Paint it black

– Пьеро на машине Риты твоя работа? – спросил я.

– Да. – ответила Марина, – У меня неплохо получается.

– Неплохо!? – воскликнул я, – Да это шедевр, у меня все нутро перевернулось.

– Спасибо, рада что оценил мои старания. Я с детства увлекалась рисованием, но настоящей страстью это стало, когда я совсем девчонкой повстречала одного известного художника. Он дал мне несколько уроков и не только. Он изменил меня, сделав мое восприятие острым как бритва. Он уже тогда был на грани безумия и очень скоро умер. Его звали Берэ.

Я совсем не удивился, потому что сам уже стал догадываться о ком она рассказывала.

– Я был на одной из его выставок, – сказал я, – а недавно мне рассказывал про него бармен в «Лепреконе»

– Дугалл или старик Аксель? – спросила Марина.

– Дугалл. – ответил я.

– Ну да он чаще других из его семейства бывает за стойкой. Тогда ты наверно видел бутылку, что подарил ему Бере.

– Видел. Дугалл немного рассказал о ней.

– Я пила из нее. – сказала Марина, – Мне было тогда всего тринадцать лет.

Она хотела сказать что-то еще, но умолкла. Я посмотрел назад. Рита задремала, поджав ноги и положив руку под голову. Даже не верилось, что скоро мы окажемся дома и все останется позади. Только все ли. Нам еще предстояла долгая поездка к ее дядюшке, и кто знает когда она закончится. Я не мог понять, как я был причастен ко всему этому еще до знакомства с Ритой. Тени Собора Нафанаила все еще напоминали о себе и мальчишка Нильс, не просто так он привел меня в ту странную комнату. Во всем происходящем был какой-то смысл, но я не мог уловить даже намека на него. Я еще раз посмотрел на спящую Риту и почувствовал облегчение. Она здесь, она рядом. Мы вместе и это самое главное.

– Патрик, я тебя совсем не знаю, – тихо сказала Марина, – но вижу ты влюблен в нее.

Я не стал отвечать. Это было очевидно.

– Надеюсь ты хороший парень. – продолжила Марина, – Постарайся не обидеть ее.

– Это я тебе обещаю. – ответил я, – Рита очень дорога мне. И спасибо тебе за помощь.

– Мы очень дружны и я никогда не брошу ее. Кстати, Патрик у меня к тебе просьба. Проследи чтобы она сохранила эти чулки. Я действительно. хочу ее нарисовать в них.

– Я видел двух механических балерин. Это тоже ты?

Марина кивнула.

– Их три, еще одна у ее родителей.

– Да, она говорила. У тебя действительно дар. Если честно я побаиваюсь Пьеро на машине Риты.

– У меня самой иногда холодок пробегает при виде его.

Через пару минут мы были на месте. Марина остановила машину у самого входа в дом. Я попытался осторожно вытащить Риту чтобы не разбудить, но она все равно проснулась, и довольная выскочила из машины.

– Дом, как же я рада тебя видеть! – воскликнула она.

Они обнялись с Мариной на прощанье.

– Буду ждать вас в гости, когда вернетесь, – сказала Марина уже из машины и уехала.

Мы сразу пошли в ванну, где долго стояли под душем пытаясь отмыть каждое пятнышко плесени, при этом часто прерываясь на объятия и поцелуи. Наконец уставшие, но чистые и довольные мы добрались до постели.

– Патрик, мне уже не хочется до беспамятства. – сказала Рита, – Будь пожалуйста нежным и ласковым.

Я сделал как она просила. Все было расслабленно и неторопливо как будто из последних сил. Эта ночь действительно оказалась долгой и сильно вымотала нас. Мне было приятно чувствовать податливое расслабленно тело Риты, от которого исходил какой-то вселенский покой. Только в самом конце оно несколько раз напряглось, и Рита тихонько вскрикнула. Она обхватила меня руками, пытаясь удержать и я продолжал оставаться в ней, пока она окончательно не расслабилась.

– Спокойной ночи, Патрик. – сказала она.

– Спокойной ночи, богиня. – ответил я.

Через минуту она уже крепко спала, уткнувшись носом мне в грудь. Я еще немного полюбовался своей богиней и тоже заснул.

