Сорванная маска

Глава 5. Прекрасная незнакомка

За несколько дней Кристиан успел если не освоиться с должностью летописца, то хотя бы поверить в то, что все это происходит с ним наяву – он действительно в самой гуще исторических событий, и именно ему предстоит рассказать о предстоящем Небесном суде и сохранить эти воспоминания для будущих поколений. Яркий размалеванный фургончик катил по дорогам Истарала, с каждым днем продвигаясь все ближе к самому сердцу страны. Несмотря на то, что на пути уже было несколько городов, принц Даниэль еще ни разу не останавливался на ночлег внутри крепостных стен: каждый раз неподалеку от города повозка сворачивала к очередному дому, где были приготовлены чистые комнаты и свежая еда и где не было никого из посторонних.

Кристиан мысленно выстраивал на карте пройденные города и все не мог понять, как эта дорога приведет их к гроту Небесного суда. Островерхие горы и грот лежали ровно на севере, а путь, по которому двигался фургончик-балаган, явно уводил в сторону. Проще всего было бы спросить об этом принца Даниэля, который теперь иногда удостаивал Кристиана разговором, или Верта, – но Кристиан почему-то не решался на это.

Сейчас дорога петляла по зеленым лугам. Впереди темнел густой хвойный лес, но до него было еще далеко. Эльза правила лошадью, принц, как обычно, молча отдыхал за ширмой, а Кристиан поглядывал то на мелькающие окрестности, то на трех всадников – Рихарда, Феликса и Плетку, то на прелестную Эльзу. Теперь, когда он узнал, что девушка – всего лишь простая невольница, ее красота уже не казалась такой влекущей и пленительной: словно нежный трепетный ангел превратился в обычную вещь, которую почти каждый может себе купить. Сейчас мысли Кристиана куда больше занимала беглая каторжница: ее никак нельзя было назвать прекрасной, но весь ее облик – точеные руки, королевская осанка, причудливо изломанные брови, тревожные синие глаза с длинными темными ресницами – манил его какой-то смутной, неназванной тайной. Кристиан заметил, что не один он присматривается к девушке – Рихард тоже почти не сводил с Плетки взгляда, и порой его привычное жесткое выражение лица сменялось вдруг совсем мальчишеским.

За ширмой раздался шорох, Кристиан услышал, как принц отдернул в сторону кусок рогожи.

– Верт! – громко позвал Даниэль Нортер.

Рихард, ехавший впереди, чуть придержал своего серого коня и поравнялся с повозкой.

– Да, ваше высочество?

– Вы по-прежнему настаиваете, что лучше переночевать в лесу?

Верт прищурился. Кристиан заметил, как он сжал губы, словно не желая при других продолжать разговор, который они с принцем начали с глазу на глаз.

– Отвечайте.

– Ночи уже теплые, ваше высочество, и у нас есть все необходимое и для короткой ночевки, и для долгой стоянки. В лесу для вас будет безопаснее.

– У нас впереди Антес, это тихое и глухое место, а здешние края славятся своими винами и сладостями. Вы же сами уверяли меня, что никто не будет нас так рано ждать и никто не сможет проследить наш путь. А значит, в Антесе мы сможем без всякого риска остановиться в хорошей гостинице.

– Можем ли мы быть уверены, ваше высочество, что ни один из хозяев жилья, где мы до сих пор ночевали, не догадался, что за гостей он принимает?

Принц Даниэль ухмыльнулся:

– Верт, вы слишком уж осторожничаете.

Рихард пожал плечами, но промолчал, и принц, не дождавшись ответа, продолжил:

– Сегодня мы ночуем в Антесе. Я хочу спать на нормальной постели, а не на войлочном коврике в повозке, и ужинать за столом, а не на кое-как расстеленной на земле рогожке.

– Ваше высочество…

– Мы ночуем в гостинице, Верт, – повторил Даниэль Нортер с упрямством, удивившим Кристиана.

– Если вы настаиваете на гостинице, ваше высочество, то давайте остановимся, не доезжая до Антеса, за пределами города. Должно же там быть приличное жилье для тех, кто не успел до закрытия ворот. Сладости и вина там точно не хуже, чем внутри городских стен, а вот бежать, если придется, будет куда проще. В черте незнакомого города, ночью, за намертво закрытыми воротами, нам не скрыться от стражников, которые знают там все до последнего переулка.

