Жук в янтаре

Анна не была лишена, как заметила леди Арина, презренного кокетства, у неё была красивая причёска, накрашенные ногти, обтягивающая белая блузка выгодно подчёркивала красоту груди и открывала роскошные плечи. Кинтанианские леди смотрели на эти женские ухищрения с тем же отвращением, с каким земные мужчины смотрят на гомосексуалистов в женских нарядах. Но Анна была кокетлива в меру, которую леди Арина могла допустить для не-кинтанианки. В конце концов, в Анне не было ничего фальшивого: ни косметики на лице, ни силикона в формах, ни искусственных волос. А ещё леди Арине понравилось, как Анна смотрит: без тени вызова или настороженности, спокойно, даже как-то отстранённо – эта отстранённость считалась, между прочим, на Кинтане высшим состоянием души.

– Давно мечтала познакомиться с вами. – Сказала леди Арина после необходимых приветствий. – Двое моих мужчин любят ваше общество, и для меня честь – общаться с женщиной, которая заменила им меня.

Анна растерялась. Это звучало как-то не очень логично, и даже, наверное, оскорбительно, но она не могла понять, в чём оскорбление, и как на него ответить. Она промолчала, и это вновь вызвало одобрение в леди Арине: слабая начала бы оправдываться, агрессивная ответила бы таким же оскорблением, Анна же промолчала, ожидая продолжения. Может, она просто нерешительна?

– Могу ли я спросить вас, как вы этого достигли? – Спросила она опять.

– Можете. – Кивнула Анна. – Не знаю только, найдётся ли у меня для вас ответ.

– Как вы знаете, – продолжала леди Арина, – полное имя Оша – Свари ох’нер Тэют ох’Калькхэн, что означает на вашем языке: Свари, сын Тэюта, правитель Калькхэн. Среди его предков было несколько лордов Понтификов, и две Леди Острова Факиа. В данный момент он внук Понтифика по отцовской линии и племянник леди Факиа по материнской; но что самое главное – он единственный лорд Ош. Это делает его положение особенным, налагающим больше обязанностей, чем привилегий. Он настолько значительная фигура, что каждый его мимолётный жест подолгу обсуждается теми, кого замечают только тогда, когда они подпрыгивают выше головы. Крушение судьбы Оша прискорбно ещё и потому, что бросает тень разрушения на всю его семью и даже на священную особу Понтифика.

– Мы, мероканцы, считаем, что жизненный путь – это личное дело каждого. А если вы думаете, – помолчав, добавила Анна, – что мы привлекли лорда Оша в корыстных целях, или как-то влияли на его выбор, вы ошибаетесь. Лорд Ош – взрослый человек, и выбор свой делал сам. Он понял, что Грит – это шанс для Союза в целом и для Кинтаны в частности; он хотя бы уравнивает силы, чего прежде не было, и вы это знаете. Он спас нас своим молчанием; дал время для того, чтобы решить проблему киборга. Мы должны были что-то решить; теперь-то вы знаете уже, что Кайл Ивайр был только частью этого механизма, и не самой значительной частью, и киборг был угрозой для всех нас. Мы не знали, на что запрограммировал его Л:вар. А на Савале лорд Ош спас Ивайра, который в тот момент уже был капитаном Грита, спас потому, что без капитана корабль становился неуправляем. Грит – такое сложное существо, что не известно заранее, каким будет его поступок. Он слишком живой. Вы видите, что происходит на вашей планете? Вы уверены, что если бы Ивайр попал в руки кипов на Савале, это закончилось бы благополучно?.. Конечно, нет, и лорд Ош понимал это лучше кого бы то ни было. По сути, он выбирал между собственным благополучием, и благом всего Союза, и я восхищаюсь его выбором, хотя лично за него мне больно. Я прибыла сюда, полагаю, с тою же целью, что и вы: решить, что я, что мы с вами можем сделать для его спасения?

Леди Арина чуть прикрыла глаза: отчасти это было вызвано тем, что её по-прежнему, не смотря на давнее знакомство с нею, шокировала бескомпромиссная прямота мероканцев, которая не оставляла места для манёвра, а отчасти и тем, что она оценила талант своей собеседницы. Анна умела каким-то образом внушить своему собеседнику, что излагает нечто абсолютное, правильное и благородное; тот, кто решился бы с нею спорить, эмоционально становился на противоположные позиции и терял почву из-под ног. «Опасный дар. – Подумала леди Арина, глядя на Анну. – Очень, ОЧЕНЬ опасный дар!»