9. It’s a sin

Не знаю во сколько я проснулся. Часы я давно не носил, а телефон мой остался в поместье и наверно уже навсегда. Я посмотрел на милое лицо моей богини и откинул волосы, которые свесились на него. Я долго мог любоваться ее красивым аристократичным профилем и был рад, что у меня есть такая возможность. Возможность проснуться рядом с любимой девушкой, смотреть на нее, коснуться ее волос и тела. Во всем этом была неповторимая прелесть которой раньше я был лишен.

Рита почувствовала мой взгляд и зарылась лицом в подушку.

– Не смей будить меня как минимум час. – услышал я приглушенный подушкой голос Риты. В довершение она натянула одеяло почти по самую макушку. Зато обнажилась одна ее ступня. Я встал и нагнувшись поцеловал ее. Рита тут же спрятала ногу под одеяло и что-то промычала. Я не стал больше беспокоить ее и пошел ванную комнату.

Найдя, в дорожной сумке, кое-что из вещей я оделся. В той же сумке было немного наличных и банковская карта, которой я почти не пользовался, но сейчас она оказалась очень кстати. В гостиной на стене висели часы. Оказалось, уже начало одиннадцатого. Неудивительно, заснули мы только под утро. Я вышел из дома Риты и поехал в центр города.

Очень быстро я отыскал салон сотовой связи. Я никогда не был привередлив в вещах, не гнался за модными брендами, хотя и мог себе это позволить. Наверно только мой «Мазератти» был чем-то большим чем просто машина. Поэтому я не стал покупать дорогую пропиаренную модель, которая по идее за эти деньги должна была делать мне массаж и бегать за пивом. Я выбрал проверенный и любимый мной «Нокиа» в темно-синем корпусе с большим экраном.

Удивительно что продавец в салоне оказался совсем не назойливым, как в большинстве магазинов, где я побывал. Он поприветствовал меня и спросил может ли мне чем-то помочь. Когда услышал, что справлюсь сам оставил меня в покое, не пытаясь донести преимущества дорогих моделей.

Теперь мне нужен был телефон для Риты. Я помнил, что у нее был фиолетовый с черной каемкой вокруг экрана «Сони», поэтому тоже долго не копался. Нашел последнюю модель фиолетово-черного цвета, которая, кстати, оказалась в три раза дороже, чем мой. Вот и я стану вмиг фиолетово-черным, подумал я, вспоминая простую истину – женщины всегда обходятся дороже. Продавец помог мне подобрать нужные аксессуары и я, расплатившись покинул магазин.

Совсем рядом оказалась цветочная лавка. Мне сразу приглянулась корзиночка каких-то затейливых и очень красивых цветов. Их было несколько видов, названия которых я не знал, потому что практически никогда не покупал цветов. Не покупал, но все-таки мог оценить их красоту. Помню целую поляну горных тюльпанов в Альпах. Это было впечатляюще. Еще мне нравились орхидеи и не только за внешний вид. Мне нравилось, как звучит само слово – орхидея. Почти как герцогиня. Я радостный поставил корзину на заднее сиденье и огляделся в поисках ресторана.

С этим оказалось сложней. Ресторанчики были, но они еще не открылись. Я спросил у женщины, что торговала цветами, где можно купить готовой еды. Оказалось, неподалеку есть местечко, где круглосуточно продают суши и роллы. Посчитав что это будет вполне нормальный завтрак для нас с Ритой, я пошел в указанном мне направлении.

Пока готовили мой заказ, я вернулся в машину и занялся смартфоном. Восстановив все что нужно через аккаунт гугл, я проверил почту. Регина так и не написала мне, хотя была в городе. Жаль, мне все еще хотелось знать зачем она позвала меня в Серебряные Холмы. Знакомством с Ритой и Катариной, я обязан только ей. Неизвестно оказался бы я в этих краях без ее приглашения. Регина была хорошей девушкой и была бы еще лучше если бы не пыталась что-то доказать. Не знаю кому. Себе, мне, всему миру. Может потому, что я сразу дал ей понять, что ничего серьезного у нас не будет. Не потому, что я был старше ее на шестнадцать лет, а потому что мы жили в разных вселенных. К тому же моя вселенная в ту пору вообще исключала эти отношения. Наши встречи затянулись только потому, что она этого хотела, а я не возражал. Мне нравилось заниматься с ней сексом, и я не спешил это прекращать.

