Читать книгу: «Истории из моей жизни. Повесть, рассказы, очерки», страница 4

2

«Школьные годы чудесные!» – эти слова замечательной песни, приходят на ум многим взрослым людям, как воспоминание из их далекого и очень дорогого прошлого. И чем дальше удаляются эти самые годы, тем сильнее обостряется чувство ностальгии, тем милее становятся учителя, посвятившие себя своим благодарным и не очень выпускникам. В памяти остаются самые дорогие моменты, самые запоминающиеся минуты, и самые интересные учительские рассказы, будь они о своем предмете, своей жизни или своем неповторимом опыте. Порой это былое замечательное общение, всплывает в нашем сознании и памяти в самую нужную минуту и в самой сложной и непростой обстановке.

Всегда с особой теплотой Валерий Баранов вспоминал свою первую учительницу Анну Федоровну. Лучшим другом и наставником на долгие годы для него стала преподаватель немецкого языка импозантная Зинаида Федоровна, а примером самоотверженного отношения к своему уроку учительница русского языка и литературы Инна Сергеевна. Своей грамотностью и добротой запомнилась учительница физики Евгения Петровна. Но особое место в памяти занимал Вячеслав Егорович – учитель начальной военной подготовки. Он стал для них мальчишек образцом воинской выправки, строевой подтянутости, знания своего интереснейшего предмета. Кроме обязательного учебного материала, эти учителя частенько использовали, не вписывавшуюся в рамки учебной программы, богатую эрудицию и свой жизненный опыт. Как много было почерпнуто от них замечательных знаний, информация о которых не всегда присутствовала в тогдашних учебниках «УЧПЕДГИЗА»! Именно они и помогали принимать интересные и нестандартные решения в сложных жизненных ситуациях.

3

В ноябре 1994 года, прямо домой к офицеру Баранову, пришел его давнишний знакомый, сослуживец по корабельному соединению Сергей Дьяченко. Он убедительно разъяснил, что идет на повышение, а свой боевой пост заместителя командира флагманского корабля Балтийского Флота по работе с личным составом хотел бы передать ему, как офицеру опытному, еще совсем недавно окончившему военную академию. Сам Валерий не раз серьезно задумывался о своих служебных перспективах. Которые значительно сузились после августа 1991 года, и несмотря на горячую любовь к флотскому спецназу, он встал перед серьезным выбором. А сомневаться и задумываться было над чем!

В части боевых пловцов капдва служил уже третий год, и эта служба для него была действительно не только самой интересной, но и самой любимой. О ней он мечтал и к ней стремился всю свою сознательную офицерскую жизнь. Серьезным дополнением к его профессиональным обязанностям стали парашютные прыжки, водолазная подготовка, участие в боевые ученья вместе с разведгруппами и усиленная физическая подготовка. Валерий всегда помнил и о продолжение традиции начатой его младшим братом Александром, также морским разведчиком, участником мероприятий по выполнению ответственной Правительственной задачи по охране Президента СССР во время переговоров с президентом США в исландском порту Рейкявик. На флотском пути офицера не раз вставали серьезные проблемы, препоны и преграды, и были они связаны и с семьей, и со служебным продвижением, и с негодяями в погонах, и с поступлением в военно-политическую академию. Все это пришлось пройти на изломе эпохи государственного реформирования. Развалился великий и могучий Советский Союз, флотским коммунистам молча раздали партийные билеты и учетные карточки. К рулю государственной власти стали медленно и уверенно подползать нарождающиеся в стране зачатки капитализма. Политические органы в Армии и на Флоте были стремительно свернуты и отменены. Сама профессия офицера-политработника, как в то время показалось довольно многим начальникам разных уровней, стала совершенно не нужной. На «инженеров человеческих душ», стали усердно вешать «всех собак». Дальнейшие служебные перспективы нашего героя, как и перспективы многих других выпускников военно-политических училищ и уже не военно-политической, а Гуманитарной академии, стали неопределенно туманными. Казалось, сиди спокойно на своей должности и молчаливо жди пенсионного возраста. Что еще нужно офицеру-политработнику для того, чтобы встретить спокойную старость! Но встреча с заместителем командира дивизии надводных кораблей и Командующим Флотом показала, что еще не все потеряно! У Валерия появился шанс на дальнейший профессиональный и карьерный рост. Тщательно обдумав свои дальнейшие действия, Баранов согласился продолжить службу на боевом корабле.

