Читать книгу: «Рассказы о любви», страница 3

– Ну ты и… – прошипела она.

А я мерзко улыбнулась:

– Все-таки стекает, да?

Я протянула ей салфетку и вышла из уборной, громко хлопнув дверью.

Настроение было гаденьким. Общество и вечеринка перестали мне нравиться. Я чувствовала себя паршивой овцой, которая забрела не в то стадо. Мирона не было видно, поэтому я зацепила взглядом Тимофея и подошла к нему.

– Что вы знаете о Мироне? – прямо в лоб спросила я.

– В каком плане? – Тимофея явно удивил мой вопрос.

– Про его возлюбленную. Бывшую. Зеру. Или Зебру?

– Слушайте, Саша. Это не мое дело. И если он вам ничего не рассказал, то и не ваше. Согласны?

– Да знаю я, просто. Просто я совсем не понимаю, что происходит. И чувствую себя полной дурой.

Я вздохнула и села на стул. Взяла очередной бокал и посмотрела на Тимофея с отчаянием. Сделала глоток, почувствовала, как пузырьки кусают за щеки и, наконец, выдавила:

– Я тут нечаянно подслушала разговор в уборной. – сказала я, пока Тимофей усаживался рядом со мной.

– И о чем нынче болтают в уборных?

Тимофей усмехнулся и взял бокал. Я не смогла отвести взгляд от его лапищ, сжимающих тонкую ножку хрусталя.

– Обо мне говорят. Кости перемывают, что у Мирона вкуса совсем нет. И со зрением проблемы.

– Врут. Вкус как раз вполне человеческий.

– Думаете?

– Уверен. Посмотрите вокруг. У всех дам одинаковые лица. Врач, скорее всего, тоже один на всех. Тот, кто эти лица натягивал. Или что они там с ними делают, что ни одной морщинки не появляется, даже во время смеха. Страх, как жутко.

– У них у всех одинаково красивые лица. Ну не будете же вы спорить, что девушки идеальны.

– Знаете, я как человек, который был почти пять раз женат скажу, лицо – это не главное. А идеальное лицо – это вообще повод хорошо подумать.

Я замерла

– Неужели пять раз?

– Ну почти. Так вот, я в браке красоты женской наелся с лихвой. Теперь, почему-то хочется борща.

Я засмеялась.

– Борща?

– Борща и заботы. Уюта.

И я кивнула. Мне тоже почему-то очень захотелось не шампанского и этого шика, а оказаться на кухне, где накрыт стол, а на столе большая супница борща, как у бабушки в гостях по выходным. А еще тарелка с нарезанным тонкими ломтиками замороженным салом, с чесноком, хлебом и вазочкой горчицы. Макать лук в соль, есть борщ со сметаной и говорить, смеяться. Что-то обсуждать.

Внезапно мне стало очень одиноко. Я окинула взглядом банкетный зал, увидела, как Мирон с кем-то общается, размахивая руками и улыбаясь. Я смотрела на него, а потом неожиданно спросила у своего соседа:

– А вы сами-то борщ умеете готовить?

Он улыбнулся.

– Пельмени могу сварить. И шкаф собрать. Люблю руками что-то делать.

– Пельмени – это неинтересно. Нужен борщ.

Тимофей внезапно заулыбался.

– Точно нужен?

– Определенно. Только он мне сейчас и нужен. С луком. И с салом. Со сметаной желательно. Свежей, жирненькой такой.

Я сглотнула слюну.

– Тогда поехали.

Тимофей сказал это с таким видом, как будто каждый день зовет новых знакомых есть борщ. Он встал. Я не раздумывая поднялась следом за ним. Хотелось побыстрее смыться, поэтому мы быстренько вышли. Мирон даже не проводил нас взглядом.

– Ты сама-то борщ варить умеешь? – спросил меня мой новый знакомый.

Я задумалась. Конечно, я не мастер готовки, но когда-то, когда работа не занимала львиную долю моего времени, я любила проводить время на кухне. И рецепт приготовления борща знала, конечно.

– В теории, – ответила я не очень уверенно.

– Ну и отлично. Тогда поехали в магазин, а потом ко мне.

Меня его предложение нисколько не смутило, хотя раньше, конечно, никто меня на борщ не приглашал.

***

Мы купили продукты и отправились к Тимофею домой.

