Читать книгу: «В гостях у шамана», страница 2

Испуг парализовал Бурригана, когда он увидел, что Луна даже не пытался выплыть. Он опускался все глубже и глубже в воду. Только круги расходились по воде в месте, где он упал. Девушки причитали, плакали, звали Луну, напрасно водили руками по воде, пытаясь найти его. Бурриган тоже заплакал и, опустившись на колени, стал бить себя по бокам и ногам за то, что не успел спасти Луну.

К утру соплеменники нашли Бурригана спящим на земле у берега реки. Ему снова пришлось пережить испуг, стыд и горе, рассказав о прошлой ночи. Молодые люди, недавно потешавшиеся над Луной, теперь стояли молча, хмуро потупив взгляд. Тогда слово взял старый провидец племени и сказал скрипучим голосом:

– Теперь Луна будет среди наших звездных предков смотреть на нас. И сначала мы будем видеть все его лицо, пока он будет пытаться очаровать какую-нибудь из девушек своей серебристой улыбкой. Но со временем, расстроившись, будет пропадать. А мы будем видеть часть лица, и часть от части лица. Но потом увидим снова его, как видели здесь, на земле.

Услышав это, Бурриган затих и вытер слезы. Потом он еще не раз встречался с другом Луной и видел его в окружении звездных предков на бескрайнем небосклоне.

***

Шаман встал и, подойдя к полке, начал по капле добавлять масло в старенькую аромолампу. Диана некоторое время сидела молча. Чай в ее кружке закончился, от кокосового печенья на столе-тумбе не осталось и следа. Солнце почти зашло за горизонт, и в комнату закрались лучи мягкого оранжевого света.

– То есть хотите сказать, что настоящее одиночество неизбежно приводит к смерти? – наконец заговорила Диана, когда Шаман вновь уселся перед ней.

– А ты поняла только это?

– Нет, – тут же насупилась Диана, услышав знакомые едкие нотки в вопросе.

Конечно, она помнила, что получил Луна взамен на свое одиночество. Но вся сущность Дианы протестовала против этой истории, она с трудом даже могла сказать, почему именно ее это так задело. Просто хотелось забросать Шамана в ответ мыслями мудрых философов, которые противоречили бы ему. И Диана непременно сделала бы это, изучай она в университете философию, а не градостроительство.

«В конце концов, это всего лишь миф! – Подумала она, почти враждебно смотря на умиротворенное лицо Шамана, – какая-то красивая австралийская история про то, как на небе появилась Луна. Почему я вообще так рьяно взялась спорить с откровенной выдумкой?»

– Красивая сказка, – без тени сомнения оценила Диана и улыбнулась, – спасибо за рассказ.

– Не за что, – непринужденно отозвался Шаман. Казалось, ему безразлично, как воспримет историю Диана.

«И мне должно быть безразлично. Да, именно так. Выдумка. Я не верю в мифы».

– Нужно подготовиться к занятиям, – правдиво призналась она и встала с места, – еще раз спасибо за историю.

– Спасибо за печенье, – ответствовал Шаман, вежливо улыбаясь.

Диана вышла из комнаты. Она находилась все еще в каком-то необъяснимом трансе и, только дойдя до своей комнаты, вспомнила, что забыла кружку.

«Вот же недотепа!»

– Извините! – Диана постучалась и приоткрыла дверь, – я тут кое-что забыла.

– Я заметил, – с долей иронии сказал Шаман, заставив Диану остановиться. Он уже поставил обе кружки на полку и куда-то собирался, надевая коричневую куртку с заклепками. – Но подумал, что ты захочешь зайти еще разок. Разве нет?

– Пожалуй, – обрадованно кивнула Диана. И как она сразу не додумалась? – До встречи.

Она зашла в свою комнату и широко улыбнулась, сама не понимая, чему именно. Ночью Диане приснилось, как с ней шептались деревья, скалы и реки, а Луна в сопровождении мириад и мириад сияющих звезд радостной серебристой улыбкой озаряла ее.

Глава III, в которой Шива мстит за свое проклятье

Солнце жидким золотом разливалось по просторной гостиной. Блики плясали на полированной поверхности стойки регистратора, за которой трудилась Диана. Работа спорилась в ее руках, и бумажный хаос вокруг постепенно приобретал вид рабочего стола с расставленными на нем папками и книгами для записей гостей.

– Привет!

