и о предателе Сереге, который не захотел меня спасать.

Тропинка вывела меня к тому самому месту, и я с облегчением увидела, что оно пусто – никаких майоров в кустах не торчит. Я лихорадочно шарила в траве, пытаясь вспомнить, где оставила телефон. Вроде бы здесь, у самой воды… Или чуть дальше?

– Ты не это ищешь?

Резко обернулась и чуть не упала. В паре метров от меня стоял он собственной персоной – майор Морозов. В руках он держал мой розовый смартфон в блестящем чехле с котиками.

– Ты?! – выдохнула я. – Ты что, следишь за мной?

Он закатил глаза:

– Конечно. Специально вернулся, устроился в засаде и жду, когда ты придешь за телефоном. Больше мне нечем заняться.

– Очень смешно, – огрызнулась я, протягивая руку. – Отдай.

– Держи, – он протянул мне телефон. – Я нашел его, когда собирал удочки. Я уже хотел отнести его твоей бабушке.

Молча взяла телефон, разрываясь между желанием поблагодарить и послать его куда подальше.

– Ты внучка бабы Зины, да?

– Да, – кивнула я. – А ты ее постоялец. «Ванечка».

На его лице промелькнуло удивление, а потом он рассмеялся.

– Так она меня называет? «Ванечка»?

– Ага, – я не удержалась от улыбки. – И расхваливает на все лады. «Статный, широкоплечий, как с обложки журнала».

Он покачал головой, все еще улыбаясь:

– Твоя бабушка – уникальная женщина.

– Не то слово, – вздохнула я. – И в кого я такая уродилась? У меня вся семья – трудоголики. А я… ну, ты знаешь.

Осеклась, поняв, что начинаю откровенничать с совершенно незнакомым человеком. Тем более с этим… который видел меня… Боже, как стыдно!

– Мне пора, – поспешно сунула телефон в карман. – Бабушка печет блины.

– Блины? – протянул он с таким выражением, словно я сказала «раздает бриллианты». – Настоящие, деревенские?

– Ага, с творогом и сметаной, – кивнула, уже разворачиваясь, чтобы уйти.

– Слушай… – он замялся. – А можно напроситься на блины? Я со вчерашнего дня толком не ел. Ждал рыбу, а она, как видишь, не очень-то торопится в мои сети.

Я окинула его оценивающим взглядом. Высокий, широкоплечий, с проницательными серыми глазами и волевым подбородком. И ямочки на щеках, когда он улыбается. Черт, а бабушка права – действительно как с картинки.

– Бабуля будет в восторге, – наконец сказала я. – Она без ума от тебя. Только не вздумай рассказывать ей… ну, про утреннее купание.

– Даже мысли такой не было, – он поднял руки в примирительном жесте. – Профессиональная этика: что увидел на задании, то тайна.

– А это было задание?

– Самое сложное в моей карьере, – серьезно кивнул он, но в глазах его плясали смешинки.

Пошла по тропинке к дому, все еще уверенная, что этот Ванечка – не тот человек, с которым я хотела бы иметь дело во время своего деревенского «отпуска».

Но блины – это блины. К тому же бабушка расстроилась бы, если бы я его не пригласила.

А может, это даже забавно – посмотреть, как суровый майор спецназа сюсюкает со старушкой. Да и… ладно, признаюсь хотя бы себе – он и правда ничего. Для старикашки тридцати четырех лет, конечно.

Что-то подсказывало мне, что эти две недели будут намного интереснее, чем я предполагала. Даже интересно понаблюдать за ним и немного подпортить отпуск, мой отец считает, что я отлично умею выматывать нервы и портить всем все кругом.

Глава 3 Морозов

Сытно позавтракав, я брел к своему домику, чувствуя приятную тяжесть в желудке и странное умиротворение.

Баба Зина превзошла саму себя – блины получились именно такими, какими их готовила моя бабушка в детстве: тонкие, кружевные, с хрустящими краями. Я съел штук семь, не меньше, щедро поливая их сметаной и заедая домашним вареньем, от которого пахло летом и солнцем.

Но гастрономические впечатления были не единственными, что остались после этого завтрака.

Когда я постучал в дверь дома бабы Зины, держа в руке ведерко с окуньками – скромный утренний улов, дверь распахнулась почти мгновенно. В проеме стояла московская принцесса, сосланная в деревню в наказание за хулиганство. При виде меня лицо девушки вытянулось, а щеки вспыхнули ярким румянцем.

– А, это ты? – выдохнула она.

– Я, – подтвердил я, улыбаясь. – Вот, принес улов, – я приподнял ведерко.

Алена молча отступила, пропуская меня в дом. Я чувствовал, что своим появлением не доставляю ей удовольствия, да мне и плевать было.

– Ванечка! – всплеснула руками баба Зина, выглядывая из кухни. – Проходи, касатик, присаживайся! Я тут блинчиков напекла, угощу тебя! А рыбку твою почищу, к вечеру уху сварим.