– Карьера кинтанианина – это благополучие Кинтаны. – Заметила она. – Получается, Ош жертвовал Кинтаной ради Кинтаны? Нонсенс.

– Вы прекрасно поняли меня и играете словами, чтобы – что? Чтобы выиграть время, или я разочаровала вас, и вы решили прекратить этот разговор?

– Вы могли бы, со своей стороны, поддержать разговор, принятый в нашей среде. – Покачала головой леди Арина. – Это было бы приятнее и полезнее нам обеим. Но вы ринулись в атаку… Чтобы продемонстрировать мне свои качества бойца?

– Чтобы ответить на ваше первое замечание, которое в первый момент я проигнорировала. – Дерзко ответила Анна. – На вызов я предпочитаю отвечать так и тогда, когда считаю нужным сама.

– Должно быть, в вашей семье это – не редкое качество.

– Может быть, – ответила Анна. – Если вы намекаете на Л:вара, то и ему в скором времени придётся убедиться, что он не единственный Мессейс во Вселенной.

– Ещё одним вашим фамильным даром, должно быть, является агрессивное безрассудство. Качество, которое, даже осуждая, многие склонны прощать скорее, чем другие недостатки. Некоторые даже находят эту черту привлекательной в человеке; я среди этих других, к сожалению. Позвольте мне заказать для вас к’ота, напиток моей родины.

Анна знала, что при распитии этого ритуального напитка не принято говорить о делах. Это был в своём роде белый флаг; леди Арина предлагала начать всё сначала, и Анна пошла ей навстречу. Они мирно заговорили о Дине, и леди Арина рассказала Анне, почему на Кинтане нет и больше никогда не будет мегаполисов, подобных Дине.

– Когда наступили Дни Гнева, – рассказывала она неторопливо, своим приятным глуховатым голосом, – эти города, прекрасные, великолепные, превратились в ловушки для своих создателей. Несмотря на весь свой гнев, Лея была матерью, и оставляла шанс на спасение всем своим детям. Люди, живущие в небольших деревенских домиках, выбегали наружу и искали своё спасение, но люди, живущие в небоскрёбах и в подземных уровнях, спастись не могли. Кровь и пища больших городов – газ, горючее, энергия, – обернулись смертью в момент гнева Леи. Те, кто мог бы спастись, взрывались в транспорте, который преграждал путь к спасению для многих тысяч, техника предавала людей, убивая там, где был ещё шанс. Даже рекламные щиты, служившие развлечением и украшением, стали орудием убийства. Когда спустя много дней гнев Леи иссяк, оказалось, что цивилизация погибла. Жалкие единицы полубезумных существ искали и не находили то, что было смыслом их жизни. И тогда женщины с восточных островов, таких маленьких и невзрачных в ту пору, сказали своим мужчинам, указав на птиц, прилетевших с материка и тем спасшихся: «Посмотрите на них! У них есть всё, чтобы жить. Но того, что хотите вы, слишком много даже для того, чтобы умереть». С тех пор Леи не стало. Кинтана, возродившаяся из руин Леи – это планета садов, деревень и женщин. Вы называете наших мужчин Военными, потому, что у вас нет слова, точно передавшего бы значение их истинной сути. Военные – это нападение, убийство, смерть; кинтанианские военные – это жертвенность, самоотверженность, защита, и если война – то война со смертью. Задача военного с моей планеты – остановить смерть и разрушение, даже если на это в краткий миг уйдёт вся его жизнь.

– А как же клык-офицеры? Их задача – убивать.

– Это тяжёлая тема. Я понимаю ваш вопрос. При таком взгляде на смерть – как можно растить палача? Тем более, что такие выбираются из наименее агрессивных мальчиков, из тех, кто никогда не найдёт удовольствия в насилии.

–Это жестоко. Он никогда не испытает удовольствия от своей работы, и никогда не сможет заниматься чем-то другим?

– Это правильно, Анна. Ош способен на многое, и нельзя допустить, чтобы он захотел этого. Я воспитала его так, что он был абсолютно прозрачен передо мною, вы понимаете?

– Да.

– Я хочу предложить ему один вариант. Я хочу вернуть его домой. Он слишком значителен, умён, тонок и в то же время – это машина смерти, которую остановить почти так трудно, как и того несчастного киборга. Я хочу, чтобы он был под контролем. Вас я позвала для того, чтобы… – Леди Арина помедлила, сложив вместе кончики пальцев. – Есть риск, что он откажется от того варианта, что я ему предложу. Откровенно говоря, риск очень велик. Я вижу, что вы понимаете меня; я хочу предложить вам принять его в свой Дом, если это случится. Принять опеку над ним на себя.