Он жил в старом доме, но квартира выглядела очень уютно. Вот с ходу и не скажешь, что это холостяцкая берлога.

– Ты один живешь? – запоздало спросила я.

– Один, один. Я уже давно один живу.

– А твои пять жен?

– Они все тоже неплохо устроились, насколько я знаю.

– Я займусь бульоном, а ты давай овощи чисть, – скомандовала я и поставила кастрюлю на огонь.

– Есть, мой капитан! – улыбнулся Тимофей и взялся за нож.

Удивительно, но мне было очень комфортно. В этом нелепом дорогущем платье на уютной кухоньке Тима я чувствовала себя как дома.

– А ты как оказалась в невестах у Мирона? – спросил он, отчищая картошку от кожуры.

– Я замуж очень хотела. – сказала я правду.

– А сейчас?

– А сейчас не хочу.

– Что же случилось?

– Столкновение с реальностью случилось. Мало хотеть замуж и легкой жизни. Надо еще и чувствовать хоть что-то.

– Понимаю. Как человек, который неоднократно вступал в брак, очень понимаю, – Тимофей рассмеялся. —Я всю жизнь был трамплином для других. Нет, не подумай, что я жалуюсь. Своих жен я сам выбирал. Так что знал примерно на что иду.

– А любовь?

– Какая такая любовь? – усмехнулся он. – Мне другое было нужно. А когда влюбился, наконец, тогда я оказался не нужен. Сердцу не прикажешь.

Тимофей вздохнул.

– Точно. Сердцу не прикажешь. У меня такие себе новости – бульону нужно свариться. Это минимум час, а лучше два. Чем займемся?

– Пошли, квартиру покажу. А потом вина можем выпить.

Он показывал квартиру и рассказывал о своей жизни. И чем больше я его слушала, тем сильнее понимала, как я ошиблась с Мироном. Да и с жизнью, наверное, тоже ошиблась. Я смотрела на Тимофея, который рассказывал, как сам делал ремонт, как придумывал шкаф, как выбирал плитку. С такой страстью он это все говорил, что я увлеклась. Заслушалась. Передо мной был человек, который горел идеей своего дома. Который мог руками своими волосатыми сделать все, что угодно. От полки до шкафа. Умный, интересный мужчина, который пять раз был женат. И вот тут у меня возникали сомнения: почему девки такие дуры? Почему не видели это сокровище, не рассмотрели его, не удержали?

Или не все так просто под луной?

В моей душе было много вопросов. А вот с ответами было туго.

Мы болтали, потом пили вино, а потом вернулись на кухню.

Мы так слаженно готовили борщ, как команда. И шутили, смеялись.

Мой телефон периодически звонил, но мне не хотелось отвечать. Мне не хотелось объясняться с Мироном. Мне не хотелось нарушать эту идиллию. Пусть временную, одноразовую, но такую счастливую картинку семейной жизни.

– Так ты мне так и не скажешь, кто такая Зебра? – спросила я.

– Это та, что лошадь, полосатая?

– Нет. Это та, что бывшая Мирона.

Тимофей напрягся, а я взяла в руки шумовку.

– Женщину на кухне лучше не злить, сам знаешь. А то я любопытная до одури. Выведешь меня, начну пытать.

– Ладно. Испугала. Зера. Ее зовут Зера. И, насколько я знаю, она совсем не бывшая.

– В смысле? – опешила я.

– В прямом. Я их частенько вижу. Они вместе.

– Ничего не понимаю. А я ему тогда зачем? Это же он настаивает на браке.

– Он?

– Он и его мама. Все интереснее и интереснее. – задумчиво произнесла я.

– Сам удивился, когда ты сказала, что с Мироном пришла. Я точно знаю, что от Зеры он без ума. Она девчонка простая, работала у него. Уж не знаю как, но зацепила его крепко.

– Ничего не понимаю. Наш роман тоже развивался стремительно и очень красиво. Как такое возможно?

– Не знаю, Саш. Это не мое дело.

– Ну да. Это точно. Что там у нас с борщом?

С борщом было все отлично. Мы разлили его по тарелкам, нарезали сало, взяли горчицу и лук с чесноком. Собрали все необходимые атрибуты вкуснейшего времяпрепровождения и с наслаждением принялись есть.

Это был чудесный борщ. И чудесный вечер.