Полазив немного по интернету, я отправил свой новый номер отцу и еще паре друзей. Остальным решил пока не сообщать. Нечего беспокоить меня в мой медовый месяц. Да именно так, у меня был медовый месяц с моей богиней, а потом будет второй, третий и так пока смерть не разлучит нас. Я искренне верил, что так и будет.

Вскоре я забрал свой заказ, увесистый пакет, набитый суши и роллами, и поспешил вернуться к моей герцогине.

Когда я поднялся на второй этаж Рита все еще лежала в постели, но уже не спала. Было видно, что она успела побывать в ванной и привести себя в порядок после бурной ночи.

– Патрик! – закричала Рита, увидев корзинку цветов.

Она вскочила с кровати и набросилась на меня, повиснув на шее и обхватив ногами. Из одежды на ней оказались только трусики. Похоже, что она частенько так разгуливала и с моим появлением не собиралась менять своих привычек. Меня это устраивало, и я с сожалением подумал, я вряд ли она станет так ходить у дядюшки.

– У меня еще маленький подарочек. – сказал я, когда она оторвалась от моих губ, – Мешок с суши и новый телефон.

Рита снова принялась меня целовать. Потом отпустила и положив коробку с телефоном на кровать уткнулась лицом в цветы.

– Патрик, какая прелесть! – сказала она, – Спасибо тебе мой цветочный рыцарь. Они так восхитительно пахнут и выглядят.

Похоже цветам она радовалась гораздо больше, чем телефону. Что ж у богатых девушек свои причуды. Я мог ее понять. Рита могла купить с десяток таких «Сони», но корзину цветов подарить себе не могла. В этот момент цветы вызывали восторг, а телефон, который стоил месячную зарплату многих девушек, был всего лишь телефон.

Я несколько заблуждался. На тешившись с цветами, Рита вскрыла коробку и последовала новая серия восторгов и поцелуев. В первую очередь потому, что я угадал с моделью и цветом.

– Патрик, я тебя обожаю! – сказала она, чмокнув смартфон. – Я бы сама лучше не купила. Ты запомнил мой любимый цвет.

– Если хочешь подарю тебе чулки как у девочек Эмо. – пошутил я.

– Патрик, я любила этот цвет задолго до рождения этих девочек. И красный с черным. Знаешь, я, пожалуй, не против таких чулок, если в придачу к ним будет фиолетово-черный будуар. – рассмеялась Рита.

Я задумался как бы мог выглядеть будуар Риты в этих тонах и пытался представить предметы мебели и интерьера. Я уже мысленно видел это комнату и понимал, что могу это осуществить. Рита словно прочла мои мысли.

– Патрик, я пошутила. – сказала она, – я знаю, что ты можешь и этого достаточно. Может быть когда-нибудь потом, когда я буду старой, заносчивой и капризной. Идем лучше завтракать или обедать, не знаю уже.

Рита увидела, что я разглядываю ее неприкрытую грудь и показав мне язык надела топик.

– Только на десерт. – сказала она и пошла к лестнице.

Мы не съели и половины того, что я привез.

– Ты, что думал я ем в три горла, – спросила Рита, – когда покупал все это.

– Не думал. – ответил я, – Просто не знал, что тебе нравится и хотел, чтобы у тебя был выбор.

– Господи, Патрик, какой же ты милый. – Рита встала из-за стола и подойдя ко мне обняла и поцеловала в макушку.

Мы вернулись на верх. Рита взяла свой смартфон и забралась на кровать. Лежа на животе, она занялась его настройками. Я пристроился рядом. Лег поперек кровати положив голову на ее чудесную упругую попку. Похоже Рита что-то сказала, а я не услышал, потому что почувствовал, как она легонько постукивает пяткой мне в лоб.

– Тук-тук, Патрик ты дома? – спросила она.

– Да, немного увлекся. – ответил я

– Чем же позвольте спросить?

