Читать книгу: «Сафари (Путевые записки влюбленной бабушки)»

Путевые записки влюбленной бабушки

Всем читающим. Детям и внукам.

В память о тех, кого уже нет.

©

День отлета

Даже не верится, что всего полтора-два часа назад моя квартира выглядела, будто тут Мамай прошел. Везде что-то лежало, стояло, висело, громоздилось, валялось, мешало ходить, а теперь уже вон как все чисто и прибрано! Только в спальне вся кровать завалена одеждой, обувью, и еще всякой всячиной.

Хочется оставить все так, чтобы вернуться домой было приятно. Хочется взять с собой как можно меньше вещей, чтобы таскать их было не тяжело. Хочется взять все, чтобы не лишать себя привычных удобств, каникулы все же, отдыхать еду. Три таких простеньких желания. Первое я уже выполнила, а вот с остальными… Вроде всю свою сознательную жизнь я либо «на колесах», либо «на крыле», но на этот раз уверенности в себе я не чувствую, хотя и список вещей мне выдали, которые необходимо взять с собой, и времени мне хватило, чтобы докупить все, чего не доставало в моем небольшом хозяйстве.

Купить пришлось сумку, потому что в списке сноска с одной звездочкой ограничивает вес багажа пятнадцатью килограммами и уточняет, что от жестких чемоданов следует отказаться, туристские ботинки, – мои старые уже растрескались, походные сандалии и средство от комаров.

Про средство от комаров и говорить нечего, оно мне и здесь может понадобиться, хотя я уже заметила, что в Швейцарии, да и в Тоскане то же самое было, комары меня только дома кусают, на улице их нет. Они прячутся в ванной комнате, а ночью на охоту вылетают. Ну и мы охотимся друг за другом. Утром правда, я чаще всего обнаруживаю, когда разглядываю свое искусанное лицо в зеркале, что и в этой охоте трофеем была я. И ведь умудряются же, заразы, на самом видном месте укусить!

Все остальное у меня вроде есть, только … Неоднозначный он, список-то. Вот, например, сноска с двумя звездочками предупреждает, что вся одежда должна быть «природных» цветов. Это как у попугая что ли? Или у радуги? … Или вот «спальный мешок». Ведь здесь, когда ты отправляешься в горы, и тебе надо взять с собой спальный мешок, имеют в виду шелковый вкладыш в него. Может у них там все места ночевок, как тут горные хижины, матрасами и теплыми одеялами оснащены, и вам надо взять с собой только вкладыш, чтобы не сомневаться в его чистоте и свежести. Ну, естественно мне хочется, чтобы имелся в виду вкладыш. Весу в нем грамм сто и объема почти никакого, везти – одно удовольствие, хоть в Африку.

Позвонила сотруднице, которая продала мне путевку, и поделилась с ней своими сомнениями. Она позвонила кому-то еще – имелся в виду вкладыш. Да чтоб все мои желания так сбывались!

Остался еще один сомнительный пункт: malaria prophylaxis. Нет, тут и без перевода понятно, что имеются в виду медикаменты, предотвращающие заболевание малярией. Комар там у них эту заразу переносит. Но уж очень не хочется к врачу идти, он же еще и отговаривать начнет, дескать, бернаут¹ у меня еще не прошел, куда мне в Африку! Надо тут долечиваться. Опять же ограничение возраста на это сафари есть: пятьдесят пять лет, а мне уже больше. Правда, в турбюро я эту возрастную дискриминацию пресекла в корне – абсолютно уверенным тоном заявила, что хочу принять участие в этом путешествии! Если я здесь уже опять могу на роликах и на велосипеде кататься, хоть, правда, на небольшие, но все же горы ходить, то уж как-нибудь выдюжу их сафари, рассчитанное на кого-то только на два года моложе меня! Восемнадцать дней на колесах, в палатках, пешком… Мы ж туда не охотиться на зверей-то едем, а только наблюдать за ними, фотографировать их, на камеру снимать. Подумаешь, нагрузки!