– А кто эта женщина, что тебя отвергла?

– Случайная знакомая. Мы познакомились тут. Другу моему помогали. Она тоже отлично готовила. И вообще, была особенной что ли.

– Вы с ней встречались? Ну по-взрослому, я имею ввиду.

– Нет. Мы общались какое-то время, а потом она дала понять, что я не ее мужчина.

– Ну и зря она, конечно. Разве же от таких рук добровольно отказываются?

– Волосатых? – усмехнулся он.

– Золотых, – сказала я. – Золотых.

***

Я не осталась у Тимофея на ночь, хоть он и предлагал, ведь идти мне было некуда. К Мирону совсем не хотелось, а в моей квартире кто-то жил. Но я не думала, что стоит начинать новое, когда столько неразобранного хлама в моей собственной жизни. Слишком все сложно. Сложно, чтобы начинать.

Я попросила Тима вызвать мне такси и скрепя сердце и повизгивая мозгом, отправилась к Мирону. Надо было расставить все точки в наших запутанных отношениях и выяснить, что он от меня хотел по-настоящему. Участвовать в цирке клоуном больше не хотелось.

Я шла по лестнице с тяжелыми мыслями, ожидая не самую приятную беседу. Но все оказалось куда хуже.

Мирон был в истерике. Нет. В панике.

Он схватил меня за руку и втащил в квартиру.

– Ты где была? – еле сдерживая эмоции, спросил Мирон.

– Гуляла. Мирон. Нам надо поговорить.

– Ничего не говори. – Сказал он мне в ухо и судорожно стал меня раздевать.

Я попыталась отпихнуть его, но Мирон действовал как придурок. Дышал мне в ухо, пытался поцеловать в шею, метался и что-то шептал. Я не выдержала этого издевательства и что есть сил отпихнула его.

– Нам нужно поговорить. – решительно сказала я, прошла в комнату и плюхнулась на диван.

– Я тебя слушаю, милая.

– Кто такая Зера, и что тебе от меня нужно?

– Ты о чем?

Мирон пытался сохранить лицо равнодушным, но у него ничего не получалось.

– Ладно. Давай начистоту. Мы не можем быть вместе. Я ошиблась. Ты мне не нравишься.

– Милая, не надо так.

– Дослушай. Я не буду с тобой. Я сейчас соберу свои вещи и поеду в гостиницу. Но мне хочется знать, зачем я тебе была так нужна? Почему ты решил сделать меня своей женой, если у тебя есть какая-то Зера?

Мирон закрыл лицо руками и притих. Я сидела молча и ждала. Любопытство было сильнее меня, поэтому я знала, что без ответов на свои вопросы я никуда не уйду.

– Это все мама.

– Что? – не поняла я.

– Мама. Она всю душу из меня вынула. Ей хочется внуков, чтобы я, наконец, женился.

– А я тут при чем?

– Когда она узнала, что я влюблен в татарочку, у нее случился приступ. Она чуть не умерла, честно. Я очень испугался. Она настаивает на том, что моя жена должна быть русской. Из приличной семьи. Зера в эти рамки не вписывается. С семьей ей не повезло, там пробу ставить некуда. В общем, я понял, что жизни нам мать не даст. Но я люблю ее.

– Прости, а сколько тебе лет? Ты вроде бы уже даже бреешься… Неужели не можешь поставить маму на место?

– Не могу. Она меня одна поднимала. Ты даже не представляешь, чего ей это стоило. Я мальчиком еще был, когда у нее нашли опухоль. И это было самое черное время. Ни денег, ни сил. Она на моих глазах таяла. Ее рвало, она даже выла от боли. Но вставала. Она все ради меня делала. И выжила тоже ради меня. Поверь, я на всю жизнь это запомнил. Когда сейчас вижу ее такую красивую, стоит на секунду закрыть глаза, как передо мной возникает ее образ, скелет, обтянутый восковой кожей. Черные глаза, полные боли и улыбка с вечным: «сыночек, все наладится». Все наладилось. Но я никогда не забуду, чего ей это стоило.

Я молча вздохнула. А потом не выдержала:

– Ну ладно мама, тут понятно. Ты хороший сын, Мирон. Но Зера? Она-то как смотрит на то, что ты решил семьей обзавестись? Да и со мной ты живешь, спишь в одной постели. Ей вообще это как?

