Киселёв vs Zlobin. Битва за глубоко личное

Киселёв: Да просто боевая миссия российских ВКС увенчалась успехом и подошла к концу. У террористов ИГИЛ под контролем не осталось ни одного населенного пункта. Сейчас приоритет отдан мирному урегулированию, гуманитарной помощи и восстановлению страны. Естественно, что генералов на экране стало меньше. Америка, понятно, хочет, чтобы война в Сирии для России не кончалась. А мы поэтапно решаем там задачи и последовательно переходим от фазы к фазе.

Злобин: Луганск и Донбасс стали упоминаться в десятки раз меньше, вообще тема практически ушла. Ситуация там очень непростая, крайне тяжелая – казалось бы, сейчас самое время обсуждать ее вовсю, искать выходы. Но нет. К тому же на их место не пришли, условно говоря, Воронеж и Курск.

Киселёв: В Воронеже и Курске, слава богу, боевых действий нет. За всплесками в Донбассе мы продолжаем следить. У нас там постоянные корреспонденты. Убийство в ходе теракта лидера ДНР Александра Захарченко стало в России новостью номер один.

Злобин: Люди в принципе знают, что – как мне кажется, я могу быть не прав, – СМИ и реальная жизнь в России сильно отличаются. С советских времен они это понимают. Поэтому и 1980-е годы вспоминаются. В Америке СМИ – это частные компании, в конце концов, на свои деньги ты можешь делать все что хочешь. Но здесь-то это делается на деньги государства! Фактически на деньги налогоплательщиков им же впариваются какие-то вещи, которые, на мой взгляд, дезинформируют, дезориентируют людей, делают из них объект пропаганды. За их же деньги.

Киселёв: Частные СМИ – не гарантия добросовестности. Скорее наоборот. Как ты говоришь, «за свои деньги можешь делать все, что хочешь». Наверное, поэтому в Англии, Франции, Италии есть СМИ, которые живут на деньги налогоплательщиков. И Америка им тут не пример. Но и это не спасает. ВВС в Англии впаривает публике чудовищную несусветицу о России. При этом палят свою репутацию до смешного. Например, выпустили якобы документальный фильм про Путина, где фото Владимира Владимировича, обработанное спецэффектами, превращается в лик кровожадного монстра, при этом в ходе плавных изменений лицо покрывается расползающимися трупными пятнами. В качестве привета ВВС я повторил у себя в программе то же самое с лицом здравствующей королевы Елизаветы II. В шутку. ВВС хвалится своей беспристрастностью. Но если это беспристрастность, то что тогда пристрастность?

Злобин: У меня нет британского отношения к карикатурам, да еще политическим. Покажи мне российские, пожалуйста. Где сатирически высмеивается президент, его окружение и так далее. Дима, я же тоже очень много смотрю и читаю российские СМИ. Я вижу, сколько там говорится о Западе. И сколько говорится неправды. Вернее, как бы лучше сказать, – это почти всегда правда, но очень специфическая. Берется какой-то факт, и делается огромная история, якобы типичная для Запада.

Я приведу простой пример, с которым столкнулся. Когда после выборов 2018 года я прилетел в Россию, все топовые новости, в том числе на РИА «Новости», рассказывали о том, что в Америке избирательные участки, где голосовали за Путина, были забрызганы какой-то гадостью. А я тебе расскажу, что было на самом деле. В этом году Россия действительно очень здорово организовала выборы для своих граждан в Америке. И, в отличие от всех предыдущих выборов, когда участки для голосования были только в Нью-Йорке и Вашингтоне, в консульствах, Россия договорилась с владельцами частных помещений в разных городах Америки – ресторанов, клубов, торговых центров – и арендовала у них площади для организации избирательных участков. Даже автобусы были с избирательными участками. И, в частности, был договор с одним рестораном на Брайтон-Бич, что в воскресенье там пройдут выборы. В среду какой-то идиот в этот ресторан кинул банку с краской. Все.

Я приезжаю в Россию – топовая новость! Связано это с выборами, не связано – неважно. Одна банка краски на Брайтон-Бич. Никто не пострадал, даже стекла не разбиты. Просто человек, проходя мимо, бросил эту банку. Не знаю, по каким причинам. Кто-то дезинформировал российского посла, рассказав об инциденте, посол это интерпретировал в том ключе, что, мол, была попытка сорвать выборы. Потом, кстати, он активно пытался дезавуировать свою собственную историю, когда увидел, во что это превратилось, но российские СМИ, голодные на антиамериканские примеры, тут же подхватили тему и ринулись ее повсеместно обсуждать. И мне звонили журналисты и задавали вопросы, что это за безобразие.