Позвонила еще раз той же сотруднице, та опять еще кому-то позвонила – ура! Ну, прямо джин из бутылки! Они твои желания исполняют еще до того, как ты их в слова обрек, нет, облек, ну, в общем, озвучил. Местность де, по которой будет проходить данное сафари, не загажена малярийным комаром, да и зима там сейчас, не жаждут де вампиры человеческой крови.

Однако список списком, но все же полной уверенности в том, что я беру с собой именно то, что нужно, нет. Как ни крути, но даже для такой бывалой лягушки-путешественницы, как я, эта задача не из простых. Во-первых, поездка предстоит на еще не известный для меня континент: Африку. Во-вторых, цель поездки тоже непривычная: сафари. В-третьих, не знаю, как у вас, а у меня слово «Африка» со словом «холод» не связывается, даже если я знаю, что сейчас там зима. Да и трудно себе вообще холод представить, когда за окном разгар лета. Вон белье на балконе за полчаса уже все высохло, а мне то и дело под душ нырять приходится.

В раскрытую пасть сумки летят купальники трех расцветок, маечки, шортики всяких цветов, шляпки, сандалики. Третье желание исполняю. Потом еще раз отберу, что именно взять.

Вчера по интернету погоду в Йоханнесбурге, откуда сафари начинается, посмотрела: ночью плюс один градус, днем плюс шесть-восемь, а у нас тут тридцать шесть-тридцать восемь. Тут мне до аэропорта хоть нагишом езжай – жарко, а там, уже выходя из самолета, надо будет на эти «плюс один – восемь» не только перестроиться, но и переодеться, или наоборот.

Рыбу еще вчера зачем-то разморозила, замораживать второй раз нельзя, не выбрасывать же такую красоту. Настоящая, с чешуей и плавниками, с головой и хвостом, а не какое-нибудь там филе безвкусное. Придется поджарить и с собой взять, в аэропорту съем, когда регистрацию пройду, устрою себе рыбный день.

И ногти надо еще накрасить! Сафари сафарями, а женщина женщиной. И длинное шелковое платье с поцелуйчиками на черном фоне взять, и босоножки на высоком каблуке, и белье изящное из кружавчиков. Весу в них немного, да и объем небольшой. На всякий случай. У меня после сафари еще пять дней в Кейптауне будет. Дела у меня там.

Перед выходом, как полагается, присела на дорожку, помолчала, пожелала себе счастливого пути, интересного сафари и приятного возвращения. Сумку, всего-то тринадцать кг весит, надела как рюкзак на спину, рюкзак, пять кг, нацепила спереди, и еще бумажный пакет с жареной рыбой и всякими мелочами, которые мне долгий перелет должны скрасить, в руку взяла. Тень свою проверила на схожесть с двугорбым. Не очень похоже. У него голова, горб, горб, а у меня горб, голова, горб, а вот походка удивительно похожа! Босоножки на высоком каблуке и шелковое платье с изящным бельем внутри одного из этих «горбов» походку мою грациознее не сделали, накрашенные ногти и подавно. Ну, собратья африканские, до скорого! Мы с вами одной…

Вживаться в образ верблюда дальше не стала, на остановке «Аэропорт» взяла прямо на перроне тележку для багажа. На регистрации освободилась от сумки, теперь я ее только в Йоханнесбурге увижу, не будет мне плечи оттягивать. На паспортном контроле и секунды не задержали, со швейцарским паспортом я их не интересую.

Теперь надо срочно часы в дьюти фри купить. У моих сначала пластмассовый ремешок отскочил вместе с ушком, а потом они и совсем куда-то исчезли. Хорошие были часы, недорогие, но точные, швейцарские.

У стенда «Своч» довольно быстро выбрала подходящую модель, продавщица скоренько обслужила, но сказала, что браслет подогнать не может, у нее де инструментов для этого нет. Послала вниз у лестницы слева. Там их три работает, но, ни одна мне не обрадовалась. Долго перепирались, кто браслет укорачивать будет. И это называется «швейцарский сервис»? Они же каждого покупателя как Бога обслуживать должны! Но это, наверное, только на покупателей распространяется, а на покупательниц – нет?

