Получив желаемое, Алекс потрепал Татьяну по голове и жадно закурил. Таня молнией метнулась на кухню и принесла ему коньяк и тонко нарезанный, почти прозрачный лимон. Как только он прикончил бокал, Танечка заговорила. Она рассказала о неожиданном визите и, не глядя на него, ждала. Несколько томительно долгих секунд он молчал. Затем взял ее руку, сжал и отбросил:

– Чушь это все, – вяло произнес он. Ты ведь не дура , должна понимать. Залетела девка , пускай рожает. Мне полтинник скоро, а дети, дети – это прекрасно.

– Прекрасно… – протянула Таня , – раньше ты говорил другое…

– Ну, вот что, – раздраженно вскинулся Александр, – в жизни всякое бывает. Ты была мне хорошей женой, лучшей, но Ольга ( Рыжая оказывается Оля, Таня впервые услышала это имя ) беременна и баста. Я и сам собирался тебе сказать. Да она видно не утерпела, опередила. Может оно и к лучшему. Ясно? И хватит об этом. Не выношу соплей!

Он отставил бокал и снова направился в ванную, спина его выражала раздражение и досаду.

Таня спокойно закурила. Она осуществила задуманное в тот самый миг, когда в душе перестала шуметь вода. Истерики не было. Таня знала, как угодить мужчине, как сделать так, чтобы ему было максимально комфортно.

Александр вошел в комнату и съежился от холода ; окно было распахнуто и по квартире гулял обжигающий, ледяной ветер. Он кинулся было закрывать, матерясь, злясь на Татьяну , недоумевая и все еще не понимая. Снизу раздавались крики, шум, вдалеке завыли, загудели истошно сирены. Догадка внезапно опрокинула его, ошеломила.

Саша вытянул сигарету из пачки, повертел в онемевших пальцах, да так и не прикурил. Во рту вдруг разом пересохло, стало трудно глотать.

Александр мотнул головой, будто стряхивал морок, поднялся и стал одеваться; ведь в дверь вот-вот позвонят…