Киселёв: А разве это не безобразие – в российский избирательный участок за три дня до выборов бросать банку с краской? Вот я уверен, если бы нечто подобное произошло в России, этот факт стал бы топовой новостью в США. Хотя в Америке и так обсуждается тема вмешательства России в американские выборы, без всяких твердых фактов и прямых улик. В топах.

Злобин: Это не был российский избирательный участок. До превращения в него оставалось еще четыре дня. Все четыре дня это был обычный ресторан. Тогда уж надо было бросать в день голосования или по крайней мере в ночь накануне. Или вот еще: в Америке я смотрел Олимпийские игры. Как ты, наверное, знаешь, на американском телевидении есть специальный Олимпийский канал, который двадцать четыре часа в сутки ведет трансляцию. Я большой любитель спорта и смотрел взахлеб. Очень позитивное отношение к команде России! Очень объективное, с добрыми шутками, с уважением. Открываю российские СМИ – там статьи, посвященные тому, что какой-то западный спортсмен не пожал руку российскому спортсмену. Ну, может быть, это и правда – но это не главная новость! Это не та атмосфера, которая была на Олимпиаде в изображении американского ТВ. Почему именно такие вещи становятся топовыми новостями? Кто-то что-то сказал негативное – да и хрен с ним! Я смотрел и слушал эти Олимпийские игры двадцать четыре часа в сутки, с комментариями американцев для американцев – исключительно уважительное отношение к российским спортсменам! Причем подчеркнуто уважительное. И мне приятно было это слушать. Открываю российские новости – опять кто-то на кого-то из российских спортсменов не так посмотрел, кто-то недостаточно улыбнулся и тому подобное. Ах, эти западные сволочи! И это вполне может быть правдой – что кто-то там не так посмотрел на россиянина. Но этот факт в российских СМИ подается как тенденция, характеризующая атмосферу на Олимпийских играх. То есть из маленькой правды делается очень большая неправда. И так во всем…

Киселёв: Понимаешь, мы не были бы так чувствительны, если бы дело ограничилось лишь отсутствием рукопожатия. Вспомни, какая мощнейшая информационная кампания была развернута четыре года назад против Олимпиады в Сочи. Позже она вылилась в допинговую истерию и маски-шоу с участием психически неуравновешенного Григория Родченкова. Американское телевидение до сих пор его воспринимает всерьез. А тот обкалывает себе лицо гелем до неузнаваемости и блуждает по студиям, нося с собой в качестве реквизита бронежилет. Якобы от Путина. Не скрою, нас это развлекает. Особенно на фоне того, что американские атлеты принимают допинг, легализуя его рецептами от врачей.

Злобин: В результате действий СМИ у простого российского обывателя создается впечатление, что действительно вокруг враги (хотя врагов, конечно, особо никаких нет) или по крайней мере недоброжелатели России (что тоже совсем не так, хотя недоброжелателей хватает). Поэтому, мол, надо сконцентрироваться вокруг власти, сплотиться вокруг национального лидера, пусть у нас все не очень хорошо и много проблем, но надо поступиться своим качеством жизни ради того, чтобы выжить в этом враждебном окружении. Нет никакого враждебного окружения! Оно не более враждебно, чем у многих других стран – от Польши до Америки. Противоречий между Америкой и Европой, например, сейчас больше, чем между Америкой и Россией. И противоречия между странами внутри Европы огромны. Но никто там не считает друг друга врагами, это геополитическая конкуренция. Америка и Турция являются странами НАТО и сотрудничают по очень многим вопросам, но у них такие противоречия, что мало не покажется! Между Пакистаном и Индией огромные противоречия. Но никто же из них не считает себя осажденной крепостью. Есть нормальная, в том числе политическая, конкуренция.

Киселёв: Драконовские санкции против России и угрозы санкций в отношении партнеров России нельзя назвать нормальной конкуренцией. А если еще повод для санкций – «отравление» Россией Скрипалей, притом что Россию не допускают к расследованию и секретят информацию, то какая уж тут нормальная конкуренция? Это хищничество – по принципу: «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать».