Кристиан снова услышал шорох за ширмой и понял, что принц задернул рогожу. До Антеса было еще далеко, но Верт уже начал присматривать место для ночлега. Сначала на дороге путникам встретился замызганный покосившийся трактир, такой убогий, что даже привычные ко всему Рихард и Феликс дружно скривились. Потом – гостиница, в которой не оказалось хороших комнат. Но почти у самых городских стен для его высочества наконец нашлось подходящее место – чистая и добротная гостиница, где была своя конюшня со свободными денниками. На втором этаже оказалась уютная, хорошо обставленная комната, вполне достойная принца. Верт внимательно осмотрел ее, проверил, куда выходит окно, и лишь после этого быстрым кивком показал остальным, что все хорошо. Даниэль Нортер, закутанный в длинный широкий плащ с огромным, низко опущенным капюшоном, поднялся по лестнице и тихо велел принести ужин ему в комнату.

Хозяин гостиницы, мигом почувствовавший в Рихарде аристократа, тут же предложил ему вторую приличную комнату, но Верт отказался, решив, что переночует вместе со всеми внизу, на тюфяке в просторном общем зале. Других постояльцев в гостинице пока не было. За окнами начало темнеть, в зале тоже был полумрак. Эльза, взяв на кухне еду и вино, понесла все наверх, в комнату принца, и было понятно, что она оттуда вернется только к утру. Кристиан попросил у хозяина свечу, осторожно поставил ее на краю стола и принялся за свои бумаги.

– Ложитесь после ужина, – негромко сказал Рихард Феликсу и Плетке и кивнул в сторону тюфяков на полу. – К полуночи я тебя разбужу, – добавил он, обращаясь уже к Феликсу, – а потом, под утро, поднимешь Плетку, она тебя сменит.

На столе тем временем появился только что вынутый из печи пирог с зайчатиной, потом – огромная сковорода, на которой красовалась яичница с салом.

– Прикажете вина? – уточнил хозяин.

Верт кивнул:

– Соларского.

Он наполнил всем бокалы, но сам к вину едва притронулся. Кристиан был погружен в свои записи, его спутники, уставшие за день в седле, за ужином почти не говорили, и Феликс с Плеткой собирались уже наконец вытянуться на своих тюфяках, как вдруг снаружи, пока еще издалека, донесся топот копыт.

Верт, расслабленно сидевший за столом, в один миг неуловимо подобрался, словно в нем сработала какая-то скрытая пружина. Феликс и Плетка тоже насторожились. Топот приближался. Окна и двери теплым летним вечером были распахнуты, и все увидели, как перед гостиницей остановилась карета, запряженная парой серых лошадей, и еще двое всадников. Рихард и Феликс обменялись быстрыми взглядами, и Кристиан понял, что они оба в любой миг готовы к броску.

– Стража или хорошие наемники, – еле слышно, одними губами, произнес Верт. – Очень хорошие.

Феликс кивнул, соглашаясь, Плетка тоже ответила утвердительным жестом. Оба всадника казались рослыми и крепкими, мужчина на козлах выглядел и вовсе гигантом. Дверца отворилась, из кареты вышел еще один мужчина, в котором стать и движения тоже выдавали воина. Он обернулся к экипажу, почтительно подал кому-то руку, и следом за ним показалась женщина. Длинный широкий плащ прятал ее фигуру, но не мог скрыть горделивую осанку и грациозные движения. Капюшон был отброшен назад, и Кристиан еще издали увидел, что дама молода и красива – так красива, что, пожалуй, может посоперничать даже с Эльзой. А то и превзойти ее.

Ни на дверце кареты, ни на чьей-либо одежде не было никаких гербов или других опознавательных знаков, но молодая путешественница, несомненно, принадлежала к самой высшей знати: великолепные лошади и в упряжке, и у всадников, переливчатый шелк плаща, вышколенные сопровождающие – все это говорило о богатстве и благородном происхождении.

Опираясь на руку спутника, дама вошла в зал. Двое всадников и кучер остались у входа. Хозяин гостиницы, при виде явно очень богатой гостьи мигом позабывший про Рихарда и его спутников, кинулся к порогу.

– Добро пожаловать, госпожа, добро пожаловать! – залебезил он. – Желаете переночевать или просто поужинать?

– Поужинать и переночевать, – с холодной высокомерной улыбкой ответила девушка.

Ей было не больше двадцати, но важная осанка и надменное выражение лица делали ее немного старше. Светло-золотистые волосы покрывала тонкая шелковая сетка, украшенная искрящимися самоцветами. Голубые глаза ярко сверкали, но блеск этот казался ледяным.

Гостья стояла, едва переступив порог, и пока не проходила дальше. Мужчина замер за ее спиной, остальные трое так и оставались снаружи, за дверью.

