Читать книгу: «Мифы о животных и мифических существах», страница 3

Теперь, когда мы составили представление о значении медведя в жизни славян, самое время поговорить о беролаках – именно так в фольклоре называются те, кто способен принимать облик медведя. Впрочем, нужно сразу оговориться: согласно некоторым легендам, не только человек мог оборачиваться медведем, но и медведь, прожив определенное количество лет, обретал способность превращаться в человека. А отдельные поверья малых северных народов, таких как долганы, алеуты, эвенки, гласят, что принять облик медведя мог даже домовой. Считалось, что, если с убитого медведя-оборотня снять шкуру, он вернется в мир людей человеком.

Как же становились беролаками? В первую очередь такая участь ждала тех, кого прокляли родители либо, в отдельных случаях, другие люди. Также, согласно некоторым поверьям коренных народов Севера, оборотнями становились люди, нарушившие установления богов и общепринятые законы, например те, кто много работал в праздничные дни. Та же судьба была уготована похищенным нечистой силой.

Кроме того, стать оборотнями были обречены дети, рожденные в браке медведя и человеческой женщины, поскольку они наполовину были людьми, наполовину – медведями.

Превращение в медведя требовало осмотрительности. Если поторопиться, быть неаккуратным при превращении, то можно навсегда остаться в медвежьей шкуре и никогда уже не стать человеком. По легенде народа коми, именно так и произошло с одним колдуном и его невесткой. Колдун был беролаком и часто наведывался в лес, а хитрая невестка, заметив его постоянные отлучки, решила проследить за ним. Да и увидела, как он, перекувыркнувшись через ствол пригнувшегося к земле дерева, обернулся медведем. Невестка тоже захотела попробовать – и у нее почти получилось, вот только второпях она задела ногой дерево, и та у нее так и осталась человеческой. И это еще полбеды: из-за такой оплошности оба – и колдун, и его невестка – потеряли возможность вернуть себе человеческий вид, а зимой их в медвежьем обличье убили в берлоге охотники.

В Республике Коми медведей-оборотней называют овертышами и отличают таковых от колдунов, которые обладают способностью принимать медвежий облик. Овертыш – это беролак, способный превращаться в человека не с помощью колдовства, а по своей природе. В отличие от колдуна, он не вступал в контакт с нечистой силой и не использовал магию. Как правило, овертыша не называли по имени – настолько он внушал страх и уважение.

Сам процесс мало чем отличался от превращения, например, в волка или в любое другое животное. Чтобы принять медвежий облик, нужно было перекувыркнуться через себя либо перескочить через поваленное дерево (в некоторых других вариантах – через двенадцать ножей; в этом случае проводить обряд требовалось в подполе, а если ножи убирали, пока человек был в медвежьей шкуре, он уже не мог вернуть себе человеческий облик). Такие поверья бытуют у северных народов – хантов и коми.

Культ медведя существовал также у народов Северной Америки и у жителей скандинавских стран. На всех этих территориях верили в медведей-оборотней и сохранилось множество мифов о превращении в медведя.

В саамском фольклоре существует легенда о трех сестрах, которым надоело жить среди людей, они ушли летом в лес и стали медведицами, а зимой устроились в берлоге. Там их нашли охотники и убили двух медведиц. Там же, на месте, они освежевали туши, а как только закончили, выскочила на них третья медведица. Она бросилась на распластанную на земле шкуру одной из сестер и упала на нее – лишь одна лапа оказалась не на шкуре. В тот же миг медведица вновь стала девушкой, вот только лапа у нее осталась медвежьей – та самая, которая не попала на сестрину шкуру.

В угорском фольклоре бытует легенда о том, как однажды один богатырь заблудился в лесу, а чтобы выбраться, должен был перебраться через замшелое поваленное дерево. Боясь запачкать одежду, он разделся и полез через дерево, а когда оказался на другой стороне, обнаружил, что мох прирос к его телу, а сам он превратился в медведя. Богатырь испугался и полез назад, подумав, что сможет вернуть себе человеческий облик, однако у него ничего не вышло, а его одежда пропала. Так богатырь навсегда остался медведем.

Легенда о богатыре не случайна. Ведь богатырей часто сравнивают с медведями, особенно когда говорят об их силе. В фольклоре коми даже есть богатырь по имени Кудым-Ош, а Ош на языке коми как раз и означает «медведь». Подобные легенды можно встретить у чукчей, бурятов, эвенков, у эскимосов Аляски и у индейцев Северной Америки – в преданиях последних фигурирует гризли, и это, пожалуй, основное отличие их поверий.

