Цитаты из книги «Дети», страница 4

«Мир был до некоторой степени обязан относиться к Диме с симпатией и немножко баловать его.»

«Для каждого члена Семьи одна и та же жизнь, среди одних и тех же лишений, принимала различный характер.»

«Тот факт, что у Лиды была всего одна рубашка, казался Бабушке стыдом и унижением, когда она вспоминала о своем собственном гардеробе в Лидином возрасте. «В Лидином возрасте» у Бабушки имелось уже приданое — несколько дюжин белья с кружевами, вышивками, монограммами, лентами. «Да, да, девочка — нищая!» Но сама Лида, никогда не видев Бабушки в юности и не имея возможности сравнивать, многих лишений не замечала совершенно.»

- Смерти? Нет, не боюсь, - сказала Бабушка, и ее голос не дрогнул. – В этой жизни теперь я боюсь только расходов.

Бабушка крепилась, не сдавала позиции.

— И полно, Таня! У нас две свободные комнаты, а у людей нет крыши. Приедут три бедные женщины. Монашки. Ну, немножко больше работы. Ну, еще немножко попросишь в долг. Они — великие постницы, кушают мало. Поделимся тем, что будет…

Но и Мать не хотела сдаваться:

— На постном масле? Да? С лимоном?

— Таня, они не могут есть на сале, оно — скоромное. А ты подумай о другом. Дети наши никогда не были в православном монастыре, не видали монашек, не говорили с ними. Ведь это — кусочек прежней России приедет в наш дом. Лучше станем радоваться этому. Как будто что-то из прошлого, прикоснемся к чему-то родному! Что — бедность? Что — унижение? Они всегда с нами. Да и грех отказать, стыдно. Наши семьи в прошлом всегда поддерживали монастыри.

Лида и Джим обсуждали то драгоценное, что есть только у молодости: будущее.

«Как это случается, — размышляла она, — что один человек проживет долгую жизнь, не сумев привязать к себе никого, а другой там же делается центром всеобщей любви, как магнит, притягивает всех, и все делятся с ним радостью, горем — всей жизнью? Такой была Бабушка и сейчас становится Мать.

— И вы сожалеете, что вам не дают читать?

— Нет, не очень. Больше читаешь, больше знаешь. Меньше знаешь — легче. Согрешишь и не знаешь, что грех. Не надо каяться. Удобно.

– Это ваша собака?

– Моя, – ответил бродяга.

– А вам не трудно ее кормить?

– Мадам, русский беженец в нищете не может быть без собаки: ему нужен верный друг.

   — Я не знаю, как мы живем и живем ли мы, — призналась Мать. — Это время движется, а не мы живем.