– Кристиан, – тихо, еле слышно шепнула Плетка, – я передвину твою свечу? А то мне прямо в глаза…

Он кивнул. Каторжница осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, передвинула плошку со свечкой. Теперь лицо ее скрылось в темноте, и ни хозяин, ни новая гостья не могли бы его разглядеть, тем более что Плетка распустила волосы и перебросила их набок, скрывшись за густой темно-каштановой волной.

– Прикажете накрыть вам? – медовым голосом ворковал хозяин.

– Да. И приготовьте лучшую комнату.

– У меня свободна прекрасная комната, – закивал трактирщик, явно радуясь, что Верт с полчаса назад отказался от нее. – А ваши люди? Комната только одна, но я сейчас принесу тюфяки, чтобы все они могли разместиться здесь.

Девушка пожала плечами:

– Мои люди обойдутся соломой на конюшне или где-нибудь в пристройке. Еду им тоже можете отнести туда.

Она обернулась, властным кивком отпуская мужчину, который до сих пор стоял в дверях у нее за спиной. Потом незнакомка сбросила шелковый плащ и, оставшись в дорожном платье, устроилась за другим торцом длинного стола, явно стараясь держаться подальше от чужих людей. Хозяин сновал вокруг нее, ловко расставляя еду.

– Да, и еще, – требовательно произнесла девушка.

– Слушаю, госпожа, слушаю.

– Эти гости приехали раньше?

Трактирщик растерянно взглянул на Верта и его спутников.

– Да, госпожа.

– Хорошо, ничего не поделать. Но больше никого не пускайте. Если из-за этого у вас останутся пустыми еще комнаты на ночь – я оплачу.

– Что вы, что вы, госпожа! Ужинайте и отдыхайте. Простите, у меня нет женской прислуги, кроме грубой кухарки, и я не смогу предоставить вам…

– В этом нет необходимости, – оборвала его девушка.

Кристиан не мог отвести от нее глаз. Еще несколько дней назад его мысли были заняты прекрасной Эльзой, еще полчаса назад – загадочной каторжницей, но теперь он, раскрыв рот, любовался обольстительной и надменной путешественницей. Испугавшись, что кто-то увидит, как он таращится на девушку, Кристиан осторожно покосился по сторонам – и вдруг заметил странный взгляд Плетки. Та тоже, спрятав лицо за густыми темными волосами, смотрела на незнакомку, и Кристиан поразился силе этого взгляда: в глазах каторжницы была и тревога, и сочувствие, и какая-то совершенно необъяснимая нежность.

Красавица же ни на кого больше не обращала внимания. Сложив ладони, она подняла глаза к потолку и быстро прочитала молитву Небесным судьям, ничуть не смущаясь присутствия посторонних, а потом принялась за пирог. Стук копыт и разговоры всадников, доносившиеся с улицы, стихли – видно, все сопровождающие незнакомки и правда устроились на конюшне. Рихард, немного выдохнув, тоже потянулся к еде, а Феликс и не переставал жевать. Плетка по-прежнему сидела, пряча лицо за волной каштановых локонов, а Кристиан во все глаза рассматривал высокомерную незнакомку. Сейчас, когда она скинула плащ, он оценил не только благородное лицо, но и фигуру – не такую роскошную, как у Эльзы, но очень изящную.

Феликс пнул его локтем в бок:

– Ешь, а то ишь, засмотрелся! – хохотнул он. – Не пялься, не твоего полета птичка. Такие красотки – это по части господина Верта.

Кристиан смутился и растерянно глянул на Рихарда: он почему-то был уверен, что тому не понравятся эти слова. Но Верт, одним взглядом поставивший бы на место любого, беззлобную шутку Феликса легко пропустил мимо ушей. Он скользнул глазами по бумагам Кристиана и повернулся, словно собирался что-то спросить, но тут со стороны навеса и конюшни донеслись крики и выстрелы, а в следующий миг снаружи за окнами гостиницы замелькали пылающие факелы, раздался топот множества ног и копыт. Хозяин, спешивший к гостям, замер посреди зала с подносом в руках.

– Спрячьте даму в ее комнате, быстро! – приказал Верт хозяину.

Девушка, с которой при виде незваной толпы за окнами вмиг слетели высокомерие и надменность, вскочила со скамьи, но было поздно. Дверь распахнулась, в проеме появились сразу двое, сзади маячили еще двое или трое. Все были одеты в серые суконные куртки.

– Серые псы Антеса, – пролепетал Кристиан.