– Она знает, ради чего терпит. Да и у них с этим проще. У них у мужчины может быть много женщин.

– Это она тебе так сказала? – скептически спросила я.

– В любом случае, мой план она одобрила. Ей не хочется убивать мою мать. И меня терять не хочется. Мы любим друг друга.

– Ну-ну, – сказала я, – Только в вашей схеме дырка. Я в ней участвовать не собираюсь. Мне такая любовь не по силам

– Саш. Я обеспечу тебя. Любые желания и капризы, все что захочешь. – Он смотрел на меня с мольбой в глазах.

Я лишь криво усмехнулась.

– Это не моя жизнь. Вот это все. Наелась, не мое. Я лучше пойду борща поем.

– Чего? – с непониманием спросил он.

– Ничего.

И я пошла собирать свои вещи.

***

Спустя три дня я вновь сидела на кухне своей квартирки. Она уже не казалась мне такой отчаянно одинокой, потому что была абсолютно моей. Но все же было грустно.

Я пришла к тому, с чего начала: к пустоте. Мой план не провалился. Я ведь могла стать женой богатого человека и поселиться в красивой золотой клетке. Вот только канарейкой я себя больше не чувствовала. Скорее гадким утенком, для которого жизнь в красивой клетке – против природы.

Мои отношения развивались так стремительно и неправильно, что сейчас я чувствовала себя обманутой, что ли? Я сама себе придумала мечту, осуществила ее, но получила вместо подарка сдутый шарик и разбитый горшок. Но при всем желании я не могла быть осликом Иа, которого такие подарки бы устроили. Меня надули. Одурачили.

В общем, я была на дне.

Пила чай, жевала что-то непотребное и готовилась умирать в девках. Даже подумывала о том, чтобы завести парочку котов.

В дверь позвонили.

Я удивилась, потому что совсем никого не ждала. Поплелась в коридор, посмотрела в глазок. Тимофей.

Открыла.

– Ты как тут? – спросила я.

– Привет. Мирон сдал твой адрес. Ну что, сегодня будем готовить жаркое? У тебя горшочки есть? – улыбнулся он, и я улыбнулась в ответ.

– Привет.

Он решительно зашел в мою квартиру и поставил пакеты с продуктами на пол.

– Горшочки? – запоздало удивилась я, рассматривая своего нового друга. – Не думаю. Но есть кастрюля.

– Кастрюля тоже сгодится. Ищи рецепт в интернете, будем пробовать.

Тимофей снял ботинки и подхватил пакеты. Я смотрела на его хозяйственную спину и улыбалась во весь рот. Ну что же, значит, будем готовить!

***

Через три месяца нас с Тимофеем пригласили на вечеринку. Ничего особенного, рабочая встреча. Только в этот раз я не чувствовала себя неловко, потому что мне было хорошо. По-настоящему хорошо и комфортно с моим спутником. Мы смеялись и обсуждали очередную новость, когда я заметила Мирона. Он был не один, а с красивой дамой. Я бы даже сказала – с шикарной. Не больше двадцати трех лет, ноги от ушей, волосы как из рекламы шампуня. В общем, не девушка, а просто мечта. И очень вписывалась в ту тусовку.

– Это Зера? – спросила я Тимофея.

Он внимательно посмотрел на Мирона и его спутницу, а потом тихонько сказал.

– Нет. Это, если не ошибаюсь, Маша. Его невеста.

– Ах, невеста… – я улыбнулась.

– Угу, – кивнул Тимофей и посмотрел на меня с улыбкой, а потом добавил – Может пойдем уже? Приготовим чего-нибудь. Или по набережной погуляем?

– Пойдем. – Я согласилась и протянула ему ладошку.

Он взял ее аккуратно своей волосатой рукой и решительно повел меня к выходу.

История одного падения

Она сидит на полу в прихожей и сжимает трубку телефона. На голове бигуди, на ногтях – свежий лак. Звонок застал ее во время сборов на важное мероприятие. Один глаз до сих пор не накрашен. Сегодня ее праздник. Она ждала его всю жизнь.

Несколько лет она доказывала себе и окружающим, что сможет. Что у нее все получится. Родителям, которые говорили, что нет такой профессии «писать», и называли ее затею ерундой; подругам, которые давно вышли замуж и счастливы. А она такая творческая, одна и больше никого не хочет рядом. Доказать себе.

