Читать книгу: «Город вечного дождя»

Глава 1: Город встречает дождем

Дождь здесь не просто шел – он жил. Кира поняла это в ту самую секунду, как вышла из душного вагона на перрон. Это не была освежающая летняя гроза или унылая осенняя морось. Этот дождь был старым, усталым и бесконечным. Он впечатывался в серый бетон перрона, стекал по стеклянным крышам вокзала, шипел на неоновых вывесках, заставляя их цвета кровоточить и расплываться в асфальтовых лужах. Воздух был густым и пах мокрым камнем, озоном и чем-то еще – едва уловимым привкусом ржавчины и сожалений.

Город – Аквилон, как гласила табличка, – встретил ее равнодушно, как встречает тысячи таких же, как она. Приезжих с одним чемоданом на колесиках и тугой, болезненной надеждой в груди.

Надежда Киры умещалась в помятый лист бумаги в кармане ее джинсов. Адрес брата. Лео.

Она не видела его почти год. Сначала были бодрые звонки, потом – короткие, отрывистые сообщения, а последние два месяца – тишина. Глухая, звенящая тишина, которая страшнее любых плохих новостей. Родители уговаривали ее подождать, обратиться в полицию на расстоянии, не срываться с места. Но Кира знала своего брата. Лео был журналистом, причем из тех, кто с упоением нырял в самые мутные воды, веря, что сможет вытащить на свет жемчужину истины. А в таком городе, как Аквилон, мутных вод, казалось, было больше, чем суши.

Такси, пойманное у вокзала, несло ее сквозь лабиринт мокрых улиц. Высотки-иглы царапали низкое, свинцовое небо. Их темные стеклянные фасады отражали бегущие огни рекламы: голографические драконы, обещающие лучшую лапшу в городе, идеальные улыбки моделей, рекламирующих нейроулучшения, яркие логотипы корпораций, чьи названия ничего ей не говорили. Люди на улицах двигались быстро, прячась под куполами прозрачных зонтов или просто низко опустив головы в капюшонах. Все казались тенями, спешащими из одного сумрака в другой.

«Здесь легко исчезнуть», – подумала Кира, и от этой мысли по спине пробежал холодок, не связанный с сыростью.

Дом Лео оказался старой кирпичной многоэтажкой, зажатой между двумя сверкающими гигантами из стекла и стали. Он выглядел как выбитый зуб в идеальной голливудской улыбке. Консьержка, дремлющая за мутным стеклом своей будки, лишь мельком взглянула на Киру, когда та назвала номер квартиры брата, и махнула рукой в сторону лифта. Никаких вопросов. В этом городе, похоже, никто не задавал лишних вопросов.

Ключ у Киры был. Лео прислал ей дубликат в прошлом году с шутливой запиской: «На случай, если репортерская удача мне изменит и придется прятаться у сестренки. Или наоборот». Тогда это казалось смешным. Сейчас – нет.

Замок щелкнул с трудом, словно нехотя пуская ее внутрь.

Квартира встретила ее запахом пыли, остывшего кофе и одиночества. Это был запах места, которое покинули внезапно. На небольшом кухонном столе стояла кружка с недопитым кофе, покрывшимся тонкой пленкой плесени. На вешалке в коридоре висел его любимый плащ, все еще влажный на ощупь. Словно он вышел на минутку и вот-вот вернется.

Но он не возвращался уже два месяца.

Кира оставила чемодан у порога и медленно прошла в комнату, служившую одновременно и гостиной, и кабинетом. Одна стена была полностью завешана картой города, испещренной пометками, фотографиями и вырезками из газет, соединенными красными нитями. Классическая доска расследований, как в фильмах про одержимых детективов. Лео всегда был немного театрален.

Она подошла ближе. Большинство нитей сходилось в одной точке – логотип корпорации «Этерна». Рядом были приколоты фотографии людей в деловых костюмах, схемы каких-то зданий, распечатки финансовых отчетов. Стандартная журналистская работа. Но что-то в этом было не так. Некоторые заметки на стикерах были странными, выбивающимися из общей картины.

«Город помнит».«Они не исчезают». «Эмоциональный след».

Что это могло значить?

