Читать книгу: «Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог», страница 7

Глава двадцатая. Мёртвое озеро

Ракшасы стремительно приближались со стороны озера. Акила, стоявший на взлётной площадке Кайлас, прекрасно видел тёмную волну воинов, верхом на верблюдах и слонах, отражавшуюся в спокойных, чистых водах озера. В эти опасные, воинственные времена, озеро было только одно – светлое озеро Манасавар, и Акила уже предрекал ему скорую рану, расщепление на две неравные половинки.

Как Боги и ракшасы, светлые и тёмные, будучи частью одного начала, разделились, так и озеро будет разорвано в предстоящей нелёгкой битве. Акила вынул из кармана телефон и нажал тревожную кнопку. Вой сирены громовым раскатом пронёсся по долине. Люди повыскакивали из своих домов, организованно направляясь в сторону Кайлас. Подъемник уже ждал, готовый унести вверх и спрятать в недра горы беззащитных людей.

Небо в один момент наполнилось словно роем пчёл – боевыми апперами Атлантиды. Ряды воинов Брахмы выстроились на границе гор, готовые вступить в бой в любой момент времени, и как только ракшасы достигли края озера, вся эта сила обрушилась на них мощью своего оружия.

Плазменное оружие применять с близкого расстояния ракшасы не могли, оно разило от пятидесяти до трёхсот метров в даль, но с успехом применялось для того, чтобы сбить боевые апперы. Пилоты ловко уклонялись от огненных струй, а снайперы внутри вели прицельный огонь из лазерного орудия.

Свет огненными струями отражался от зеркальных поверхностей боевых мечей, бил в глаза, и воины с трудом различали, где друг, а где враг. Как обычно и бывает на поле боя: звон металла, громкие призывы вождей, крики боли и ярости. Всё это привычно для человека прежних времен, но сегодня и среди людей из будущего новичков не было.

Несколько часов длился бой, долина озера была усеяна павшими, несколько апперов упало в прозрачные воды и затонуло, увлекая на дно пилотов, не успевших покинуть борт. Из нескольких десятков экземпляров диковинного плазменного оружия вышли из строя почти все. Около пяти захватили вместе с владельцами мобильные пилоты апперов. Враг отступал и уже на полпути к Кайлос в одном из апперов произошла схватка – пленный попытался вернуть себе смертоносное оружие и в результате раздался мощный залп! Один, второй. Огненный смерч пронзил поверхность озера и уперся в днище электробуром мощностью в сто тысяч ампер. Ударная волна завершила дело, пробив дорогу к залежам сероводорода. Озеро в одночасье просело, разделившись на две большие половины. В центре образовался остров, и вода из одной части озера бурными потоками устремилась в другую часть, заполняя полости и смешиваясь с углеводородами.

Аппер с нарушителем порядка облетел озеро, оценивая объем разрушений.

– Ого, ничего себе. Что же это за оружие такое, – обомлел Тиренций, подальше засовывая плазменную пушку. В этот момент сильный хлопок и столб воды ударил в днище лёгкого аппера. Его почти перевернуло, но пилот всё же сумел удержать машину в воздухе. А вот мятежный пленник с криками и воплями полетел вниз, поддерживаемый только падающим потоком гейзера. С трудом он выбрался на мокрый илистый пятачок посреди озера и долго не отрывал глаз от удаляющегося аппера.

***

– Операция завершена. Это путешествие было тем ещё приключением на нашу голову, – устало падая на холодную каменную лавку, Акила закрыл сонные глаза.

– Мы ракшаса не заморим голодом? Три дня как на диете на острове… – Тиренций посмотрел в затылок Акилы и нахмурился.

– Судя по наблюдениям, он в порядке. Заберём в последнюю минуту. От него одни неприятности: своей пальбой он испортил не только озеро, но и нашу базу – священный Кайлос!

– Но зато теперь он выглядит как на старых фотографиях. Дело сделано. Мы свершили историю. «Тот самый случай» – смело сказал бы Симонов.