Предположить, что человек перед вами является оборотнем, можно было по степени его усталости. Считалось, что оборотень после всех своих превращений возвращается крайне усталым, и подобное состояние могло натолкнуть других на определенные подозрения.

Можно ли было узнать беролака по внешнему виду? Легенды говорят, что да. Медведь-оборотень отличался от своих собратьев красными глазами, еще более, чем у обычных медведей, массивными лапами и ужасающе длинными когтями. Он считался одним из самых опасных оборотней в мире, охотился по ночам и часто сидел в засаде в темное время суток: тогда его выдавали только красные искорки – глаза. А еще, как и волколак, беролак превращался в животное в полнолуние. Если, встретив при полной луне красноглазого кровожадного медведя, охотник вступал с ним в схватку и побеждал, он должен был отрубить медведю голову. Тогда оборотень немедленно вновь принимал облик человека. Впрочем, полнолуние не всегда являлось обязательным условием для превращения: если колдун накидывал человеку на плечи заговоренную звериную шкуру, он мог обернуться медведем и безо всякой луны на небе.

Поверья о медведях

Если через женщину, страдающую от бесплодия, переступит прирученный медведь, она излечится (Новгородская губерния).

Если привести в дом прирученного медведя и он там заревет, значит, скоро в доме будут петь свадебные песни (Витебская губерния).

Чтобы защитить коров от нападения медведя, пастуху надо лечь на землю с закрытыми глазами: тогда косолапый решит, что перед ним просто камень (Вологодчина).

Если съесть сердце медведя, можно излечиться от всех болезней (Калужская губерния).

Если прирученный медведь переступит через больного лихорадкой и коснется лапой его спины, больной излечится (Воронежская губерния).

Увидеть медведя во сне – к болезни и (или) смерти (Беларусь).

Если медведь, которого водят по улицам для потехи, съест кусок хлеба из твоих рук, значит, ты будешь жить долго (Поволжье).

Принято считать, что медведи-оборотни были злыми, но существует и обратное мнение. Они могли быть и добрыми, а то, каким именно будет их характер при обращении в зверя, зависело от того, насколько часто они принимали медвежий облик. Также считалось, что беролаки могут контролировать других оборотней и подчинять их своей воле.

Оборотни в южноамериканских культурах: нагвали и их роль в мифологии

Жители Южной Америки не верили ни в волколаков, ни в беролаков, ни в бакэнэко. Не потому, что им чужды были легенды об оборотнях, а потому, что в их мифологии вышеупомянутых персонажей не имелось. Зато имелись другие и занимали в местном фольклоре весьма заметное место. Имя этих существ – нагвали (нагуали).

Значений у слова «нагваль» несколько. Это и «сокрытый», и «ведун», и все они так или иначе намекают на что-то тайное, связанное с этим словом, возможно мистическое. Действительно, почти в любом справочнике можно прочитать, что нагваль – это дух, принимающий облик животного. Такой дух называют териоморфным. Иначе говоря, нагваль – это животный двойник человека, способный к превращениям. Легенды о таких существах особенно распространены в Мексике. Однако не все так просто. В действительности в характеристике нагваля переплелись качества как самого нагваля, так и тоналя – еще одного персонажа древнего южноамериканского фольклора. Давайте разбираться по порядку.

По одной из версий, в язык ацтеков слово «нагваль» пришло из языка майя, в котором имело значения «мудрость», «знание», «магия».

Издавна коренное население Южной Америки верило, что нагваль – это могущественный колдун, способный перевоплощаться как в животное, так и в любой неодушевленный предмет. Нагваль бывает как добрым, так и злым (тогда его называли брухо) в зависимости от собственного настроения и иных обстоятельств. Также называли нагвалем и тотем такого колдуна: согласно верованиям, тотемным животным обладал каждый человек, но у колдунов связь с ним была особенно сильной. Возможно, именно эта связь и помогала им принимать нужный облик. И вроде бы все логично, но дело в том, что изначально животное-двойник, имеющееся у каждого человека и неразрывно связанное с его жизнью, именовалось тоналем. Во всяком случае так было у индейцев Южной Америки. Считалось, что звериного покровителя человек мог получить двумя способами: при рождении (каждому дню соответствовало определенное животное, и человек, рожденный в этот день, считался связанным с этим животным – своим покровителем) или путем проведения особых обрядов.