Специальным инструментом оказался обычный молоток, в моем хозяйстве тоже такой есть, ну этот может чуточку поизящнее. Но ручка-то, которая этим универсальным инструментом по моему браслетику что есть мочи лупит, совсем не изящная!

Хорошо хоть, есть на что глаза отвлечь: все часовые фирмы мира в гости к нам! О! А Ролекс где?! Я может, очень Ролексом интересуюсь?! А я и действительно им интересуюсь, женские часики с черным циферблатом. Если и не совсем та же модель, то что-нибудь похожее.

Это я как-то уже с месяц, а то и больше назад, гуляю себе по своему любимому лесу, по своему любимому маршруту – к Римскому роднику. Смотрю себе на молодые деревья, так хорошо растут этим летом! Старые деревья ураган несколько лет назад все переломал-перекорежил, молодым теперь раздолье. Вон у елок и сосен уже верхушки почти по метру отросли! Однако как ни стараюсь по верхам глядеть, все равно то и дело по траве на обочине наметанным глазом пробегаю. У кого какие слабости, а я всегда клевер с четырьмя лепестками высматриваю, непроизвольно. Не упускаю и эту возможность себя счастливее сделать. Ну и увидела что-то черненькое в траве, а она тщательно так пострижена, тут за этим строго следят. Прошла было мимо, но угораздило-таки глянуть, что это такое? Подняла так кончиками пальцев – часы, с черного циферблата изящная корона глянула, и бриллиантики по кругу, на каждый час – бриллиантик. Ролекс! Рука чуть дрогнула, и часы опять в траву юркнули, на то же место, и ремешок опять точно так же чуть-чуть на дорогу высовывается. А я дальше пошла. Не могут такие часики просто так тут долго лежать, их наверняка уже кто-нибудь ищет!

Пытаюсь опять на буйной растительности сосредоточиться. Может, это те двое потеряли – мужчина приятной наружности с волнистыми седеющими волосами и женщина в красном пуловере? Мужчина на такие часики потянул бы, но они явно женские, а женщину я как следует не рассмотрела, я на них редко внимание обращаю. Больше я вроде никого не видела. Они наверняка обнаружили уже пропажу, вернутся и подберут часики.

У родника – никого. Тихо, дрозды поют, еще какие-то незнакомые птички. Вода холодная, очень приятно в ней ноги подержать. Идет! Точно, женщина в красном пуловере. Это она тут Ролексы по обочинам разбрасывает?

Спрашивает, не видела ли я часов? Я уже, было, рот открыла сказать, что да де, видела, лежат они там, на обочине в траве, да что-то вдруг во мне возмутилось! Наверное, из зависти. У нее, мол, Ролекс, а у меня Своч за сорок франков. У нее мужчина приятной наружности с волнистыми седеющими волосами, а у меня нет. Я вопросительно так сначала на ее запястье кивнула, на котором часы красовались, она сразу же поняла и сказала, что вторые потеряла. Я вежливо так ответила, что не видела де часов, не находила. Она на оба мои запястья проверяюще глянула и сказала, что пройдет еще дальше до места, где писала в кустиках.

Иди, милая, иди. Заодно и еще пописай. Ну, ты глянь на нее! Она не только свои двое часов в лес зачем-то гулять выводит, она еще и не соображает, что, если ни он, ни она не услышали, как часы об дорогу брякнули, хоть и не асфальт, но твердая же, значит, они в траву упали, на отмахе. Любому понятно. Это же она только что мимо своих часов прошла, но их не увидела! Ну и пусть ищет! А я тут дроздами наслаждаться буду. После урагана в молодой поросли столько птиц развелось, поют, ликуют!

Назад идет! Опять на мои запястья зыркает, явно меня воровкой считает! А я вся будто от неги таю и сочувственно так спрашиваю, не нашла ли и красивые ли часы-то? Не рискнула спросить, дорогие ли?

Не нашла и красивые.

Пожелали друг другу приятного времяпровождения, она ушла, а я сидеть осталась, дроздов дослушивать. Представила, как она увидела сейчас там свои часы, обрадовалась, устыдилась, что так плохо обо мне подумала. Посижу еще немного, да тоже пойду.