Диана вздрогнула и поднялась от кипы документов. Перед ней, облокотившись на стойку, стоял Шаман и с любопытством рассматривал стол. Он выглядел как всегда странно и немного отрешенно, правой рукой сжимал маленькую пыльную баночку с потускневшей этикеткой.

– Над чем сегодня трудишься? – спросил он и, взяв указательным и большим пальцами случайный листок, поднес ближе к глазам.

– Помогаю Фрэнсису, – вздохнула Диана и посмотрела на черно-белые часы на стене. Стрелки на них замерли, показывая полвосьмого. – У него совсем не было времени в последние дни. Поэтому я, пока сижу за стойкой, навожу порядок.

– Так ты сегодня администратор, – догадался Шаман и без интереса опустил листок на стол. – А я надеялся зазвать на чай, у тебя осталось еще то замечательное печенье?

Диана улыбнулась и грустно вздохнула. Она не могла уйти с поста, пока не вернется Фрэнсис и не сменит ее. На самом деле, Диане даже нравилась эта работа, в хостел частенько заезжали интересные гости, у каждого находилось, что рассказать, а Диана – благодарный слушатель. Правда, в последнее время гостей не прибавлялось, все только съезжали, так что в хостеле, помимо нее и Шамана, осталось только четверо постояльцев-завсегдатаев. Это сильно тревожило управляющего, Фрэнсиса, но Диана всячески подбадривала его и надеялась на лучшее.

– Можем устроить небольшой перерыв и сесть с чаем на диване. Я вернусь, если придет новый посетитель.

Повинуясь легкому кивку Дианы, Шаман развернулся. Мягкий, светлый диван стоял в компании пары кресел и овального журнального столика со стеклянной поверхностью. На нем-то и появились через несколько минут две большие чашки, от которых поднимался пар, а гостиная наполнилась приятным ароматом чабреца.

Но как только Диана забралась на диван, подогнув под себя одну ногу, и взяла в руки чашку, дверь хостела с шумом открылась почти настежь. На пороге появился худощавый молодой человек лет двадцати в коричневых штанах и клетчатой рубашке с коротким рукавом. Он двигался резко и очень торопливо, напоминая белого кролика из сказки про Алису. Наскоро он поздоровался с Дианой, кивнул Шаману и устремился в сторону одной из дверей, ведущих в жилые комнаты.

– Этот свой, – добродушно отозвалась Диана, увидев вопросительный взгляд Шамана. – Человек-вечный-двигатель, вот как я его называю. Все время в делах, ни минуты не отдыхает и все время что-то придумывает. Его зовут Виталис.

– Звучит как название таблеток, – тут же сказал Шаман и без толики смущения выдержал укоризненный взгляд Дианы. – Впрочем, хоть оленем зови.

Она уже приготовилась ответить, но Виталис выбежал из комнаты и подскочил к журнальному столику. Его большие бледно-зеленые глаза искрились неуемным энтузиазмом:

– Привет, я совсем забыл сказать, что вчера около десяти часов семнадцати минут, когда я вышел из душа, заметил, что мой кран подтекает. Поэтому не могла бы ты передать Фрэнсису, чтобы он вызвал мне сантехника на завтра, желательно после восьми двадцати, когда я закончу ванные процедуры и не помешаю его работе. Я бы сказал еще сегодня утром, но забыл, новый проект горит, нужно успеть доделать к трем часам пятницы, чтобы не пересекался с другим. Хотя он и так пересекается…

Диана медленно кивала, а Виталис все говорил и говорил, поминутно поправляя большие очки в дорогой оправе. Взглянув мельком на Шамана, Диана хихикнула, увидев его нарочито скучающее выражение лица. Но она давно знала Виталиса и понимала, что его невозможно прервать или остановить, он весь был как одна большая батарейка с бесконечным зарядом.

– Хорошо, я обязательно передам, – улыбнулась Диана, когда постоялец, наконец, замолчал. – Познакомься, кстати, наш новый гость. Можешь называть его Шаманом.

Виталис удивился, но в следующий миг дружелюбно протянул руку в знак приветствия:

– Всегда приятно видеть новые лица! Меня зовут Виталис. Как долго вы пробудете в хостеле? Должен признать, что это заведение – лучшее в городе, даже Центральный отель не может похвастаться такими уютными номерами.

– Возможно, – хмыкнул Шаман, – я останусь здесь, сколько будет нужно.