– Несмотря на то, что расцвет субкультуры Эмо пришелся на двухтысячные, возникло оно в восьмидесятые. Я пытаюсь понять могли ли тебе нравится эти цвета до их рождения.

Рита рассмеялась.

– Патрик, ты серьезно читаешь про Эмо?

– Почему нет? Девушки выглядят довольно сексуально.

– Парик ты невыносим. Они плаксивые, депрессивные, унылые и суицидальные. Наверно поэтому их почти не осталось. Покончили с собой.

– Между прочим, – сказал я, – аэрография на твоем «Порше» очень вписывается в их эстетику.

Рита ничего не ответила. Похоже я ненароком задел что-то личное. Возможно, это связано с ее братом.

– Прости, – сказал я, – наверно я сказал лишнее.

– Ничего, все нормально. Иди ко мне.

Я прополз по кровати и лег напротив нее.

– Патрик у меня уже много лет нет брата, – сказала она, гладя мне в глаза, – но теперь у меня есть ты.

Рита уткнулась лицом мне в грудь, словно пыталась проникнуть внутрь меня. Я пожалел, что заговорил о Пьеро и надеялся, что не сильно ее разволновал.

– Есть еще кое-что, что ты должен знать о моей семье. – сказала Рита, отодвинувшись от меня, – Лучше если ты узнаешь об этом до отъезда. Мои родители брат с сестрой – близнецы.

Это оказалось неожиданным для меня. Цивилизованный мир создал множество рамок и табу, в которые мы нередко утыкались. Есть такая любопытная концепция «как у всех», меня она всегда удивляла и настораживала. Неужели многим хотелось быть «как все» пожертвовав тем, что досталось только тебе. Это не имело ничего общего с анархией и беззаконием. Это просто давало иллюзию почувствовать себя вне стада. Не скажу, что будь у меня сестра, я посягнул бы на ее целомудрие, но и осуждать тех, кто это сделал я не собирался.

– Главное, что они любят друг друга. – сказал я.

– Патрик, я знала, что ты поймешь. Они сами очень винят себя за это и дело тут вовсе не в морали или общественном мнении. Считают, что наша болезнь возникла из-за кровосмесительных браков, которые случались не одну сотню лет. Будь каждый из них в браке вне нашей семьи, вероятность заболеть была бы в два раза ниже.

– Неужели даже в наше время ничего нельзя с этим что-то сделать? – спросил я.

– Нет, Патрик, это единичные случаи и даже понять причину их до сих пор не удалось. Не думай, что мои родители не пытались. Отец хороший инженер-робототехник, его разработки используют крупнейшие концерны вроде «РобКо индастриз» и «Роботек Пайонир». У него неплохие связи во внешнем мире включая медицину. Наша семья потратила много денег финансируя исследования в одной из известных швейцарских клиник, но все впустую. Ученым, даже не достаточно материала для изучения. Болезнь протекает быстро около двух месяцев, а случаев заболеваний за последние сто лет было четыре, включая меня и Фрэда.

– Главное ты сейчас здорова. И получается, что есть какой-то шанс на исцеление. – сказал я.

– Да, Патрик, я здорова, но причина моего исцеления никому не известна. Я сдавала множество анализов в той самой клинике, и они не обнаружили даже следа болезни. И еще Патрик, я думаю ты понимаешь, что я не стану заводить детей.

Я вообще никогда не думал об отцовстве, поэтому сейчас меня это меньше всего волновало. Для меня было важно, что Рита здорова и она здесь рядом. Все остальное казалось мне далеким и не существенным.

– Давай пока закроем эту тему. – сказала Рита, – Мне сегодня совсем не хочется выходить из дома, но, если ты хочешь где-то побывать, я могу передумать. Кто знает когда мы вернемся в Серебряные Холмы.

– Не знаю. – ответил я, – Мое пребывание здесь оказалось очень насыщенным, не думаю, что хотел куда бы пойти, но возможно мне понадобятся кое-какие вещи в дорогу.

– Об этом можешь не беспокоиться. Не далеко от поместья прекрасный городок Винсмор, там можно купить все что нужно. Я обычно уезжаю налегке, а потом с удовольствием шатаюсь по магазинчикам Винсмора. Мы сможем делать это вдвоем.

