Читать книгу: «Я (не) ведьма», страница 5

– Во мне?!

Мы опять разошлись, и, протанцевав этот круг, я поняла, что совершенно не знаю, какие фигуры следуют дальше. А сэр Эдейл, по-видимому, чувствовал себя в вольте превосходно. Еще чуть-чуть – и у него появится новый повод для насмешек.

Мы приблизились друг к другу, музыка заиграла еще резвее, и сэр Эдейл схватил меня за талию, и поднял на вытянутых руках, сделав поворот. Мое сердце провалилось куда-то ниже пяток, дух захватило, и когда я снова ощутила пол под ногами, колени у меня дрожали. И вовсе не от страха. Это и в самом деле было очень волнительно – оказаться в объятиях красивого мужчины. Особенно когда он и в самом деле помедлил убирать ладонь с моей талии. Тем более что я уже была в его объятиях, и помнила их силу и нежность.

Но ему не следовало знать о моей слабости, и я перешла в атаку, пока он не начал обвинять меня в других преступлениях против нравственности.

– В свою очередь спрошу, а что вы делали ночью в саду моего отца? – поинтересовалась я.

Держась за руки, мы прогалопировали по всему залу, и мне удалось даже не сбиться с шага.

– Я-то находилась там на законных основаниях, а вот вас никто не приглашал.

– Вы не только скачете легко, как козочка, – парировал он, – но и бодаетесь, как она. Напомню, что еще вы пришли ко мне в палатку. Ночью.

– Потому что вы украли мои туфли.

– Прежде вы украли мой плащ.

– Вот и хотела его вернуть, а вы набросились…

Он снова закружил меня, подняв без видимых усилий, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. За это время я умудрилась шагнуть не в ту сторону, в какую требовалось, и столкнулась с рыцарем грудью в грудь.

Решение было принято мгновенно, и я отскочила, громко вскрикнув.

Лорды и рыцари, сидевшие за столом, оглянулись, а Эрик бросился ко мне, но сэр Эдейл успел первым и подхватил меня под локоть.

– Что случилось? – спросил он встревожено.

Музыканты не сразу перестали играть, но когда Эрик появился рядом, уже замолчали.

– Ах, сэр Эдейл наступил мне на ногу, – пожаловалась я. – Как больно!

– Обопритесь на меня, – засуетился Эрик.

Я не успела принять его помощь, потому что сэр Эдейл подхватил меня на руки и понес к моему креслу.

Меня усадили, подсунув под локти подушки, и столпились вокруг, на разные лады высказывая соболезнования.

– Прошу прощения за неловкость, – сдержанно извинился сэр Эдейл.

– Прошу прощения, миледи, – счел нужным извиниться и сэр Раскел. – Вы не сильно пострадали?

– По-моему, ваш добрый сэр раздробил мне суставы, – сказала я, всем своим видом изображая немыслимые страдания. – Надо немедленно лечь в постель и приложить лед…

– Конечно! И как можно быстрее! – впервые мой отец выглядел таким перепуганным, когда дело коснулось меня.

А ведь всего два года назад, когда я полезла в овраг, доставая оброненный Стеллой мяч, и упала, поскользнувшись на сырой глине, и врачи подозревали у меня перелом руки, доложив об этом отцу, он сказал, чтобы его не беспокоили по пустякам.

– Гого! Проводи Кирию в ее комнату! – распоряжался отец. – Надеюсь, ничего серьезного, и невеста сможет стоять у алтаря…

– Я помогу леди, – сказал сэр Эдейл и снова поднял меня на руки. – Покажите, где ее комната.

– Гого! Покажи! – отец даже легонько подтолкнул мачеху в спину, чтобы шла быстрее.

Я бы предпочла ехать на ком-то другом, но кроме сэра Эдейла помощи никто не предложил. Уже в коридоре мачеха указала направление к нашей с сестрами спальне и сказала:

– Проходите туда, я распоряжусь, чтобы принесли лёд.