4

Прошла неделя с того времени, как эсминец 1 ранга пришел в Кронштадт, чтобы стать в линкоровский док судоремонтного завода КМОЛЗ (Кронштадтского морского Ордена Ленина завода). Финишный этап питерской весны был в полном разгаре. Молодая зелень деревьев Петровского парка и Летнего сада радовала глаз не только жителей города, но и его гостей. Запах нежной совсем недавно распустившейся листвы, приятно будил в сознании воспоминания детства и курсантской юности. Каменная, а порой и металлическая мостовая старинных кронштадтских улиц и Якорной площади, Петровский док, Деревянный маяк, Итальянский пруд с крепостными пушками, памятники Петру Первому и вице-адмиралу Макарову, форты, крепостные стены, изящные ажурные мосты, футшток, православные церкви и кронштадтский собор дышали историей. Но самое главное состояло в том, что именно здесь в этом городе, в этом заводе и доке, тридцать девять лет тому назад, стоял ледокол «Волынец» на котором после окончания Ломоносовского мореходного училища ВМФ работал его отец. Валерий точно знал, что «Волынец» до революции назывался другим именем – «Царь Михаил Федорович». Он был построен в Германии еще в 1914 году, и был предназначен для обеспечения работы Ревельского порта. После революции он получил новое имя «Волынец» – в честь солдат Волынского полка, которые одними из первых перешли на сторону советской власти, а затем участвовали в подавлении печально известного кронштадтского восстания. Во время Ледового похода 1919 года – перевода Балтийского флота из Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт – ледокол был захвачен сторонниками Белого движения и остался в Финляндии, где использовался до 1922 года как «Вяйнемяйнен». Затем финская сторона передала ледокол Эстонии, где он получил новое имя «Суур Тылл» – в честь былинного героя сааремасского эпоса. С этим именем он и вошёл впоследствии в состав советского флота, участвовал в героическом прорыве кораблей из Таллина в Кронштадт в 1941 году. И уже в блокадном Ленинграде был вновь назван «Волынцем», прослужив в составе вспомогательного флота до 1988 года. Именно на нем начиналась флотская служба и работа его отца – Виктора Алексеевича. Тогда на ледоколе он был четвертым механиком, и спустя многие годы с благодарностью вспоминал о сплоченном экипаже, и о встреченных на нем настоящих друзьях, память о которых он свято пронес через долгие годы всей своей жизни. Валерий вспомнил свою первую еще школьную поездку в город на Неве. Это был эпизод, когда перед самым отправлением поезда в Донецк, в их купе вбежал дядя Лева Крылов, тот самый дядя Лева, о котором так много рассказывал отец. Тогда короткое время стоянки не позволило друзьям поговорить обо всем личном и дорогом, а после возвращения домой, отец нашел в семейном альбоме фотографии своего друга и его сына Артема, ровесника Валерия, и в который раз с восторгом показал их сыну. Но, в тот момент, друзья еще не знали, что эта встреча станет для них последней в жизни. Через некоторое время Лев Крылов погибнет в холодных балтийских волнах, спасая тонущего члена своего экипажа.

Баранов нередко встречал места, где ранее никогда не бывал, но которые каким-то таинственным образом оказывались тесно связанными с судьбами его родных и близких. И именно в этих самых местах он чувствовал себя так же свободно и привольно, как будто находился у себя дома в родном шахтерском Донецке. Очевидно, именно поэтому строгий и компактный, аккуратный и геометрически рациональный, исторически богатый, гордый и неприступный морской город-крепость Кронштадт он полюбил с первого взгляда, будучи еще курсантом военно-морского политического училища, вернувшимся из дальнего штурманского похода.

5

Частенько во время утренней физзарядки, пробегая по улицам и аллеям пустынного весеннего города и завода, Валерий встречал следы былой истории. В Летнем саду, на Якорной площади он внимательно вчитывался в мемориальные надписи на памятниках. Так он узнал об обороне Кронштадта в войну с Западом 160-летней давности. Тогда эскадры наших врагов, благодаря фортам города-крепости и его минным заграждениям, так и не смогли подойти к столице Российской империи. В Великую Отечественную войну Кронштадт стал не только огневым щитом Ленинграда, но именно отсюда по Малой дороге жизни в город Ленина пошла продовольственная помощь от Балтийского Флота, потекла она к страдающим от голода ленинградцам. Можно добавить даже большее – не было бы этой морской крепости, не факт, что удалось бы удержать Ленинград. Якорная площадь поразила Валерия своим замечательным собором, памятниками и памятными знаками. Величественный монумент адмирала Макарова со словами «Помни войну!», место захоронения погибших революционеров, ажурный пешеходный мост над крепостным ручьем. Именно там, рядом со стеной собора кинематографисты снимали эпизоды расстрела балтийских моряков белогвардейцами для художественного фильма «Мы из Кронштадта». В КМОЛЗе история города проявлялась в зданиях цехов и мастерских, доисторических станках, гимнастические снарядах, на которых, возможно, занимались еще моряки былых времен.