Вроде они за этим поворотом лежали. Это мне мерещится, или часы действительно все еще тут лежат, ремешок из травы на дорогу выглядывает?! А тех уже и не видно. Они что, издеваются надо мной?! Подняла часы опять двумя пальцами, осторожно так. «Сделано в Японии». Почему в Японии? Разве Ролексы там тоже делают? Спешу тех поскорей догнать и отдать эту, может быть даже, дорогую вещь. Так и несу часы на отлете, держу за кончик ремешка, чтобы им сразу их видно было. За первым поворотом никого, за вторым тоже, уже первые дома вон, куда же они делись-то?

Да какой же Ролекс в лес пешком-то гулять ходит?! Они на каком-нибудь Роллс Ройсе или на худой конец, на Мерседесе приехали, погуляли в лесу и опять уехали, а я теперь, как дура тут, с этими часами ношусь! Бог шельму метит.

Придется в бюро находок звонить, делать мне будто больше нечего!

В справочной сказали, что обязанности бюро находок в моем городке выполняет архив, дали номер. Никто не отвечает. Понятно, сейчас уже поздно, в пятницу они раньше закрываются. Звоню в полицию. Автоответчик. В крайних случаях звонить по данному телефону в Цюрих. У меня крайний случай? Да вроде пока не убивают. Позвоню в понедельник. Какой понедельник?! Троица тут у них, почти целую неделю выходных! Какого … я эти … часы подняла?!! А вдруг те где-нибудь за деревом спрятались да проследили, куда я пойду, и сейчас позвонят в дверь и… Объясняй им … Чувствую себя почти воровкой. У людей неделя праздников, а у меня ерунда какая-то на душе, противно.

А после праздников мне и звонить было некогда, работа, дела, заботы…

Узнать бы хоть примерно, сколько они стоят? Можно было бы, конечно, уже давно по интернету найти и узнать, но как-то не до этого было. Это наверняка просто красивая подделка. Я ж настоящих-то никогда не видела. До сих пор пока без надобности были. Но здесь Ролексов вообще нет, наверное, наверху, а тут что попроще. Вон и уцененных много. Да что ж она так долго мой браслетик-то курочит?! Так и на посадку опоздать можно, а мне ж еще рыбу свою съесть надо, не садиться же с ней в самолет. Ну, наконец-то! А соскальзывать не будет? Нет, туже не надо. Не люблю, когда жмет. Благодарю!

Нашла, где будет посадка на мой самолет, там правда еще ничего не происходит, только номер рейса на табло туда-сюда скачет.

Отошла подальше от ожидающих, чтобы не смущать их рыбным запахом, но промежуточные ряды сразу же заполнились пассажирами, некоторые сели совсем рядом. Ну, я им, конечно, сочувствую, но рыбу свою я все равно есть буду.

И куда столько народу-то?! В нескончаемой очереди всего несколько черных. Они для меня уже не все на одно лицо. Вглядываюсь, может кто из моих бывших слушателей здесь? А вот куда вся эта необозримая толпа белых? В этой толпе обязательно должен быть кто-нибудь, кто со мной на сафари летит. Оглядываю очередь по второму разу, обращаю внимание на рюкзаки. Странно, вроде никого. Кроме меня никто не снаряжен по-походному. Ну да ладно, поживем – увидим.

В самолете плед проверила, не из шерсти ли? У меня на нее аллергия. Нет, из синтетики.

Еще и рассесться не успели, уже стали раздавать освежительные салфетки. А говорили, что у них там все медленно, но мы, правда, еще не там, а тут. Меню принесли на английском и немецком. На завтрак тоже еда на выбор. Вот тебе и Африка!

Стюардесса – симпатичная африканка, рассмеялась. Не ожидала, что я пива закажу, предложила вина. Неужели я так благородно смотрюсь? Вино я к рыбе потом возьму, вроде так положено, а сейчас пива хочу, нет, стакана не надо, я из горлышка, так вкуснее. Кажется, я ее совсем разочаровала?

Стюардессы в основном черные, командир корабля, судя по акценту – вроде тоже, поприветствовал нас из кабины. Хорошо, что я не голодная в самолет села, они его на старт задним ходом тянут! Меня же укачивает! Я и в поезде-то не могу спиной вперед ехать. А вот взлетели почти без разгона, молодцы!