Едва она исчезла в темноте, я попросила:

– Можете отпустить. Прекрасно дойду сама.

Помедлив, рыцарь поставил меня на ноги и сказал:

– С вами все в порядке? Значит, обманули? Снова обманули меня, миледи.

– Вы сами захотели обмануться, – ответила я. – Вините в обмане свою фею, которая напророчила вам сущие глупости. С вашего позволения, – я кивнула и хотела уйти, но он поймал меня за запястье.

– Она не обманула, – сказал он глухо. – Это я все не так понял.

– Вот и поразмышляйте об этом на досуге, – посоветовала я, пытаясь освободиться. – И отпустите, в конце концов!

Но он словно не слышал, и глядел тяжело, исподлобья, а потом невесело хмыкнул:

– Насмешка небес. Я думал, что когда Флёр-де-Фарин говорила о моей судьбе, она имела в виду мою судьбу. А оказалось, что я встречу невесту своего короля.

– Брата, – поправила я его.

– Короля, – повторил он. – Но от этого не легче. А вы не слишком противились, когда узнали, для кого вас просят.

Услышать это было еще обиднее, тем более что он так и не отпускал меня, притягивая к себе медленно, но все ближе и ближе.

– Я ничего вам не обещала, – сказала я резко. – Это вы придумали сказку, и в нее же поверили. А сказок не бывает на этой грешной земле, добрый сэр. Как не бывает фей и эльфов. Я – Санлис, и следую приказам моего отца. Если мой отец хочет, чтобы я стала женой вашего… короля, я стану ей. Хотя, признаюсь, он мне еще более противен, чем вы.

– Противен? – Эдейл встряхнулся, как мокрый пес. – Я не ослышался? Вы его даже не видели, леди!

– Его поступки говорят сами за себя, – сказала я мстительно. – Как и ваши. Ваш король прикупил меня, как поросенка на рынке, и даже не потрудился приехать сам, чтобы сердце невесты было спокойно. Я уже не говорю о том, что можно было ради приличия спросить – желаю ли я становиться его женой. Но у вас это семейное, как я погляжу. Вы ведь даже не потрудились узнать, как имя той, которую вы выбрали себе в жены.

– Сколько злости в вашем голосе, – казалось, он был неприятно удивлен. – Я выполняю королевский приказ, я связан клятвой и присягой…

– Как мило, – я уже не сдерживалась. – Все ясно – брат уполномочил вас обвенчаться со мной по доверенности. Надеюсь, больше он не предоставил вам никаких полномочий в отношении меня? Например, право первой ночи?..

Он долго молчал, глядя на меня и играя желваками, а потом отпустил мою руку, и я потерла запястье, подумав, что наверняка останутся синяки от железных пальцев.

– Вы принадлежите Чеду, – сказал рыцарь, – и я не позволю никому к вам прикоснуться. И сам не нарушу клятвы.

Я не смогла удержаться, чтобы не поддеть его:

– Вы ее уже нарушили, и не раз. Но вы правы – забудем об этом. Я уже заметила, что вы смелее на поле боя, чем в делах любви.

Наверное, сэр Эдейл слишком перебрал фалернского, потому что я оказалась в его объятиях быстрее, чем успела моргнуть.

– Упрекаете в трусости? – тихо спросил он, касаясь губами моего уха. – Хотите, чтобы я забыл о чести? Решили помучить меня?

От него пахло вином и смолой, и еще свежей хвоей.

Создавая хоть какую-то преграду между нашими телами, я успела выставить руку, и теперь ладонью чувствовала, как тяжело бьется его сердце.

В самом деле – чего я хочу? Чтобы он бросил меня поперек седла и умчал в далекую даль?

Дверь спальни скрипнула, и мы с Эдейлом шарахнулись в разные стороны. Из спальни вышла горничная и пошла в другую сторону, не заметив нас, подсвечивая себе плоским светильником. Я услышала взволнованные голоса сестер, и бросилась туда, как будто спасала собственную жизнь.