– Я понимаю, и…

– Вы сможете его защитить от себя самого. Это единственное, что ему угрожает, поверьте. Я хорошо разбираюсь в людях, и знаю, что если вы возьмёте на себя эту ответственность, вы спасёте его от любой напасти. Вы – простите мне это сравнение, но вы – настоящая волчица, оберегающая свою семью.

– Я должна обдумать это. – Анна встала. – Я пришлю вам ответ, когда вы поговорите с Ошем. Может быть, он и не понадобится.

Леди Арина тоже встала. Всё было не так, как положено, но Анна ей нравилась. Тревога, снедающая её уже много дней, немного утихла, когда она познакомилась с этой женщиной. Теперь она не боялась так встречи с племянником, и могла принять его спокойно и говорить с ним здраво. Анна ушла, и леди Арина внутренне настроилась сказать всё, что хотела, и так, как хотела, в независимости от того, что скажет ей Ош.

Ей хотелось бы увидеть его переменившимся, но не так, как переменился он на самом деле. До последнего момента она надеялась, что он страдает, что ему не хватает Кинтаны, её самой, соотечественников; но едва она взглянула ему в лицо, как надежды её рухнули. Ош был счастлив без всего этого. Выглядел он, правда, немного утомлённым и встревоженным, но это не могло обмануть леди Арину, которая очень хорошо его знала. Это чувствовалось в его походке, осанке, в том, как он смотрел, в линии его губ, которые он забывал контролировать так, как взгляд. Он даже не подозревал, до чего искренними бывают порой его губы, а она не говорила ему об этом, с умыслом, конечно.

– Сядь. – Указала она ему веером на кресло, достаточно высокое для кинтанианского мужчины. Сама села напротив. Веер был нужен ей для того, чтобы что-то сжимать в руках; когда она нервничала, ей это было необходимо. Случалось, что в минуты сильного душевного напряжения она ломала то, что держала, тогда как лицо её оставалось безмятежно-спокойным. Ош знал об этой особенности, и заметил веер; это была прелюдия к чему-то страшно важному. В принципе, он уже приготовил свою речь; он собирался сказать, что не будет каяться, считает себя во всём правым, и не вернётся сейчас на Кинтану. Но разговор начался не так, как он ожидал, и сразу стал не таким, к какому он готовился. Всё-таки, леди Арина была дьявольски умна!

– Свари, – начала она, – мальчик мой, не удивляйся, но я хочу поговорить с тобой так, как никогда ещё не говорила, и, наверное, была не права.