Ацтеки, продвигаясь с севера на юг, впитывали в себя особенности культуры и традиций народов, с которыми они сталкивались, и многое заимствовали. Понятие «тональ» перекочевало в их быт точно таким же образом. Возможно, сами они разделяли понятия «нагваль» и «тональ», однако ученые XIX–XX столетий, изучавшие жизнь в Мексике и Мезоамерике, не смогли правильно их разграничить, и возникла путаница, существовавшая как минимум до 1944 года (во многом продолжающаяся и поныне). Тогда антрополог Джордж М. Фостер отделил зерна от плевел, то есть нагваля от тоналя, подытожив в своей работе, что нагваль – это все-таки исключительно колдун, обладающий способностью оборачиваться иным существом. Большинство ученых сегодня разделяют точку зрения Фостера, однако нередко по-прежнему происходит смешение или подмена понятий. Гватемальцы, например, нагвалем называют и волшебника, и животное-двойника, и знак зодиака, под которым родился человек, и святого-покровителя… Как тут разобраться?

Некоторые исследователи полагают, что нагваль и тональ различаются лишь принадлежностью к разным мирам. Они считают, что оба эти понятия могут обозначать животное-двойника, присущее каждому человеку, однако тональ – животное из материального мира, а нагваль – из нематериального, потустороннего.

Нагвалей роднит с оборотнями то, что, как и привычные нам вервольфы или беролаки, они не всегда принимают звериный облик по собственному желанию. Они не выбирают такую судьбу, не всегда рождаются с подобным умением и подчас оказываются заложниками обстоятельств. Многие исследователи уверены, что именно европейские легенды об оборотнях повлияли на становление легенд о нагвалях.

Вера в духов-покровителей и поклонение им – неотъемлемая часть шаманской культуры. Самих шаманов тоже называли нагвалями, и они могли иметь не одно животное-покровителя, а сразу несколько. В облике своих духов они защищали людей и поселения от нечистой силы, были способны лечить или, наоборот, вредить, вызывать дождь и вообще взаимодействовать с силами природы.

В XIX веке благодаря американскому антропологу Дэниелу Бринтону (1837–1899) появился термин «нагуализм», означающий пережиток тотемизма, некую его разновидность. Поначалу он не пользовался популярностью, однако получил распространение после того, как его использовал в своих работах Карлос Кастанеда (1925–1998).

Интересны истории о том, каким именно образом нагваль трансформировался в животное. По одним данным, он просто превращался из человека в зверя, то есть на том месте, где только что стоял человек, возникал, скажем, бык. По другим – он отделял от себя определенную часть тела или даже орган и превращал в животное именно эту часть. Такой способ представлялся несколько опасным, поскольку любой недоброжелатель мог украсть отделенную от тела часть нагваля, и тогда он не мог принять свой первоначальный облик и умирал на рассвете. Наконец, согласно легендам, имелся еще и третий вариант превращения – во сне. Душа нагваля отделялась от тела, и, в то время как последнее мирно лежало в своей кровати, дух путешествовал в образе животного. Этот способ тоже был опасным, поскольку тело спящего оставалось беззащитным и его мог ранить или убить любой. Чтобы этого не произошло, нагваль перед трансформацией должен был обязательно очертить вокруг своего дома семь защитных кругов. Кроме того, можно было просто вселить свое сознание в тело уже существующего животного, с которым нагваль чувствовал родство. Животное, чье тело он использовал, не отторгало его, однако здесь существовал свой риск: звериные инстинкты могли возобладать над человеческими, и нагваль, теряя разум, начинал вести себя как настоящее животное: например, находясь в теле хищника, убивал скот.

Считается, что превращение в животное происходит всегда ночью, однако самые искусные нагвали могут менять свой облик даже в светлое время суток. Если они хотят навредить какому-то человеку, то в образе животного или птицы сидят на протяжении нескольких дней перед его домом, поэтому жители Южной Америки бдительно следят за тем, какие живые существа посещают их территорию. В современной Мексике, в сельской местности, в нагвалей верят до сих пор. Их побаиваются, как и положено относиться к оборотням, потому что считается, что нагвали в большинстве своем все-таки враждебны людям: пьют кровь, наводят порчу, насылают болезни и так далее. Однако к нагвалям также обращаются за помощью, словно к божествам, которых принято просить о милости. Кстати, о божествах: легенды гласят, что не только люди могли быть нагвалями, но и боги тоже.