Он вымолвил это еле слышно, но стоявшие в дверях прочитали слова по губам.

– Да, – ухмыльнулся один из них, а потом повернулся к золотоволосой девушке. – Долеталась, канареечка? Мы полдня ехали за каретой, выжидая, когда же представится случай пощипать твои сверкающие перышки.

– Глянь-ка на ее перстни! – рыкнул второй.

– А сетка на волосах!

– А сбруя, а карета? Налобники с серебром, шелковые занавески с кистями!

– Вы что там застыли? – выругался кто-то сзади, и серые куртки хлынули в гостиницу.

И Феликс, и Рихард пока были совершенно спокойны, Верт только быстро кивнул, услышав слова Кристиана. Серые псы Антеса были обычной разбойничьей шайкой, орудовавшей в городе и на ближайших дорогах. Прозвали их так из-за серых суконных курток, которые носили эти грабители. Стража Антеса не первый год пыталась схватить зачинщиков и участников, но обыски в домах подозрительных людей ни к чему не приводили: ни разу не удалось отыскать добычу или хотя бы серую куртку. Видно, все держали где-то в тайнике за городом.

Далеко не всякий житель Истарала слышал об этой шайке, но Кристиан, много читавший и накарябавший много писем для заключенных, давно о ней знал.

Двое грабителей бросились к девушке, Феликс рванулся было ей на помощь, но Верт еле слышно остановил его:

– Тихо. Мы сейчас не принадлежим себе.

– Но…

– Я их отвлеку. Уводи девушку наверх и возвращайся, – почти беззвучно проговорил Рихард и тут же повернулся к грабителям. – Эй, господа, оставьте даму в покое.

Ответом ему был дружный взрыв хохота.

– Это ты, что ли, из балаганчика? Заткнись, а? Не дрожи, ваш балаган мы не тронем.

– Да какой он, к черту, комедиант, – рявкнул вдруг тот самый разбойник, что ворвался в дверь первым. – Из благородных, не видишь, что ли? Стражник ейный? Командир этих остолопов с конюшни?

Рихард спокойно поднялся из-за стола, выпрямился, чуть запрокинув голову. Он был прав – почти все сразу оглянулись на него. Феликс, не вставая в полный рост, осторожно переместился в сторону, потом еще чуть в сторону. Кристиан не мог поверить, что человек таких огромных размеров, как Феликс, может двигаться так быстро и так незаметно. Но пока грабители ошарашенно смотрели на Верта, Феликс неуловимо приближался к девушке.

– Вы не расслышали? Оставьте даму, – медленно, очень отчетливо повторил Верт.

Серебряный клинок с бриллиантами сверкнул у него на груди, и глаза грабителя сразу вспыхнули.

– О, да ты тоже весь в каменьях? – один из разбойников усмехнулся, и остальные, как по команде, снова загоготали.

Феликс подобрался к девушке еще чуть поближе. Плетка по-прежнему сидела за столом, на нее никто не обращал внимания. Кристиан переводил взгляд с разбойников на Феликса и Рихарда, на замершую в ужасе красавицу и на оторопевшего хозяина.

– Ну и мужчины пошли! – не унимался разбойник.

Похоже, он был главным среди псов Антеса: остальные следили за каждым его словом и движением. Главарь, ухмыляясь, сделал пару шагов к Верту. Тот все так же невозмутимо стоял, прямой, спокойный, со вздернутым подбородком. Разбойник потянулся к поясу, вынул из ножен кинжал, с презрительным выражением поддел этим кинжалом серебряную цепочку на груди Рихарда.

– Нацепил бабских побрякушек и стоит столбом, пока его красотку грабят, – хмыкнул главарь.

В следующий миг он уже лежал лицом на столе, правая рука была странно вывернута, а в спине его торчал тот самый кинжал, которым еще мгновение назад он хотел срезать цепочку с Верта. Рихард быстро выдернул кинжал, снова выпрямился.

– Не хватало еще пачкать о вас свое оружие.

Феликс, стоявший уже почти возле красавицы, схватил за шкирку ближайшего типа в серой куртке, с размаху впечатал его лицом в стену и отшвырнул обмякшего разбойника на пол, потом смел с пути еще одного, едва не размазав его по каменной кладке, и наконец оказался у цели.

– Наверх, госпожа, – рыкнул он, подталкивая девушку к лестнице. – Никто до вас не доберется, обещаю.