Злобин: Информации по Скрипалям уже много, и я уверен, будет еще больше. Санкции мне не нравятся в принципе. Ни американские против России, ни российские против Грузии или Украины. Но мне кажется, что российские СМИ, в том числе и твоя программа, и «Россия сегодня» (RT), создают ощущение крепости, осажденной врагами. Все враги – что Польша, что Украина, что Америка, что Канада, что азиатские страны. Может быть, только Армения и Белоруссия такие «полувраги» – и то могут стать врагами в любой момент. Доверять никому нельзя, все хотят вреда для России. Нельзя так жить, это очень вредно для национального развития.

Киселёв: Не то чтобы враги вокруг. Просто Россия снисходительно разглядывает человеческие слабости вокруг себя. С определенной долей иронии, с некоторым сожалением, как жалеют павшего. Врагов мы точно не ищем. Если ты так говоришь, то это лишь подтверждение русской пословицы – «На воре и шапка горит».

Злобин: Вот-вот. Ты зря иронизируешь. Зачем создается это ощущение осажденной крепости? У людей, мне кажется, реально сегодня возникает впечатление, что их загнали в угол. Поэтому надо, мол, сплотиться вокруг Путина, бог с ним с качеством жизни, с медициной, с пенсиями, с чем угодно еще, главное, чтобы на нас никто не напал. А никто нападать особо и не собирается. Но ощущение этого создается. И в этом смысле я думаю, что нет той свободы слова, о которой мы с тобой говорили в самом начале. Да, есть разные мнения, но в рамках этой концепции осажденной крепости. Что вокруг враги, которые все время пытаются нарушить наш суверенитет, а мы живем плохо или по крайней мере не слишком хорошо, но именно потому, что нам мешают враги из-за рубежа. Без них бы мы развернулись! Коррупцию бы победили на раз, медицину подняли бы до космического уровня… И меня, честно говоря, это очень раздражает и разочаровывает. Ты же профессиональный журналист, повторю, ты прекрасно понимаешь, как из любой новости можно сделать типичную, хотя она типичной не является.

Киселёв: Россию никто в угол не загонит, потому что нет такого угла на планете для самой большой страны в мире. Вот наше ощущение. Мы не Латвия и не параноидальная Литва. Мы точно не махнули рукой на качество жизни. Наоборот, спокойно работаем – над улучшением показателей здравоохранения, образования, над инфраструктурой. Вот наша актуальная повестка. Может, у тебя такое ощущение как у американца – wishful thinking?

Злобин: Я буду только рад, если и вправду все так обстоит. Но россияне сегодня, на мой взгляд, очень дезинформированные люди в отношении ситуации в мире. Я понимаю, зачем это нужно российской власти. Но сами-то журналисты должны понимать, что они делают. Тем более такого профессионального уровня, как ты.

Киселёв: Коля, ты сейчас сам себе противоречишь. То ты говоришь, что мы слишком интересуемся ситуацией в мире, то обвиняешь нас в том, что мы по этой теме дезинформированы. Знаешь, если интерес есть и нет никаких барьеров в получении информации из разных источников, то все с нами в порядке. Мы в динамическом равновесии получения новостей и осмысления их. Нет никаких ограничений в создании полноценной картины мира. Если мы чего-то не знаем, сообщи об этом прямо сейчас.

Злобин: Вот я читаю очень внимательно ленту РИА, и у меня есть немалый интерес к комментариям. Там куча ребят пишут хорошие комментарии, колонки и тому подобное. Бывает. Но когда я открываю новостную ленту, кажется, что кто-то там сидит и перелопачивает все местные газеты Америки и Европы в поисках каких-нибудь, например криминальных, историй, на которые никто не обратил бы внимания, если бы они случились в России. И вдруг они становятся огромной новостью и создают имидж других стран. Какие-то американские школьники отравились в бассейне, где было насыпано слишком много хлорки, – бах! – топовая новость в России. И вроде нельзя сказать, что это неправда. Или, не дай бог, геи где-то что-то сделали – и у российского читателя и зрителя создается впечатление об аморальной Америке. Хотя на самом деле Америка, конечно, глубоко религиозная, очень моральная страна. Про Европу я сейчас говорить не буду, но американцы ходят в церковь гораздо больше, чем россияне, по всем критериям они более религиозны.