– Да. Ты прав, – хихинул Акила и мерно захрапел.

Глава двадцать первая. Муса

«Бессмертные» не должны оставаться в одиночестве. Сотни, тысячи лет без поддержки и понимания вынести тяжело, выжить невероятно! Примерно так же думала дочь фараона Иниофета – Ситамон. Всякий раз, когда династия «бессмертных» прерывалась, и единственный оставшийся спал, Египет охватывали войны и крах сельскохозяйственной, ирригационной системы. Пески быстро наступали, и ошибки при обращении с землёй превращали страну в бесплодную пустыню.

Ситамон только лишь недавно покинула своё убежище в долине Царей. Покидая храм потайным ходом, она встретила давнюю знакомую, Иохаведу.

Первая встреча с Иохаведой состоялась у них почти двести лет назад в нежном, детском возрасте. Все «бессмертные» знали друг друга и поддерживали тесную, дружескую связь.

За сто пятьдесят лет ситуация сильно изменилась. Страна погрязла в войнах с гиксосами и находилась в глубоком упадке. Евреи стали камнем преткновения в этой борьбе с семитами разных мастей, и Яхмос – нынешний правитель – точил зуб на всё это племя. Он давно вёл политику, направленную против еврейских торговцев и ростовщиков, владеющих долговыми расписками, элиты фиванского общества. Торговцев разоряли, грабили, сгоняя в рабство и на строительство великолепных храмовых объектов нового города. Времена влиятельных еврейских аристократов прошли, и сейчас, выезжая в царском паланкине ко двору фараона, она видела, как Иохаведа покидает усыпальницу, тайно прикрывая хитоном большой живот. Это означало только одно – скоро родится ребенок и он будет причислен к когорте богов, «бессмертный».

Яхмос принял Ситамон с почтением и установил для неё титул принцессы. Он не обладал тем заветным свойством, о котором мечтали все фараоны, и жрецы знали об этом, превознося Ситамон по праву рождения. Для него не нашлось божественной жены, и Ситамон имела преимущество на трон в том случае, если наследник Яхмоса не доживет до момента своего воцарения. Ситамон являлась последней «бессмертной», и её ценность была очевидна даже Яхмосу. Только она могла достойна представить Фивы в кагорте богов. Иначе право управлять Верхним и Нижним Египтом перейдет в Мемфис.

Еврейская знать всячески сопротивлялась грабежам, защищая торговцев, тайно переправляя товары и имущество на периферию государства. Крупные ростовщики плели сети заговоров против фараона, пытаясь хоть как-то удержаться у власти. В этот момент в качестве устрашения фараон принял отчаянное и жестокое решение – умерщвлять всех младенцев, появляющихся на свет в еврейских поселениях. Эта мера должна была спасти Египет от засилия семитов, быстро растущих в числе и в любой момент способных встать на сторону его врага – гиксосов.

Крики матерей, кровь невинных младенцев потекла по реке Нил красными водами беды. И однажды к дальним воротам сада, где вдоль берега прогуливалась Ситамон, подбежала заплаканная Иохаведа.

– Молю, помоги мне сестра! Мой малыш в опасности. Разве не должны мы держаться вместе? – она упала на землю и, прижавшись лбом к сырой илистой почве, плакала и молила о помощи.

– Не плачь, бедная моя Иохаведа. Я помню слова отца, который призывал нас держаться вместе и помогать во что бы то ни стало, избегая вражду и распри. Прощать и призывать к милосердию. Я знаю печальный опыт предков. Из-за вражды Сета и Осириса наша мать Исида много страдала, спасая детей, ставших заложниками бессмысленной ревности и конкуренции. Сколько раз сон Осириса оказывался в опасности. И только её чуткий глаз смог распознать надвигающуюся беду. В результате своих подлых, коварных происков, однажды Сет не вышел из анабиоза: яд, приготовленный им для Осириса за много лет сна просочился в тело спящего Сета. Ты знаешь сколько «бессмертных богов» сгинуло? Приноси ребёночка Иохаведа тайно, завтра на заре. Я попробую что-нибудь предпринять.

