Читать книгу: «Закрытая дверь», страница 2

Сквозь грязное окно подъезда пробивался едва заметный уличный свет, создавая атмосферу некой таинственности и уюта. Евгений остановился в шаге от меня, казалось, время остановилось.

– Ты не замерзла? – спросил он, и его горячие ладони, сжимая мои, принесли с собой тепло, которое охватило всё мое тело. Я ненадолго замялась, прежде чем ответить:

– Есть немного, – призналась я, хотя на самом деле меня беспокоило что-то большее, чем просто холод.

Он крепко сжал мои руки своими, и в тот миг я почувствовала, как меня охватывает волнение, словно кто-то ударил в сердце. Его прикосновение шокировало, произвело метаморфозу внутри меня. Неожиданно он притянул меня ближе, обняв и прикоснувшись своими губами к моей шее и щекам. Эти губы были нежными и жадными, как будто они ценили каждое мгновение, и в моем сердце разгорелась искра, о которой я даже не догадывалась до этого.

Несмотря на свою молодость, он виртуозно целовался, его уверенные движения и естественный, слегка солоноватый запах тела, усилившийся от влажной одежды, были опьяняющими. Я ощутила, что наш интерес друг к другу был не просто мимолётным увлечением, а чем-то глубже, чем я могла себе представить.

Поставив точку в дневнике, я откинулась в кресле, пытаясь понять, что сейчас происходит. Любила ли я их? Я никогда не произносила вслух эти слова – «Я люблю тебя». Возможно, именно в этом и заключается моя настоящая драма…

Кольке я писала стихи, такие наивные и детские. Конечно, я не делилась ими с ним… это было бы слишком. Но он и мне нравился. Слово «люблю» он никогда не произносил, но его чувства явно проявлялись в том, что он оставлял сокращённые записи о своей любви на всех моих школьных принадлежностях. Целовались мы с ним всего три раза, и каждый из этих моментов был запечатлён в моей памяти, как драгоценные камни, сверкающие в темноте.

Первый поцелуй произошёл совершенно случайно, а может, и нет – ведь порой случайности заставляют нас трепетать. Я спускалась по лестнице, когда кто-то толкнул меня в спину, и я, потеряв равновесие, оказалась в его объятиях. Он поймал меня за руки и, недолго думая, коснулся губами моих губ. В тот миг время словно остановилось. Мы оба, как двое испуганных мартовских котов, покраснели и, смущенно переглянувшись, разбежались в разные стороны. На уроке я сидела с дико красными щеками, украдкой ловя его взгляды. В такие моменты мир кажется окутанным тайной, и я не могла даже представить, чем всё это может закончиться.

Второй поцелуй был полон неожиданностей. На уроке физкультуры в меня попал баскетбольный мяч, а щека залилась огнем от боли. Я не удержалась, заплакала и бегом ускакала в раздевалку. Он нашёл меня там, с искренней тревогой на лице. «Мне очень жаль, что я не был рядом, чтобы защитить тебя», – сказал он, а его голос звучал, как успокаивающая мелодия. С нежностью он утирал платком мои слёзы и спросил: «Больно?» Я расплакалась ещё сильнее, а он, смягчив мой душевный порыв, поцеловал меня сначала в больную щеку, а затем и в губы. Этот поцелуй длился дольше, чем первый, но солёный вкус моих слёз мешал мне оценить всю сладость момента.

Третий раз мы целовались на выпускном. Я была в светло-сером платье, усыпанном мелкими блестками, словно звёздное небо, отражающееся в воде, и белые туфельки, которые добавляли изящества каждому шагу. Мои длинные белокурые волосы кокетливо вились по плечам, будто облака в таинственном закате. Я ощущала себя великолепно, словно героиня волшебной сказки. В тот момент мне казалось, что мир вокруг исчез, остались только мы двое. В каждом мгновении нашей любви был скрыт целый космос, полный надежд и невысказанных слов. Мы были молоды, и нечто в нас полыхало, как пламя, не поддающееся объяснению.