6

Командование и штабные офицеры местной бригады кораблей с уважением отнеслись к пришедшему из Балтийска эсминцу. Флагманские специалисты ограничивались ежедневным утренним общением с командиром корабля или с его старшим помощником, стоя на стенке у декоративного корабельного трапа. Со стороны Валерию казалось, что штабистам было достаточно личного авторитета командира и его еженедельного пятничного заслушивания. Этот необычно демократичный стиль работы резко отличался от энергичного всеобъемлющего стиля деятельности штаба бригады надводных кораблей в Балтийске.

Многие моряки со стоявших рядом судов и кораблей всегда с большим интересом наблюдали за всеми событиями, происходившими на флагмане. Доведенный до идеального состояния порядок на корабле, его блестящая вороненная палуба, четкие корабельные команды и не менее четкое их исполнение, показные флотские ритуалы, ухоженная форма одежды экипажа, наверно создали о нем общее положительное представление окружающих. Подобное отношение к морякам из Балтийска сформировалось, не только у командования бригады и местной дивизии, но и у администрации, и рабочих судоремонтного завода, и у многих жителей города.

В те времена, во всех Вооруженных Силах России были отменены политические занятия, а на их смену пришла общественно-государственная подготовка, которая была довольно аморфным процессом. Но на эсминце каждый понедельник, как во время стоянки на Усть-Рогатке, так и в доке эти занятия проводились регулярно. И проходили они зачастую в очень необычных формах. Так моряки вместе с офицерами и мичманами своих боевых частей посещали экспозиции замечательных кронштадтских музеев, вместе с экскурсоводами участвовали в пешеходных экскурсиях по городу. А вовремя стоянки в доке, проводили занятия вечером после работ и ужина. Бойцы с удовольствием смотрели патриотические художественные фильмы в кубриках корабля, удивленно открывая для себя неизвестные страницы истории России, Советского Союза и их Армии и Флота. В отдельные дни недели по вечерам после ужина с вертолетной площадки частенько было слышно хоровое пение под баян, на котором играл молодой матрос из боцманской команды, а все моряки исполняли под его аккомпанемент строевые и лирические песни, конкуренция происходила, как лично между каждым моряком, так и между различными подразделениями экипажа. Нельзя сказать, насколько охотно поначалу матросы и старшины участвовали в таких спевках, но зам приказал, и все старательно пели или сидя на баночках (скамейках) или маршируя на вертолетной площадке, улавливая ритмы мелодий. Так постепенно улучшалось качество хорового пения экипажа. Исполнялись военные и лихие флотские песни «Варяг», «Раскинулось море широко», «Прощание Славянки», лирические матросские напевы, такие как «Белая черемуха» или «Песня про Люсю». Иногда под строевые использовались песни эстрадные, то «Балтийский берег» Газманова, то «Малиновка», а то и «38 узлов» или «Идут матросы на бой» Александра Розенбаума. И получалось очень прилично и чем дальше, тем с большим удовольствием, приводящим к отличному настроению! И толк от этого песнопения был не только для голосовых связок, но и успешного сплочения и отработки всего экипажа! А во время строевых прогулок по Кронштадту и после возвращения в Балтийск, моряки бригады и местные жители заслушивались песенными переливами экипажа флагмана. А когда в Военную гавань прибыла телевизионная команда известных на всю Россию гармонистов Заволокиных для того, чтобы снять очередную новую программу «Играй гармонь», то право участия в ней, командование дивизии доверило только самому веселому экипажу – экипажу флагманского эсминца!

