Охота на Лань. История одной одержимости

Глава 9
Конец золотого века

Лоренцо Альба смотрел на быстро бегущие воды Арно. Небольшие корабли и лодки с товаром проплывали мимо то к пристани, то обратно. Здесь было по-прежнему шумно и весело, а вот сам город погружался все больше в странную меланхолию и предчувствие перемен. Лоренцо Медичи был тяжело болен. Папа Иннокентий VIII тоже. Оба были при смерти. Предсказание Савонаролы сбывалось. Он прослыл пророком. Теперь все верили, что и его предсказания о чуме и конце света тоже сбудутся. Его приходил слушать весь город. Из семейства Альба Джакомо – единственный, кто упрямо продолжал посещать проповеди монаха. И все больше отдалялся от семьи.

Люди жили в страхе. В постоянном предчувствии неминуемой катастрофы. Это плохо сказывалось и на торговле, и на общем настроении, особенно на настроении низов.

Джованна вместе с остальными вернулась в их привычную церковь. Отец-исповедник поправился, Марко после того, как Савонарола атаковал врачей в одной из своих проповедей, сказал, что ищет место в других городах. Лоренцо его не осуждал. Он и сам бы сбежал из этой Флоренции: города без смеха, без шумных праздников и ярких одежд. Он даже перестал встречаться украдкой с Клариче – Джакомо переложил на него практически всю работу по торговле. А сам все больше молился и постился. И бегал собачонкой за Савонаролой.

Торговые дела шли тоже неважно. Кто-то помог английским и голландским производителям сукна пробиться во Флоренцию. Цена на их ткани была значительно ниже, чем та, что запрашивали производители Тосканы. Конкуренция была невыносимо тяжелой.

Отец обеспокоился, что расстроится брак Джованны, и поторопил Валентина уехать в Геную за Раулем Торнабуони. Вчера пришло письмо: Валентин прибыл в Геную, но жених пока находился в плавании. Оставалось только ждать.

Общение с графом делла Мирандола скрашивало некоторое время жизнь Лоренцо Альба, но пять дней назад Великолепный попросил перевезти его из города в виллу Кареджи. И Пико с Анджело Полициано сопроводили его туда и остались с ним.

И теперь у Лоренцо остался только здравомыслящий Марко да пара приятелей, с которыми можно было обсудить свое беспокойство и проблемы. И Лоренцо по утрам прогуливался до набережной, чтобы глотнуть энергии бурлящего деятельностью причала, вдохнуть вонь реки и запахи продуктов. И снова почувствовать, что пульс жизни не замедляется, а по-прежнему бьется быстро и волнующе ритмично.

Нехотя он повернул в город. Рядом с палаццо Альба он увидел Клариче. Девушка явно ждала его вместе со служанкой. Но разговаривать с ней Лоренцо не хотел, хоть его и тянуло к ней. Да и некогда. Пока они его не заметили, он шмыгнул в подворотню, обошел палаццо и залез в сад. Спрыгнув с высокой стены, он отряхнулся от каменной пыли и пошел в кабинет работать.

От запаха лекарств Пико делла Мирандола чувствовал легкую головную боль, но не решался отойти от ложа Лоренцо Медичи. Еще две недели назад Пико не верил в близкую смерть Великолепного, представить это было просто невозможно. Лоренцо был ветром, энергией, душой Флоренции, казалось, этот человек будет жить долго и прославлять, сколько можно, искусство, науку и ловкую удачливую политику одним своим существованием. Но теперь, глядя на пергаментно-желтую кожу Лоренцо, слушая его прерывистое и слабое дыхание, граф делла Мирандола понимал, что конец близок. Смерть Великолепного завершит не только эпоху процветания Республики – золотой век искусств и философии кончался на глазах у Пико. И все же, в силу своей молодости, Пико еще отчаянно надеялся на чудо.