Ранним утром следующего дня Иохаведа принесла ребенка, и, увидев принцессу, купающуюся в Ниле, пустила корзинку с малышом по волнам, прячась в густых зарослях камыша. Ситамон выловила корзинку и обомлела – до чего хорошеньким был ребёночек. «Просто божественно хорошенький!», – восхитилась она.

Иохаведа скрывала от царских шпионов ребёнка три месяца, ещё столько же в своих покоях прятала его Ситамон. Но всё же фараону нашептали – о принцессе и о младенце, однажды выловленном из Нила.

– Ситамон! Как ты смела скрывать от меня ребенка? Где ты взяла его? Не еврейский ли это подкидыш? – ворвался он, словно черная туча.

– Это ребенок! Еврей он или нет – совсем не важно! Посмотри на него! – в страхе пыталась смягчить гнев фараона Ситамон.

– Тотчас отдай его страже! Духа его здесь чтобы не было!

– Нет!…Не отдам. Это мой ребёнок. Осирис принёс его ко мне на волнах священного Нила! Он спит в царской кроватке и обёрнут в пелёнки со знаком фараона! Это дар богов! – эмоционально и ярко доказывая свою правоту, говорила принцесса, закрывая собой люльку с младенцем. – Если ты станешь вредить Мусе, я вынуждена буду обратиться к жрецам! Жрецы смогут найти аргумент получше моего! Это мой ребёнок. Я так долго спала, что моё женское существо не вынесет боли расставания, и сердце разорвется, – плакала Ситамон, упав на колени.

Яхмос был зол. Желваки ходили ходуном, но он развернулся и вышел из покоев Ситамон, давая тем своё молчаливое согласие…

Больше двадцати лет терпел Яхмос присутствие дерзкого мальчишки, что рос и воспитывался вместе с двумя настоящими принцами. Такой каприз Ситамон коробил Яхмоса, оскорбляя в самых лучших чувствах. Но один год решил всё. Яхмос после военного похода в Нубию сильно заболел и вскоре умер, утянув за собой в могилу младшего сына, подхватившего от отца неизвестную болезнь. Тогда на престол взошел старший сын Яхмоса – Аменхотеп I.

Только взойдя на трон, он сразу начал искать корень зла, продолжая дело отца с пущей яростью и остервенением. Круша неприятеля направо и налево, разоряя казну; покрывая расходы непомерными налогами с крестьянства. Крестьяне нехотя обрабатывали почву, с которой не могли получить и мало-мальский доход. Земли заболачивались, и второй урожай погиб под нашествием красных водорослей.

А когда амбары к осени оказались полупусты, гнев фараона обрушился на евреев, которые отказывались работать на строительстве впроголодь, без нормального продовольственного обеспечения Фив.

Моисей с детства крепкий, сильный и неугомонный, постоянно встревал в драки, защищая угнетённую чернь. Во всём ему потворствовал старший брат Аарон, и вместе они путешествовали меж двух столиц, вникая в проблемы страны и еврейского населения, к коему Моисей причислял и себя, зная, кто его настоящая мать.

Вот уже несколько дней за ними следили пришельцы из Атлантиды. Они собирались забрать Ситамон, Иохаведу и Моисея, но им было страшно интересно, как закончится эта старая, завораживающая душу история.

Положение евреев с каждым днем ухудшалось, Моисей бился как рыба об лёд, а сделать ничего не мог.

И только когда дело коснулось семьи Иохаведы, в чей дом наведались сборщики податей в попытке силой отнять всё мало-мальски ценное, чаша терпения переполнилась. Стражник фараона толкнул Мириам, сестру Аарона, и тот, не выдержав, затеял драку. В массовом побоище сильно пострадало несколько евреев и сам Моисей в том числе.