Протиснулся в дверной проем, стараясь не задеть Алену, но все равно на мгновение ощутил тепло ее тела и легкий запах цветочного шампуня. Она резко отпрянула, словно от удара током.

– Вот и славно, – протянул ведерко хозяйке. – Негусто, но на уху хватит.

– И то хорошо, – кивнула баба Зина, забирая улов. – А ты, Ванечка, садись вот сюда, к окошку. Сейчас чайку налью, блинчиков положу. Небось, проголодался с утра пораньше?

– Немного, – признался, хотя на самом деле был зверски голоден.

На веранде стоял старенький деревянный стол, накрытый клеенкой в цветочек. Окно было распахнуто настежь, и легкий ветерок колыхал тюлевую занавеску. За столом уже сидело юное создание, сосредоточенно поедающее блин с творогом.

– Аленка, подвинься, – скомандовала баба Зина. – Уступи Ванечке место.

Алена неохотно подвинулась, освобождая мне место на лавке. Я сел, стараясь не касаться ее, но лавка была узкой, и наши плечи все равно соприкоснулись. Она тут же отодвинулась еще дальше, почти на самый край.

– Да не съем я тебя, – не удержался от шпильки.

– Очень надо, – буркнула девушка, не глядя на меня. – Подавишься еще.

– Ой, я смотрю, вы познакомились? – баба Зина поставила передо мной тарелку с горкой блинов и чашку ароматного чая.

– Познакомились, – кивнул, накалывая вилкой первый блин. – Сегодня утром, на реке.

Бросил быстрый взгляд на Алену, она замерла с ложкой во рту, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Испугалась, что я сдам ее бабушке? Ну, это было бы нечестно.

– Да, – подтвердила Алена, быстро проглотив кусок. – Я пошла купаться, а там… рыбаки.

– Рыбак, – поправил я. – В единственном числе.

– Да хоть сто, – проворчала она. – Все равно мешают спокойно поплавать.

Баба Зина села с нами за стол, подперев щеку рукой.

– Аленка у меня с детства любит водичку, – сообщила она, ласково глядя на внучку. – Бывало, не вытащишь ее из речки! Все соседи знали, что летом Аленка в воде с утра до вечера. Русалочка моя!

Алена поморщилась, явно не в восторге от этих воспоминаний.

– А помнишь, как мы с Михеевной гонялись за тобой по всему двору? – засмеялась баба Зина. – Ты же, непоседа, как только становилось жарко, сбрасывала с себя все и бегала голышом! С тобой не было сладу! Кричишь: «Жарко, баба, жарко!» – и трусики долой. А мы с Михеевной за тобой с этими трусиками наперевес, кричим на весь двор: «Алена, немедленно надень трусы!»

Я не смог сдержать смех, представив эту картину. Алена покраснела и уткнулась взглядом в свою тарелку.

– Бабуль! – прошипела она. – Что это за истории такие?

– А что такого? – искренне удивилась баба Зина. – Ванечке-то что? Он мужчина взрослый, все понимает. Все дети без одежки бегают, когда маленькие.

– Мне было пять лет! – возмутилась Алена.

– А потом и шесть, и семь, – невозмутимо продолжила баба Зина. – В третьем классе ее еле отучили выбегать на улицу в одних трусиках.

Я уже откровенно кряхтел в кулак, пытаясь скрыть смех за кашлем. Алена бросила на меня уничтожающий взгляд.

– Очень смешно, – процедила она.

– Что поделаешь, привычки имеют свойство сохраняться, – как можно более невинным тоном заметил я, намазывая блин вареньем.

Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже лежал под столом бездыханный.

– Мне пора, – Алена вскочила из-за стола. – Спасибо за завтрак, бабуль.

– Ты куда? – всполошилась бабушка. – Я еще блинчиков напеку!

– Я наелась, – отрезала внучка и, бросив на меня еще один испепеляющий взгляд, скрылась в глубине дома.

Баба Зина покачала головой.

– Ой, Ванечка, характер у нее – кремень. Вся в деда, тот тоже был с норовом. А родители все по заграницам мотаются, у них бизнес, некогда дочкой заниматься. Вот она и выросла… своенравная.

– Зато красивая, – вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

Баба Зина хитро прищурилась.

– Ой, смотри-ка, уже заметил?

Смутился, внезапно почувствовав себя неловко. Странно, давно со мной такого не случалось. Не дело это – говорить хозяйке, что у нее красивая внучка. Да она малолетка для меня.

– Так это… сложно не заметить, – пробормотал, накалывая очередной блин.

– Да-а-а, – протянула баба Зина с таким видом, будто видела меня насквозь. – Девка она видная, спору нет. Только непутевая. Все с ней носятся – и родители, и ухажеры всякие, а она только этим и пользуется. Ты вот знаешь, за что ее сюда сослали?

– Что-то про вечеринку слышал.