– Тогда, можем остаться и провести день в праздном безделии.

Так мы и сделали. Слонялись довольные по дому, болтая о разной чепухе, при этом избегая говорить о событиях последней ночи. Словно боялись что-то потревожить. Что-то таившееся в особняке и показавшее нам свое могущество. Ближе к вечеру после утомительного секса мы устроились в гостиной чтобы посмотреть какой-нибудь фильм. Когда мы выбирали что глянуть, Рита не оказала себе в возможности снова съязвить, предложив посмотреть что-нибудь с Катариной. Я может быть даже согласился, если бы не воспоминания о последнем посмотренном мной фильме Радова.

В итоге мы стали смотреть один из любимых фильмов Риты. Романтическую комедию «Ноттинг Хилл». Это был не совсем мой жанр, хотя я смотрел многое от авторского кино до блокбастеров. А вот то, что связано с романтикой я видел редко и не сильно вникая, обычно в компании, где были девушки. Удивительно, к середине мне стало интересно. Не знаю чья в этом заслуга, приятного фильма или Риты, смотревшей все это с умиленным взором, но фильм я досмотрел с удовольствием. Потом я вспомнил корзинку с цветами, купленную мной утром, и понял, что я уже не тот Патрик, что был прежде.

После фильма уже началось смеркаться. Рита пошла наверх в свою комнату, а я задержался возле экрана. Остановившись на одном из музыкальных каналов, я снова проверил почту. Регина не спешила со мной связаться. Дозвониться до нее я тоже не смог. Тогда я отправил ей небольшое сообщение, что вынужден уехать из Серебряных Холмов и не знаю как надолго.

Я лежал на уютном диване, слушая ненавязчивый софт-рок, когда вернулась Рита. Она выглядела взволнованной и волнение это мне совсем не показалось радостным. Я встретился с ней глазами и задал немой вопрос.

– Патрик, я снова слышу их, даже там, убери пожалуйста звук.

Я выключил телевизор и прислушался. Я услышал что-то едва различимое похожее на детский смех. Он был настолько тихим, что казалось он где-то за пределами дома.

– Скажи мне, что ты тоже слышишь это, что я не схожу с ума.

– Рита, – ответил я, – я слышу детский смех, но это где-то далеко, наверно на улице.

– Нет, Патрик, это они. – Рита кивнула в сторону кукол и приблизилась к своей коллекции.

Я пошел вслед за ней. Теперь я уже гораздо отчетливей слышал их писклявый девчачий смех.

– Раньше они не смеялись. – сказала Рита.

Она стала набирать номер в своем телефоне.

– Привет, пап, у вас все в порядке?

Я вглядывался в тщательно выполненные из керамики лица кукол и мне казалось, что они тоже смотрят на меня, продолжая смеяться безмолвными ртами.

– Да мы готовы. – услышал я Риту, – завтра в одиннадцать будем у вас. Маме привет. Целую.

Рита положила телефон и закрыла уши руками.

– Патрик, я не могу больше это слышать. Давай уедем.

Мне самому было неприятно такое соседство. Очень недобрым казался мне этот смех, поэтому я был рад покинуть дом Риты, который еще несколько минут назад был приветливым и уютным.

Мы сели в мою машину и поехали в сторону в сторону города. Уже совсем стемнело и город снова засиял разноцветными огнями. Рита словно не видела ничего вокруг, она была где-то далеко. Куклы не на шутку встревожили ее. Я убрал одну руку и с руля и обнял ее.

– Куда теперь? – спросил я, – В лавку? У тебя там прекрасная комната.

– Нет, там сегодня ночует Вероника. Я попросила присмотреть ее за лавкой пока меня не будет. Она подменяет меня, когда я в отъездах и обычно там и живет.

– Мой номер в гостинице еще за мной. – сказал я.

– Звучит заманчиво. – ответила Рита, – Учитывая, что там уже… Прости, я снова хотела припомнить Катарину. Не знаю я никак не могу успокоиться. Давай заедем к родителям.