Весь вечер он не отходил от меня ни на шаг, и я заметила, как его глаза искренне светились обидой, когда в построении на общее фото он не успел занять место рядом. Это мгновение оставило в моем сердце легкую грусть, сейчас бы я с удовольствием любовалась на его фотографию рядом со мной. Но в молодости всё кажется каким-то бесконечным, и мы не ценим многие моменты, которые дарит нам жизнь…а потом сожалеем.

Наш вечер продолжился катанием на катере, и, когда мы вышли на спокойные воды реки, окружающий мир словно затих. Лунный свет окутывал нас, создавая романтическую атмосферу, а мерцающие огни на берегу переливались, отражаясь в тихой глади воды. Ночная прохлада обняла нас, и он, сняв пиджак, грациозно набросил его на мои плечи. Это движение было наполнено заботой и нежностью, и в тот момент я чувствовала себя защищенной от всего на свете.

Наклонив голову, он нежно коснулся моих губ, и это прикосновение, как электрический разряд, прокатилось по моему телу. Затем его поцелуй становился все более страстным, все более требовательным, и вскоре мы слились в объятиях, словно две половинки одного целого. Я вспомнила о времени, о том, что всё это может закончиться, но желание растворило все тревоги. В тот вечер мы целовались долго и страстно, а наутро, не в силах забыть те мгновения, мои губы вспоминали поцелуй, нежно постанывая при каждом движении.

Да, мы действительно с Колей любили друг друга, но эта любовь оказалась обремененной множеством обязанностей и ожиданий. Аргументы родителей, как каменные преграды, стояли на нашем пути, и где-то в глубине души я понимала, что, возможно, наша любовь еще не достигла той зрелости, чтобы ослушаться их, не задумываясь о последствиях. Мы плавно переходили от лирического восторга к грустной реальности, осознавая, что иногда даже самые яркие чувства требуют времени, чтобы окрепнуть.

Глава 2

ГЛАВА 2

Я взглянула на часы – уже пятнадцать минут четвертого. Надо собираться, ведь сегодня же «наше время» и оно скоро наступит. «Наше время» означало свидание с Виктором, когда под видом дел на даче или визита к престарелой матери, он встречался со мной.

Я побежала собираться и уже через полчаса была готова к выходу. Мы договорились встретиться в парке в 16:00.

Часы пробили шесть. Я стояла у фонтана, не в силах успокоить тревожные мысли. Вчера Виктор говорил о неурядицах с загородным домом. Строители натворили дел, и он, возможно, задержался, решая возникшие проблемы. Но почему он молчит? Да, мы ведь условились, что не будем беспокоить друг друга лишними звонками. У него семья. Зачем давать повод для подозрений?

«Да, у него семья», – эта мысль ударила, как холодный душ, словно до этого момента я не осознавала всего ужаса ситуации.

«А если он сейчас с женой?» – с этой мысли мое сердце забилось быстрее, будто от напряжения. Я стала нервничать, рисуя в воображении картину: он с ней, обнимает ее, целует… Мое воображение разогрелось, как самовар, и температура кипения стремительно нарастала. Она обладает им, он любит ее – не меня, а именно ее. Аааааа!

«Ненавижу его!» – мелькнула мысль, и тут же за ней: «Как же ей повезло. Почему именно ей, а не мне?»

Эти противоречивые чувства – ненависть и зависть – сплелись в неразрывный клубок внутри меня. Я ощущала, как они растут, разрывая душу на части, и в этот момент мир наполнился предчувствием хаоса, который ждал меня впереди.

– Нет, он ведь помнит, что это наше время, только мы вдвоем, и больше никого. Да, он обязательно помнит, просто что-то его задержало. Он приедет совсем скоро, скоро, – убеждала я себя, стараясь прогнать навязчивые сомнения.

От прогулок вокруг фонтана босоножки на каблуке изрядно измучили ноги.

Я подошла к скамейке и рухнула на нее всем телом. Расстегнула босоножки и мои свободные ноги «выдохнули».