– Вечеринку! – фыркнула баба Зина. – Дом перевернула вверх дном! Вазу прадедову разбила, в кабинете отцовском в неглиже фотографировалась, да еще в бассейн пены напустила и друзей своих позвала – тоже голышом плавать. А родители из Дубая вернулись внезапно, ну и… – она развела руками. – Отец-то у нее строгий, сынок мой, хоть и занятой. Сказал – через неделю отправишься к бабке в деревню, мозги проветрить! Она в крик, в слезы – не поеду да не поеду! А он – поедешь как миленькая, на две недели, и телефон с собой не возьмешь! Ну, насчет телефона потом сжалился, разрешил взять. Но предупредил – еще один такой финт, и осенью едет в Англию в закрытый колледж на учебу. Без права переписки!

Улыбался, слушая эту историю. Типичная избалованная девчонка из богатой семьи. Родители вечно в разъездах, денег много, а внимания мало. Вот и вытворяет черт знает что, лишь бы заметили.

– А как она учится? – спросил, уплетая уже четвертый блин.

– Да, девка с мозгами, на втором курсе уже, перешла, хоть тут ума хватило, на дизайнера, говорят, талантливая в этом, а вот поведение подкачало А ты, Ванечка, давно в полиции служишь?

Разговор плавно перешел на мою службу. Я рассказывал общие вещи, ничего секретного или слишком мрачного – незачем бабушке потом плохо спать. А она в свою очередь делилась сельскими новостями и сплетнями, которые, признаться, меня не слишком интересовали.

Но все время, пока мы разговаривали, я ловил себя на том, что прислушиваюсь – не скрипнет ли половица, не появится ли снова на веранде эта дерзкая девчонка с золотыми волосами и голубыми глазами, которые так забавно сверкают, когда она злится.

Странно, ведь я приехал сюда именно за тишиной и покоем. Хотел хоть на время забыть о том кошмаре, который длился три года. После того, как Лена… После ее смерти.

Пустота и холод – вот и все, что осталось в душе. Я работал на износ, брался за самые сложные задания, нырял в самое пекло. Все, лишь бы не чувствовать эту мертвую тишину внутри. А потом врач сказал: если не возьмешь отпуск, Морозов, то следующую операцию будут делать тебе, а не ей.

И вот я здесь, в глуши, в тишине. Телефон выключен и лежит на дне сумки. И плевать, что шеф сходит с ума, пытаясь меня найти. Две недели свободы – вот что мне нужно.

Но я никак не ожидал, что первым человеком, который вызовет во мне хоть какие-то живые эмоции за эти три года, станет избалованная девчонка с замашками принцессы.

Она выводила меня из себя, раздражала, смешила… и это было восхитительно. Потому что я снова что-то чувствовал. Хоть что-то, кроме тупой боли и еще более тупого безразличия ко всему.

– …вот тебе и ужин, – донесся до меня голос бабы Зины, и я понял, что пропустил добрую половину ее монолога.

– Простите, задумался, – я виновато улыбнулся. – Что вы сказали?

– Да говорю же, сварю к вечеру уху из твоих окуньков, – повторила она. – Заходи часиков в шесть, поужинаем. Я еще наливочки своей достану, смородиновой. Аленку тоже посажу с нами, пусть культурно посидит, а не в телефоне своем.

– Спасибо за приглашение. Обязательно приду.

Поблагодарив хозяйку за чудесный завтрак, я вышел из дома, полной грудью вдыхая свежий воздух. Солнце уже поднялось высоко, и жара начинала припекать. Самое время вздремнуть после сытной трапезы.

В домике было нежарко, толстые бревенчатые стены хорошо удерживали прохладу. Разделся, оставшись в одних шортах, и растянулся на кровати, закинув руки за голову.

Сон не шел. Перед глазами стояло возмущенное лицо Алены, когда бабушка рассказывала о ее детских «подвигах».

Нет, ну надо же, какое совпадение – в детстве она бегала голышом по двору, а потом выросла и устроила нудистскую вечеринку в родительском доме! У людей и правда не меняются привычки, усмехнулся я про себя.

Представил Алену голышом, как она сейчас бегает по двору с распущенными волосами, член в шортах дернулся, наливаясь возбуждением.

Вот же черт.

Так, хорош. Я в два раза старше нее, за моей спиной столько всего, о чем эта девочка и понятия не имеет. И нечего мечтать.

Да и не нужны мне никакие отношения. Я давно решил, что с меня хватит этого дерьма. Мое сердце умерло три года назад вместе с Леной. И только феникс на спине, как вечное напоминание о том, что из пепла может возродиться новая жизнь, оставался ироничной усмешкой судьбы. Какая там новая жизнь, когда внутри все выжжено дотла?

Перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Спать. Нужно выспаться. А потом снова на рыбалку. Или в лес. Или куда угодно, лишь бы не думать о том, какую бурю эмоций вызвала во мне эта девчонка.

Сон все-таки сморил меня, и я провалился в дремоту, в которой мне снилась речная прохлада, русалка с золотыми волосами, и ее звонкий смех, эхом разносящийся в лесной тишине.

Как же хорошо, что я приехал именно сюда.