– Я никогда, – сжимая веер в руках, продолжала она, – не говорила тебе, до чего ты мне дорог. Когда ты ещё крошкой попал в мой дом, вместе с маленьким мероканским мальчиком, я поняла, что душа твоя хрупка и ранима, слишком ранима для кипа, но мне казалось, что строгостью и подобающим воспитанием смогу сделать тебя иным. И Кейвар меня вдохновлял: он ведь мероканец, но я сделала его настоящим офицером, вылепила истинного бойца, используя даже такой материал. Прости мне это слово, так уж мы привыкли говорить. Но я тебя по-настоящему любила, Свари, только очень боялась испортить своей любовью! Я была вдвойне строга к тебе, но ради твоего же блага! Если бы я жалела тебя и потакала тебе, каково тебе было бы вне семьи? Порой я была слишком сурова и даже несправедлива по отношению к тебе, не учитывая того, что тебе с трудом дается всё, что для остальных является нормой жизни. Я до сих пор не знаю до конца, какой ценой тебе даётся невозмутимость, которую мы, обыкновенные, привыкли носить, как вторую кожу – а для тебя это только маска. Когда ты попал на Грит, началось неизбежное, только я не понимала этого тогда! Был обряд, и… – Она перевела дух, костяшки пальцев, сжимающих веер, побелели, – Думаешь, я не видела, что с тобой происходит? Я видела! Я понимала, что что-то сломалось в тебе. Мне так хотелось быть с тобою нежнее! Ты пережил страшное потрясение, но я считала тогда, что оно должно изменить тебя в нужную Кинтане сторону, и ты станешь сильнее, жёстче, холоднее. Я забыла, что тот, кто воспитывает живого человека, всегда должен помнить, что ученик может сделать из преподанных уроков не те выводы, что в своё время сделал учитель! Я надеялась, что это помирит тебя с твоей долей – а вместо этого ты окончательно её возненавидел. И ведь так мало тебе было нужно! Всего лишь, чтобы я пожалела тебя, пока ты был болен и слаб. Ах, Свари, и ведь я сама хотела этого! Если бы это было не так – но я держала себя в узде, думая день и ночь о том, как ты страдаешь; я полагала, что поступаю так ради тебя же самого. Это же была благая цель! Но цель оправдывает средства только тогда, когда она достигнута. А если нет?.. Я принуждала себя быть такой, какой была, ради тебя же самого, но в итоге и я, и Кинтана – мы тебя потеряли. Сегодня я увидела счастье на твоём лице. Глубоко несчастный человек не всегда мрачен, но даже улыбка не освещает тьму в его глазах. Так и счастливый человек – сейчас ты подавлен и расстроен, но света в твоих глазах это не погасило! И я видела сегодня причину. Эта женщина, с которой я говорила – она не слабее меня. Не спорь!.. Она умеет любить, не рассуждая, как хищная самка, готовая растерзать всё, что угрожает её детёнышам. Приняв тебя в свой прайд, она защитит тебя лучше, чем я, потому, что ей плевать, на чьей стороне правда, она умеет любить. И в своей борьбе за любовь она будет хладнокровна и расчётлива, как никто в этой Вселенной. Такую женщину не победит никто, и я надеюсь, что когда ты станешь членом её прайда, тебе будет уже не страшен сам Понтифик. Помолчи! – Повысив голос, потому, что Ош открыл рот, она сломала веер, и Ош, вздрогнув, замолчал. – Я ещё не всё сказала. Я знаю, что ты ничего не боишься, и тебе не страшны ни гнев Понтифика, ни возможные репрессии. Я поняла это, когда впервые задумалась о том, какую силу нужно иметь, чтобы походить на нас внешне, не являясь таким внутри! От Кинтаны и Понтифика я сумею защитить тебя лучше, чем Анна Мессейс. Тебя нужно защитить от женщины, которую ты выбрал, а этого я не могу.

– Но…

– О, Свари, я знаю, что это не Анна! Если бы это была она, я благословила бы тебя с лёгким сердцем! Ты же наш, ты с Кинтаны, и от этого тебе не уйти, ты принадлежишь женщине, что бы ты ни думал о себе! Но эта женщина – что она сделает с тобой, не зная, какой это великий труд, какая это ответственность: владеть такой сложной душой, как твоя? Её никто не учил этому, как с колыбели учили нас, ей никто не внушил, что это великая честь и ответственность: воспитывать такого мужчину! Она нетерпелива, резка, вспыльчива, и способна нанести тебе такую рану, какую не залечит ничто, даже если она раскается и полюбит тебя. Она сломает тебя, уничтожит твоё сердце – такое сердце!!! – и даже не поймёт, что сотворила!.. – На глаза леди Арины выступили слёзы. – Как же я могу допустить это?!

– Я никогда от неё не откажусь. – Покачал головой Ош, собравшись с духом. – На самом деле она совсем не такая, какой вы все её видите; она не монстр, не волчица! Она маленькая девочка, заблудившаяся в дремучем лесу своих страхов, среди чудовищ, созданных её воображением, и вместо лиц вокруг неё искажённые её страхом маски. Но я могу это изменить, понимаешь? Я один. Никто больше не видит того, что я вижу. Разве это не стоит всего?.. Жизнь одного человека, одной женщины, её счастье – разве ради этого не стоит пожертвовать всем? Если нет, тётя, ради чего тогда делать это?..

– Это твоё последнее слово? – Спросила леди Арина. – Я умоляю тебя, Свари, подумай! Я ещё могу сделать так, чтобы ты вернулся, пусть и ценой испорченных отношений с семьёй Понтифика – я кое-что знаю, и готова использовать это ради тебя. Наша жизнь изменится, я обещаю: я многое поняла, ты многое пережил. Через год, Свари, самое малое через год, ты вспомнишь о сегодняшних страданиях с улыбкой. У тебя будет невеста кинтанианка, служба не хуже прежней, на Пскеме, я клянусь тебе, это будет, я это могу!