7

Начиная с первых выходных дней стоянки в Кронштадте, в составе автобусных экскурсий моряки объездили весь Санкт-Петербург и многие его пригороды. Лучшие представители корабельного актива посетили Петродворец в тот самый день, когда происходило торжественное открытие каскада его легендарных фонтанов. Средства для поездок нередко выделяли офицеры и мичмана, и сам командир корабля, а порой они собирались и самими моряками. Помощь автобусом оказывал флотский драматический театр имени Всеволода Вишневского. Кстати, моряки посетили и его спектакль, посвященный Главнокомандующему ВМФ СССР адмиралу Флота Советского Союза Николаю Герасимовичу Кузнецову. А для матросов и старшин, остающихся на корабле, за исключением дежурства и вахты, предоставлялась возможность активно заняться физкультурой и спортом. Наконец, ко всему творящемуся на причале у борта корабля стал присматриваться даже сам комендант гарнизона, особенно когда состязания проходили, как на причале Усть-Рогатки, так и на городском стадионе. Командир зенитно-ракетного дивизиона, вместе со своими матросами, придумал для всего экипажа речевую визитку, которую нараспев речитативом произносили моряки, весело перемещаясь по городу строевым шагом или спортивным бегом в ногу. Это еженедельное зрелище вызывало у кронштадтцев повышенный неподдельный интерес и внимание к необычному экипажу. На городском стадионе команды боевых частей могли поиграть на разных площадках кто в футбол, кто в баскетбол, кто в волейбол, а кто и в регби. В очередные выходные дни моряки пробегали кроссы, занимались силовой гимнастикой, борьбой самбо, борьбой на поясах, боксом, рукопашным боем. С азартом тянули канат, запрыгивая друг другу на спины, играли в казачью чехарду. Но самыми «горячо любимыми» мероприятиями были скоростно-силовые эстафеты под кодовым названием «Дорога жизни», неоднократно использованные большим замом еще на его прошлых местах службы. Выложившись в физкультуре и спорте по полной, приняв холодный душ в корабельной душевой, сытно пообедав, моряки без задних ног, отдыхали в своих кубриках, восстанавливая потраченные силы. А в это время из судовых динамиков внутренней связи лилась современная классическая музыка из репертуаров оркестров Поля Мориа, Джеймса Ласта, Фауста Папетти, музыка композитора Евгения Доги, транслируемая по приказу того же зама.

Ежедневные работы по очистке и покраске корпуса эсминца проходили по ранее утвержденному плану. Их спокойное и неторопливое течение сочеталось с образцовым содержанием верхней палубы, периодическим увольнением моряков срочной службы в город, сходом офицеров и мичманов в вечернее время на берег. Но, к сожалению, первое увольнение не обошлось без проблем. Несколько моряков, непривычных к местным гарнизонным порядкам, и не знавшим о вездесущем оке кронштадтских ветеранов, сразу же угодили в лапы комендантских патрулей. Они, конечно, были оперативно освобождены с местной гауптвахты. Но произошло это только благодаря усилиям старшего помощника командира корабля, который оказался однокашником помощника коменданта города. Штрафные санкции против нарушителей уставного порядка, на корабле, последовали незамедлительно.

У задержанных матросов были изъяты военные билеты до конца стоянки в Кронштадте, а они сами были автоматически включены в «спец подразделение» большого зама. Теперь его участники были просто обязаны исправлять свои дисциплинарные ошибки через спорт и высокие физические нагрузки, ежедневно участвуя в специальной скоростно-силовой эстафете уже под новым кодовым названием «Барханы».

После окончания корабельных работ, несколько раз в неделю, в сплоченные ряды невольных «спортсменов» вливались дополнительные бойцы, получившие в течение рабочего дня серьезные замечания от своих командиров и начальников. Спецназовское прошлое офицера Баранова, просто обязывало его с особым трепетом и любовью относиться к воспитанию личного состава через физкультуру и спорт! На вечерние построения он выходил в легкой спортивной форме, а нарушители строились на стенке по форме «Брюки, голый торс». Эстафета включала в себя стометровку, передвижение гусиным шагом, ходьбу на руках, перенос партнера, сидящего на спине, в позиции раненого в ногу, лежащего на плечах в захвате «мельница», захваченного руками перед собой, так как это делают на своих тренировках борцы вольного стиля. Завершалась эстафета двухкилометровым кроссом в обратную сторону движения. А когда бойцы добегали до окраины завода, и приближались к огромному песчаному холму, то поступала команда зама: «На штурм!» После ее получения нарушителям было необходимо быстро взобраться на его вершину. По завершению мероприятия, почти все участники забега в изнеможении, падали или садились на землю лишенные последних сил. Особенно от физических нагрузок страдали матросы, имевшие богатое криминальное прошлое, и на гражданке баловавшиеся курением «травки», и до определенного периода слывшие грозой молодых моряков. Регулярность этих занятий способствовала улучшению физической закалки и выносливости бойцов, развитию у них быстроты и ловкости, уменьшению количества нарушений воинской дисциплины, повышению эффективности борьбы с казарменным хулиганством и трудовым уклонизмом.