Всякий раз перед взлетом я вспоминаю свой самый первый полет, тогда еще студенткой. Волновалась ужасно. Ну, наконец-то я полечу! Приготовилась, с замиранием сердца стала ждать. И … мы поехали. Как в обычном троллейбусе. По кочкам. Мне стало как-то неловко за стальную птицу. Посчитала тогда издевкой, что ехать по воздуху в тесном закупоренном салоне называют таким многообещающим словом: «летать». Ведь ощущение полета тут никак не возникает. И стюардессам перестала завидовать. Потом утешала себя, что это должно быть только в больших самолетах так, поэтому при первой же возможности, много лет спустя, решила проверить, что чувствуешь, когда летишь на маленьком самолете?

Со стороны они смотрелись белыми ласточками, то взлетали, то садились, сделав круг, – двухместные самолетики со стеклянным колпачком вместо кабины. Разочарование было не таким глубоким, но ощущение полета у меня и тут не возникло. Он-то летит, а мы-то едем. Только тут самолетик на любое движение воздуха реагировал! Подрагивал. Когда облетали вершину горы, я боялась, что вдруг откуда-нибудь выскочит поток ветра и хряпнет нас о скалу! Утешением был не исчезающий сразу же после взлета вид на землю с высоты птичьего полета. Может ощущение полета возникает, когда за штурвалом сидишь, а не рядом с пилотом? Проверить бы…

Первый раз лечу так далеко не с запада на восток или наоборот, а с севера на юг. То ли дело, никакого тебе сдвига во времени! Не надо будет целую неделю перестраиваться, чтобы спать не днем, а бодрствовать не ночью.

Пацан через два сиденья справа от меня так и чешет по-английски, азартно рассказывает что-то молоденькой девушке. А чего не чесать, если он твой родной язык?

Рядом со мной – молодая африканка. Руки, плечи, шея, лицо, – произведение гениального скульптора. Фальконе, но не белый мрамор, а черное дерево. Идеальную форму головы подчеркивают волосы – лишь наметившийся нежный каракуль. Она дремлет, откинувшись на спинку кресла, и я, осмелев, разглядываю ее. Любуюсь, боясь спугнуть ее сон и нарушить эту великолепную картину. У нее живот, она беременная! Да доченька ты моя! Как же ты с таким животом-то в эту щель втиснулась?

Ей же этот откидной столик прямо на ребенка ложится! И чего она так безропотно терпит? Стесняется за себя постоять? Так ведь не только же за себя, за ребенка!

Подкарауливаю, когда африканка откроет глаза, стараясь не казаться навязчивой, предлагаю ей попросить стюардессу пересадить ее на первый ряд слева, там шире, и молодые сидят. По-английски она говорит плохо, но мы друг друга поняли. Однако стюардесса, симпатичная африканка, не решилась, а может просто не захотела беспокоить сидящих в первом ряду. Настаивать и возмущаться мне пассивный словарный запас не позволил. Предложила беременной поменяться со мной местами, чтобы ей хотя бы ноги было куда вытянуть. Та согласилась с радостью, разместилась, как раз еду принесли. Розового лосося в хреновом соусе, несмотря на название очень вкусном, я съела, а в горячей рыбе только поковырялась.

Мне бы поспать, но в такой тесноте вряд ли что получится. Как селедки в бочке, и рыбой пахнет. Вот тебе, бабушка, и рыбный день!

Моей беременной соседке тоже не спится, разговорились понемногу. На смеси всяких языков и жестов. Она живет в Бельгии, ей от Йоханнесбурга надо еще дальше ехать, в какую-то другую страну. Там она должна встретиться со своей сестрой, которую не видела двадцать лет. Может их в разные семьи удочерили? Спросить не смогла, языковой барьер помешал.

Соседка справа от меня, с которой до этого пацан разговаривал, оказывается не его старшая сестра. Да между ними и сходства-то никакого. Она из Ирана, учится в университете в Цюрихе, сейчас летит на два семестра по обмену в Йоханнесбург. Ого! Из Ирана?! А там разве уже не все женщины под паранджой ходят?