Но на самом деле мне ничего не угрожало, и сэр Эдейл не бросился за мной следом. Я влетела в спальню и промчалась к своей кровати, ни на кого не обращая внимания.

Первым моим желанием было рухнуть на постель и задернуть полог, чтобы отгородиться от всех.

Но моя кровать была занята.

На ней лежало самое красивое платье из всех, что мне приходилось видеть за свою жизнь.

Оно было сшито из пурпурного бархата, по последней моде – юбка-колокол чуть приподнималась впереди, показывая нижнюю юбку тоже красного цвета, но более темного оттенка. И подол, и отложной воротник, и рукава были украшены по краю галуном, а сама ткань расшита золотом, отчего платье сияло и переливалось, как солнце. Более роскошного наряда нельзя было вообразить, и это великолепие поразило и ослепило меня. Я на мгновенье прикрыла глаза, а потом оглянулась.

Мои сестры сидели на скамейке, рядком – смирные, как голуби на жердочке. А на другой скамейке – возле моей кровати, сидели три незнакомые мне дюжие девицы, больше похожие на переодетых рыцарей. Та, что сидела в центре – в белоснежном чепце с отворотами, с красными, как осенние яблоки, щеками, встала мне навстречу и поклонилась. На ней было простое коричневое платье, но передник был оторочен тончайшими кружевами.

Следом за ней поднялись и две другие девицы, а румяная представилась:

– Меня зовут Эдит, миледи. Эдит Брумфилд. Меня назначили вашей горничной, если вам угодно. А это – Хайди и Бет, – она повернулась в одну сторону и в другую, указывая, какую девицу как зовут. – Они тоже горничные. Если вам угодно.

На мой взгляд, все трое были похожи, как родные сестры, но я на всякий случай кивнула и ткнула пальцем в сторону бархатного платья, не в силах даже спросить, откуда такое великолепие.

– Это подарок милорда Сомареца будущей жене, – ответила Эдит на мой невысказанный вопрос. – А это – подарки от него же.

Она наклонилась и выволокла из-под скамейки сундук с медными ручками и железным навесным замочком. При этом горничная бросила такой выразительный взгляд на моих сестер, что те подскочили на месте.

– Вот ключ, миледи, – Эдит запустила широкую ручищу за лиф своего платья и вытащила ключик на шелковой ленте. – Мне приказано, чтобы никто, кроме вас, не смел открывать сундук и прикасаться к платью.

Еще один взгляд в сторону моих сестер, и я догадалась, что Ольрун и Стелла пытались рассмотреть подарки короля Баллиштейна поближе. Наверное, еще и пытались настаивать.

Она сняла ключ и передала его мне. Я сжала его в ладони, еще не зная, как мне себя повести. Все это и правда выглядело слишком… сказочно.

Пока я раздумывала, Стелла не вытерпела и попросила тоненьким голосочком:

– Давай посмотрим, что там? Кирия, а?

Ольрун промолчала, насупившись, но я видела, что и ей не терпится посмотреть, что находится в сундуке. Волосы у моей сестры были распущены – значит, шпильки у нее были изъяты до последней, и новое нападение мне не грозило.

Я позволила себе уступить слабости и встала на колено перед сундуком, открывая замок. Ключ повернулся легко, и вот я подняла крышку, с некоторой опаской заглядывая внутрь.

Там лежали стопками тончайшие шелковые и батистовые рубашки, красные чулки с золотыми стрелками, платки и ленты. Все очень красивое, изысканное, пахнущее лавандой – потому что между рубашками лежали мешочки с сухими цветами. Я испытала почти детскую радость оттого, что стала хозяйкой таких богатых вещичек. И их было так много! И еще в сундуке лежала плоская шкатулка, открыв которую я обнаружила ожерелье из рубинов – длинное, чтобы лежало на груди, с золотыми коваными розами. Отшлифованные камни были прозрачными и темно-красными, неправильной формы со скругленными краями.