Виталис активно закивал головой, бросил пару общих замечаний о прекрасной погоде и уже повернулся, чтобы удалиться в комнату, но тут его взгляд упал на маленькую баночку на столе. Тонкое лицо озарила живая, открытая улыбка, и Виталис спросил:

– Эфирное масло? Знаете, у меня есть хороший друг, он заведует магазинчиком восточных товаров. Ручаюсь за качество, вот его визитка, возьмите. Это недалеко отсюда, обязательно побывайте там, мой друг лично ездит за товарами в Индию и Китай.

– О, спасибо, – от души поблагодарил Шаман и взял визитку, – хотел заправить на вечер аромолампу, но совсем не уследил за маслом.

Виталис искренне обрадовался, что его совет пришелся кстати. Когда дверь в его комнату закрылась за ним, Шаман многозначительно вздохнул и сделал большой глоток чая.

– И это он еще спокойнее обычного, – заверила Диана, – хотя мне надо брать пример с Виталиса, вот уж кто не знает лени!

– Ты тоже довольно энергичная, – заметил Шаман, почесав бороду. – Учишься в колледже, работаешь в хостеле.

При упоминании учебы Диана глубоко вздохнула и поджала губы:

– Сегодня на коллоквиуме я отвечала не очень резво. Надеюсь, этого хватит, чтобы меня допустили к зачёту. Зато хоть братишку проведала. Знаешь, иногда такое ощущение, будто делаешь что-то, делаешь каждый день, все время занят, но результата никакого. Какая-то бессмысленная видимость деятельности.

– А для тебя эта видимость отлична от реальности или отражает ее? – с интересом спросил Шаман.

Диана замолчала и уставилась на свою кружку. Этот вопрос был не из тех, на которые она всегда знала ответ. По правде сказать, Диана и не задумывалась никогда о чем-то подобном, она смотрела на жизнь прозаичнее и гораздо проще, чем Шаман. А он тем временем удобно откинулся на спинку дивана и, держа в одной руке чашку с чаем, неспешно завел рассказ:

– Представь себе, как вековые тонны снега укутали крутые склоны Гималаев. Вокруг раскинулись горы, белее облаков на лазурных небесах. Повсюду тишина и природа. Такую картину созерцал однажды монах по имени Садхир, предаваясь ежедневной медитации. Его монастырь спрятался прямо в горах, гостеприимно укрывших небольшую общину мудрецов, сынов Брахмы. За двадцать лет, которые Садхир провел в Гималаях, монастырь стал ему домом, а в прошлом месяце монахиня…

– Диана!

– Что?

Шаман отвлекся и удивленно посмотрел на нее, а Диана пожала плечами и наивно улыбнулась:

– Можно я буду частью этой истории?

Она видела, как долю секунды Шаман сомневался, будто взвешивал это решение. Диана и сама от себя такого не ожидала. В последний раз она вот так выкрикивала свое имя посреди сказки много лет назад, когда мама укладывала ее спать. И вот что-то снова заставило ее повториться, жажда приключений, забытая с возрастом, вновь проснулась. Диана не хотела ее сдерживать.

– Ну, хорошо, – сдался Шаман и добавил, – ты сама попросила.

***

– Садхир! Эй, брат!

Монах обернулся и увидел молодого паренька в таких же оранжево-красных одеждах, как он сам. Когда тот скинул большой оранжевый капюшон, Садхир узнал Нилама, младшего брата Дианы, он выглядел взволнованным:

– Идем, брат, ты должен увидеть это своими глазами. К нам пожаловал гость.

Садхир нехотя закончил медитацию и последовал за Ниламом. Узкая тропинка вывела путников на широкую дорогу, протоптанную несколькими поколениями монахов. Впереди возвышались громадные ворота из белоснежного камня с красными узорчатыми рельефами. За ними прятался настоящий мирок, где Садхира встречали улыбками и радушными приветствиями. Монастырь располагался небольшими кельями, выбитыми прямо в горе. А главное здание торжественно блестело в дневных лучах солнца, украшенное золотом и нефритом. Здесь на центральной площади собралось уже немало монахов. Садхир услышал удивленные возгласы и поспешил узнать, что происходит.

– Кто он?

– Откуда он явился?

– Что нам с ним делать?

Садхир вышел в центр собрания и встал по левую руку от управляющего монастырем, премудрым Ракешем. Тот, несмотря на свой преклонный возраст, выглядел вполне здоровым и энергичным. Заметив удивление Садхира замер на месте от удивления, Ракеш объяснил:

– Мы не знаем, кто этот человек и как он нашел нас. Он ни слова не говорит ни на одном из языков, только стенает или кричит как безумный. Но обычаи гостеприимства не позволяют нам оставить его у входа. Садхир, я прошу тебя приютить его на некоторое время.