– Уходили бы вы из Египта. Этим страданиям не будет ни конца ни края! – сказал кто-то из толпы зевак. Моисей оглянулся по сторонам никого не обнаружив, но слова эти крепко запали в душу.

«Уходить? Кто же отпустит со стройки такую уйму народа? Где ещё за дармовщинку найдет фараон работников?», – размышлял он, сидя в тюрьме, пока за ним не пришла Ситамон и в который раз не спасла его из заточения.

– Скажи, Ситамон, фараон так ненавидит евреев? Что если я соберу их и уведу обратно, на родину?

– Он скорее уморит всех голодом и забьет насмерть плетьми…– грустно усмехнулась она.

В уличной таверне они с Аароном и несколькими главами родов долго думали, но никак не могли найти верное решение.

– Да, вам однозначно нужно уходить из Египта. Другого выхода нет. Здесь начинаются не лучшие времена, поверьте старому провидцу! – сказал им старик, сидящий на большом камне рядом.

– Что за плохие времена, мудрый человек?

– Скоро воды Нила покраснеют и станут не пригодны для питья. Рыба в воде сдохнет, и жабы заполонят окрестности. Гниль и смрад вызовут тучи мошкары и гнуса. Скот и люди покроются страшными язвами…Десять казней египетских обрушатся на эту землю. Скот падёт, и небо заволочет тьма….

– Десять…казней…египетских…С чего ты всё это взял, старик?

– Не веришь? Пойдем посмотрим.

Моисей с товарищами пошли за стариком к берегу Нила и в затонах увидели покрасневшие воды и рыбу, плавающую кверху брюхом.

– Через несколько дней начнётся настоящее бедствие, – улыбнулся старик. – А теперь хочу остаться с тобой наедине, с глазу на глаз!

Старик долго шёл впереди Моисея, оборачиваясь и маня его рукой всё дальше от города. У отвесной скалы он нашёл расщелину и юркнул туда. Моисей протиснулся следом. Старец показал ему на небольшое странное сооружение в виде пьедестала и подвёл к большому ровному диску. Моисей окунулся в воды будущих событий, а старец Антоний Фасулаки заинтересованно наблюдал за ним.

На следующий день Моисей пошёл к фараону с требованием отпустить евреев на историческую родину. Фараон отказался, и тогда, ударив посохом, Моисей предсказал Египту первую казнь – кровавые воды…

«Старик был прав», – Моисей оглянулся назад, наблюдая как небо затягивается серым пеплом, огненные камни падают шипя в наступающие воды Красного моря. Земля содрогается, и тонет быстрая фараонова колесница. «Десять казней египетских, не иначе …».

С другой стороны моря исход евреев наблюдала Ситамон. Пришло её время спасать Египет. На трон всходила новая царица – Хатшепсут.

И пока они не могли покинуть древний мир.

Глава двадцать вторая. Два брата

Двух братьев Юрия и Якова нашли почти рядом, в Японии. Яков спал «сном Атланта» на священной горе Фудзияма в небольшом каменном храме в виде традиционной пагоды. Юрий же жил в посёлке айнов на самом севере острова.

– Что приключилось, Юрий, почему вы с братом не вместе? – допытывался Георгий, вглядываясь в суровое выветренное лицо Юрия. – И почему Япония?

– Мы с братом востоковеды, если вы ещё помните. И мы в ссоре. Много тысяч лет…Я бросил всё ради примирения, но он так и не снизошёл до встречи со мной.

– Из-за чего вы могли так рассориться? Взрослые люди ведь. В чём причина? – недоумевала Нефер, забирая братьев в Атлантиду.

– Не знаю. Нет причины. Мы прошли вместе через весь мир. От одного океана до другого….

Около 15 тысяч лет до нашей эры произошла крупная катастрофа. Мы были в Китае, высоко в горах, достаточно далеко от побережья Тихого океана, но даже мы увидели последствия большой беды. Вода пришла, затопив все низины на несколько сот километров от побережья. Через некоторое время на континенте появились азиаты. Большое количество азиатских народов пришло со стороны океана. Они рассказывали нам о земле, погибшей в результате катаклизма, когда с неба упала огненная звезда.