– Какая красота… – за моей спиной с придыханием произнесла Стелла.

Она поднялась со скамьи и подошла на цыпочках, я и не услышала.

– Вас попросили надеть это ожерелье сразу же, – подсказала Эдит. – Как знак, что вы принимаете милорда Сомареца своим мужем.

– Надень, Кирия! – запричитала Стелла. – Пожалуйста!

Но я медлила. Красные камни в неровном свете светильников казались застывшими каплями крови. Перед моим мысленным взором вдруг промелькнула совершенно нелепая картина – капли крови на моих обнаженных руках, от запястий до локтей. Видение было таким ярким, что я испуганно посмотрела на свои руки. Но рукава моего платья были длинными, и конечно же, никаких капель крови я не обнаружила. Только я уже не могла радоваться такому, поистине, королевскому подарку. Захлопнув крышку шкатулки, я сказала:

– Не вижу необходимости надевать его сейчас. Оно подходит к платью, надену на венчание.

– Хотя бы примерь… – заныла Стелла, но я уже захлопнула и сундук.

– Не сегодня, – мне и в самом деле не хотелось ничего примерять, и радость от обилия богатых вещей схлынула, будто ее смыло дождиком. – Потрудитесь сложить платье, – сказала я Эдит, – я устала и хочу лечь. Может, его повесить на кресло?

– Оно помнется, – заявила Эдит безоговорочно. – Я поговорила с леди Готшем, до отъезда вам предоставят отдельную комнату. Там хватит места, чтобы разложить платье, и занесут остальные сундуки.

– Остальные? – переспросила Стелла.

– Вы думаете, милорд отправил бы своей невесте лишь один сундук с подарками? – ответила горничная, смерив мою сестру почти презрительным взглядом. – Там восемь сундуков и три ларца. Мы принесли сюда только подвенечное платье и кое-что из белья и украшений.

Глаза у Стеллы стали размером с чашку, а Ольрун поджала губы. И это мои сестренки еще не знали, сколько король заплатил нашему отцу, чтобы наверняка получить меня.

Но зачем я ему?..

Будь я даже старшей дочерью, король Норсдейла мог бы подыскать себе партию куда более родовитую, чем одна из Санлисов.

Почему я?..

Появилась леди Готшем в сопровождении служанки, которая тащила тазик с колотым льдом. Окинув меня холодным взглядом, мачеха все прекрасно поняла и сделала служанке знак удалиться.

– Если ты хорошо себя чувствуешь, то пойдем, провожу тебя в твою новую комнату, – сказала она.

Я бы не согласилась из чувства противоречия, но подумала, что не смогу уснуть рядом с Ольрун, пусть у той и отобрали шпильки, и согласно кивнула.

– Позвольте, миледи, – Эдит взяла у меня ключ и заперла замок на сундуке, а потом вернула ключ мне и вместе с Хайди и Бет они с великими предосторожностями подняли бархатное платье, держа его за расправленный подол, рукава и плечи, и понесли.

Мы с леди Готшем пошли впереди, мачеха указывала дорогу, и я сразу догадалась, что она ведет меня в южное крыло – там были лучшие гостевые комнаты и библиотека. В южных покоях всегда было тепло и сухо, и обычно там располагались родители леди Готшем, когда приезжали навестить дочь и внучек.

Я косилась по сторонам, ожидая, что где-то в темноте стоит сэр Эдейл, но в коридорах было пусто.

– Мы принесем остальные вещи миледи, – сказала Эдит деловито.

Она повесила платье на ширму, стоящую в углу, осмотрела комнату и осталась довольна, о чем сразу заявила мачехе.

Леди Готшем выслушала ее с холодной улыбкой, но горничную это не смутило.

– Завтра велите затопить баню, – говорила она мачехе, как будто отдавала приказы. – У миледи волосы такие, что понадобится часа два, чтобы привести их в порядок. Потому нам надо три часа. Чтобы никто не мешал, чтобы принесли два чана горячей воды, розовое масло и мята у нас свои. Все.