Было начало одиннадцатого, когда мы добрались до дома родителей Риты. Почти у самого дома нам навстречу проехала патрульная машина. Мартин позаботился, чтобы дом и прилегающая улица были под присмотром. Я проехал за ворота и поставил машину на парковку для посетителей.

Свет горел не только в доме, но и в музее, поэтому родители Риты были скорее всего там. Центральный вход оказался запертым, и мы пошли к задней двери. Не пройдя и половины, мы услышали несколько выстрелов и замерли на месте. Я совсем не был готов к такому повороту и быстро попытался сообразить, что делать дальше. Наверно самым правильным было выбраться отсюда и дождаться полиции, но возможно я еще мог помочь тем, кто внутри и была дорога каждая секунда.

– Иди к воротам и звони Мартину, пусть срочно едут. – как можно убедительней сказал я.

Рита кивнула и достала телефон. Я видел ее дрожащие пальцы и побледневшее лицо в свете дисплея.

– Все будет нормально, я с тобой. – сказал я, хотя сам не был в этом уверен.

Рита побежала к воротам, на ходу разговаривая с Мартином. Убедившись, что она уже достаточно далеко, я стараясь не шуметь добежал до задней двери. За дверью оказалась небольшая прихожая с диванчиком и вешалками для одежды. Из прихожей я попал в мастерскую, ту самую, где мы совсем недавно разговаривали с Густавом.

Дверь ведущая в музейный зал была распахнута. Я прислушался. Оттуда доносилось негромкое бормотание, а потом я услышал женский всхлип. Наверно они еще живы подумал я и осмотрелся в поисках того, что могло заменить мне оружие. Как назло, в мастерской были небольшие специфические инструменты, которые не могли нанести серьезного вреда. Наконец мне попалась увесистая медная труба и еще я взял тяжелый корпус от старых настольных, который если что можно было швырнуть.

Я подкрался к двери и заглянул внутрь. Первое, что я увидел это сидящего на корточках спиной ко мне человека возле лежащего на полу Густава. Он негромко что-то говорил. И хотя он был совсем не далеко, шагах в шести- семи от меня, я не мог разобрать его слов. То, что я увидел потом словно царапнуло меня по сердцу. Неподалеку от них в нелепой позе, словно сломанная кукла лежала Мария. Я с трудом мог поверить в то, что видел. Сомнений в том, что она мертва почти не было и мне сложно было понять, как такое могло случиться. Почему этот мирный уютный городок превратился в мертвецкую? Почему все это происходит, именно тогда, когда я оказался здесь?

Я снова услышал женский всхлип. Совсем рядом. Я посмотрел в сторону и увидел девушку, которая сидела на полу и закрыв ладонями лицо беззвучно рыдала. Она была совсем юная и очень знакомая. Она почувствовала мое присутствие и подняла голову. Это было Регина. Встретившись со мной взглядом, она вскрикнула.

– Патрик!

Незнакомец обернулся, услышав ее голос и увидел меня. Я сразу узнал его, это был тот самый человек, что раздавал брошюры секты «Равновесие» возле сквера. У меня не было времени что-то понять и осмыслить, единственное что я знал этот сектант опасен и вооружен. Добежать до него я уже не успевал поэтому что есть силы бросил в него деревянный корпус от часов. Я метил в голову, но сектант успел немного подняться, при этом доставая заткнутый за пояс пистолет, потому удар пришелся в грудь, повалив его на пол. Уже в падении он успел сделать несколько беспорядочных выстрелов, пока обойма не опустела. Я бросился к нему и был готов забить его насмерть трубой, которую крепко сжимал в руке.

Я видел его перекошенное злобой лицо и налитые ненавистью глаза, наверно я сам выглядел не, намного, лучше. Во мне было только одно желание убить его прямо здесь, оборвав цепь его злодеяний. Сектант пятился от меня пытаясь подняться на ноги и опрокинул мне под ноги большую куклу, которая еще вчера танцевала перед детьми. Я запнулся всего на пару секунд, но этого хватило ему чтобы подняться. Он побежал вокруг центральной экспозиции механических кукол, скидывая мне их под ноги.