Кира начала методично осматривать квартиру. Она знала, как брат любил прятать самое важное. Не в сейфах, а на виду, там, где никто не догадается искать. Она проверила книги, заглянула под шаткую половицу, о которой знала только она, пролистала старые виниловые пластинки. Ничего.

Отчаяние начало подступать к горлу вязким комом. Она села на край незаправленной кровати и обхватила себя руками. Может, родители были правы? Может, она зря приехала? Что она, обычный графический дизайнер, сможет сделать там, где пропал опытный журналист?

Ее взгляд упал на прикроватную тумбочку. На ней лежала единственная книга, которую Лео перечитывал десятки раз – старый, потрепанный томик Рэя Брэдбери. Кира взяла его в руки. Книга была тяжелее, чем обычно. Она открыла ее, и из середины выпал маленький черный блокнот в кожаном переплете.

Сердце подпрыгнуло. Вот оно.

Она жадно вцепилась в блокнот. Внутри был знакомый размашистый почерк Лео. Даты, заметки, зарисовки. Большинство записей были зашифрованы их детским кодом, но Кира помнила его. Листая страницы, она видела, как нарастала паранойя брата.

«Нужен тот, кто видит. Фонарщик».«Они повсюду. Не призраки. Хуже». «Слышу их в тишине. Чувствую на коже».

И на последней, почти вырванной странице, всего два слова и адрес:

Портовый док №7, Старые верфи.Дамиан.

Это была ее единственная зацепка. Имя и место.

Кира прижала блокнот к груди. Дождь за окном усилился, барабаня по стеклу с новой силой. Город за окном больше не казался просто серым и угрюмым. Теперь он казался хищником, затаившимся в сумерках. Хищником, который проглотил ее брата.

И она найдет его. Или того, кто скажет ей, что случилось.

Неважно, сколько дождей ей придется пережить в этом проклятом городе.

Глава 2: Фонарщик

Старые верфи встретили Киру запахом соли, гнили и машинного масла – резким коктейлем, который, казалось, въелся в саму ткань реальности. Дождь здесь был другим: мелким, колким, как стеклянная крошка, и ветер с залива пробирал до костей. Неоновые вывески центра остались далеко позади, сменившись ржавыми скелетами портовых кранов, застывших в вечном поклоне мутной, свинцовой воде. Место выглядело покинутым всеми, кроме крыс и призраков утонувших кораблей.

Док №7 оказался огромным пакгаузом, обшитым рифленым железом, по которому ржавчина расползалась, как заразная болезнь. Тяжелая раздвижная дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы мог протиснуться человек. Из щели падал одинокий луч тусклого желтого света и виднелись клубы пара, будто внутри кто-то дышал на морозе.

Собравшись с духом, Кира шагнула внутрь.

Помещение было cavernous, теряющимся в тенях под высоким потолком. Воздух был наполнен запахом горячего металла и озона. В центре, под единственной лампой, стоял массивный верстак, заваленный инструментами, шестеренками, линзами разного калибра и странными конструкциями из меди и латуни. Это была мастерская, похожая одновременно на лабораторию алхимика и гараж безумного изобретателя.

За верстаком стоял мужчина.

Он был высоким, одетым в простую черную футболку, открывающую руки, покрытые сетью старых, выцветших шрамов и свежих царапин. Темные, взъерошенные волосы падали на лоб. Он был полностью поглощен работой: в одной руке он держал сложный механизм, напоминающий старинный фонарь, а в другой – паяльник, от которого и шел тот самый дымок. Мышцы на его спине и плечах напрягались при каждом движении, выдавая скрытую силу. Он не обернулся, но Кира была уверена – он знал, что она здесь.

– Мы закрыты, – его голос был низким и хриплым, как скрежет металла по камню. Он даже не поднял головы.

Кира сглотнула. Вся ее решимость, что вела ее сюда, вдруг показалась ей детской и наивной. Этот человек излучал ауру такой абсолютной, непробиваемой замкнутости, что хотелось развернуться и бежать.

– Я не клиент, – произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я ищу Дамиана.

Мужчина медленно положил паяльник. Затем он повернулся, и Кира наконец увидела его лицо. Оно было таким, каким могло быть только лицо этого города – высеченным из камня и усталости. Резкие скулы, щетина, глубоко посаженные глаза, цвет которых было не разобрать в полумраке. Но самым поразительным был взгляд. Пустой. Не враждебный, не злой, а именно пустой. Как у человека, который видел слишком много и перестал чему-либо удивляться.