У этих народов было много сказаний и прежде. Более древние из них говорят о разрушении огромного континента из-за взрыва целой цепочки вулканов, а новые повествуют лишь о гибели последнего оплота цивилизации – части острова, оставшегося после более древней трагедии.

Именно там появились и долгие годы жили предки китайцев. В одночасье они остались без дома. И те, кто выжил, добрались до побережья и стали постепенно продвигаться вглубь материка.

Часть этих азиатов уже жила тут и там вдоль восточного побережья Тихого океана, после той древней катастрофы расселившись на территориях древнего Востока, и теперь они не желают признавать друг друга, превратившись в разные народы. В попытках найти истину и выяснить причины конфликтов, мы с братом дошли до океана. Мы собирали и записывали легенды и сказания по всему Китаю и пришли к выводу, что мифический континент Му действительно существовал.

Помните, в двадцать первом веке в водах трёх океанов образовались огромные мусорные острова. Их сформировали океанические течения не случайно. В Тихом океане эти широты, прозванные конскими, являются широтами полного штиля. Здесь не бывает ветров, и океан как бы обмывает вокруг несуществующую землю. Так в эти широты попадал мусор, сбиваясь в кучу морскими течениями, образовывая самый большой мусорный остров по тем временам. Хоть Му уже и исчез в то время, когда мы прибыли, было ясно, что он и правда находился там.

Мы добрались до побережья в районе современной Кореи. Здесь и остановились. Я уснул могучим сном Атланта, – засмеялся Юрий. – Через столетие, когда я проснулся я обнаружил большое поселение во главе с Яковом. Он женился на красавице китаянке и у них родилась дочь. Яков назвал девочку Кора. До того она была близка к европейской внешности изящная, белокожая красавица – явно в отца пошла. Она росла на моих глазах, ходила буквально по пятам. И в пять лет и пятнадцать…была моей любимой племяшкой. Поверьте, она была мне как дочь!

– Ты будто оправдываешься, мистер Ким?

– Так и есть. Яков видел, что дочь проявляет ко мне особые чувства. Мы повздорили. Я честно сказал о том, что не интересуюсь ей, что её чувства детские, а с моей стороны чисто родственные. Но он не верил. Кора преследовала меня, и вскоре нас застали с «поличным». Я уже почти ненавидел её так, как только мог ненавидеть родного человека. Она вставала между мной и братом!

Яков заставил меня жениться на Коре, несмотря на все уверения о том, что между нами ничего не было и быть не могло. Он объявил мне бойкот и хранил вековое молчание.

Он ушел далеко на север Корейского полуострова. Он назвал страну в честь дочери, Корё, но полностью игнорировал моё существование. Кора умерла в глубокой старости, оставив мне десять сыновей.

Мой брат на севере не подавал никаких признаков жизни. Лишь через много лет я узнал о нём, когда он попросил помощи. В тех местах был жестокий голод. Холодная весна и дождливое лето убило весь урожай. Я поехал к нему и предложил вернуться вместе со всеми своими людьми.

Памятуя о тех правилах, которые гласят, что мы не должны вмешиваться в ход истории, все дети – наследники мои и брата – получили традиционные имена и стали основателями родов. Единственное, что смущало – это появление в языке корейцев, некоторых видоизмененных русских слов. Но они считаются у нас устаревшими, я так думаю?

– Что за слова, позвольте? – удивился Симонов.

– Я, бывало, применял названия старых профессий, ведь аналогов на местном языке не знал: пахарь, бочкарь, пекарь и т. д. Люди часто спрашивали: «Что означает этот «арь»? Я, подумав, решил, что это некая глагольная часть слова обозначающая действие. Арить – что делать? Мастер своего дела, который делает его хорошо. Глагол – ара – закрепился в языке. Вместе с употреблением слова «хорошо» к мастерам, знающим свое дело – хорошим мастерам. Я то и дело нахваливал их. И слово «х-ара-шо», так же связали с глаголом – ара.