Фильмов больше не показывают, общий свет выключили. Мне бы с пацаном пообщаться, но через дремлющую иранку разговаривать неудобно. Сейчас он свою белобрысую голову над толстенной книгой склонил, читает с неподдельным вниманием. Ему-то, небось, от силы шесть-семь лет, а он уже такими книжками балуется, сам, не из-под палки. Напомнил сына в этом возрасте, тот тоже время на сон тратить не хотел.

А что ж ты, парень, один-то летишь, родителям некогда?

Под утро уже, когда и его и иранку пришлось поднять, чтобы в туалет выбраться, спросила пацана, почему он не спит? Ответил вопросом:

-А как спать?

Сказала, как сыну когда-то говорила: закрой де глаза и смотри кино. Сыну помогало. Он терпеливо ждал, когда начнется фильм-сон, и засыпал.

Пацан так и не вздремнул до самой посадки.

Завтрак пожелала горячий, а не континентальный, чтобы наконец-то познакомиться с яичницей-болтуньей, по-английски – Scrambled eggs.

И кому же взбрело перевести это на русский язык как «яичница-болтунья»?! То, что мне в пластмассовой мисочке на подносик положили, английскому названию отвечает, а русскому – нет. Никто эти яйца не взбалтывал. Их просто немного помешали, поворочали или посгребали, пока они жарились. «Помешанные яйца»? «Навороченные»? «Гребаные»? Ой, пусть уж лучше «болтунья» остается. Тем более, что это может вообще не от «взбалтывать», а от «болтать» в смысле «разговаривать» пошло. Заболтался де кто-то и посгребал (или поскреб?) яйца… На сковородке! Да ладно, в общем, в моем представлении яичница-болтунья совсем не так выглядит, но все равно приятно утром, хоть ты и зажат тисками самолетного кресла, наполнить желудок чем-нибудь тепленьким, чтобы на посадке меньше страдать. Правда, страдать не пришлось совсем, приземлились как-то незаметно, без предупреждения. Ну, молодцы, ребята!

Температуру за бортом объявили: плюс три. Тридцать восемь минус три… Тридцать пять градусов?! Ну, держись, организм! Сталь из тебя делать буду.

Когда стояла в очереди на паспортный контроль, видела, как служащий аэропорта – высокий африканец в униформе – повел того пацана к другому выходу. Передают как эстафетную палочку, чтобы доставить до места назначения. Явно уже не в первый раз. Понурая голова, обреченная походка…

После получения багажа выхожу к встречающим и ищу свою фамилию на плакатиках и листах. Нету. А может кто-нибудь ту же турфирму ищет, что и я? Ну что я со всего рейса одна, что ли на это сафари прилетела? Тоже никого. Таксисты, как в Шереметьево, шагу ступить не дают!

Хорошо, что листок с «аварийными» телефонами еще вчера приготовила, чтобы под рукой был. Сотовый я свой дома оставила, но вот тут вроде позвонить можно, что-то про международные связи написано. Юркий африканец положил мою двадцатку на стол, указал кабину напротив. По первому номеру никто не отвечает, по второму ответили из Голландии, извинились, что ничем помочь не могут и пожелали приятного дня. Приятным рокочущим басом. Африканец дал сдачу в рэндах. Рэнд, как мне и говорили, действительно недорогой, вон их сколько мне с двадцати долларов дали. Красивые, с дикими зверями и цветами на купюрах и на монетках.

И куда я теперь? Ну, уж нет! Я сейчас по-русски всех подряд спрашивать начну, то есть по-английски. Первый же черный таксист сказал, что знает такую фирму, что «Он» всегда стоит в центре зала. Отвел меня в этот центр и показал на пол:

– Вот тут «Он» обычно стоит, скоро будет.

Чтобы скрасить ожидание, достала из рюкзака путевку. Нет, ну что же это я?! Ведь я даже своим ученикам-безработным каждый раз объясняю: если вам дали бумажку, прочтите ее до конца, а потом уже вопросы задавайте. Вот тут в конце черным по белому и написано: «После получения багажа проследуйте к информационной таблице в центре зала, терминал номер два, предъявите вашу путевку, и вас отвезут в гостиницу». Чего было дергаться-то и паниковать? Читать надо бумажки, когда тебе их дают!