После этих слов я ожидала, что мачеха поставит зарвавшуюся служанку на место, но леди Готшем лишь улыбнулась еще шире и сказала:

– Я рада, что у леди Кирии будут такие знающие слуги. Надеюсь, ваш труд будет вознагражден вашим хозяином.

– Даже не сомневайтесь, – заверила ее Эдит. – А теперь – с вашего позволения. Миледи сказала, что устала и хотела бы поскорее лечь спать.

– Разумеется, и я не стану ей мешать, – ответила леди Готшем. – Отдыхайте, леди Кирия. Пусть вам приснится ваш будущий муж.

Глава 6. Разговоры перед сном

Мачеха ушла, оставив меня гадать – не было ли в ее словах скрытого смысла, и я осталась наедине с тремя новыми горничными.

– Здесь есть смежная комната, – тут же начала распоряжаться Эдит, – мы расположимся там. Если что-то вам понадобится, миледи, тут же зовите нас, – она достала из кармана серебряный колокольчик и поставила его на стол. – Вам только позвонить – и мы рядом.

– Благодарю, – ответила я сдержанно, наблюдая за всеми тремя очень внимательно.

Несомненно, Эдит была центром этого трио. Хайди и Бет помалкивали и подчинялись ей безоговорочно. Думаю, реши я приказать им что-то, они прежде посмотрели бы на Эдит, ожидая – даст ли она добро на выполнение.

Присев на постель, которая была такой широкой, что спокойно можно было лечь в ней поперек, я смотрела, как горничные расправили платье, накрыв его тканым чехлом, и как Хайди и Бет один за другим заносили в комнату сундуки и ларцы. Эдит по-хозяйски открыла один из сундуков и извлекла оттуда тончайшие шелковые простыни.

– Разрешите, я перестелю вам постельку, миледи, – сказала она, и я тут же встала и отошла к стене.

Из сундуков были извлечены пуховые подушки, атласные одеяла – видимо, король Норсдейла считал, что у нас о таких диковинках, как постельные принадлежности, никто не слышал.

Сундуки были заперты не все, а только те, в которых привезли наряды для меня. Эдит настояла, чтобы я сразу же выбрала платье на завтра, и мне пришлось открыть пару сундуков, сделать вид, что я выбираю, а потом ткнуть наугад. Платье, что я выбрала, было темно-зеленое, а на лифе красовалась вышивка золотой нитью – кленовые листья. Пояс был витой, из золотого шнура, и к нему полагалась зеленая поясная сумочка, к которой крепились сразу три серебряных бубенчика.

– К этому платью подойдут бархатные туфли, – тут же решила Эдит и нырнула в другой сундук, вытащив на свет пару самых прекрасных туфель в мире – из черного бархата с зелеными атласными лентами, и с золотыми пряжками.

Моя прежняя обувь выглядела жалкими обносками по сравнению с этой красотой.

Эдит водрузила туфли на подзеркальный столик, платье было развешено на кресле, и горничные тут же стряхнули с него невидимые пылинки, расправили складки и растянули пояс, расчесав пушистые хвостики кисточек.

Служанки хлопотали себе, а мне стало почти страшно в окружении такого огромного количества роскошных вещей. И теперь все это принадлежало мне. Как странно, порой, оборачивается судьба.

В одном из сундуков я заметила книги и пожелала рассмотреть их поближе. Это были великолепные фолианты по истории нашего королевства – с яркими миниатюрами, в толстом кожаном переплете с золотым тиснением. Я сразу решила, что подарю книги Стелле. Среди нас троих только она считала чтение очень увлекательным занятием. К тому же, не в пример Ольрун, Стелла была, как мне показалось, даже рада моему замужеству. Во всяком случае, зависти не высказала и не пыталась ткнуть в глаз шпилькой.