Прежде всего она боролась со своими ветряными мельницами. Изо дня в день, до конца не веря в успех, но работая. Бесконечно работая над собой. Ввязываясь в этот поединок, когда на кону – мечта: увидеть на полке свою книгу. Для девочки из маленького, но такого уютного городка, где все друг с другом на «ты» – это не просто мечта. Фантазия.

И она смогла.

Она писатель. И завтра ее первую книгу должны передать во все крупные магазины Москвы. Тираж небольшой. Но он не отменяет счастья, вкус которого знаком только тем, кто хоть раз ловил свою мечту в охапку. У кого получалось. Дальше – только вперед, быстрым шагом, ступенька за ступенькой. Уже придуманы в голове лекции и семинары. Небольшая автограф-сессия, встреча с подписчиками. И целая армия почитателей. Все это в ее мечтах. Которые скоро смогут стать реальностью.

Она слушает голос в трубке. Замирает. И лицо начинает медленно скукоживаться, стекать, превращаясь в жалкое зрелище – смесь туши, тональной основы и слез.

Тихий голос на другом конце; неловкие, но очень быстрые фразы:

–Алена³, редактор пропустила цитаты с указанием на первоисточник. Из-за этого юридический отдел запретил выпускать книгу на полки магазинов. Чревато судебными исками… громадный риск…большие деньги. Не переживай, это наш косяк. Твои книги передадут в качестве спонсорской помощи в армию: в библиотеки отдаленных воинских частей, в горячие точки, на корабли.

В трубке уже гудки. Она сидит на полу, усиленно трет виски. Лицо распухло от горя.

Алена автор. Она вложила немало сил, чтобы иметь возможность быть услышанной. Чтобы доносить свою философию. Чтобы делать людей счастливыми, ее людей, которые так в этом нуждаются. Алена писатель. И труд ее жизни называется: «Путь к свободе. Обрети свою внутреннюю Богиню». И ее книга едет в армию.

***

Антон лежал на койке и смотрел в потолок. В каюте сидели еще три парня, и воздуха не хватало катастрофически. Они пили кофе и громко ржали, обсуждая какую-то передачу.

Вникать не хотелось. Он пытался заснуть, но как только закрывал глаза, видел свою Ольгу. Красивую, нежную. Но такую далекую.

Хотелось ее обнять, но видение растворялось так же быстро, как появлялось, оставляя какую-то щемящую тоску в груди. И боль.

– Я ухожу, Антон. – говорила ему Ольга – Устала от одиночества. От твоей работы тоже устала. Оттого, что я все должна делать сама. Прибивать карнизы – сама. Решать вопросы – сама. Таскать сумки – сама. Устала греть ужин по двадцать раз, а потом выкидывать его в мусор. Устала ждать. У меня фактически нет мужа, только по паспорту. Я больше не хочу так.  Мне двадцать пять, а я себя похоронила в этом убогом городе. Я не живу. Выживаю.

Так она ему сказала. А потом подала на развод, собрала чемодан и исчезла из его жизни.

Впереди – дальний поход. И много времени на самые тяжелые мысли.

Антон с детства любил море, оно текло у него по венам. Уже в три года знал, что будет моряком. Как отец. В море он ловил какой-то особый кайф, чувствуя, что находится на своем месте.  Но, как любой моряк, больше всего в дальних походах он любил возвращаться домой.

Сейчас ему не хотелось никуда возвращаться, потому что от дома у него осталась только бетонная коробка, оклеенная обоями, и телевизор. Ольга, его жена, ушла.

По громкой связи передали построение. Все зашевелились, и каюта вмиг опустела.

Командир корабля стоял в центре перед стройным рядом людей в форме, и отмечал успехи отдельных военнослужащих.  Каждому вручалась почетная грамота и пакет с книгой от спонсоров.

Антон вернулся в каюту. Закинул грамоту в стол, там уже была стопка таких. А пакет оставил на столе. Налил кофе. Отпил. И достал книгу.

Через минуту раздался дикий хохот. Еще через пятнадцать-двадцать хохот стал доноситься из разных уголков корабля.

***

Перед отбоем в каюту Антона зашел его товарищ, Роман. Традиционно попить кофе и обсудить что-нибудь мирское. Он посмотрел на друга и с усмешкой спросил:

– Что, пытаешься отыскать свою внутреннюю богиню?