В окошке будочки-справочной, тоже сказали: ждите, скоро подойдет. Вскоре и «Он» появился – симпатичный африканец с застенчивой улыбкой. Я как свою фамилию у него на листе формата А-три увидела, расслабилась и замерзла одновременно, все-таки разница в температуре очень ощутимая. Надела поскорей ботинки, куртку, капюшон нахлобучила.

На листе у «Него» кроме моей еще четыре фамилии, прибывают рейсом из Лондона. Фамилии вроде скорей немецкие, чем английские. Это мои односафарники на подлете. Стоим посреди зала на сквозняке, я мерзну, но не волнуюсь, у меня теперь отпуск начался, можно уже отдыхать, наслаждаться. Наблюдаю за жизнью аэропорта.

Куча африканцев в инвалидных колясках и в одинаковых спортивных костюмах. Наверное, летят представлять свою страну на каком-нибудь спортивном мероприятии. Сейчас много таких устраивают.

А вот встреча, как в кино: он и она. Высокие, красивые, не юные, но еще молодые. Я тоже так хочу! Хочу, чтобы симпатичный мужчина восторженно встретил меня и нежно поцеловал! Хотеть не вредно.

Инвалиды в колясках так ловко маневрируют в толпе, лучше, чем я пешком!

Уже час прошел.

Четырех черных полицейских у стены, чтобы занять их чем-нибудь, спросила, где туалет? Но даблюси (WC) они не поняли, а lavatory поняли.

Чистенько.

Наблюдаю дальше. Он и она все еще здесь. А у них не все так безоблачно, как мне сначала показалось. Между ними какое-то препятствие, и я даже догадываюсь, какое. Точно, правда сказать не могу, но это или его жена, или ее муж, или и то и другое плюс дети. Они имеют какое-то отношение ко всем этим инвалидам, снующим туда-сюда, сопровождающие наверно, и скорей всего любовники, которые встречаются регулярно, но редко. Нет, так я не хочу!

Появились двое с нашего листа, он молодой и привлекательный, она тоже молодая, на лицо не красавица, но зато с роскошными светлыми волосами, пушистыми и волнистыми. Сразу же выяснили, что могут говорить между собой по-голландски, меня проигнорировали, даже не спросили, откуда я. Она из Германии, он из Голландии и не один. Я позлорадствовала над немкой, он-то не один! Вскоре возникла и «половина» голландца.

Ну, если такие пухленькие на сафари рискуют, то я на ее фоне – соломинка!

Я почему-то думала, что в моем сафари будут принимать участие только швейцарцы, владеющие английским, – в путевке была пометка насчет англоговорящего гида, но выходит, что эта фирма по всей Европе промышляет.

Опять ждем. Даже в описании сафари сказано, что в Африке все медленно, а тут уже Африка. Надо привыкать. Разницу в температуре ощущаю уже каждой клеточкой. На листе осталась одна фамилия. Не понятно, то ли мужчина, то ли женщина. Еще один рейс из Лондона. Ну, наконец-то! И вот из-за этой крохи, ведь она даже меньше меня ростом, еще целый час мерзли!? Может, если бы большая была, не так обидно было бы? Опять немка.

– А почему рейс-то из Лондона?

– Рейс: Лондон – Франкфурт – Йоханнесбург.

– Все ясно. Ну, поехали?!

За дверью нас встретил ледяной ветер и ослепительно голубое безоблачное небо! Ну, пока что отсталостью тут и не пахнет, а скорей наоборот! Многоэтажная парковка для автомобилей, цветы, автострада, современные здания, техника! В Вене площадь перед аэропортом чем-то на эту похожа. Дорога напоминает Подмосковье. Мусор у обочины. Тут движение – левостороннее! Японские машины с рулем справа, как будто тут и были. Елки и пальмы. Столько травы выжжено! О! Мост переходной. Точно, как под Москвой. Йоханнесбург возник, как в чаше – современный город, высокий. Но нас везут дальше. Через две полосы от нас в открытом грузовике, набитом мешками, спиной к кабине едут черные. Одеты плохо, видно, что им холодно. Деревья такие разные по форме! Абрикос что ли цветет? Тут город на холмах напомнил Владивосток на сопках. Строят они лучше.