– Ты его нашла, – сказал он. – Что тебе нужно?

– Мой брат… Лео Марков, он пропал. Он журналист. Я нашла ваше имя в его записях. Я думаю, вы были последним, с кем он общался.

При имени Лео в его глазах что-то на миг дрогнуло. Не интерес, скорее тень давнего раздражения.

– Рыжий, настырный, с кучей идиотских вопросов? – он усмехнулся без капли веселья. – Я помню его. Я сказал ему держаться подальше от того, во что он влез. Видимо, он не послушал.

Его слова ударили Киру, как пощечина. Холодные, безразличные. В ней вскипела волна гнева, смешанного с отчаянием.

– Вы ему даже не пытались помочь? Просто… отмахнулись?

– Помочь? – Дамиан оперся бедром о верстак, скрестив руки на груди. – Девочка, в этом городе есть двери, в которые не стоит стучать. Твой брат не стучал. Он вышибал их лбом. Это был его выбор.

«Девочка». Это слово прозвучало как приговор ее затее. Он видел в ней лишь наивного ребенка, забредшего в волчье логово.

– Он искал правду! – ее голос сорвался. – Он верил, что вы можете… что вы видите то, чего не видят другие. Он писал про «Фонарщика».

Дамиан замер. Его тело напряглось, а пустота во взгляде сменилась чем-то темным и опасным. Он сделал шаг к ней, и Кира инстинктивно отступила. Он остановился в паре метров, возвышаясь над ней, как скала.

– Твой брат был идиотом, если писал об этом, – процедил он сквозь зубы. – А ты еще большая идиотка, если пришла сюда и говоришь это вслух. Уезжай из города. Прямо сейчас. Забудь про брата. Считай, что он просто уехал и не оставил адреса. Это будет лучшим исходом для тебя.

Его слова были полны такой ледяной убежденности, что на секунду Кира почти поверила ему. Поверила, что нужно бежать. Но потом перед ее глазами встал образ квартиры Лео, его доски расследований, его отчаянных записок. И она поняла, что не сможет уйти. Не сможет жить с этой тишиной.

– Я не уеду, – твердо сказала она, глядя ему прямо в глаза, стараясь не утонуть в их темноте. – Не без него. Или хотя бы без ответа, что с ним случилось. Если вы не поможете, я найду кого-то другого.

Дамиан долго смотрел на нее, и на его лице отразилась целая гамма эмоций, которые он тут же задавил. Сначала – злость на ее упрямство. Потом – что-то похожее на жалость. И, наконец, – безмерная, всепоглощающая усталость. Он провел рукой по лицу, будто стирая невидимую паутину.

– Здесь нет никого другого, – тихо, почти шепотом сказал он. – Только я. И такие, как твой брат, – он кивнул в сторону двери, – они моя работа. Работа, которую я ненавижу.

Он отвернулся от нее и снова взял в руки свой фонарь. Металлический корпус был покрыт гравировкой из странных, переплетающихся символов. Дамиан щелкнул переключателем, и линза внутри фонаря вспыхнула мягким, теплым, янтарным светом. Свет был живым. Он не просто разгонял мрак – он, казалось, делал сам воздух в мастерской чище, теплее, безопаснее. На долю секунды Кире показалось, что все ее страхи и тревоги отступили, убаюканные этим светом.

– Твой брат, скорее всего, мертв, – сказал Дамиан, не оборачиваясь, его голос снова стал ровным и безжизненным. – Его поглотило Эхо, которое он раздразнил. Так бывает. И я ничем не могу тебе помочь. А теперь уходи. У меня много работы.

Он выключил фонарь, и гнетущая атмосфера дока мгновенно вернулась, окутав Киру холодом.

Она стояла еще несколько секунд, чувствуя себя совершенно разбитой. Не таким она представляла себе этого человека. Не таким она представляла себе свой единственный шанс. В ее воображении он был таинственным, может, даже опасным, но не… сломленным. От него веяло такой безнадежностью, что она заражала, как вирус.

Кира развернулась и пошла к выходу, чувствуя на спине его тяжелый взгляд. Каждый шаг отдавался в ушах гулким эхом ее поражения.