Антон не ответил. Он лежал на койке и жадно читал книгу.

***

Алена не могла смириться с тем, что произошло. Ей казалось, что кто-то над ней надругался. Над ее творчеством.

Ситуация была настолько нелепой и комичной, что у всех вызывала улыбку, стоило только рассказать про свою книгу, которую отправили военным, как все прыскали и удивлялись: а зачем козе баян? Но ей смешно не было. Она и сама не знала, зачем? Хотелось выть от такой несправедливости.

Ей было бы проще, если бы книги сожгли. Нет, она не была феминисткой. Но она была одинокой. И ее позиция состояла в том, что счастье не в мужчинах. А во внутренней гармонии. Любовь к себе – вот основа теории. К мужчинам она относилась с недоверием, потому что в ее жизни уже был печальный опыт. Да такой печальный, что и вспоминать не хотелось. Зато на свет появилась книга.

Сколько бы ей ни пытались объяснять близкие, что это судьба. Что значит, так было нужно. Что не стоит опускать руки, а нужно брать компьютер и писать новую книгу. Она не слушала. Родители и вовсе видели в этом знак остановиться. И впервые она поддалась. Капитулировала.  У Алены больше не было сил сражаться. Никаких. И желания тоже не было.

Она уже месяц лежала на диване и смотрела всевозможные сериалы, грызла ведрами семечки, позабыв о том, как это вредно для зубов. Отпуск затягивался, вызывая тревогу и опасения у близких.

А потом курьер принес письмо. Пришло в издательство. Но адресовано было лично ей. Белый конверт с красной рамкой, в строке обратный адрес буквы: в/ч ряд цифр и имя: Попов Антон Андреевич.

Она надорвала конверт и достала небольшой лист в клетку, на котором было написано всего несколько строк:

"Здравствуйте, Алена. Спасибо вам за книгу. Я все про себя понял! С уважением, Попов А. А."

Алена застыла с листком в руках. Несколько раз перечитала и даже понюхала конверт. Пахло специфично. Мазутом. Или морем. Ей показалось, или даже в ушах зазвучал крик чаек. Она встряхнула головой, чтобы прогнать видения.

Еще какое-то время ходила по квартире, попинывая вещи из стороны в сторону. А потом взяла пакеты, собрала весь мусор, пропылесосила ковры, в попытке собрать всю шелуху от семечек, намыла полы и села за стол. Взяла лист бумаги, ручку и принялась быстро-быстро писать.

***

Уже почти два месяца их болтало из стороны в сторону. Море впереди, сзади и по бокам. В иллюминаторе один и тот же фильм круглосуточно – про бесконечное, бескрайнее море.

На подведении итогов раздавали письма. Сегодня их передали с другого корабля. Внезапно одно из писем протянули Антону.

На конверте было выведено ровным красивым почерком: от Беляевой Алены.

Он не сразу понял, кто это. Его порыв написать ей был стремительным и внезапным. Как наваждение. Он прочитал ее книгу. Чтиво для женщин. Хорошо написанное. Про то, как нужно выстраивать свои границы. Как быть счастливым здесь и сейчас. Писательница делилась своим опытом, своими неудачными отношениями и рассказывала, как находила внутреннюю свободу. Бред, конечно. Но ему тоже хотелось ее найти. Свободу внутри, а не всепоглощающую тоску. Неудачный брак, одиночество и пошатнувшийся ориентир. Его жизнь потеряла смысл и будущее, потому что было совсем непонятно, какие цели ставить дальше. Для кого жить?

И тут пришел ответ. Вместе с этой книгой. И какое-то спасение.

Нет, он не отыскал свою внутреннюю богиню и вообще позабыл о прочитанном. Книжка уже валялась где-то: то на полке, то на полу. В зависимости от того, как штормило.

Но именно тогда она подарила ему какое-то умиротворение. Он взял ручку, конверт из тех, что постоянно выдают молодым бойцам. И написал ей письмо. А потом забыл.

А теперь в руках у Антона конверт. И немыслимая куча вопросов: что там?

Лист бумаги, сложенный гармошкой три раза. Аккуратный и очень понятный почерк:

«Здравствуйте, Антон. Спасибо за ваше письмо. Оно появилось тогда, когда мне это было нужно.