Мысли крутились в голове. Вчера при встрече я почувствовала, что что-то не так. Была близость. Удовольствие от встречи было, казалось у него чуть больше, чем у меня. Но, может быть, мне показалось. Однако что-то было не так, что именно? Я начала вспоминать все мелочи встречи, как в кадре исследуя каждый уголок. И эти мелочи – один за другим, стали «выпрыгивать» из тайников моей памяти.

Вначале встречи не сказал, как он соскучился. Не посмотрел мне в глаза перед поцелуем с этой прекрасной паузой, которую он умел делать так ловко. Не любовался моим бельём, а он очень любил красивое нижнее белье. А в конце не сказал: «Я не могу от тебя оторваться».

Вот! Вот почему от вчерашней встречи у меня было меньше радости, чем обычно. Эти мысли, как мелкие осколки стекла, пронзали мою душу. Я ощутила слабость во всем теле, ноги, словно стали ватными, и, если бы я стояла, упала бы.

А парк продолжал жить своей обычной жизнью. Это был один из самых старых парков города, наполненный шелестом листьев и шепотом воспоминаний, порой столь волнующих. Уютные лавочки ловко прятались в тенистых аллеях, приглашая к себе в самые жаркие дни, когда знойная жара плавила асфальт. Здесь всегда царила прохлада, и горожане, спасаясь от солнца, благодарно прятались под густыми кронами деревьев. Парк был настоящим лабиринтом: множество дорожек и тропинок заплетались между высокими деревьями, некоторые из них открывались лишь самым смелым исследователям, которые впервые ступали на эту землю. С одной стороны, старинный парк соседствовал с новыми современными детскими площадками, которые привлекали целые отряды детей с их родителями, бабушками и дедушками, весело смеющимися и играющими в солнечном свете.

Я сидела на скамейке, подставляя ноги под пробивающиеся сквозь листву жаркие лучи солнца. Вдруг ко мне подсела рыжеволосая девочка лет шести, мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Я не смогла разобрать слов, но весёлый ритм звучал так, будто сам парк танцевал под её исполнение.

– Где ваш муж? – неожиданно спросила она, повернув ко мне свое веснушчатое лицо.

– Муж? – от неожиданности переспросила я, не понимая, как именно у нас завязался этот разговор.

– Ну да… Я вас вчера видела с ним в магазине. Вы рассматривали какую-то блестящую цепочку, – пояснила девочка, с детским упорством глядя в мои глаза.

– Надо же! А я тебя не запомнила, – удивленно произнесла я, искренне недоумевая, как маленькая незнакомка смогла запечатлеть этот момент.

– А я была на улице, – ответила она, невозмутимо, словно это было совершенно нормальным делом – наблюдать за чужой жизнью через стекло. – Я видела вас через витрину.

– У вас, наверное, день рождения, и ваш муж выбирал подарок, – предположила она с абсолютной уверенностью. И, не дождавшись моего ответа, продолжила:

– Я тоже, когда вырасту, у меня будет муж. Он будет высокий, красивый, будет улыбаться и дарить мне подарки. Потому что он будет меня любить. И даже если он не будет дарить подарки, я буду его любить, – закончила девочка, многозначительно посмотрев в мою сторону, словно утверждая, что эта простая истина для неё была очевидна, как светило солнце.

В этот момент у меня возникло ощущение, что где-то в невидимой паутине детских грёз и надежд нашёл отражение и мой собственный мир, полный мелодий, света и каких-то неизбывных простых истин.

– Леночка, вот ты где! – раздался голос по ту сторону скамейки.

Девочка, словно легкая пушинка, спрыгнула и побежала на звук.

– Бабушка!

– Ну что ж ты уходишь одна, девочка моя? Я же просила тебя подождать! – с укоризной произнесла бабушка, стоя перед рыжеволосой Леночкой.

– Бабушка, я знаю эту тётю! – прошептала девочка, вытянув руку в мою сторону, словно демонстрируя нечто ценное.

– Прекрасно, – сказала бабушка, недоверчиво уставившись на меня, словно я могла бы чем-то навредить им.

– Пойдем, Леночка, дедушка купил нам мороженое!

– Мороженое! Мороженое! – воскликнула девочка и, весело вприпрыжку, последовала за бабушкой в другую сторону парка, её смех эхом раздавался в воздухе, придавая ему легкость.