В комнату вошел слуга, молча, чтобы не тревожить больного, передал письма графу делла Мирандола, приоткрыл окно и вышел. Благодатный свежий поток воздуха немного прояснил сознание графа, и он вскрыл печать на одном из посланий.

– Что там, Джованни? – слабый голос Лоренцо Медичи отвлек его от чтения.

– Наши флорентийские львы обезумели и загрызли друг друга, – ответил Пико, откладывая одно письмо и открывая другое. – Возможно, им не давали мяса?

– Им всегда дают достаточно пищи, они же наши любимцы, – Лоренцо приподнялся на локтях и застонал от боли. Пико бросился помогать ему. – Нет, читай. Читай! – повелительно наказал ему Лоренцо.

Граф сел обратно, развернул письмо, его серые глаза забегали по строкам, он усмехнулся.

– Глупости, Великолепный. Не понимаю, зачем тревожат вас такими вещами. Пишет ваш секретарь, что сегодня ночью молния ударила в купол храма, где недавно установили светильник на мраморных шарах. Из-за этого один из шаров скатился на северо-западную сторону от храма и разлетелся на куски при ударе о мостовую. Право, это все не стоит вашего внимания.

– Северо-западная… с этой стороны мой дом. Это значит, что скоро я умру, Пико, – ответил Лоренцо.

Пико зло заплакал, комкая письма в руке.

– Нет! Нет! Это не так! Это глупости, суеверия, Великолепный, не вы ли смеялись над вашей супругой, когда она говорила подобные вещи?

– Ты не хочешь признать очевидное, граф Согласия, – шутливо потрепал его по руке Лоренцо. Пико отвел взгляд от узловатых суставов на худой руке Медичи. Словно рука Смерти прикасалась к нему.

– Не хочу, – покорно согласился он, горячая слеза пробежала по щеке. – Вы для меня как друг, как отец, как брат и наставник. Вы спасли меня, как могу я не печалиться, когда вижу, что вы сдаетесь и не боретесь как прежде?

– Болезнь – не поле битвы и не противник, которого можно победить в переговорах или сражении. Увы, но я чувствую, что мой путь скоро кончится. Пошли за моим сыном. Пора.

Граф делла Мирандола поцеловал руку Лоренцо и вышел. Глухое рыдание послышалось в темном коридоре, но ему удалось его подавить. Он спустился вниз и, увидев слугу в дорожной пыли, подошел ближе.

– Ты привез письма?

– Да, господин граф, – поклонился юноша.

– Где сейчас находится Пьеро? Знаешь?

– Господин с утра уехал на охоту. Больше мне ничего не известно.

Граф делла Мирандола глухо зарычал. Отец умирает, а эта скотина охотится. Пустоголовый, дрянной мальчишка! Раздражения добавило и то, что Пьеро, как и сам граф, увлекся Ланью.

– Эту дичь возьму я, Пьеро, – прошипел делла Мирандола. – А ты мне в этом поможешь.

Но если он сейчас бросится вылавливать Пьеро, то завоевать доверие наследника Медичи будет сложно. Пико задумался, но тут, на удачу, появился на пороге Анджело Полициано.

Пико знал, что тот испытывает к нему сильные дружеские чувства. И был почти уверен, что Анджело хотел, чтобы эта дружба зашла чуть дальше приличий, но не давал ему повода подумать, будто сам хочет этого.

– Анджело, Лоренцо просит Пьеро к себе.

Полициано побледнел.

– Уже?

– Да, друг мой, – Пико слегка коснулся плеча Полициано. – Пьеро сейчас на охоте, его нужно привезти сюда, а я ума не приложу, где его искать, кого посылать за ним.

– Предоставь это мне, – Анджело перекрестился. – Дай Бог, успею.

И он быстрым шагом вышел из дома.

Пико остался ждать их.

Когда Пьеро приехал, недовольство на его лице уже сменилось смирением перед предстоящим прощанием с отцом. Лоренцо попросил оставить их наедине, Анджело и Пико стояли у двери, чтобы войти сразу после того, как они закончат.