Киселёв: Про американский бассейн с хлоркой я что-то не припомню в топах, а вот массовое убийство в Орландо в 2016 году, когда некий джентльмен ночью расстрелял из автоматического оружия гей-клуб, убив три десятка человек, действительно в наших новостях из Америки проходило. В США это тоже было в топах новостей. Не вижу причин и нам в России об этом не рассказать, поскольку пальба из огнестрельного оружия в школах, клубах и местах массового скопления людей для Америки типична. Этот факт, собственно, признают и американские президенты. Ты же не пытаешься нас цензурировать, чтобы мы об этом типичном для США явлении не рассказывали в России?

Злобин: Да, бич Америки – массовые убийства. Америка сама не знает, что с этим делать, эта проблема в стране стоит очень серьезно. Но по общему количеству убийств на душу населения Россия далеко опережает Америку. Почему уровень преступлений в России выше, чем в любой западной стране? Что с этим делать? Это кто-нибудь обсуждает? Нет, мы обсуждаем какой-то криминал из Америки или Европы, потому что российские СМИ нам рассказывают, как криминально там люди живут. Ты сам знаешь, что количество негативных историй и новостей из-за рубежа в разы превышает количество позитивных или даже нейтральных. У читателя и зрителя создается ощущение, что он понимает ситуацию на Западе. Но ты-то отлично знаешь, что ситуация там совсем не такая. То есть вместо информирования идет дезинформирование. И я хорошо понимаю, зачем это делается.

Киселёв: Да преступность в России – любимая тема телевидения. Очень популярны криминальные программы типа «Честный детектив», «Дежурная часть», «Человек и закон», «Следствие ведут знатоки». Криминальная статистика открыта. Везде свои болячки. Мы своих не скрываем, но и про американский опыт нам тоже узнать интересно.

Злобин: В Америке есть криминальные истории, это правда, их нельзя опровергнуть. Это драма для страны. Но если ты берешь одну историю и делаешь из нее типичную картину Запада, это называется «фальсификация». И в этом смысле у меня есть большие претензии.

Киселёв: Мы показываем именно что-то типичное, характерное, то, что вызывает хайп в самих США.

Злобин: Это, на мой взгляд, и называется пропаганда. Ради хайпа. Вот эти общие тенденции – представить Запад на основе реальных, но нетипичных примеров исчадием зла – вот это и есть пропаганда, и она вызывает у меня большое неприятие. На Западе она тоже есть, безусловно. Каждый по-своему что-то пропагандирует. Они тоже берут какие-то факты из российской жизни и делают их типичными. Но бог с ним, с Западом, там в основном частные СМИ, ты, в конце концов, можешь их не смотреть и они не получат твоих денег. Здесь-то тебе деваться некуда. Ты платишь налоги, и на эти налоги существуют те самые СМИ, от которых ты не можешь отделаться, потому что других нет. Нет ни одного частного федерального телеканала, например. По большому счету, нет ни одной частной федеральной радиостанции.

Киселёв: Послушай, я еще раз повторю, что частный хозяин СМИ – не гарантия честности. Ту же телекомпанию CNN президент США Трамп иначе как fake news не называет. А издание «Нью-Йорк Таймс» считает «самым коррумпированным в США». Кстати, когда ты говоришь об общих тенденциях и преимуществах частных СМИ, тебе лучше избавиться от некоторых фактических неточностей. Для начала, большинство средств массовой информации – телеканалов, радиостанций, печатных изданий, сайтов и чего угодно – в России частные. Мы это понимаем, да? Тысячи частных телекомпаний в России. Нам долгое время говорили, что интернет победит телевидение, что телевидение – это отстой, телевидение никому не нужно. Однако же вот – три с половиной тысячи каналов.

Злобин: Ты имеешь в виду местные? Или продюсерские компании? Я говорил про федеральные или городские.

Киселёв: И местные, и продюсерские. Три с половиной тысячи.

Злобин: Ну хорошо, назови мне федеральный частный канал.

Киселёв: Ну, например, НТВ – канал с негосударственными деньгами. Или тот же «Дождь».

Злобин: Но «Дождь» не на кнопке. Его нет в программе передач на среднестатистическом телевизоре в России. Ты же почему-то не ведешь свою программу в интернете! Ты хочешь попасть на кнопку с ее огромным охватом. Не говори, что ты не знаешь статистики о том, где люди в России берут информацию и какие аудитории, особенно в провинции, у федеральных телеканалов или СМИ.