То, в чем нас везут, микроавтобусом не назовешь, но и до автобуса не дотянуло. Солидно. Немки трещат как сороки, и голландец со своей большей «половиной» общается, а мне остается по сторонам глазеть. «Он», теперь в роли шофера, повернулся ко мне и застенчиво – подбадривающе улыбнулся, не горюй мол.

Автострада в десять полос! Трава посохшая, не как в Европе. Там она и зимой зеленой остается. Опять черные едут в открытом кузове за кабиной. Пока что только эта деталь и напоминает, что мы в Африке.

Тут холмы облеплены крошечными домиками. Без просвета. Рекламные щиты: «Кока-кола» с красивой африканкой, «Нокиа» с еще более красивой африканкой. А вот так выглядят постройки колониального типа и, похоже, прямо из колониальных времен. Размах, простор, уверенность в себе! Видно, что навсегда строили, не на время. А это мимоза что ли? Цветет уже! Солидные особняки за такими же солидными кирпичными заборами. По верху заборов – колючая проволока, кажется еще и под током. Кладбище с массивными, то ли гранитными, то ли мраморными надгробьями в строгих шеренгах. Черный газетчик на перекрестке под колеса бросается, газеты никто не берет.

Высадили нас тоже за надежным забором с кодированными воротами. Drifters Inn. Высокая травяная крыша, камень, дерево. Окна одинарные, отопления нет, потолков тоже нет, высоко над головой – каркас крыши. Непривычно.

Скорей в ванную! Крошечная леечка душа намертво закреплена высоко на стене. Водяные струйки тонюсенькие, но все равно приятно смыть с себя и европейский пот и отогреться от африканского холода. Раковина тоже крохотная, и краны прилеплены так, что под них даже и руки-то не подсунешь, чтоб помыть, да и не смешивают они воду, горячая сама по себе, холодная тоже особняком. И? … Это, похоже, еще та самая система, где надо вот этой пробкой заткнуть дырку, набрать воды из обоих кранов в раковинку и потом там мыть руки? Я такое в кино видела.

Никаких излишеств, но все необходимое есть.

Окна моей комнаты на втором этаже – выше только крыша – выходят в сад. За одним окном – шикарные пальмы! Из других деревьев узнаю только магнолию и абрикос, они уже цветут! Лепота! За другим окном – незнакомые не то молодые деревья, не то старые кусты, а на них, как экзотические фрукты, развешены изящно сплетенные птичьи гнездышки! Я и птиц вскоре разглядела – желтенькие, юркие, поют незнакомо. Но и знакомые птицы тоже тут: горлицы и вездесущие воробьи размером с два наших. Прелесть!

Дорога из аэропорта напомнила мне и Подмосковье, и окрестности Владивостока, и Прованс. И большинство растений в саду я тоже уже где-нибудь видела, но в качестве комнатных, на подоконниках в Сибири, например. Странно теперь видеть их под открытым небом.

До самого вечера – свободное время! В регистрационную книгу я себя уже занесла, в разделе «Из какой страны прибыли» рядом со Швейцарией с удовольствием написала Россию. Пойду теперь поскорей осматривать окрестности, а то завтра рано утром – уже в путь!

Окрестности лучше всего обозревать с возвышенности, вон и холм подходящий виднеется. Надо спросить у дамы-хозяйки, как туда пройти самым коротким путем. Что?!! Как это нельзя одной?! Я что, – маленькая?! Да я уже четыре года как в Швейцарском Альпийском Клубе! … Значусь. Зачем она меня запугивает?! У меня отпуск, мне надо положительных эмоций набираться. У меня же бернаут еще не весь выветрился.

Говорит, как стемнеет, а темнеет сейчас рано, в шесть часов уже ночь, они тут из-за фотоаппарата или из-за сотового убить могут…

Домой хочу!!! Там я везде одна могу гулять и днем, и ночью.