Некоторое время я еще оставалась на скамейке, погруженная в свои мысли. Чувство одиночества резко охватило меня, и в многолюдном парке я почувствовала себя ненужной, словно невидимый призрак. Легкий ветерок принес с собой аромат моих любимых духов, которые он подарил мне. Они всегда вызывали приятные воспоминания, но сейчас, к своему ужасу, я ощутила отвращение к этому запаху. Захотелось смыть его с кожи, уничтожить воспоминания, которые они хранили.

С эмоциями, разрывающими меня изнутри, я встала и пошла быстрым шагом к выходу из парка. Ноги болели, и высокие каблуки казались невыносимым бременем. Я не раздумывая сняла босоножки, взяла их в руки и, босиком, устремилась в сторону дома.

Вернулась я уставшая и изможденная, как будто после долгого рабочего дня, который никогда не заканчивался. Сбросив вечерний наряд, я погрузилась в ласковую мягкость махрового халата, утешая себя хоть немного.

– Он так и не пришел, не написал, – с горечью подумала я, ощутив, как сердце сжимается от неуверенности и тревоги.

В понедельник на работу, – промелькнула мысль, – и я все узнаю, что могло случиться с ним. Надежда и страх переплелись в моей душе, оставляя лишь неопределенность.

Мне так хотелось просто спать, однако мысли не оставляли меня в покое. Я ворочалась в постели, словно что-то мешало мне уснуть. Время шло, и под утро, уже далеко за полночь, я уснула.

Но еще предстояло пережить воскресенье. Утром я проснулась без малейшего настроения, словно это был не выходной день, а обычная рутина. Завтрак казался обременительным, и я ограничилась чашкой крепкого кофе. Затем, чтобы отвлечься, принялась за уборку квартиры. Это занятие помогло мне немного развеяться: через два часа кухня и полы стали сверкающими от чистоты.

Неожиданно вспомнила о покупке продуктов. Думая, что без косметики выгляжу не очень, надела солнечные очки, быстро подкрасила губы яркой помадой и выбежала на улицу в шортах и футболке. Остановка ждала, приглашая встретиться с миром за пределами четырех стен. В переполненном транспорте мне пришлось ехать стоя, рядом со мной оказалась пожилая женщина, которая попыталась завести разговор. Ее настойчивость только вывела меня из равновесия, и при первом же уколе ее вопросов я почувствовала себя отстраненной. На меня обрушилась волна злости и усталости.

Сонные отголоски печали терзали меня – мне было тоскливо, хотелось плакать. Однако вскоре автобус остановился у парка. Из него вышло много народу, и давка прекратилась, поэтому я смогла устроиться у окна. Автобус тронулся, и по мере проезда мимо парка мне открылась картина, которую я почему-то осознала словно в первый раз. Я увидела фонтан, где совсем недавно ждала Виктора, но вместо негативных эмоций во мне возникло любопытство. Я рассматривала эту сцену, как будто стала туристом в родном городе.

С каждым новым взглядом стало легче дышать, словно комок, сидевший в горле, наконец-то растворился. Напряжение ушло, и вместе с ним исчезли мрачные мысли. Я вновь ощутила радость бытия и теплоту знакомого места. Как будто мой организм предчувствовал, что медленное продвижение испытываемых мной отрицательных эмоций не приведёт ни к чему хорошему и будет губительным для меня. Поэтому лучше покончить с этим прямо сейчас, не позволяя негативу достичь своей цели.

На лужайке парка, расстелив покрывало, сидел босой парень и что-то усердно записывал в свой блокнот. Вокруг него было много людей, отдыхающих и расслабляющихся, но почему-то мой взгляд зацепился именно на нём. У него была прическа, напоминающая стиль Ричарда Гира, а сидел он— в отличии от остальных – в полном одиночестве. Автобус, наконец, тронулся дальше, и я уже выворачивала голову назад, стремясь запечатлеть этот момент, пока он окончательно не исчез из моего поля зрения.