Киселёв: Ты говоришь о привязанности канала к определенной кнопке на пульте. Но при чем здесь кнопка? Какие сейчас вообще кнопки – XXI век на дворе! «России-24» тоже нет на кнопке. Кстати, хочу напомнить тебе одну историю, как во времена президентства Дмитрия Анатольевича Медведева «Дождь» был с помощью государства поднят на систему распространения телесигнала «Триколор» и стал единственным телеканалом, которому эта система еще и платила. То есть все остальные платили за распространение, а тут платили «Дождю» как бы за их продукт. Государство их поддерживало изо всех сил. А из частных станций есть еще «Коммерсантъ-FM», есть масса независимых интернет-ресурсов. Какая у них общая тенденция? Можно ли ее определить и можно ли на нее вообще хоть как-то повлиять? А в сети – тем более любая повестка, обсуждайте что хотите, от коррупции до экономического положения России. И обсуждают.

Беседа третья
О сердцах геев и правах меньшинств

Киселёв: В свое время одно из моих высказываний наделало много шуму. Я оказался известен тем, что якобы призывал отлавливать геев и вырезать у них живых сердца. Это уже превратилось в международный мем – сжигать сердца геев. В результате на меня навесили ярлык гомофоба, который в западных СМИ закрепился довольно твердо. Уже и забыли, с чего началось, но, упоминая мое имя, там любят приклеивать еще и то, что я «известный гомофоб».

Злобин: Кстати, а что такое «гомофоб» вообще? Есть какое-то определение гомофобии в этом вопросе? Или это просто стало расхожим словечком?

Киселёв: Мне кажется, что сейчас вообще разговорами о всевозможных фобиях в мире злоупотребляют. А что такое «гомофобия», думаю, не знает никто. У нас просто любят повесить ругательный ярлык и считать, что этим многое сказано. Вообще, фобия – это страх чего-то. У меня никакого страха перед людьми всевозможных ориентаций нет. Это первое. Второе – скажу откровенно, что в этой теме я принадлежу к традиционному большинству, не считаю, что обделен судьбой, а к меньшинствам отношусь ровно, даже без эмоций. Когда у Уинстона Черчилля спросили, почему в Англии нет антисемитизма, знаменитый британец ответил: «Потому что мы не считаем евреев лучше себя». По этой аналогии и я не вижу ни для себя, ни для России повода для гомофобии.

Ну а если вспомнить про сердца геев, то история приключилась действительно смешная. Это была весна 2012 года. Мы с Николаем Сванидзе на пару вели в прямом эфире программу «Исторический процесс» на телеканале «Россия 1». Это был основательный проект. Передача шла больше двух часов. В первый час мы рассматривали то или иное явление в какой-либо исторический период, а во второй разбирали трансформацию темы в наши дни. И вот выбрали тему «Гомосексуализм. От статьи в советском Уголовном кодексе до закона о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних в наши дни». Действительно, в начале 1930-х годов в УК внесли соответствующую статью. Ближе к концу советской эпохи ее отменили. Кстати, отменили раньше, чем в законодательстве некоторых штатов Америки. Но в 2012 году в России был принят закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. По нему, скажем, если компания геев станет где-нибудь у школы заманивать к себе детей, то таких агитаторов оштрафуют на небольшую сумму. Надо сказать, что закон действительно вышел не совсем изящный. У нас же запрещено растление малолетних, да и педофилия наказуема. Можно было внести некоторые уточняющие поправки в имеющиеся нормативные акты, и тогда в обществе все было бы воспринято спокойнее. Но так или иначе новый закон все же не был дискриминацией гомосексуализма как такового, а лишь запрещал его пропаганду среди фактически детей.

В обществе возникла дискуссия – а не возвращаемся ли мы к временам преследования гомосексуалистов? Собственно, эту дискуссию мы со Сванидзе реконструировали в студии. Для передачи мы всегда искали именно дискуссионно острые темы – ведь в шоу должен быть заложен драматургический конфликт. У Коли всегда была роль либерала. А для меня был определен образ государственника и человека более строгих правил. Понятно, что каждый из нас, входя в роль, вел себя даже несколько более провокационно, заостряя свою позицию. В конце концов, ток-шоу – это же не только talk, но и show… Тем более что публика в студии делилась на две команды. Половина поддерживала Колю, а другая – меня. Так и рассаживались. Это были своего рода группы поддержки – аплодисменты после удачных высказываний каждого из нас, выкрики и азарт. Да еще голосование телеаудитории по ходу эфира, кто за кого – в процентах. Словом, яркий был проект. Не лишенный актерства со стороны каждого из пары ведущих. Как без этого на телевидении?