Уже стоя на пороге, под холодными струями дождя, она обернулась. Он все так же стоял у верстака, тенью в сердце своей мастерской.

– Я все равно не сдамся, – тихо сказала она, больше для себя, чем для него.

Он ничего не ответил.

Тяжелая дверь за ней закрылась, отрезав ее от тусклого света его мастерской и погрузив в серый сумрак Старых верфей. Кира осталась одна. Одна против целого города, который, как она теперь понимала, был куда страшнее, чем она могла себе представить.

Глава 3: Первое Эхо

Выйдя из пакгауза Дамиана, Кира почувствовала себя выжатой и опустошенной. Ледяной дождь и пронизывающий ветер были почти физическим отражением того холода, что поселился у нее внутри. Его слова – «твой брат, скорее всего, мертв» – крутились в голове, как заевшая пластинка, царапая остатки надежды.

Но сдаваться было не в ее характере. Если Дамиан не поможет, она справится сама. Лео не мог просто исчезнуть. Он оставил следы. И она пойдет по ним.

Вернувшись в квартиру брата, она снова подошла к доске расследований. Ее взгляд зацепился за небольшой участок карты, обведенный красным маркером. Это был старый промышленный район под названием «Тихий овраг», известный своими заброшенными фабриками. Рядом была приколота фотография обветшалого кирпичного здания с выбитыми окнами и надпись, сделанная почерком Лео: «Источник? Сильный эмоциональный фон».

«Эмоциональный фон». Что бы это ни значило, это было ее следующим шагом.

Переодевшись в сухую одежду и сунув в карман куртки маленький, но мощный фонарик, Кира снова вышла под нескончаемый дождь. До Тихого оврага пришлось добираться на дребезжащем надземном монорельсе, вагоны которого были почти пусты. За окном проплывали однообразные кварталы, серые и безликие, будто город сам страдал от хронической депрессии.

«Тихий овраг» оказался еще более гнетущим местом, чем верфи. Узкая улочка, зажатая между громадами бывших заводов, утопала в глубоких тенях. Единственным источником света были редкие, мигающие уличные фонари, выхватывающие из темноты ржавые пожарные лестницы и стены, покрытые слоями облупившихся граффити. Здесь было тихо. Слишком тихо. Даже шум дождя, казалось, поглощался толстыми кирпичными стенами.

Кира нашла нужное здание. Это был бывший текстильный комбинат, судя по выцветшей вывеске. Она посветила фонариком на главный вход – тяжелые ворота были наглухо заперты. Обойдя здание, она нашла то, что искал бы и Лео – узкий пролом в стене на уровне земли, прикрытый листом ржавого железа.

Ее сердце забилось чаще. Страх смешивался с азартом первооткрывателя. Она отодвинула железо и, помедлив секунду, протиснулась внутрь.

Внутри царил мрак и пахло сыростью, плесенью и чем-то сладковатым, тошнотворным, как запах увядающих цветов. Лучом фонарика она выхватила из темноты огромное помещение, уставленное рядами молчаливых, покрытых пылью ткацких станков. Они напоминали скелеты доисторических животных, застывших посреди своего последнего движения.

Она медленно двинулась вглубь, стараясь ступать как можно тише. Под ногами хрустело битое стекло. Тишина давила на уши. Но было что-то еще. Ощущение… присутствия. Как будто за ней наблюдают. Кира несколько раз резко оборачивалась, но видела лишь тени, пляшущие в свете ее фонаря.

И тут она это почувствовала.

Воздух внезапно стал тяжелым и холодным. Таким холодным, что у нее изо рта пошел пар. По коже пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Это не был обычный холод. Он был пронизан эмоцией. Густой, всепоглощающей, беспросветной тоской.

Кира замерла, пытаясь понять источник этого ощущения. Оно шло из дальнего угла цеха, где станки стояли особенно плотно. Она направила туда луч фонаря, и ее рука дрогнула.

Между двумя станками в воздухе висело нечто. Оно было полупрозрачным, мерцающим, как марево над раскаленным асфальтом. Его очертания постоянно менялись, но в них смутно угадывалась человеческая фигура, скорчившаяся в позе эмбриона. Оно не имело лица, но Кира чувствовала, что оно смотрит прямо на нее.