Мне всегда нравился фильм «Красотка» с Джулией Робертс и Ричардом Гиром. Герой Ричарда, Эдвард, был потрясающим: одновременно трогательным и брутальным, с чувственным взглядом, который казался все понимающим, но временами он был жесток в своих решениях. Часто мне хотелось стать той самой красоткой, что в его руках. Всё потому, что он искренне любил свою Вивиан, и эта влюбленность плавно перешла в любовь – крепкую и одержимую. Я помню, как Эдвард смело взобрался по пожарной лестнице к её окну, чтобы спасти свою возлюбленную.

А что есть у меня? Любовь? Не знаю. Уверенность в этом всё больше ускользает.

Моя остановка. Я вышла из автобуса, и мне захотелось присесть на лавочку. Казалось, что груз мыслей не позволяет мне двигаться дальше – я осталась безмолвной, заворожённой потоком воспоминаний и размышлений, не прекращающихся ни на мгновение.

Любовь, похоже, у меня не взаимная, я, неожиданно для себя, сделала этот вывод. Это лишь моя потребность любить его, в то время как у него совсем иные интересы. Я глубоко вздохнула и уставилась вдаль, словно предчувствовала неизбежный конец наших отношений, пытаясь найти решение, чтобы этого избежать.

В понедельник, шагая на работу, я была полна решимости поговорить с Виктором и выяснить причину, по которой наша встреча в парке не состоялась. По дороге я репетировала свою речь: «Сказать так – нет, лучше вот так». Все слова казались мне то неубедительными, то чересчур прямолинейными и ранящими, то жалобно просящими о сострадании.

На работе я быстро нашла повод, чтобы зайти к директору, не вызывая лишних подозрений. В поисках я наткнулась на какой-то сырой проект, который еще не был готов к показу. Но мне было все равно: главное – попасть к нему. Секретарь перегородила мне путь:

– Вы по какому вопросу?

– Обсудить новый проект с Виктором Сергеевичем, – протянула я ей свои бумаги, стараясь выглядеть уверенно.

– Давайте я вас запишу. На четверг или пятницу? – спросила она с невозмутимым тоном.

– А сегодня? Я хотела бы сегодня, – растерянно пролепетала я, чувствуя, как сердце бьется быстрее.

– Сегодня его нет, и очевидно, не будет до среды. Он заболел, – произнесла она, уверенно чеканя каждое слово.

– Заболел… Но тогда не записывайте меня пока. Я доработаю этот проект и обращусь позже, – ответила я, хотя внутри нарастало напряжение.

– Хорошо, – сказала она с недоумением, странно взглянув на меня. – Как скажете.

В этот момент я поняла, что время ускользает, а моя решимость находит все новые преграды. Казалось, упущенные возможности были самыми горькими, но я радовалась уважительной причине его не появления на нашем свидании.

В понедельник вечером и на протяжении вторника я с нетерпением ждала сообщения от него. Но мой телефон молчал. Я сама не решалась написать ему, потому что на работе не принято слать сообщения директору. Кроме того, такое личное обращение могло вызвать ненужные подозрения.

Я пыталась успокоить себя разными мыслями: он болен и сейчас лежит дома, рядом с женой, и, в конце концов, может он просто спит. Но чем больше я об этом думала, тем сильнее увеличивалось неудержимое беспокойство внутри меня.

К вечеру вторника терпение иссякло, и я подгоняла время, ожидая консультацию с психологом. Мне хотелось выговориться, невыносимо тягостно было хранить все в себе.

Юля была спокойна и приветлива.

– Рада вас видеть! Как ваш настрой? Готовы к нашей встрече? – спросила она с теплотой в голосе.

– Да, конечно, – в моем ответе звучала некоторая неуверенность, – Я сделала задание, хотя успела поработать лишь с двумя бывшими парнями. С остальными не удалось… Но я готова, готова говорить.

Юлия, заметив мою тревогу, прервала меня:

– Светлана, вы чем-то взволнованы?

Я опустила глаза, словно искала ответы на своем столе, и, выдохнув, произнесла:

– Да…

– Давайте начнем не с заданий, – предложила Юлия, – расскажите, что вас тревожит.