Книги заинтересовали меня только как подарок (подари то, что тебе не надо), а вот сапожки со шпорами и плетка, украшенная перламутром пришлись мне по душе. Я не любила охоту, но никогда не отказывалась поучаствовать в оленьем гоне. И если бы у меня были вот такие прелестные штучки, а если совсем мечтать – то и породистая лошадь…

– Вам нравится верховая езда, миледи? – спросила Эдит.

– Немного, – ответила я сдержанно, откладывая сапожки и плетку. Все же, я не привыкла, чтобы за мной ухаживали слуги, и в присутствии горничных чувствовала себя сковано.

– В качестве подарка вам прислали еще и лошадь, – сказала Эдит. – Я не разбираюсь в породах, но Бальди очень красивая, – она изобразила на своем пухлом, румяном лице что-то вроде улыбки.

– Бальди? – переспросила я.

– Ваша лошадь, миледи. Она гнедая, а грива и хвост у нее черные. Говорят, очень дорогая лошадь, сэр Эдейл купил ее за шестьдесят серебряных монет.

Мне снова показалось, что меня ткнули в бок вилкой – как когда сестренки забавлялись во время праздничных семейных трапез. Сэр Эдейл купил подарок для невесты. А что жених?..

– Почему милорд сам не выбрал лошадь? – спросила я, стараясь выглядеть простодушной девицей.

– Потому что милорд во всем доверяет сэру Эдейлу, – Эдит выкладывала на стол гребни, щетки для волос, какие-то флакончики и коробочки. – Но милорд прислал вам ожерелье. Не хотите примерить?

– Нет, – быстро ответила я и невольно передернула плечами, только представив крупные красные рубины, похожие на капли крови. – Не сейчас, благодарю. Возможно, позже.

В двери постучали, и Эдит тяжелой поступью прошла, чтобы открыть.

– Сэр Годвинсон просит принять его, – возвестила она важно, будто была привратницей при королеве. – Прикажете впустить, миледи?

Я не сразу вспомнила, что сэр Годвинсон – это юный рыцарь, Эрик, пригласивший меня танцевать. И зачем он здесь?..

– Да, конечно, впустите, – разрешила я.

Эдит посторонилась, пропустив юношу, и тот вошел, неловко кланяясь и краснея, как мак.

– Пришел узнать, как ваше здоровье, леди Кирия, – сказал он. – С вами все в порядке?

– Со мной? – я успела забыть, что подвернула ногу, но тут же спохватилась: – Да, уже все хорошо. Спасибо за заботу.

– Это чудесно, – закивал Эрик и замолчал, глядя на меня.

Он держал свиток, перетянутый витым шнуром – прижимал к груди, как что-то немыслимо ценное. И все смотрел на меня – как-то удивленно, с любопытством и жадностью, и… с опаской.

– Со мной все хорошо, – повторила я, потому что молчание затягивалось. – Вас послал мой отец?

– Нет, простите, – он спохватился и с поклоном протянул мне свиток. – Мой отец попросил передать вам вот это – письмо от милорда Сомареца.

– От короля? – я не торопилась взять послание, и Эрик положил его на стол.

Я подошла ближе, разглядывая круглую печать с оттиском герба – волк в прыжке. Герб северных королей.

– От короля, – подтвердил Эрик. – Письмо жениха невесте.

Что ж, письмо было бы очень кстати. Не приехал сам – хотя бы прислал письмо, чтобы все объяснить. Я взяла свиток и попыталась развязать шнур, завязанный крест-накрест, чтобы никто не мог прочесть письмо, не сломав печати, и Эдит тут же открыла один из ларцов и передала мне перочинный ножик с костяной ручкой.

Даже о писчих принадлежностях позаботились. Почему-то такая забота нравилась мне все меньше и меньше, я занервничала, и не сразу смогла перерезать шнур, смяв бумагу.

Наконец, письмо было развернуто, я отошла к светильнику, скрывая ото всех, что написано, но Эрик и служанки сами проявили деликатность – отступили к порогу и застыли там.