Брат вернулся в наши места с молодой женой…и я всеми силами старался наладить хорошие, добрососедские отношения. У меня получалось: брат смягчился и жена его была весьма благосклонна…Это обрадовало меня, но опять же стало злым роком.

Якова преследовали неудачи. Пятеро детей скончались, а юная жена обратила свой взор на меня. Наши отношения снова испортились.

Яков построил три корабля и отправился в сторону Японии, затаив глубокую обиду, смешанную с завистью и болью.

Он прибыл на остров и поселился у основания горы Фудзияма, и стал именовать себя Ямато – основание горы.

– Симонов, это по твоей части, – с печальной улыбкой констатировал ректор. Прошу вас изложить всю эту печальную историю на бумаге. И приложить собранные материалы. Так, возможно, удастся понять истоки вечной неприязни двух родственных народов. А сейчас отдыхать, мой друг, отдыхать…

Глава двадцать третья. Птица Рух

Следы Рональда Ли удалось обнаружить очень далеко от прежнего местопребывания – на Мадаскаре. Густые тропические джунгли, в зарослях которых оказалась группа Колесова, казались просто непроходимыми. Даже ориентируясь по локатору, атланты бродили по лесу кругами в течении часа. Сигнал от гравилора был невероятно слабым, и маленькая оранжевая точка периодически пропадала с экрана локатора.

Несколько раз они выходили на пустынный берег большого, сверкающего в лучах заката, озера. После долгих мучений они сообразили, что датчик определяет местонахождение Рональда как «озеро». Присмотревшись, они увидели в центре озера небольшой скалистый остров.

– Ну, и как мы попадем на остров? – возмутился Тиренций в недоумении.

– Придётся вернуться в Атлантиду и вылететь на апперах, – решил Колесов.

– Пожалуй, другого варианта нет.

Немного погодя в небе над озером появилось два аппера. С лёгким шумом они опустились на берег, создавая еле видимую глазу рябь на воде. То, что издалека им виделось как скалы, оказалось завалом из тонких стволов деревьев, сучьев и веток. Среди всего этого лесоповала валялись бесчисленные кости, в том числе скелет весьма крупного животного, в грудной клетке которого лежало огромное надтреснутое яйцо.

– Всеволод, вы уверены, что Рональд может быть здесь? – пробираясь сквозь бурелом ворчал Тиренций.

– Если приглядеться, в той стороне ещё парочка яиц лежит, – заметил Колесов.

– Да, точно, сразу и не заметишь. В отличии от того, они пятнистые и, похоже, целые…

Колесов пробрался к яйцам и приложил ладонь к шершавому округлому боку:

– Тёплые! А внутри ворочается что-то.

– Эй, сюда, я нашел! – окрикнул его Тиренций.

Всеволод с трудом пробирался к тому месту, где лежало белое, треснутое пополам яйцо. Как в голову вдруг пришла дикая мысль: «Если есть яйца, тёплые и живые – то есть и курица!».

Он пролез сквозь решетку рёбер огромного животного и раздвинул тонкие стенки яичной скорлупы: Роберт Ли практически лежал на полу своего хрупкого убежища в классической позе эмбриона. Гравилор разряжался на глазах, и вскоре его сигнал затух окончательно.

– Нужно брать его скорее и бежать отсюда. Яйца на том конце гнезда тёплые, и, судя по их размерам, скоро здесь появится наседка, такого размера, какого встречать нам ещё не доводилось, и, пожалуй, я даже не хотел бы встретить эту птичку никогда.

Осторожно, – почти шепотом, быстро сказал Колесов, пытаясь поднять на руки спящего Ли. Ли громко вздохнул и мышцы на его лице зашевелились.

– Неужели он просыпается?

– Не будем ждать, помоги…

Тиренций попытался взвалить Ли на спину Колесову, но неуправляемое тело выскальзывало и сползало вниз. Колесов согнулся пополам, и только тогда смог ухватить колени ускользающего друга.