– Не могу смотреть, как эта болезнь поглощает его. Не такого конца заслуживает Великолепный, не такого… – тихо жаловался Полициано.

– Никто не знает, какой конец мы заслужим, Анджело.

– Только бы не такой. Ты же видишь, как боль пожирает его вены, внутренние органы, кишечник, кости, даже костный мозг…

Анджело прервался, потому что к ним приблизился высокий, худощавый молодой мужчина с огромными грустными глазами и кривым носом.

– Мессеры, – поклонился он им, – я Марко Венедетти.

– Второй врач Лоренцо, – кивнул ему Пико.

– Да. Его первый врач попросил меня заменить его сегодня.

Джованни чуть отступил в сторону. Ему пришлось не по нраву, что друг семейства Альба будет здесь, но, с другой стороны, его место рядом с умирающим.

Пьеро приехал вместе с Андреа, чей брат, Николо, был убит от руки Пико во время неудачного похищения Джованны. Теперь делла Мирандола хотел поговорить с ними, чтобы предложить свой план похищения. Куда более интересный.

Когда Пьеро вышел от отца, Джованни оставил Анджело с Лоренцо и незаметно прошел за наследником Медичи. Андреа пил вино, развалившись в комнате для приемов. Когда Пьеро вошел, он поднялся.

– Ну, что?

– То, что обычно говорят в такие моменты… «Сын мой, веди себя скромно, думай о людях Флоренции не меньше, чем о родных»… Отдельно просил не обижаться на семейство Альба.

– До сих пор помнит твою ссору с ним?

– Да, – Пьеро налил себе вина. – Я как узнал о ее помолвке, надеялся, что он разозлится, и у нас появится причина отомстить Альба за Николо. А он вместо этого разозлился на меня, за то, что лезу к этой семье. Можно подумать, они неприкосновенны только потому, что красивы…

– Но теперь нам не нужны причины. Ты станешь главой Флоренции, сможешь повелевать всеми, а Джованна Альба станет нашей любимицей вместо львов. Посадим ее в золотую клетку.

Андреа налил еще вина и усмехнулся.

– Будем по очереди навещать красавицу, как тебе?

– Она со дня на день уедет в Геную, – возразил Пьеро Медичи.

– По дороге всякое может случиться, – Андреа вытащил кинжал из ножен и стал ловить отсветы свечи на его гранях. – Мне будет приятно зарезать пару оленей и привезти тебе одну трепетную Лань. Охота будет приятной.

Пико слушал их и ликовал. План Андреа как нельзя лучше совпадал с его планом. И даже не надо связываться с Пьеро Медичи: достаточно дождаться подходящего момента и украсть похищенное. И в этом он с Андреа был согласен: охота будет приятной, а добыча – желанной. Нужно только подготовиться.

На следующее утро Пико написал Альфонсине, жене Пьеро Медичи, письмо: «Моя госпожа, я пишу Вам, потому что не знаю, кто бы еще мог помочь мне в одном щекотливом вопросе. Уповаю, госпожа, что вне зависимости от Вашего решения, этот вопрос останется между нами.

Моя двоюродная сестра, Бьянка, пишет мне в отчаянии, поскольку ее близкая подруга, которая живет во Флоренции, вынуждена тайно и срочно обвенчаться с избранником своего сердца. Тайно, потому что их семьи против брака из-за старинной вражды между семействами, а срочность этому делу придает положение девушки. Все, что им нужно, – укромное, труднодоступное место, я обеспечу им охрану и священника, а потом помогу средствами, чтобы они могли продержаться какое-то время, пока их семьи привыкают и смиряются с браком.

Бедняжка находится в таком отчаянии, что Бьянка несколько раз повторила в своем письме, что, помогая им, я могу спасти девушку от самоубийства, которое вдвойне преступно, поскольку умрет и невинное дитя.