Буквы, написанные легким, изящным почерком, сначала никак не складывались в слова – я волновалась, и строчки прыгали перед глазами.

Но потом я увидела свое имя – это было так странно, я никогда не видела своего имени написанным. Заглавная буква была нарисована твердо, со стрелкой наверху, как острие копья – «Кирия».

Я глубоко вздохнула и принялась читать:

«Госпожа моя Кирия! Надеюсь, вы простите, что обращаюсь к вам по имени, без упоминаний ваших титулов. Надеюсь, что вскоре вы разрешите называть вас лишь по имени – Кирия. Ведь ваше имя означает – «госпожа».

Простите меня и за то, что я не смог приехать к вам сам, чтобы посмотреть вам в глаза, завоевать вас, убедить в искренности моих чувств и твердости моих намерений сделать вас своей женой и королевой.

Пусть вас не удивляет, что я говорю так, словно знаю вас. Я знаю вас, знаю все. Я видел вас в отражении источника Флёр-де-Фарин, и фея сказала, что вы станете моей судьбой…», – тут я оторвалась от чтения и подозрительно посмотрела на Эрика.

Он и служанки стояли поодаль, почтительно потупившись, но Эрик, как будто почувствовав мой взгляд, поднял голову.

– Что-то не так? – спросил он.

Вместо ответа я продолжила чтение.

«…что вы станете моей судьбой, и просияете солнцем в моей жизни и в жизни королевства Баллиштейн. С тех пор, как я увидел вас – рыжекудрую, с глазами, как зелень наших лесов, я не могу думать ни о ком другом. Обещаю, что если вы примите мою любовь, я окружу вас заботой и нежностью, и буду вашим верным рыцарем от этого дня и навеки. Искренне ваш, с любовью и уважением, Чед Сомарец».

Внизу стояла размашистая подпись и еще один оттиск печати с изображением волка. Я медленно свернула письмо и убрала его в шкатулку с ожерельем, плотно закрыв крышку.

Получи я подобное послание до турнира, письмо произвело бы на меня впечатление. Каждая девушка мечтает о красивой любви. А тут история предполагала быть, как из рыцарских романов – король далекой земли увидел портрет принцессы, влюбился и женился. Но дело было не в портрете, а опять в пророчестве феи! Опять Флёр-де-Фарин! Получается, фея, страдает забывчивостью? Ведь она нагадала двум братьям одну судьбу – меня.

Если это не злой умысел, то очень дурная шутка.

Если тут, вообще, дело в пророчестве, и это письмо не написано сэром Эдейлом, например. По вдохновению. Купил же он подарок невесте от имени брата, почему бы не написать и любовное послание?

– Кто такая Флёр-де-Фарин? – спросила я.

Я не спрашивала у кого-то конкретно, но Эрик и служанки переглянулись, и юный рыцарь, кашлянув в кулак, ответил:

– В наших краях верят, что в горячем источнике в заповедных лесах обитает фея. Она оберегает леса и поля, следит, чтобы вызревали колосья, и у людей было достаточно хлеба на зиму…

– И еще она пророчествует, – сказала я.

– Э-э… – замычал Эрик. – Да, вилланы верят, что фея может предсказать будущее.

– Вилланы? – я посмотрела на него пристально, пытаясь понять, искренен ли он. – Благородные господа в это не верят?

– Думаю, что нет, – ответил Эрик со смущенным смешком. – А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – сказала я. – Благодарю, что передали письмо.

– Надеюсь, оно успокоило вас, – произнес Эрик с надеждой.

Я сдержанно улыбнулась, не желая об этом говорить.

– С вашего позволения, миледи,– Эрик раскланялся, собираясь уйти, но почему-то медлил.

Возможно, он хотел сказать еще что-то, а я не отказалась бы его порасспросить, но не под пристальным взглядом грозной Эдит, которой, похоже, не слишком понравился визит рыцаря. Может, она беспокоится за честь невесты своего короля? Тогда тем более не надо давать ей повод.