Но, похоже, было уже поздно. Не успели они сделать и шага, как снаружи послышался шум и плеск воды, а в гнездовье, ломая ветки, пробиралась неведомая сердобольная мамаша.

– Похоже, апперы наши накрылись. Что делать будем? – поинтересовался неунывающий Тиренций.

– О Герён предупреждал, что можно столкнуться с чем то подобным. Роберт несколько веков занимался незаконным «творчеством» в Греции. Оттуда его выперли, и вот итог! Сидим тихо!

Ли начал шевелиться. Похоже, он и правда просыпался. И спустя минуту открыл глаза.

– Где я? – посмотрел он на Тиренция, которого ни разу в глаза не видел.

– А ты как думаешь? – Колесов развернул к нему голову.

Рональд оглянулся.

– Птичка в гнезде. Как выбираться будем?

– Ох, – Рональд схватился за голову и сел, прислонившись к стенке яйца. Птица клекотала в беспокойстве, стуча клювом по ребрам и била крыльями, чувствуя запах чужаков.

Ли на карачках выполз из яйца:

– Хаста, девочка моя. Это я…Не волнуйся…всё нормально… – он с трудом приподнялся и встал в проёме ребер, слегка пошатываясь. Огромная голова птицы с силой ударила по соседнему ребру, и он почти упал, пошатнувшись.

– Ну как же, как же, это я – папочка! – слегка расстроился он.

Птица втягивала воздух тёмным щелями громадного клюва. Она уже смотрела на Ли в упор, поднеся совсем близко большой стеклянный шар своего глаза, другим, не мигая, глядя на яйцо.

– Да, я здесь не один, – проговорил он и погладил клюв чудовища.

На другом конце гнезда барахтался ещё живой бегемот и мычал, просто душераздирающе страдая от смертельной боли, не понимая, как он мог стать добычей птицы.

– Как бы нам не оказаться здесь в качестве десерта.

– Может быть бежать? Бежим, пока Ли болтает со своей зверушкой! – предложил Колесов, наблюдая из скорлупы хрупкого убежища за этой сценой.

Мужчины потихоньку стали выбираться из скорлупы, но знак руки «остановись» Рональда, заставил затормозить.

– Полетаем? Хаста, девочка моя. Ну, давай. Рано или поздно нам суждено было расстаться…

Огромная белая птица, громко клёкая, развернулась и хвостом посшибала с ног нежданных гостей. Рональд полез на спину птичке, хватаясь за пышное оперение. «Давай, вперед!» – скомандовал он. Сильно сомневаясь, Всеволод и Тиренций полезли следом, поднимаясь на шею гигантской птице Рух.

Через минуту они, дрожа от страха и сотрясений воздуха, создаваемых взмахами огромных крыльев, уже кружили над лесом высоко в облаках.

– А как теперь вниз? – кричал, перебивая потоки ветра Тиренций.

Рональд, мягко похлопывая чудовище по шее, направил Хасту в сторону земли. Сделав пару кругов над озером, она села на берегу. Мужчины Атлантиды, дрожа в коленках, спустились и быстро нырнули в тень джунглей.

Рональд долго прощался с любимой питомицей и, кажется, даже прослезился. Так подумали его спасатели: щурясь, наблюдая издалека милую сцену расставания.

Рональд поглядывал на коллег и сомневался, стоит ли ему возвращаться домой. Столько он натворил что, пожалуй, одними объяснениями не отделаешься. Но он уже устал быть отщепенцем, и, кроме того, он скучал по своей матери, оставленной им в будущем. Он развернулся и решительно отправился к коллегам во влажный тропический сумрак, решив остановиться и сделать перерыв в своих приключениях.

– И давно ты здесь? – весело похлопывая Рональда по спине поинтересовался Тиренций.

– Лет двести, не больше. Раньше я жил в Австралии. Там никто не ограничивал мои возможности, – отшучивался Ли.