Читать книгу: «Поэт или судьба-злодейка», страница 3

Убедившись, что опасность миновала, Поэт развязал канат и сдернул шатер.

Дочь султана была чуть жива от пережитого. Поэт, сраженный её красотой, едва успел полюбоваться ею, как подбежали слуги и усадили её в другой, сухой и тоже невероятно украшенный паланкин. И унесли её во дворец.

А Поэт смотрел ей вслед, и в его душе уже слагались строки новых стихов, полных восхищения её красотой. Его окликала спутница. Кричали и тормошили Поэта пятеро её кучерявых ребятишек, но он, улетевший далеко в своих грезах, ничего не слышал.

Но… Казалось, сама Удача обратила к ним ко всем свое полное милости лицо.

Сам султан пригласил его и его спутницу вместе с детьми во дворец, чтобы отблагодарить спасителя его дочери. Во дворце их ждал торжественный прием. Его попутчицу взяли в прислуги во дворец. Даже её верблюда было решено держать в султанской конюшне. А он, Поэт, был произведен в придворные поэты.

Поэт был очень рад, что всем нашлось место. И что эта добрая женщина, и её детишки, и даже верблюд отлично устроены в этой нелегкой жизни.

Но по традициям восточного дворца дочь султана вела уединенный образ жизни на женской половине дворца.

Поэт метался, размышляя: «Как?!!! Как открыть свое сердце прекраснейшей из прекрасных, как подарить ей ту поэзию, что озарена её красотой?»

Столько поэм и гимнов, воспевающих её красоту, бушевало в его сердце с того дня, как он увидел её. И, как всегда в печали, он сетовал на Судьбу-злодейку.

И вот что пришло ему в голову. Как-то раз, перебирая свои рукописи, он придумал, почти изобрел, удивительный, не то летательный, не то стреляющий аппарат. Из ставшего ненужным шатра своей приятельницы он сделал воздушный шар. Прикрепил к нему корзину. В корзине воздушного шара установил устройство для метания особо крупных ядер. А вместо ядра кувшин, который он наполнил множеством стихов, пропитанных восточными ароматами, смешанных с лепестками роз.

На рассвете Поэт поднялся на воздушном шаре над балконом той, что наполнила собой, сама того не ведая, мир его поэзии. Потом он выстрелил так ловко, что вылетевший кувшин разбился о стену так, что весь балкон оказался усеян лепестками роз и его стихами.

Но… опять неудача! Вместо желаемого впечатления – только переполох. Вопли о покушении на жизнь дочери султана разрушили негу раннего утра.

Горько сетуя на Судьбу и искренно сожалея не только о невозможности объясниться с той, что невольно разбила его сердце, но и о том, что он оказался лишенным возможности по-доброму попрощаться со своей приятельницей, о нежных чувствах которой он, конечно, догадывался. Но как далека была она от поэтического идеала. Он вспоминал и её огрубевшие от работы руки, и нелепую привычку курить трубку, внимательно слушая его, не понимая ни слова на его родном языке. И её обветренное от работы на палящем солнце доброе лицо. И пятерых смуглых, крикливых, но, конечно, славных малышей. Вот если бы она не курила. Если бы кожа её была бы белее, а нос покороче или что-то ещё недостающее, о чём он вскоре забыл. Потому что заснул, пока улетал всё дальше и дальше от дворца султана.