Незнакомка быстро поднялась на несколько ступенек. Феликс тут же встал у подножия узкой лестницы, закрывая проход. Девушка за его спиной сделала еще пару шагов вверх, потом вдруг остановилась, обернулась в зал и застыла, словно завороженная дракой. Внизу и правда было на что посмотреть: Рихард, быстрый как молния, дрался с тремя серыми куртками. Теснота не позволяла ему вынуть шпагу, но Верт ловко обходился и без нее.

В двери мелькнули еще две фигуры в сером. Грохнул выстрел, пирог с зайчатиной, стоявший возле Кристиана и Плетки, разлетелся в разные стороны.

– Жалко, вкусный был, – сквозь зубы проговорил Рихард, уже успевший разобраться с двумя из трех наседавших на него грабителей.

Феликс обернулся к замершей красавице.

– Да наверх же!

Он довольно бесцеремонно подтолкнул девушку, завороженно смотревшую на Верта, и та, очнувшись после пинка, бросилась в комнату. Услышав, как лязгнул за ее спиной засов, Феликс кинулся вниз. На пути подвернулся один из грабителей, Феликс, почти не замедлившись, схватил его за шкирку и легко, словно игрушку, отшвырнул к дверям, где тот сшиб еще двух, пытавшихся войти.

Кристиан по-прежнему сидел на скамье. Он схватил со стола свои записи и словно вжался в угол. Каторжница рядом с ним оборонялась, отмахиваясь от одного из оставшихся псов Антеса: как только красивая незнакомка скрылась из вида, Плетка сорвалась с лавки, схватила за горлышко бутылку вина и, отбив о край стола донце, бросилась с этим оружием на разбойников, осаждавших Рихарда. Сейчас ее противник был весь исполосован острыми краями бутылки. Кровь лилась ручьем, но разбойник оказался не из слабаков и, хоть и видел, что перевес уже не на его стороне, сдаваться не собирался.

– Живым не дамся, – ухмыльнулся он. – Обидно только, что девка порезала. Ну давайте, вас вон теперь сколько!

– Как скажешь, – откликнулся Феликс и, взяв грабителя за волосы, с размаху приложил его лицом о дубовый стол.

– Все? – Верт окинул взглядом зал.

– Да. Может, еще на конюшне остались. Но вряд ли, кинулись бы на помощь. Сейчас проверю.

– Постой. Кристиан, сходи вместе с Феликсом, мало ли. А вы, дорогой хозяин, загляните, пожалуйста, к гостье, все ли хорошо?

Когда в зале, кроме Рихарда и Плетки, остались только перебитые разбойники, Верт быстро обернулся к девушке.

– Спасибо.

– За что? – удивилась она.

– Думаешь, я не заметил? Если б не ты, я бы уже валялся тут на полу с ножом вот этого господина между ребер, – он указал на последнего разбойника, убитого Феликсом, потом, чуть поморщившись, ощупал левую скулу.

Ответить Плетка не успела: сначала на лестнице показался хозяин, через миг в двери возникли Кристиан и Феликс.

– Все мертвы? – понял Верт по их лицам.

– Да. Четверо ее людей и один разбойник.

– Здесь двое живы, им надо помочь, – Рихард повернулся к хозяину. – Мы вам, боюсь, немного разгромили зал, но я знаю, что за серых псов Антеса объявлена хорошая награда.

– Три золотые монеты, я точно слышал.

– Вы их получите.

– Давай я доеду до города и позову стражу, – тихо сказала Плетка.

– Одна?!

– Его высочество все равно не отпустит вас с Феликсом, так что одна, да. Не беспокойся. Тут рядом, а шайки больше нет. И я умею за себя постоять.

– Да, видел. Городские ворота наверняка уже закрыты.

– Для срочного дела отворят. Я только крикну, что тут псы Антеса напали на благородную даму и что хозяин почти всех перебил – и стражники сами сюда бросятся.

– Хорошо, – согласился Рихард. – Я поднимусь к его высочеству и скажу, что оставаться здесь нам нельзя – нужно уехать до приезда стражи. Причем заранее, с запасом. Потом успокоим девушку и скажем ей, что мы ее не бросили на произвол судьбы, что стражники вот-вот придут ей на помощь.

– Она наверняка очень знатного и богатого рода, так что о ней позаботятся, – проговорила каторжница, чуть склонив голову набок.

Хозяин спустился с большой лампой в руках, отблеск лампы засверкал в синих глазах Плетки, и Верт сам не понял, почему вдруг отвел взгляд.

– Феликс оседлает и выведет тебе лошадь. Осторожнее. Я буду тебя ждать на развилке, где мы проезжали.