– Я люблю тебя, тётя. – Сказал Ош. – Но я сделал выбор и ушёл от того, что ты мне обещаешь, я не вижу в этом счастья, для меня это не имеет никакой цены. Я ещё не знаю, чего я хочу, но зато точно знаю, чего я не хочу. Ты не знаешь, что такое – стать свободным, ты всегда была свободна. А я узнал это только в тот момент, как покинул Пскем на Грите. Я умру за эту свободу! И никогда больше я не буду хорошим кипом, и моя жена-кинтанианка будет стыдиться меня, как стыдилась всегда ты, не отрицай. Ты всегда боялась, что я тебя опозорю. Любила – и боялась. Я паршивый маре в твоей семье, вечная твоя головная боль, так уступи меня моей судьбе.

– Чтож. – Леди Арина насухо вытерла слёзы. – Я сознаю, что проиграла, и готова смириться с этим. Но на произвол судьбы я тебя не оставлю. Я выхлопотала для тебя место телохранителя при Анне Мессейс,… а заодно убедила её принять тебя в свой Дом. Теперь она отвечает за тебя, и я уверена – она спасёт тебя даже от Тарвы Заэм!

На это Ош даже не нашёл, что сказать. Он было хотел возразить, что Анна не согласится, но вспомнил их сегодняшний разговор на крыше – и прикусил язык. Анна-то как раз согласится. Похоже, его опять лишили выбора?..

Анна выпила с Тарвой по тонику в баре, и созналась, что Кейв действительно живёт с Ларой.

– Никогда не ожидала от него подобного! – Призналась несчастная Тарва.

– Это была маленькая месть Оша за то, как Кейв отозвался о нём. Долго рассказывать. Я рада, что Кейв в конце концов смирился с этим, и у них с Ларой всё так хорошо складывается. Хотя, если честно, будущего у этого романа я почему-то не вижу.… Вообще, мне так непросто думать о Ларе, словно это что-то не совсем.… Не знаю, как сказать.

Анна догадывалась, что Тарва не равнодушна к Кейву, и хотя они никогда не говорили об этом прямо, она догадывалась и о том, что Тарва надеется на её влияние на Кейва. Ей хотелось бы как-то обнадёжить Тарву, что-то сказать ей хорошее, но и зря обнадёживать её она не хотела, понимая, что это будет лишь отсрочка грядущего разочарования, кто знает, может, роковая.

– Я давно тебя не видела. – Улыбнулась она Тарве. – Соскучилась, сама не ожидала, что так рада тебе буду. Ты где остановишься?

– Не знаю. – Ответила Тарва, и её красивое и холодное лицо смягчилось. – Не решила ещё. Мне страшно надоел космос. Ты остановилась в Луане?

– Да, на острове. Можно пригласить тебя в гости? Вместе посмотрим Шествие Рыб, когда Ив и Кейв вернутся с Шейнаном. Как на это смотришь?

– Положительно. – Тарва соглашалась не только из-за Кейва, и чувствовать это было приятно. – Я, пожалуй, воспользуюсь твоим приглашением, всегда мечтала побывать на одном из островов. Пляж там хороший?

– Замечательный. – Анна посмотрела на браслет. – Извини, я должна ответить леди Арине.

– Чего она хочет?

– Чтобы я стала опекуншей Оша, вместо неё. Приняла его в наш Дом.

– Мудро. – Подумав, заметила несколько шокированная Тарва. – И что ты решила?

– Я расскажу леди Арине про каменные сады Японии. – Усмехнулась Анна.

Леди Арина вытерла остатки слёз, когда Ош ушёл, и стала собираться в дорогу. Ей не нравилось в Дине, большой город давил на неё. Сигнал от Анны не застал её врасплох, она его ждала. Продолжая сборы, включила передатчик, и апартаменты наполнились голосом Анны Мессейс.

– Не знаю, почему, – говорила невидимая Анна, – но мне захотелось рассказать вам про каменные сады, которые существуют на планете, где я родилась. Сады эти создаёт народ, живущий, как и ваши предки, на маленьких восточных островах. В этих садах нет растений, только камни, которые стоят на гальке, расчёсанной граблями. Они называются сады дзен, это сады созерцания. Но с какой точки созерцатель ни смотрит на этот сад, он никогда не увидит всех камней сразу.

– Прощайте, леди Арина. – Сказала Анна через несколько секунд. – Я никогда не забуду нашу с вами встречу, подобные встречи – это вехи на жизненном пути, они многому нас учат.

Леди Арина, которая уже давно перестала ходить по апартаментам и стояла у окна, глядя на город, расстилающийся под космопортом, со странной, мечтательной улыбкой на губах, ничего не сказала в ответ. Сад из камней с далёкой неведомой планеты проник в её сердце и овладел её душой эстета.