Если Вам известно такое место, то, госпожа, прошу Вас помочь мне в столь деликатном деле. Если же Вы не захотите, то просто пришлите мне в ответ «Нет», а письмо уничтожьте».

Делла Мирандола думал, что Альфонсина, находясь в состоянии неизвестности из-за скорой смерти свекра, может проявить щедрость, надеясь на его влияние в делах в дальнейшем. И угадал: Альфонсина ответила, что в строящемся монастыре, которому она покровительствует, есть целое крыло с готовыми, пустыми кельями. И венчание можно провести там, а также пожить некоторое время под ответственность Пико и его людей.

Пико выгадал день в начале апреля, когда Лоренцо стало получше, съездил к монастырю и с радостью отметил наличие высоких стен вокруг здания, чистых, еще пахнувших строительными материалами, отбеленных келий. Он приказал в одной из них поставить простую кровать, повесить крест на стену. Он не собирался держать там Джованну долго, но пленница должна была поверить, что она находится в жилом монастыре.

Закончив подготовительные работы, он вернулся на виллу Кареджи.

5 апреля Лоренцо Медичи призвал к себе Анджело Полициано и Пико делла Мирандола и сообщил им, что тайно послал за Савонаролой.

– Зачем, Великолепный? – спросил Полициано. – Разве нет другого исповедника во Флоренции?

– Я хочу еще раз… последний раз… примириться с ним, чтобы оставить Пьеро мирный город, – прерываясь и тяжело дыша, объяснил Лоренцо.

– Это мудрый шаг, – заметил Пико.

– Я хочу, чтобы вы присутствовали при исповеди.

– Насколько это уместно? – засомневался Полициано.

Граф делла Мирандола только молча кивнул.

Лоренцо с неожиданной нежностью посмотрел на него.

– Джованни, как бы я хотел, чтобы ты продолжил свое служение науке. Чтобы ничто не тревожило твои размышления и поиски истины.

– Не волнуйся, Великолепный, я долгое время не мог продолжать работу, но вскоре с новой силой и энергией сяду за труды. Потому что у меня будет то, чего не хватало все это время.

Лоренцо слушал его и тревожно вглядывался в прекрасные черты Джованни. Пока он говорил, что-то опасное и хищное промелькнуло в выражении его серых глаз, и Лоренцо снова вспомнил, в каком ужасном состоянии был Пико, когда он вывозил его, растерзанного инквизиторами, из Франции. Об этом знали только они, и Великолепный хотел спросить, чего не хватало философу все это время, но в комнату вошел черной тенью Савонарола.

Боль волной пробежала по телу Лоренцо Медичи. Одно дело послать за врагом в попытке примирить его с семейством Медичи, а другое – понимать торжество того, кто его ненавидит, чувствовать себя слабым и немощным, зависящим от милости монаха, смотреть на его неприятное лицо и понимать, что Савонарола останется жить, а он, Лоренцо, веселый правитель Флоренции, станет прахом и пылью. И вся его власть, все состояние, все достижения останутся без его контроля и попечительства. Так ради сына, ради Флоренции, ради славы своей семьи должен он теперь смириться. Савонарола имел славу доброго и участливого исповедника, и Лоренцо надеялся, что любовь к ближнему пересилит ненависть к нему монаха.

Пико слушал исповедь Великолепного и поглядывал с опаской на Савонаролу. Тот пришел не просто так. Надежды Лоренцо на заключение мира слишком призрачны. Фра Джироламо не станет с ним торговаться, не станет уступать. Лоренцо должен понимать это. Но Пико понимал и отчаяние правителя. Вся жизнь была положена на процветание семьи и Республики, он не мог так просто отказаться от всего на смертном одре.

Наконец Лоренцо замолчал. Савонарола посидел минуту, размышляя над словами умирающего. Его худое лицо, низкий лоб и мясистый нос в полутьме спальни как-то по-особенному выделялись на темном фоне его рясы и капюшона.