Я сделала глубокий вдох, стараясь найти нужные слова. Затем неожиданно, даже для себя, задала вопрос:

– Скажите, Юлия, у вас есть спальня?

Она удивилась моему вопросу, но, будто ничего необычного в этом не было, с готовностью ответила:

– Спальня? Конечно, есть. Мы все нуждаемся в отдыхе.

–У вас, наверно, там есть двуспальная кровать и пара прикроватных светильников, – с грустью продолжила я.

– А у вас? Что есть в вашей спальне? – поинтересовалась Юлия, искренне улыбаясь.

– У меня нет спальни в том смысле, в каком это понимают большинство, – ответила я с лёгкой искоркой иронии в голосе. – Вернее, она есть, но вместо двуспальной кровати стоит всего лишь диван с журнальным столиком.

Юлия не была из тех, кто бы увлекался самокритикой или унынием.

– Так это же легко исправить! Просто купите себе двуспальную кровать, ту, что вам по душе, – уверенно заметила она, словно это была самая простая вещь на свете.

– А зачем она мне? У меня нет мужа. Того самого, любимого мужа, – уточнила я, стараясь выглядеть непринужденно.

– Но дело не только в муже! Это для вас! Сделать это для себя! – с радостью в голосе заявила она, будто открывая передо мной целый мир. – Кто сказал, что нельзя наслаждаться двуспальной кроватью в одиночестве? Создавая условия для себя, вы не просто действуете – вы делаете шаги к тому, чего хотите! Если хотите любимого мужа – действуйте! Вы начните с покупки двуспальной кровати! – её улыбка была заразительной, и я не смогла сдержать улыбку в ответ.

После небольшой паузы она добавила:

– А какого мужа вы хотите видеть рядом с собой в вашей новой двуспальной кровати?

– Наверное, такого, как Виктор. А точнее – самого Виктора… Но, к сожалению, он женат, – смутилась я, опуская глаза.

– Так вы всё еще надеетесь, что он уйдет из семьи? – спросила Юлия, в её голосе звучала нотка легкой усталости.

– Да, жду. Или, по меньшей мере, ждала. Но теперь я не уверена… А вы, вероятно, осуждаете меня? У вас же есть муж? Наверняка есть, – сказала я, глядя на обручальное кольцо на её руке. – Как вы можете меня понять?

– Главное, чтобы вы понимали себя – свои желания и чувства. Вот для чего мы здесь, – спокойно ответила Юлия, в её голосе не было осуждения, только поддержка.

– Да, конечно. Простите за мою откровенность. Давайте продолжим… Вы знаете, мне хорошо с ним, – произнесла я, чувствуя, как внутри меня ещё теплится надежда на что-то большее.

– Но я боюсь, что скоро его потеряю.

Юлия, внимательно смотрела на меня, нахмурив брови, как будто пыталась расшифровать мой внутренний мир.

– Есть какие-то предвестники? – спросила она, её голос был словно мягкий свет, пробивающийся сквозь утренний туман.

– Да, – с облегчением ответила я, и в моём сознании уже вырисовывались сцены, которые тревожили мою душу, – и я рассказала ей о том странном эпизоде в парке.

– Я не буду вас уверять, что всё будет хорошо, потому что не знаю, так это или нет. Но чтобы понять ваши отношения с Виктором и как они изменились, мне нужно знать немного больше о вашей истории. Скажите, как вы с деловых отношений перешли на более близкие? Когда это произошло? – спросила она, её голос излучал неподдельную заботу. – Но, если не хотите, можете не рассказывать.

– Нет, я расскажу. Мне это нужно… Во всём разобраться, – с готовностью заявила я, чувствуя, как слова сами просятся наружу.

– Вы помните, на прошлой консультации я упомянула о совместной с Виктором поездке в Краснодар?

– Да, конечно, помню, – подтвердила Юля, вспомнив, как это обстоятельство разбудило её воображение.

– Так вот, именно с неё всё и началось, – с лёгкой улыбкой произнесла я.