Я не знаю, зачем вам это пишу. Но, так как вы держали в руках мою первую книгу, мне очень хочется вас попросить: будьте к ней снисходительны.

Так получилось, что эти книги должны были стоять на полках в магазинах, но из-за досадной оплошности их отправили по разным уголкам страны, в воинские части. И это горько, учитывая, о чем и для кого я писала.

Я очень остро переживала свою неудачу, в которой не была даже косвенно виновата. Ваше письмо взбодрило меня. Пусть хоть кому-то мой труд пригодился. Спасибо. Вы вернули меня за рабочий стол. Думаю, вам приятно будет знать, что ваше письмо оказалось спасением.

С уважением, Алёна».

Антон несколько раз прочитал письмо. Задумался. Потом достал ее книгу, внимательно рассмотрел обложку с двух сторон (нет ли фотографии автора) и аккуратно убрал в стол. К своим грамотам.

***

Она ждала от него ответ. Где-то глубоко внутри ждала. Потому что это очень приятно – получать письма. Настоящие, бумажные, с запахом шариковой ручки. Или пахнущие мазутом и соленым морем. Алена больше не грустила, а вела свой блог и собирала истории для другой книги.

Ей важно было, чтобы текст был не просто набором мотивационной фигни, а жизненным, наполненным опытом чужих историй и переживаний. Одно дело – твое слово. Другое – настоящая жизнь.

И все-таки она ждала письмо. Несколько раз звонила в редакцию и проверяла почтовый ящик. Она умышленно оставила ему свой адрес. И надеялась, что он напишет еще. О книге, почему она ему помогла, о себе.

И он написал.

«Здравствуйте, Алена.

Я получил ваше письмо. Вы даже не представляете, как приятно получать письма, когда ты в море. В отрыве от всего того, что было привычным еще недавно. Получать письма, когда ждать их не от кого. Спасибо, что написали.

История вашей книги меня впечатлила. На самом деле, нам часто дарят в качестве помощи что-то такое, странное. Однажды, например, нам раздали наборы, в которые входили чаи для похудения. Очень актуально, учитывая, что доступ к клозету общий, а очередь бесконечна. Мы привыкли к разным подаркам. Поэтому даже не догадывались, что у книги такая печальная судьба, и она находится в ссылке.  Мне жаль, что так вышло.

Но ваша книга действительно помогла. За месяц до похода я развелся с женой.  К сожалению, такие истории сплошь и рядом в нашей профессии. Не все могут выдержать испытание разлукой.

Только от этого не легче. Сейчас я понимаю, что дело не в работе. И не в обстоятельствах. Даже не в разлуке. А в том, что у жены не было мотивов терпеть. Дело во мне. И в любви, которой было недостаточно, чтобы покрыть все ее издержки.

Где-то на пятнадцатой странице вашей книги я стал понимать, зачем вам, женщинам, эта внутренняя богиня. И в какой-то мере захотелось найти свою:).

Так что можете быть уверены, что книга не пропала даром. И я вам говорю за это спасибо.

Да, кстати, своим подчиненным я дал задание ее прочитать. И важные места законспектировать. Это, чтобы они не скучали и не думали о ерунде. Пусть мысли о женщинах будут полезными. Глядишь, их жены и девушки потом скажут вам спасибо.

В море очень много времени на мысли. И нет отвлечения. Они наваливаются и разъедают. Понимаешь, где был не прав. Где прав. Но ничего поделать не можешь. Кругом одно море. И тишина.

Я буду рад, если вы мне напишете. Расскажете о погоде, о том где и как живете. Почему пишете и где вдохновляетесь. Почему такая книга, а не роман?

Я не настаиваю. Но очень бы хотел этот глоток воздуха.

Время тянется. Письма идут долго. Почта не сильно отлажена. Но скоро боевая закончится, и мы вернемся домой.

А мой дом – одиночество.

С уважением, Антон.»

Алена понюхала письмо и сложила в конверт. Она представила себе моряков, которые читают ее книгу и конспектируют, и рассмеялась. Определенно она напишет ответ. Определенно.

***

Так завязалась их дружеская переписка.