Это было Эхо.

Она не знала, откуда пришло это знание, оно просто появилось в ее голове, очевидное, как дважды два.

Волна отчаяния, исходившая от существа, ударила по ней, как физический толчок. В голову хлынули обрывки чужих воспоминаний: серые стены, монотонный грохот станков, крик мастера, унижение, безденежье, записка, брошенная на стол… петля.

Кира вскрикнула и отшатнулась, зажав голову руками. Чужая боль стала ее болью. Безнадежность была такой плотной, что хотелось упасть на колени и зарыдать, отказаться от всего, прекратить борьбу. Зачем искать брата? Зачем вообще жить, если мир так несправедлив и жесток? Мысли были не ее, но они ощущались как свои собственные. Она тонула в чужом горе.

Фонарик выпал из ее ослабевшей руки и покатился по бетонному полу, его луч заплясал по стенам.

Эхо медленно развернулось, выпрямилось. Оно потекло к ней, как сгусток чернил в воде, и холод усилился. Кира чувствовала, как ее воля иссякает, как силы покидают тело. Она попятилась, споткнулась о какой-то обломок и упала на спину. Существо было уже в паре метров от нее, протягивая к ней свои дымчатые, бесформенные руки. Оно не хотело убивать. Оно хотело поделиться своей болью, утопить ее в своем вечном отчаянии. И это было страшнее смерти.

И в этот момент, когда последняя искра сопротивления в ее душе почти угасла, сзади, у пролома в стене, вспыхнул теплый, янтарный свет.

– Какого черта ты здесь делаешь?! – голос Дамиана, резкий и злой, прорезал пелену апатии.

Свет стал ярче, заливая цех. Он был не просто светом, он был воплощением воли, тепла и жизни. Эхо зашипело, как вода на раскаленной сковороде, и отпрянуло, его контуры начали таять под натиском этого света.

Дамиан быстро подошел к Кире, держа в руке свой фонарь, который теперь сиял, как маленькое ручное солнце. Он встал между ней и существом.

– Я же сказал тебе уехать, – процедил он, не глядя на нее. Все его внимание было приковано к мерцающей фигуре.

Он сделал шаг вперед. Эхо сжалось, отступая.

– Это Эхо Отчаяния, – бросил он через плечо. – Одно из самых прилипчивых. Оно не нападает. Оно… заражает. Питается твоей надеждой.

Дамиан поднял фонарь выше. Свет стал почти ослепительным. С тихим, скорбным вздохом, который прозвучал скорее в голове, чем в ушах, призрачная фигура растворилась, оставив после себя лишь внезапно потеплевший воздух и едва уловимый запах озона.

Наступила тишина.

Кира лежала на полу, тяжело дыша. Остатки чужого горя медленно отступали, оставляя после себя звенящую пустоту и слабость во всем теле.

Дамиан выключил фонарь и обернулся к ней. В полумраке его лицо казалось высеченным из гранита. Он подошел и, без лишних слов, протянул ей руку. Его ладонь была грубой и теплой. Она вцепилась в нее, и он одним сильным движением помог ей подняться на ноги.

– Ты цела? – спросил он, его голос был все еще резким, но в нем проскользнула нотка… беспокойства?

Кира лишь молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Он подобрал ее фонарик и сунул ей в руку.

– Ты хоть понимаешь, что чуть не умерла? – его взгляд был тяжелым. – Не физически. Твоя душа, твое желание жить – оно бы просто… иссякло. Ты бы осталась здесь, села в угол и ждала бы, пока твое тело не откажет.

Он смотрел на нее так, будто она была самым неразумным созданием во вселенной. И, возможно, так оно и было. Но вместе с этим в его взгляде читалось что-то еще. Неохотное, почти незаметное признание. Признание того, что она, вопреки всему, все-таки нашла то, что искала. И выжила.

– Как… как вы меня нашли? – наконец смогла выговорить она.

– Твой брат был не единственным, кто следил за этим местом, – коротко бросил он. – Я почувствовал, когда Эхо проснулось. А связать два и два, догадавшись, кто его разбудил, было несложно.

Он развернулся и пошел к выходу.

– Идем отсюда. Это место опасно. И нам нужно поговорить.