Я вспомнила тот день, когда собралась к назначенному времени, и вдруг осознала, что мы едем на железнодорожный вокзал. Водитель вёз меня одну; волнение нарастало с каждой минутой. Виктор подъехал на другом автомобиле и ждал меня у парковки.

– Приветствую вас, Светлана, – произнёс он, сияя, как начищенный самовар. – Давайте ваш чемодан. О, я вижу, вы истинная женщина! Даже на два дня чемодан полон, – с лёгкой иронией прокомментировал он, словно взвешивая мою поклажу.

– Только самое необходимое, – ответила я, улыбаясь от столь неожиданного комплимента. Мы поднялись в СВ вагон, и это оказалось полной неожиданностью для меня. До этого момента у меня не было ни малейшего представления о том, на чём и как мы поедем.

– Представляете, вагон на двоих. Я с женатым мужчиной. И к тому же он – мой начальник. И да, он мне очень нравится, – признавшись сама себе, я поняла, что это не просто поездка. Это было начало чего-то, возможно, судьбоносного, и я не могла удержаться от волнения.

– Да, пикантная ситуация, – поддержала меня Юлия, словно подставляя мне плечо.

– Она стала ещё интереснее, когда проводница, проверяя наши билеты, обратилась к нам с улыбкой и сообщила:

– К месту назначения прибываем завтра в 15:30. Поезд идёт строго по расписанию, без опозданий. Вам чай или кофе? – спросила она, поглаживая свой служебный фартук.

Виктор, не раздумывая, заказал два кофе. Проводница исчезла за дверью, но я осталась стоять, как вкопанная, охваченная недоумением и лёгким страхом. Мы же с Виктором проведём вместе в этом купе больше суток. Как это обстоятельство могло вообще произойти?

Когда кофе, наконец, появилось на столе, проводница кокетливо окинула нас взглядом и с лёгкой усмешкой произнесла:

– Приятной дороги.

С этими словами она исчезла, оставив нас наедине.

– Ну что ж, предлагаю перекусить, – произнёс Виктор, вытаскивая из дорожной сумки неожиданный антураж: бутерброды, фрукты, сочную клубнику и шоколад. – А вот и вино! Давайте выпьем на брудершафт. Пора нам познакомиться поближе. Не против?

– Нет, я – за, – тихо ответила я, ощущая, как меня захлестывает волнение.

– Ничто так не сближает людей, как беседа за стаканом отличного вина, – с блеском в глазах произнёс он, открывая бутылку и наполняя пластиковые стаканчики. – Простите, что не в бокалы, но, так сказать, по-дорожному, – добавил он, с улыбкой протянув мне стакан.

– Давайте выпьем на брудершафт и перейдём на «ты». Я предлагаю, когда мы наедине, звать меня Виктором. А тебя?

– Светой, – пробормотала я, смутившись от такой фамильярности.

Виктор аккуратно завёл свою руку за мою, заставляя сердце биться в унисон с волнением.

– Пьём до дна и целуемся, – произнёс он, наклоняясь ко мне. Наши губы встретились в длинном, жадном поцелуе, полным страсти и неги. Этот поцелуй не оставил ни малейшего сомнения в его намерениях.

После поцелуя Виктор облизал губы, словно понимая, что только что испытал нечто чувственное и незабываемое. Мои щеки горели, жгучее тепло наполнило меня, и я поняла, что эта поездка станет для меня настоящим приключением.

– Итак, Света, расскажи-ка мне о себе. Ты замужем? Была замужем? Или есть кто-то сейчас в твоей жизни? – с любопытством спросил Виктор, уткнувшись в меня своим пронзительным взглядом.

– Нет, не замужем, – ответила я, избегая его взгляда. – Жила с мужчиной, но сейчас ни с кем не встречаюсь.

– Как это странно! – удивился Виктор, – Не смогла найти достойного? Или просто не пришло время?

– Наверное, так и есть, – вздохнула я.

Виктор запнулся, словно размышляя, задавать вопросы о личной жизни или не продолжать эту тему.

– Не смущайся, – наконец сказал он с улыбкой. – Я не собираюсь из тебя вытягивать все тайны. Лучше расскажи, к какому направлению в искусстве и архитектуре ты тяготеешь?