8

Сочетание ежедневного труда, физических нагрузок и воспитательных мероприятий в первый месяц ремонта поддерживало неплохую морально-боевую обстановку на корабле, которая позволяла осуществлять должный контроль за экипажем. Тем не менее, заводские настроения постепенно стали расслаблять, проникая в души моряков. Некоторые дежурные офицеры не добивались четкого выполнения своих обязанностей лицами дежурно-вахтенной службы. А те в свою очередь не выходили на ночные разводы, засыпая в укромных местах на своих заведованиях. Не сыграли ожидаемой роли и учения ПДСС (противодиверсионных сил и средств) кронштадтского гарнизона. Тогда бойцы отряда специальной разведки Каспийской флотилии, выведенные из Баку на один из островов Ладоги, пытались проверить организацию охраны Кронштадтской военно-морской базы, но ожидаемых результатов не достигли. А сами моряки эсминца посчитали, что находятся за высоким забором завода и поэтому им обеспечена полная безопасность. Нужно было, что-нибудь предпринять для того, чтобы вернуть сознание экипажа на нужную орбиту.

9

14 июня 1995 года средства массовой информации страны сообщили о захвате больницы города Будённовска головорезами чеченского полевого командира Басаева. Тогда ни один выпуск телевизионных новостей не обходился без анализа обстановки в районе проведения теракта. Многим гражданам России стало понятно, что в стране никто не защищен от подобного, и любой человек может стать жертвой террора. Командование корабля доходчиво разъяснило морякам эсминца сложившуюся в стране обстановку. Но как мобилизовать моряков, как довести до их сознания реальность этой опасности!? Именно этот вопрос не на шутку обеспокоил и самого командира корабля.

Перед ужином в командирскую каюту постучали. Вошедший в нее заместитель по работе с личным составом таинственно закрыл за собой дверь и произнес:

– Товарищ капитан 2 ранга, есть интересное предложение, подкупающее своей новизной!

– Излагай! Ответил командир. И большой зам предложил ему на практике проверить организацию дежурно-вахтенной службы на корабле. Подобные проверки ему неоднократно приходилось осуществлять еще во время службы в разведке морской пехоты и части флотского спецназа. Первым условием была полнейшая секретность и скрытность. О плане не должен был знать никто кроме командира, зама и еще одного офицера, персонально выбранного для секретной операции. В задачу входила внезапная проверка ночного развода корабельного дежурства и вахты, бдительности дневального на корабельном катере, стоящем за доковым батопортом, вахтенных у трапа и дежурных по боевым частям и по низам. И по возможности было необходимо проникнуть в каюту командира и изобразить его устранение. План понравился и был немедленно утвержден.

Капитан второго ранга Баранов вызвал к себе в каюту одного из офицеров ракетно-артиллерийской боевой части. Того самого, который отличался отменной физической подготовкой, особым рвением, проявляемым в повседневной службе на корабле. Зам достоверно знал, что во время торпедных стрельб старший лейтенант бесстрашно спускался за борт в водолазном костюме для того, чтобы гаком зацепить плавающую в вертикальном положении отстрелянную торпеду, а во время возникшего пожара в одной из продовольственных кладовых, подключившись к изолирующему дыхательному аппарату, он так же бесстрашно осуществлял его тушение. У политработника была информация и о том, что в своем военно-морском училище офицер активно занимался дзюдо и даже был призером его первенства. Более того, Баранов лично знал его отца, потому что в свое время сам служил на ракетном крейсере под его командованием, и помнил старшего лейтенанта еще нахимовцем, приезжавшим к отцу на корабль во время летних каникул. Таким образом, выбор был сделан! Единственной просьбой молодого офицера было неразглашение его личности экипажу.

Для обеспечения будущей операции потребовались маскировочные халаты, и веревочные шкерты (веревки) для связывания, которые можно было найти в арсенале корабля и в шкиперской кладовой. Для этой цели командир корабля объявил командиру ракетно-артиллерийской боевой части о проведении внеплановой проверки корабельного арсенала и хранящегося там оружия. Во время проведения этого мероприятия нашим старшим лейтенантом были незаметно изъяты два маскхалата со специальными скрывающими лицо масками.