В следующем своем письме она рассказала ему о том, как бежала от мужа. О том, как в самое трудное время ей помогли чужие люди – соседка и ее кавалер⁴. Как она уехала в маленький город и начала все сначала. Как возрождала жизнь, подавленную мужем-тираном. Как искала свою самооценку и любовь. К себе. Ее личная история стала прологом книги. Самой дорогой книги в ее жизни о том, как важно любить себя и чувствовать свой внутренний голос. Чтобы этот голос звучал сильнее, чем все остальные. Чтобы его было не заглушить.

Это письмо было настоящим откровением для нее. Никому прежде она не рассказывала в подробностях, что ей пришлось пережить. Как она боялась выходить на улицу и в каждом прохожем видела бывшего мужа. Как ее не поддержали родители, но она научилась их не слушать. Как от страха разучилась спать в темноте и довела себя до отчаяния. А потом стала общаться с психологом и другими такими же женщинами. И их истории стали лестницей вверх. Той самой лестницей, которая помогла выбраться из ямы и жить дальше.

Бывший муж ее не искал. Ему было чего бояться. Но если бы стал искать и нашел, он бы об этом пожалел. Она точно знала. Наверняка.

Ответом на это сложное для нее письмо было короткое послание:

«Алена, мне очень жаль. Но вы просто потрясающая! Боец высшей пробы! Храбрая. Нет. Отчаянная. Невероятная. Но если вам понадобится помощь, я смогу вас защитить, только скажите!». Еще в конверте лежала фотография – мужчина в форме. Лицо толком не разглядеть.

Алена даже чертыхнулась: умеют мужчины выбирать самые удачные свои фотографии, на которых ничего толком не видно. Море. Корабль. И силуэт.

Она смотрела на человека на снимке и не чувствовала, как бьется сердце и вспотели ладоши. Алена улыбалась.

Они жили в разных городах. В разных частях света. Он на Севере, она – на Юге. И все, что их связывало – ее книга и их неожиданная переписка.

***

Антон сам не знал, почему так быстро подсел на иглу этих писем. Может, потому что ему нужна была связь с землей? А может, было в этой Алене что-то такое… загадочное. А загадки всегда манят. Бодрят кровь, наполняют жизнь какой-то особой специей, интригой.

Он вспоминал бывшую жену. Очень часто вспоминал. Думал о том, в чем был неправ, где натворил ошибок. Общение с Аленой и ее книга позволили ему посмотреть на их жизнь с другой стороны: с женской. Он же всегда был зациклен на себе. Герой, моряк. Приносящий домой пусть не мамонта, но пол кабана точно. Избавивший ее от мыслей, что надо работать, развиваться. Ему хотелось, чтобы она сидела дома и ждала его. Кидалась на шею, как только он открывает дверь в квартиру. Чем он был лучше мужа Алены, который сломал ее жизнь? Тем, что не бил, не уничтожал словами? А в остальном он действовал так же. Ему казалось из любви. Но к кому? О ком он все время думал? Что сделал для того, чтобы жена была счастлива? Лишил всего? Родителей, родного города, подруг, работы. Посадил ее в коробку с обоями и заставил радоваться своему приходу? Он чувствовал себя дураком. Негодяем. И все благодаря какой-то маленькой книжке и ее автору. Ему было стыдно.

Он думал, постоянно думал. И писал письма.

В море все становятся сентиментальными. Тоска по дому, родным людям наваливается с тяжестью бетонной плиты. И вроде время расписано по минутам, но от этого только больше сходишь с ума.

И он решился. Собрался с мыслями и написал самое сложное, самое важное письмо в своей жизни.

До конца боевой службы оставался месяц. Время остановилось совсем.

***

Алена сидела на кухне и пила чай. Она любила одиночество. Ценила его, как никто другой. Ей часто вспоминался фильм «Девчата» и слова главной героини: «А я вот замуж никогда не выйду. Одному ведь лучше. Хочу – халву ем, хочу – пряники».

И эта фраза была ей очень созвучна. Она уже побывала замужем. И больше туда не хотелось.

Не то, чтобы Павел убил веру в мужчин. Нет, Алена знала, что наверняка есть хорошие, добрые парни. Взять того же Антона. Он ей нравился. Он был таким глотком мужской энергии в ее жизни. Сильный, мужественный и, главное, настоящий. Защитник. Моряк. И он не нес никакой угрозы для нее, ведь был лишь буквами на белых листах в клетку, не очень удачной фотографией в ее руках.