– Значит, вы каетесь в жестоком разграблении Вольтерры?

– Да. Хоть на это и были политические причины.

– А что скажете по поводу похищения денег из сберегательной кассы девушек-бесприданниц? Многие из них погибли нравственно, вынуждены были продавать себя, чтобы выжить.

– Это была конфискация, потому что средства тратились на нужды организаторов сбора, а не на девушек. Но я признаю, что виноват, что не проследил их дальнейшую судьбу.

– Хорошо, что вы раскаиваетесь, Бог милосерд! – перекрестился Савонарола, следом за ним и остальные. – Но что скажете мне об убийстве? О массовом избиении ни в чем не повинных людей после того, как вашего брата убили, а вас ранили? Ведь вы же ограбили семейство Пацци, а потом жестоко наказали за попытку отомстить вам.

– Око за око, – Лоренцо с усилием сглотнул и облизал пересохшие губы. – Что я мог сделать? Люди – это стадо. Признаю, вместе с виновными погибло много невинных в дни волнений, но не я убивал их. Казнь была приведена в действие Сеньорией, а волнения контролировать я в тот момент был не в силах.

– Или не хотели… – Савонарола склонился ниже над Лоренцо. Сейчас он напоминал хищного ворона, прилетевшего выклевать глаза Великолепному.

– Чего вы хотите от меня? – Лоренцо гордо дернул подбородком. – Хотите раскаяния в гибели убийц моего брата? Хотите раскаяния в заслуженном наказании заговорщиков? Этого я вам дать не могу. Но мне жаль невинно погибших в те дни, и о них я скорблю.

– Бог добр, – удовлетворенно заключил Савонарола. – Но прежде, чем я дам вам отпущение грехов, нужно выполнить три условия.

– Какие, отче?

– Первое, – поднял палец Савонарола: – нужно иметь твердую и живую веру в Бога.

– Эта вера живет во мне, – угасающим голосом просипел Лоренцо.

– Второе, – продолжил монах: – ты должен вернуть все несправедливо взятое тобою или приказать сыну сделать это.

Пико увидел, как рот Лоренцо упрямо сжался в узкую полоску. Глаза умирающего гневно сверкнули, но он нашел в себе силы спросить:

– А третье, отче?

Савонарола поднялся с ложа и навис над ним. Он словно оценивал с высоты, насколько слаб Лоренцо. И правитель Флоренции ждал, глядя на торжествующего врага.

– Ты должен вернуть Флоренции свободу.

Лоренцо шумно вдохнул и медленно выдохнул. Некоторое время держал взгляд на монахе и молчал. Потом собрался с силами и отвернулся от священника.

Савонарола ждал, сверля горящим грозным взглядом костлявую и угловатую фигуру больного. Но Лоренцо упрямо хранил молчание.

Савонарола покачал головой, пробормотал что-то себе под нос и вышел из комнаты. Анджело и Пико потерянно переглянулись.

Ночевать друзья остались в доме Медичи. Прошло еще два тягостных и долгих дня.

Наутро, 8 апреля 1492 года, Пико проснулся от того, что его ласково тряс за плечо Анджело Полициано. Едва он повернулся к другу и увидел его заплаканное лицо, Пико понял, что Лоренцо Медичи скончался.

Кончина Лоренцо повергла в глубокую скорбь не только Флоренцию, но и всю Италию. Ему удавалось на протяжении многих лет удерживать равновесие между итальянскими государствами и заключать мирные соглашения с внешними соседями. Теперь же Италия лишилась мудрого кормчего. «Мир погиб!» – воскликнул Папа Римский, когда получил печальную весть.

Впрочем, Иннокентий VIII скончался следом, 25 июля.