Описав круг, сектант бросился к двери в мастерскую. Я снова оказался возле лежащего на полу Густава и услышал его хрип. Это заставило меня остановиться. Я с ненавистью посмотрел вслед сектанту, который уже добежал до мастерской и опустился на колени возле Густава. Он что-то пытался мне сказать, но вместо слов я слышал только прерывистое дыхание. Я побоялся тронуть его, чтобы не сделать еще хуже.

Потом я услышал стон и это был не Густав. Обернувшись, я увидел лежащую возле стены Регину. Она пыталась зажать рукой обильно кровоточащую рану в левой части живота. У меня словно руки опустились. Я упустил сектанта и оказался возле двух раненых людей, которым не знал, как помочь. Почему Регина вообще оказалась здесь вместе с этим убийцей, у меня не было догадок на этот счет и сейчас это было совсем не важно. Важно было то, что она истекала кровью по моей вине. Не сунься я геройствовать в музей, дожидаясь полиции, она была бы цела.

Я склонился над Региной. Ей было больно и страшно.

– Патрик, как же так? Я не хочу умирать.

Сняв футболку, я приложил ее к ране, чтобы хоть как-то остановить кровь.

– Сможешь держать? – спросил я.

Регина кивнула. Я поднял ее на руки и понес к выходу. В дверях я столкнулся с одним из полицейских. Не знаю, что он думал здесь увидеть, но выглядел явно растерянным. Местная полиция жила мирной беззаботной жизнью и была по большому счету одной из декораций города. Города, в котором практически отсутствовала преступность, и вся их подготовка сводилась по большей части к теории. Поэтому появление Хэтфилда застало их врасплох.

– Там Густав, он еще жив, скорее скорую. Хэтфилд бежал несколько минут назад.

Полицейский кивнул.

– Хорошо, – сказал он, снимая с пояса рацию.

Я вышел наружу и побежал к воротам. Рита была возле них. Она с ужасом смотрела на истекающую кровью Регину и в ее глазах был немой вопрос.

– Отец еще жив, полицейские вызвали скорую.

– Мама?

Я не ответил, но она и так все поняла. Наверно она была готова к самому худшему, но все еще надеялась. Когда ее надежда рухнула, она совсем поникла, едва сдерживая слезы. Мне хотелось обнять и попытаться утешить ее, но я не мог это сделать с Региной на руках.

– Рита, прости, я должен отвезти ее в больницу.

Она не стала задавать вопросов. Просить меня остаться. Она поняла, если я сказал, что должен значит так и есть. Она кивнула и только спросила может ли она пройти к отцу. Теперь ей уже ничто не угрожало, Хэтфилд был уже далеко.

– Да, иди, только … – я запнулся, увидев перед глазами мертвую Марию.

Рита поняла, о чем я не сказал.

– Я смогу. – сказала она, – возвращайся скорей.

Я вышел на дорогу и увидев машину перегородил ее путь. За рулем оказалась дама лет пятидесяти ухоженная и хорошо одетая.

– Пожалуйста, – попросил я, – в ближайшую больницу.

Дама вылезла из салона и открыла заднюю дверцу своей просторной «ауди». Я сел на заднее сидение и покрепче прижал футболку к ране. Регина отключилась, когда мы оказались на улице и это было очень плохо. Я устроил ее поудобней и свободной рукой обнял, прижав ее голову к себе.

– Простите, – сказал я, – у меня не было другого выхода. Мы вам тут все заляпаем кровью.

– Вы серьезно думаете, что это волнует меня. – сказала дама и представилась. – Памела Стоквуд.

– Патрик. – ответил я.

Послышался звук сирен и нам навстречу помчалась скорая, а в след за ней патрульная машина.

– Я хорошо знакома с семьей фон Клоцбахов. – сказала дама, – Это был он? Они живы?

Я понял кого она имела ввиду.

– Да. Я вспугнул его, но было уже поздно. Мария мертва, скорая, что мы встретили едет за Густавом. Я не стал ее дожидаться. С вами мы доедем быстрей.

– Не верится, что человек может быть так озлоблен чтобы пойти на такое. – сказала Памела, – Мы скоро будем на месте.

– Патрик. – услышал я слабый голос Регины, – мне страшно, внутри все горит.

– Говорите с ней, – сказала Памела, – старайтесь чтобы она снова не потеряла сознание.