– Знаешь, когда я училась, меня сильно увлекали работы Джотто. Его архитектура, скульптуры и живопись были для меня настоящим открытием, – призналась я.

– О! У тебя отменный вкус! Этот парень – символ итальянского Ренессанса! – восторженно произнёс Виктор, словно находя в моей личности отражение своей страсти.

– Да, именно! Эпоха Возрождения! Джотто считается первой крупной фигурой в этом движении, и его влияние просто неоценимо, – продолжила я, ощущая, как меня захватывает тема.

– Ах, как я люблю Италию! – проговорил Виктор, его глаза сияли, как в детстве у ребёнка, мечтающего о приключениях. – Я бывал там дважды. Что же тебя пленило в итальянском Ренессансе?

– Меня завораживают его фрески. Они простые, но в то же время эмоционально насыщенные, возвращающие нас к античности. К тому же в эту эпоху создавались первые светские произведения искусства. А фрески Джотто – это удивительный мост между прошлым и нашим временем, – произнесла я, улыбаясь при воспоминании о своих любимых студенческих работах.

– Ты действительно интересная девушка! – восхищённо произнёс он. – Давай выпьем ещё по бокалу. – Виктор налил вино в стакан и, взглянув на меня, добавил: – И не забудь про бутерброды, мы должны поесть.

После его слов тревога покинула меня, и я с настоящим аппетитом принялась за еду. Виктор, оживший от темы нашего разговора, рассказывал анекдоты, так что мы вскоре разразились искренним смехом.

– Так, кажется, нам действительно повезло! – воскликнул он, поднимая свой стакан, наполненный вином. – Давай допьём это, у меня есть тост.

– И какой же у тебя тост? – спросила я, наклонившись ближе.

– Я бы хотел, чтобы мы с тобой подружились, – с искренностью произнёс он, и в его глазах сверкала надежда.

С этими словами возникла искра, что-то необычное и притягательное, и я почувствовала, что эта поездка обещает быть чем-то больше, чем просто командировкой.

Как только вино исчезло в наших стаканах, Виктор взял спелую клубнику, медленно поднёс её ко мне и, не отрывая взгляда, вложил ягоду в рот. Затем, не теряя времени, он приник губами к клубнике и откусил половину, оставив вторую половину мне в наслаждение. Сладость и свежесть ягоды наполнили мой рот. Он снова взял клубнику и повторил этот флирт, подмигнув мне с игривой улыбкой.

– Теперь твоя очередь, – произнес он, облизывая губы, будто заставляя меня почувствовать его нетерпение.

Я взяла ягодку, нежно вложила её ему в рот и замерла в ожидании, не решаясь поцеловать и откусить половину клубники. Между нами витала искра, которая мгновенно разрасталась в пламя. Он притянул меня за шею, наши губы встретились, и я почувствовала, как он откусывает кусочек ягоды, чтобы разделить со мной этот сладкий момент. Кусочки клубники перепрыгивали между нашими ртами, пока мы не уничтожили их, и у меня закружилась голова от его ласк и нежности.

Вино окончательно сняло с нас напряжение, и поцелуи становились всё более страстными, нежно скользя по губам, шее.

– Я хочу тебя, – прошептал он мне на ушко, и я не смогла сопротивляться этому потоку желания, разливавшемуся внутри.

Внезапно он оторвался, чтобы закрыть дверь и снять рубашку, и в этот момент моё тело стало требовать его ласки и поцелуев ещё сильнее. Он медленно раздевал меня, восхищаясь строгими линиями моего тела, которое уже горело от желания. Каждый его вздох и прикосновение создавали волнение, заставляя меня забыть обо всем вокруг. Мягкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь шторы, окутывали нас теплым светом, создавая атмосферу интимности и уюта.

Я ощущала, как его руки скользят по моим плечам, по спине, и его ладони, словно были наэлектризованы, оставляли за собой следы нежности и вожделения. Мы смотрели друг на друга, как будто всматриваясь в душу, и в этом взгляде прятались все слова, которые мы не успели произнести.