Почти зима, почти весна, почти что лето… Стихи и песни

© Николай Почтовалов, 2016

ISBN 978-5-4474-0742-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неотправленное письмо друзьям на север

 
Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
северный ветер застанет врасплох:
он им и царь, он и Бог…
Стоит закрыть глаза, —
снова гудит вокзал…
и невозможно, —
хоть криком кричи, —
север к себе приручить…
 
 
А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли просто сошла с ума…
 
 
Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
даже в разорванности бытия
сможем прожить – ты и я…
Рвётся пространства нить:
хочется волком выть…
Будь на Земле ни единой души, —
север души не лишить…
 
 
А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли сам я сошел с ума…
 
 
Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
белые снеги метут и метут:
север всегда на посту…
Старый приснится друг:
вот, и замкнётся круг…
дружба не знает весомых причин
в северной таять ночи…
 
 
А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли все мы сошли с ума…
 

Бессонница №13

 
Не горит огонь в печи
и постель не греет,
да и сердце-то стучит —
будто бы за дверью.
 
 
За денёчками деньки
пролетают мимо…
ох, денёчки-мотыльки:
лета, вёсны, зимы…
 
 
Только глупая луна
не даёт покоя:
неуёмна и шальна, —
не достать рукою…
 
 
Так и маюсь до зари —
сам сова совою:
что-то в душеньке горит, —
не бывать покою…
 

Вагонный вывод

 
В стакане ложка дребезжит,
луна качается в окне,
в вагоне пол всегда дрожит,
как всё дрожит в моей стране…
 
 
А я на полочке второй
лежу, подрагивая в такт,
и жизнь мне кажется игрой,
в которой всё совсем не так…
 
 
Но ложка всё же дребезжит
в стакане, видно, – неспроста:
всё ж хорошо на свете жить
и даже – с чистого листа!
 

Весенние сомнения

 
Тает снег – пустые слёзы:
у весны с зимой прощанье…
Нет прощенья обещаньям —
не поэзия, а проза…
Ни к чему нам сожаленья
в невозможности морозов.
Снег растаял… тают слёзы —
соучастницы сомнений.
 

Тише…

 
Тише, тише, – говорите тише:
кому надо, тот услышит,
только бы да Богу в уши, —
не хочешь, – не слушай.
 
 
Было, было, – только с ветром стылым
улетело, – сердце ныло
от неведомой тревоги —
короткой дороги.
 
 
Было лето, только осень где-то
ждёт, пождёт, но нет ответа…
и строка неумолимо
пролетает мимо.
 
 
Тише, тише, – говорите тише:
это наши души дышат…
Жить бы нам не одиноко
до самого срока.
 

Эсэмэска в Мурманск

 
Такое северное море,
что юг отчаянно далёк,
и день в немыслимом миноре, —
мажор на севере не впрок.
 
 
Но пропотевшая гитара
поёт о лете… Мне бы так!
И пели бы тогда на пару,
но я один: пою не в такт…
 
 
А где-то небо тонет в море
и солнце прячется в песок…
А мы с тобой опять в миноре —
как будто отбываем срок…
 

Размышления об авторской песне

 
А на том – на бережочке
ходят-бродят песен строчки:
и грустят, и веселятся,
и поэтов не боятся.
 
 
А на этом бережочке
всё болота да всё кочки:
нету для души простора —
каждый первый, – нету вторых.
 
 
А промежду бережочков
наши общие годочки,
и не надо, братцы, спорить:
чья же радость, чьё же горе.
 
 
Речка бурная уносит
лета, зимы, вёсны, осень…
Я загадывать не стану:
то ли поздно, то ли рано.
 
 
Так пускай на бережочке
ходят-бродят песен строчки:
и грустят, и веселятся,
и поэтов не боятся…
 

А что это было?…

 
Хлопну стопку на прощанье:
нет ни горя, ни беды, —
просто велено с вещами
да не в первые ряды;
просто не было ответа
на расстрельный на вопрос,
просто вывели до света,
потому что перерос
жизнь, а смерть уж у порога:
отдышись, – куда спешить, —
ведь от Бога и до Бога
ни единой ни души….
 

Алиби

 
Следы на свежевыпавшем снегу,
как и всегда, бездумно откровенны.
И я, наверное, опять смогу
свою судьбу ломать через колено.
 
 
Прощу себе все старые грехи,
начну опять и вновь грешить сначала,
и запоют в душе моей стихи,
как будто до сих пор она молчала.
 
 
И на ветру, – отчаянно легки, —
с берез вспорхнут последние листочки,
приветствуя рождение строки
и жизни, и стиха… Не надо точки.
 

Бомж – песня

 
Мне, бездомному, не сладко
жить на этом белом свете:
сам себе кажусь загадкой,
будто чёрт меня пометил;
ветер всё в лицо да в душу,
дождь за шиворот без меры…
ночью, будто кто-то душит, —
видно, – я уже не первый…
 
 
Мне бы чистыми руками
по щеке тебя погладить,
мне б со свежими носками
жизнь семейную наладить…
мне бы спать в своей кровати
в тёплой комнате у стенки,
и всегда, – пускай некстати, —
твои чувствовать коленки…
 
 
Мне бы многого хотелось
в этой жизни безутешной:
чтоб душе пилось и пелось, —
без усилий и неспешно,
 
 
чтобы звёздочка в окошко,
чтобы дети и внучата,
чтоб удачи хоть немножко
да бутылочки початой…
 
 
Я бы жил на всю катушку,
а сегодня – в жизни тесно…
на глоток осталось в кружке…
Вот и… кончилася… песня…
 

Осенняя жалостливая

 
Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто
лет запутанных своих до ста…
 
 
Улетели зимовать птицы…
потускнели у друзей лица…
и жена на всё вокруг злится:
хорошо не за окном, – в Ницце…
 
 
А у нас уже – ледком лужи…
затяни свой поясок туже…
никому ты… а себе – нужен
среди этой на Земле стужи.
 
 
Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто:
лет запутанных своих до ста…
 

Коллизия

 
Дурачок, ты, Коленька:
был и… будешь – голеньким…
Ты не понял, родненький:
лучше быть угодником,
промолчать, а тряпочку
спрятать, чтобы лапочкой
в круге быть проверенном…
Ну, а коль – не верил я,
вот, и вышел… – Коленька,
будто в бане, – голенький.
 

Была ночь

 
И ночь была, и не было зимы:
облизывал туман лениво крыши
и по дороге шли, увы, не мы,
и слышно было то, что не услышать…
 
 
Висели горы в бездне тишины,
в пространстве «мини» было столько «мега»!!!
и чувство обессилевшей вины
торчало воровато из-под снега.