Джованни Медичи, младший брат Пьеро и первый семнадцатилетний кардинал в истории, приехал на похороны отца, его мудрость помогала Пьеро первое время. Но после смерти Папы Джованни был вынужден вернуться в Рим для участия в конклаве. Там он задержался: кардиналы долго и мучительно выбирали нового духовного правителя. В результате подкупов и тонких интриг новым Папой стал Родриго Борджиа, он взял себе имя Александра VI.

Марко снял соколиную перчатку, провел по волосам рукой и повернулся к Лоренцо Альба.

– Лоренцо, что слышно о женихе Джованны?

– Он должен прибыть в Геную через три дня.

– Джованни Медичи сейчас в отъезде. Пьеро вернулся к прежнему беспечному образу жизни, не замечая, как растет влияние Савонаролы. Пьеро вдруг испугался возможного соперничества со стороны своей же семьи. Проводит аресты среди своих – невероятно. Я как раз осматривал его дочку, когда он отдавал приказ в соседней комнате. Лоренцо, как бы он, вкусив безнаказанности, не вспомнил о твоей сестре.

– Он не может поднять руку на свою семью. Медичи никогда такого не делали. Все остальные знатные семейства грызут друг другу глотки постоянно, только не Медичи…

– Ты знаешь, что за человек Пьеро. Он груб, заносчив, привык к выполнению любого своего каприза. Я беспокоюсь.

– Я понимаю. Мы говорили об этом. Отец велел Валентину возвращаться, мы хотим отослать Джованну в Геную. Валентин снял там дом, разместимся в нем в ожидании брачной церемонии. Клянусь, что вздохну свободно, лишь проводив Джованну и Рауля до их брачного ложа, – усмехнулся Лоренцо.

Марко промолчал. Он ратовал за скорый отъезд Джованны, но одновременно страдал все больше.

– Я уеду отсюда совсем скоро. Сейчас веду переписку с Болоньей и Неаполем. Посмотрим, куда меня определит судьба.

Лоренцо понимающе кивнул. Он держал в руках опутенки^[6] и переплетал их между собой. Что-то беспокоило беспечного повесу. Марко нахмурился.

– Как Клариче? Ты больше не говоришь о ней. А ведь был так сильно увлечен, что я уж было подумал, ты, наконец, определился.

– Мы давно не виделись, – признался Лоренцо. – Все же каждый раз, как мы встречались после похищения Джованны, я винил себя и ее в том, что это произошло. И это сильно отравляет радость от встреч с ней. Словно может случиться еще что-то, пока я утоляю с ней свою жажду. Но она по-прежнему манит меня. В Клариче есть что-то совершенно свободное, легкое, как перышко. Она словно маленькая пташка, веселая и беззаботная. Но… я все чаще избегаю встреч с ней. И она грустит. Но я не могу… успокоюсь, только когда передам сестру ее мужу и налажу торговые дела.

– Которые идут все хуже?

– Да.

– Как ты думаешь, кто обладает связями и влиянием, чтобы выйти на голландцев и англичан и перекрыть вам доходы?

– Ты что, Марко, думаешь, это предумышленно? – Лоренцо отбросил опутенки, кивнул слуге и вышел с птичьего двора. Марко последовал за ним.

– Я не знаю. Но все как-то совпало с тем, что тайная помолвка Джованны была оглашена. Медичи могли так сильно оскорбиться?

– Лоренцо – нет.

– А Пьеро?

– Пьеро бы до такого просто не додумался. Нет. Или это случайное совпадение, или дело рук влиятельного, умного и хитрого человека, который почему-то обиделся на нашу семью.

– Ты лишил немало девиц невинности… Твои связи с замужними дамами скандальны. Может, это месть рогоносца?

– Или… это попытка обанкротить нас, чтобы сорвать брак Джованны. Но ее приданое мы держим, мы не настолько в отчаянии.

– Да, но богатые Альба – не то же самое, что бедные Альба.

– И все-таки Пьеро не настолько умен.

Марко не стал настаивать, но заметил, что Лоренцо в тот вечер был задумчив и хмур.