Поэтому я поспешила распрощаться с Эриком:

– Доброй ночи, еще раз благодарю.

Он вышел нехотя, и горничная сразу заперла за ним дверь.

Служанки умыли и причесали меня на ночь, и нарядили в тончайшую батистовую рубашку – у меня никогда не было такого удобного белья, и я с величайшим наслаждением вытянулась в постели, на шелковых простынях, пахнущих лавандой.

Хайди и Бет пожелали мне приятных снов и удалились в смежную комнату, а Эдит задержалась, чтобы погасить часть свечей.

– Мне поручили служить вам, пока не приедем в замок Флёр, – сказала она. – А там вы сможете выбрать горничную по своему вкусу миледи.

«Замок Флёр, – подумала я. – Очень красивое и нежное название. Означает «цветок». Или – покров тайны, газовую ткань».

И я сразу представила легкое, воздушное сооружение, с башенками, флюгерами и красными черепичными крышами, а вслух сказала:

– Что вы, Эдит. Я не стану просить никаких других горничных. Если милорд посчитал вас лучшей, я не поставлю под сомнение его выбор.

– Вы можете оставить при себе свою горничную, – подсказала Эдит, с преувеличенным вниманием снимая нагар с последней свечи. – Заберете ее с собой…

– У меня нет горничной, – обрадовала я ее. – Поэтому я рассчитываю и впредь на вас и ваших подруг. Надеюсь, мы поладим.

– Вот как, – Эдит заметно ободрилась и отвернулась, скрывая улыбку, но я увидела отражение в зеркале. – Тогда еще прошу прощения, миледи. Если мне будет позволено говорить, то я скажу, что этот мальчишка, – горничная презрительно мотнула головой в сторону двери, – наговорил глупостей. Не верьте ему.

– Вы о сэре Годвинсоне? – уточнила я мягко.

– О нем, – недовольно буркнула Эдит. – Он тут так рассуждал о фее… Это все ложь. Госпожу Флёр-де-Фарин почитают в наших краях все – и простолюдины, и благородные.

– Ничуть в этом не сомневалась, – сказала я ровно, но горничная разгадала меня.

– И вы не верите, – произнесла она с осуждением. – Я сразу поняла, что у вас здесь не верят в древние предания. А зря. Флёр-де-Фарин никогда не ошибалась, предсказывая будущее. Говорят, если при полной луне прийти к ее источнику и бросить в отражение луны шпильку…

Дальше последовал пространный рассказ вроде того, что я слышала от своих сестер: «В отражении луны фея покажет будущего мужа… Мисси Луп бросила шпильку и увидела второго конюха…Все это – чистая правда…». Я подперла голову рукой, с трудом сдерживая смех, и представляя, как сэр Эдейл и его брат крадутся ночью к ручью Феи, чтобы бросить шпильку в отражение луны и увидеть будущую жену. Но почему – шпильку? Что бросают благородные рыцари? Может, охотничьи ножи? Или головки от стрел?

– Вы не верите! – Эдит резко прервала рассказ о чудесах феи из Норсдейла и уставилась на меня с осуждением. – А зря.

– Оставим это, – предложила я. – Каждый имеет право верить или не верить, и на чужую веру или неверие нет воли даже у королей.

– Вы такая умная, – сказала Эдит, но в ее устах это прозвучало вовсе не комплиментом. – Если что-то понадобится – звоните в колокольчик или просто крикните, миледи. Доброй ночи.

Она ушла вслед за Хайди и Бет, ступая тяжело и крепко, а я приспустила полог и легла на бок, подсунув ладони под щеку. Я глядела на огонек свечи и думала, что хорошо бы раздобыть какую-нибудь записочку от сэра Эдейла, чтобы сравнить почерки братьев.

И почему это герб одного брата – волк, а другого – сухое дерево?..