Для затравки каждый в течение минуты должен был в концентрированной форме заявить свою позицию. Я предпочел сформулировать базовый тезис по геям еще и интригующе: «Им нужно запретить донорство крови, спермы, а их сердца в случае автомобильной катастрофы – зарывать в землю или сжигать как непригодные для продолжения чьей-либо жизни». Видео общедоступно. Допускаю, что словесная конструкция вышла эмфатической, но ведь и цель была – пронять. Тема – донорство, а значит – жизнь. Идея, которую я и развивал далее в дискуссии, состояла в том, что России нужно принять законы, регулирующие безопасное донорство геями крови, спермы, сердец и других органов.

У меня есть добрые знакомые-геи, но их увлечения – их личное дело. Наверное, они знают о рисках, которые сопровождают такой образ жизни. Но это их персональная ответственность. Другой вопрос, когда эти риски предлагают разделить людям традиционных ценностей, относящимся к своему здоровью более бережно. Парадоксально, но почему-то курильщикам в России не дают травить некурящих, а для геев-доноров ограничений нет.

В США, например, такие ограничения очень строги. Они законодательно приняты и разработаны на основании рекомендаций двух авторитетных организаций – FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов Министерства здравоохранения США, аналог нашего Роспотребнадзора) и ААВВ (Американская ассоциация банков крови). И на момент выхода программы в эфир, то есть в 2012 году, американская практика была такова, что мужчинам, имевшим хотя бы один сексуальный контакт с мужчиной после 1977 года, донорство крови, спермы и органов было бескомпромиссно запрещено. Пожизненно. То есть после катастроф тела выявленных геев с вполне крепкими сердцами опускали в могилы (закапывали в землю) или кремировали (сжигали).

В медицинской статистике США геев политкорректно называют MSM (men who have sex with other men). Если погуглить «MSM donors», то на официальных сайтах FDA и AABB или, например, на сайте Стэнфордского центра крови (Stanford Blood Center) найдется множество объяснений принятой практике. Главное в том, что современные средства диагностики не могут стопроцентно гарантировать отсутствие у донора ВИЧ и возбудителей других угрожающих жизни заболеваний. А поскольку именно геи являются главными распространителями таких заболеваний, то их кровь, сперма и органы запрещены в США в качестве донорских.

Злобин: А как, интересно, определяется принадлежность к геям? Есть, как я понимаю, еще и люди в промежуточном положении.

Киселёв: Спрашивают у человека. Если он обманывает государство, то это уже его ответственность, за что он понесет персональное наказание. Стэнфордский центр крови специально оговаривается, что его позиция не имеет ничего общего с гомофобией или расизмом, но при этом сообщает, что, по статистике, в Калифорнии две трети больных СПИДом – геи. В России же такую статистику не найти. Да и есть ли она?

В странах Евросоюза, Канаде, Японии, Австралии и Новой Зеландии и арабском мире действуют жесткие ограничения на донорство крови, спермы и органов от геев. Из соображений сбережения народа. У нас же гей-культура все еще дремуча. Но если страна хочет, чтобы к геям относились с меньшим подозрением, она создает условия, при которых их хотя бы не подозревают в безответственном заражении других. Гей-сообщество – зона повышенного риска. Так пусть этот риск останется добровольным для тех, кто идет по этому сложному пути: жизнь в среде эпидемии СПИДа и гепатита, повышенное число венерических заболеваний, самоубийств, депрессий, насилия, обращений к психологу и психиатру…

Я езжу на мотоцикле. Риск есть. Чтобы снизить его, я принимаю меры предосторожности, например пользуюсь шлемом. Если внутри страны есть обширная гей-группа, то государство обязано надеть шлемы на ту часть общества, которая желает оградить себя от гей-рисков. Какой шлем выбрать – предмет продолжения дискуссии. Жаль, однако, что геев – счастливых и несчастных – тех, у кого и без того проблем хватает, превращают в политическое оружие. Ими манипулируют. Мне кажется, что любая социальная группа не должна натравливаться на другую. Людей нужно уважать. И здесь геи – мои союзники.