Садхир не мог ослушаться премудрого, но всей душой был против его решения. Перед ним предстал взрослый мужчина с безумными, налитыми кровью глазами. Его всклоченные черные волосы были распущены, то и дело он заходился диким криком или начинал странно двигаться, как в животном танце. Но что самое странное – человек был абсолютно нагим, и все тело его покрывал пепел.

Никто не знал, как этот умалишенный оказался так далеко в горах и смог выжить. Садхир сжалился над ним, видя, как незнакомца бьет крупная дрожь от холода. Он отвел его в баню и хорошенько выпарил, одел в свой халат, после чего Диана подала им легкий ужин. Незнакомец накинулся на еду с таким аппетитом, как будто ничего не ел целый месяц, но все так же не отвечал на их вопросы, а только дико озирался по сторонам.

– Как же нам назвать его? – участливо спросила Диана, убирая опустевший глиняный горшок из-под похлебки.

– Не знаю, – честно отозвался Садхир и нахмурился, заметив, каким жадным взглядом провожает незнакомец его жену. – Может, ты хочешь дать ему имя?

Диана вернулась к столу, присела на колени и с добротой взглянула на незнакомца. Она помолчала немного, а потом предложила:

– Я думаю, ему подойдет имя Бабур. Ты только посмотри, Садхир, на его гриву!

Женщина заливисто засмеялась, а Садхир снисходительно улыбнулся. Он ценил свою жену за нежность, доброту, находчивость и, конечно, согласился с ее предложением. Вечером, когда над Гималаями вознеслись звезды, он лег отдохнуть, но тишину то и дело прерывали стоны и крики из другого помещения, где остался Бабур. Чтобы заснуть, Садхиру пришлось зажечь маленькую аромолампу с успокаивающим маслом, и только после этого он смог пройти в мир сновидений.

Наутро Садхир не нашел гостя в келье, зато услышал множество удивленных женских криков. Выйдя на улицу, Садхир не поверил своим глазам: прямо на площади Бабур затеял дикую и бесстыдную пляску. Он снова был наг и измазан пеплом. Никто из монахов не смог утихомирить Бабура, а он то кричал по-ослиному, то ревел как бык. К сожалению, традиции не позволяли выставить его за ворота, иначе можно прогневать богов. Садхир постарался забыться, помогая с рутинными делами в монастыре, но безумные, призывные крики Бабура доносились до каждой кельи.

– Он до сих пор не сказал ничего разумного? – спросил Нилам, встретив Садхира в главном здании. – Неопрятен, груб и неотесан, к тому же так странно смотрит на наших женщин. Сколько нам еще терпеть его?

Садхир только пожал плечами, он и сам терзался вопросами. Усталый и понурый, он вернулся в свою келью и уже хотел, было, окликнуть свою жену, как вдруг до него донеслись испуганные крики. Садхир в отчаянии бросился в спальню и увидел, как Диана сжалась в углу и прикрыла лицо руками. Одежда ее на плече была разодрана, волосы взлохмачены, кровь сочилась по шее, хотя раны не было видно. Над девушкой навис Бабур с занесенным кулаком. Но он не успел ударить, потому что Садхир подскочил и с яростью накинулся на него. Неистово воззвал Садхир к своим братьям:

– Что это за демон?! Вознамерился он устрашать наших жен! Не позволим ему нарушить наш покой!

Тогда сбежались монахи, вывели Бабура на площадь, призвали богов и прокляли его: «О ты, кричащий ослом, обратись же в осла!». Однако не случилось ничего, и как был Бабур диким и нагим, таким и остался. Разозлились еще сильнее монахи, объединили все свои силы и воскликнули:

– О, уродливое, бесстыдное создание, да лишишься ты мужества своего!

И тотчас сбылось проклятье. Но Бабур пропал, а вокруг все смешалось и переменилось. Померкло солнце, погасли жертвенные костры, светила сошли со своих орбит и затерялись в пространстве небосвода. Весна стала следовать за летом, а осень – за зимой. Даже сами монахи ослабли. Устрашились они увиденного и вопросили мудрого Брахму, что сделалось с миром. Ответил он им тогда:

– Невежды. Не признали вы Шиву¹, великого бога, что горюет по погибшей своей супруге Сати. Отпустите теперь гнев свой и старайтесь умилостивить могущественного Шиву.