– Держись, милая, скоро приедем, все будет хорошо. – сказал я Регине.

– Патрик, слушай меня. – каждое слово давалось ей с трудом, – Тебе надо это знать.

Она сделала паузу собираясь с силами. Я легонько словно младенца прижал ее к себе. Она была такой хрупкой и беззащитной, и совсем молодой. Она не должна была умереть, это было бы несправедливо и жестоко, но наверно понятие справедливости было чуждо всевышнему, если он допускал такое.

– Ты помнишь Ингу, вашу домработницу? – спросила Регина.

Конечно, я помнил ее. Именно с ней я лишился девственности, а потом еще около трех месяцев занимался сексом. Это был странный вопрос, который заставил что-то шевельнуться в моем мозгу. Очень нехорошее предчувствие посетило меня.

– Патрик, я ее дочь.

Мне тридцать семь, Регине двадцать один. Это могло значить …

– Да, Патрик, я дочь твоего отца или твоя.

Что можно испытать в тот момент, когда ты узнаешь, что у тебя есть дочь или сестра и она умирает у тебя на руках. Я не испытал ничего. Пустота. Одна огромная пустота. Как-будто из тебя выдернули все, ничего не оставив внутри. И среди этой пустоты только ее счастливые влюбленные глаза.

– Но почему? – спросил я.

– Я узнала об этом только здесь, несколько дней назад. – Регина закашлялась, скривившись от боли. – Не знаю почему мама сделала это. Почему она так поступила со мной. С нами.

Я тоже не мог этого понять. Если она ненавидела меня или отца, зачем так было поступать с собственной дочерью. Неужели долгие годы в секте настолько извратили ее разум.

– Знай одно, Патрик, кто бы ни был, я люблю тебя. Поцелуй меня, пожалуйста – сказала Регина, – в губы.

Я наклонился и коснулся ее губ. Может это было неправильно, хотя что могло быть неправильным после того, когда я много раз спал с ней, а сейчас она просила всего лишь поцелуй, и я не смел ей отказать. Я почувствовал, как ее тело обмякло, и она откинула голову. Глаза ее были закрыты, но на лице осталась счастливая улыбка.

– Регина, родная, очнись, пожалуйста. – пытался я тормошить ее.

Она на секунду открыла глаза.

– Больно. – сказала она и снова отключилась.

– Патрик, я искренне вам сочувствую, – сказала Памела, – и поверьте, не стану об этом болтать.

– Спасибо. – сказал я.

Мы добрались до больницы. Я выбрался из машины и поспешил к дверям.

– Удачи, вам Патрик. – крикнула мне вслед Памела.

В холле больницы ко мне подбежали санитары. Тут же положили Регину на носилки и повезли в операционную.

Я сел на стул, зарыв лицо в ладони и снова пережил этот кошмар. Мой разум отказывался принять случившееся. Катарина, девушка с плаката, разбудила во мне то, что долгие годы крепко спало. Она открыла новый мир для меня и в этом мире я встретил Риту. Я был влюблен. Я был счастлив. Я пережил нечто такое, о чем раньше даже не знал. А потом все это случилось. Город дал мне и Рите небывалое счастье, запросив за это непомерно высокую плату.

Я вспомнил Ингу. Сначала у нас работала Софья, не молодая женщина, которая занималась хозяйством. Через несколько лет у нее начались серьезные проблемы со здоровьем. Отец помогал ей с лечением, но работать она уже не могла и тогда появилась Инга. Молодая красивая, она приехала откуда-то из Прибалтики. Ей тогда было двадцать шесть. Она неплохо управлялась с хозяйством и спала с моим отцом. А еще она любила выпить. Она старалась делать это тайком, подворовывая понемногу спиртное в доме, которого у нас было не мало. Однажды она умудрилась прилично отпить дорого коллекционного виски, а досталось за это мне. Отец серьезно отчитал меня за это. Я не стал оправдываться, а попросту подкараулил Ингу, когда та в очередной раз воровала спиртное. Подвыпившая Инга ничуть не смутилась, а прижавшись ко мне предложила заняться с ней сексом. Конечно, я согласился. Это продолжалось около трех месяцев.