Злобин: Честно говоря, я не знаю, есть ли в США такой закон, о котором ты упомянул, но когда ты, например, получаешь водительское удостоверение, у тебя просто спрашивают, хочешь ли ты быть донором. Это происходит в учреждении, которое занимается выдачей водительских удостоверений. Ты отвечаешь – «да» или «нет». На этом вопросы кончаются. Никаких поисков геев не ведется. В результате тебе либо ставят на карточку значок в виде сердечка, либо не ставят. Вот, например, посмотри: у меня на карточке водительского удостоверения стоит это сердечко, значит, в случае чего мои органы могут быть использованы как донорские. Медицинское освидетельствование на предмет принадлежности к геям при выдаче прав не производится, и уж тем более о моих сексуальных предпочтениях меня никто не спрашивал. А через эти учреждения проходят все американцы и все иностранцы, желающие водить машину в США.

Киселёв: Допускаю, что речь идет о некой неряшливости, дискоординации разных ведомств. Нет в мире страны с идеальной бюрократией. Тем не менее в США выявленным геям донорство официально запрещено, и это легко проверить по официальным же источникам. Действуют и рекомендации для донорских служб, они размещены на сайте FDA.

Злобин: Про забор донорской крови – это совсем другой вопрос. Надо сказать, там действительно имеется большая проблема, именно в плане того, что даже при самых тщательных анализах крови есть шанс не обнаружить, что человек является носителем ВИЧ.

Киселёв: Конечно. Определенный процент риска существует. Он минимальный, но он есть. Это измеряемая величина. Большинство носителей ВИЧ – геи, больше половины. Это тоже измеряемая величина. Как сказано на том же сайте FDA, геев, практикующих в течение последних пяти лет, в Америке четыре процента, а имевших такой опыт в принципе – семь процентов.

Злобин: Как практически в любой стране. Считается, что геев четыре-шесть процентов в масштабах человечества.

Киселёв: Примерно так. Конечно, в точности измерить невозможно, каждого не посчитаешь, но пропорция приблизительно такая. И поскольку США пребывают с 1977 года в режиме эпидемии СПИДа, а геи – доказанная группа риска, было принято такое решение. В 2015 году под давлением ЛГБТ-общественности это решение было изменено – ЛГБТ-общественность борется за равные права и в этой сфере. Сейчас в Штатах вам позволят сдавать кровь, если у вас не было гомосексуальных контактов за последний год. Но практикующий гей будет лишен права быть донором, если станет известно, что он гей, – а, как я уже говорил, вводить в заблуждение соответствующие службы нет никакого смысла. И по-прежнему в случае гибели мужчины, о котором известно, что он гей, его сердце, равно как и прочие органы, будут кремированы или преданы земле в ходе похорон как непригодные для продления чьей-либо жизни.

В России же запрета на донорство для геев нет. У нас просто делают анализ на ВИЧ, и таким образом ответственность за возможное заражение реципиента СПИДом по умолчанию берет на себя государство. На мой взгляд, это напрасный и неоправданный риск, причем риск измеряемый. Так вот, если это сознательная практика, то хотелось бы понять аргументы. Если дело в законодательной неряшливости, то пора с ней заканчивать. Мой месседж в той дискуссии сводился к тому, чтобы определиться на международном уровне – либо мы не позволяем геям быть донорами, тогда давайте уж закапывать и сжигать их тела вместе со всеми органами. Либо наоборот – государство берет на себя ответственность, но и публично сообщает об этом. Сейчас пока в России все происходит в форме какого-то стыдливого умолчания. Но зато уж у нас точно нет дискриминации геев, желающих стать донорами. Есть и плюсы.

Собственно, все это я и разъяснил в том выпуске программы «Исторический процесс», но желающим угодно было выхватить мою первую затравочную, заостренную фразу и весьма токсично ее интерпретировать. Так я стал «гомофобом». Но вообще-то в России эта проблема сама по себе не очень актуальна – как мне кажется, благодаря культурным особенностям нашей страны. На Западе проблема гомофобии встала очень остро, наверное, они с ней сталкиваются чаще. У нас же не принято экспонировать на публике интимные стороны своей жизни – такие как сексуальная ориентация или особенности отношений с собственной женой (или не женой), другими женщинами или мужчинами. Это все считается частью интимной жизни – на Западе это называется приватностью, privacy. И у нас не принято насильно навязывать кому-либо свои представления о должном или возможном в этой сфере. Можешь называть это русской приватностью.