И вырезали тогда мудрецы из молодой сосны в священном лесу статую Шивы, и поклонялись богу целый год. Когда же наступила весна, и склоны Гималаев огласило сладостное пение кокилы, а на холмах распустились священные цветы, и целебные травы дали свои всходы, вновь явился Шива. Садхир, Нилам и остальные монахи пали перед ним ниц и молили о прощении.

– Встаньте, сыны Брахмы, – повелел им Шива и сказал, – для очищения от греха и скорби, понадобились мне нагота и умащение тела пеплом. Вас же я прощаю.

Сказав это, Шива исчез, растворившись в божественном сиянии, а мудрецы по сей день почитают его.

***

Диана сидела на диване, не шевелясь, с застывшей гримасой шока и неприязни на лице. Чай в кружке у нее остыл, а Шаман самодовольно ухмылялся, глядя на ее реакцию. Наконец, Диана очнулась и тут же скривилась:

– Что за ужасная история!

– Что же в ней ужасного? – в свою очередь, удивился Шаман, – порой даже мудрецы поддаются эмоциям и принимают видимость за реальность.

Диана вспыхнула и вскочила с дивана:

– Не смей больше рассказывать мне подобные истории, ясно? – яростно потребовала она, властно жестикулируя рукой. – Я не собираюсь слушать! Это жестоко!

Тогда Шаман медленно встал с дивана:

– Жестокостью это является только в твоей видимости. И ты поймешь это, как только сбросишь тягостные твоему разуму оковы. Только свободный от предрассудков человек способен воспринять разные культуры и уважать их наследие. Чем больше мудрости ты соберешь в себе, тем чище будет твоя карта реальности, без белых пятен на ней, без иллюзий.

Шаман сдержанно кивнул Диане и плавной походкой направился на второй этаж. Диана еще немного постояла так с кружкой в руке, потом стряхнула с себя оцепенение и обиженно надулась:

«Что еще за нравоучения! – возмущалась она про себя, возвращаясь к стойке, – из всех интересных историй, он рассказал именно эту. Вредина! Пусть лучше съедет поскорее. Да, точно, пусть уезжает».

Она все еще злилась, когда дверь одной из комнат распахнулась, и перед Дианой предстал Виталис. Она удивленно взглянула на небольшой походный кейс и черный чемоданчик на колесиках. А Виталис печально вздохнул:

– Мое время пришло, Диана. Я покидаю тебя.

– Уже? Мне жаль, – пискнула Диана, она уже успела привязаться к энергичному юноше, но удерживать никого не могла.

Казалось, Виталис тоже не хотел покидать хостел. Он немного постоял у стойки, выжав из себя пару историй, спросил обо всем, что только мог придумать, но под конец грустно опустил голову и направился к выходу. Взявшись за ручку двери, он еще раз обернулся и печально вздохнул:

– Прощай, Диана.

Она в ответ медленно помахала ему рукой, и Виталис исчез, растворившись в лучах дневного солнца, что пробились сквозь дверной проем. После его ухода Диана почувствовала непонятную пустоту внутри и бессильно опустилась на диван. Она не знала, отчего так сильно переживает отъезд Виталиса, ведь многие гости уже покидали хостел. Но в этот раз было несколько по-другому, правда, Диана так и не смогла объяснить, почему. Быть может она просто устала?

На столе остались нетронутыми пустая бутылочка для масла и визитка. Их оставил Шаман, когда уходил.

«Надо вернуть», – подумала Диана, словно во сне беря в руки стекляшку.

Она поднялась на второй этаж и доковыляла до светлой двери. Ручка послушно поддалась, и Диана набрала в грудь воздуха, чтобы объяснить визит, но так и замерла на месте. Широко раскрытыми глазами она оглядела пустые стены комнаты, заправленную кровать, опустевшую тумбочку и полки, на которых прошлой ночью громоздились чудные предметы. Номер Шамана был абсолютно пуст.

Удивление было столь сильным, что Диана не смогла вымолвить и слова. Она простояла так немного, потом закрыла дверь и, развернувшись, прижалась к ней затылком, пытаясь понять, что происходит. Медленно Диана подняла руку с пыльной стеклянной бутылочкой, чтобы рассмотреть этикетку. Она совершенно ничего не понимала:

«Куда он пропал?!»

Само собой сознание дополнило этот вопрос, и Диану передернуло от шока. Она не знала ответ.

«А был ли он вообще?!»