Власть и нежность

– Оставаться здесь.

Девушка, соглашаясь, кивнула головой, и он убрал руки с ее лица.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она, измученно улыбнувшись ему. Барлас, не задерживаясь, решительно вышел прочь. Мира еще некоторое время слышала, как он зычным голосом отдает распоряжение своим людям, затем стало тихо. Девушка устало опустилась на пол. Сердце торопливо стучало в груди. Мира была взволнована. Прикосновение, взгляд, голос незнакомца взбудоражили ее. Эти ощущения были странными, новыми и необычными для девушки. Кем же этот мужчина стал для нее?

Барласу было не до сна. Тщательнейшим, местами придирчивым образом, он проверял подготовку к походу своего войска – от состояния лошадей и наличия достаточного овса для них, до настроения рядового воина и состава его походного провианта. Мужчина, наконец, удовлетворенно отметил, что все идет так, как он и задумал. Приподнятое настроение вернулось к нему. К тому же, его небольшая проблема с трофеем была быстро решена. Конечно, невозможно было бы представить, чтобы Барлас посадил девушку верхом даже на самую покладистую и выносливую лошадь – чтобы так она ехала верхом весь путь – это привлекло бы слишком много внимания. Рядом с собой, на своем коне, он тоже не собирался ее везти – достаточно и того, что мужчина уже один раз привез девушку лично. По его приказу в кратчайший срок была найдена палатка, где ближайшие дни должна будет ждать его пленница. Барлас уже приставил надежную охрану к ней, позволяя заходить внутрь лишь женщине – прислуге, чтобы та приносила еду и убирала за девушкой. В палатке даже был размещен ночной горшок и кувшин с тазом, чтоб не было абсолютно никаких причин выходить этой девушке из безопасного места. Не то что бы за пределами укрытия ее предостерегала какая – либо опасность, однако мужчина предпочитал в данном случае не рисковать и не тратить свое время, внимание на пленницу. Он ехал воевать, а не нянчиться, пусть даже с таким прелестным созданием, как она. Прелестным. Барлас удивился этой оценке. Мужчина не знал точную причину, но ему не хотелось отпускать пленницу от себя. Дело ли было в кротком взгляде ее больших, серых глаза, или же воин просто проявил себя собственником, но ясно было одно – он не желал делиться девушкой с кем бы то ни было.

На рассвете колонна из воинов двинулась в путь…

Глава седьмая.

Мира ехала в своей палатке уже третьи сутки. Девушка была рада и благодарна, что о ее комфорте позаботились. Пять раз в сутки приходила служанка, она приносила чистую воду, кое – что из еды, а так же ночной горшок. Женщина почти не смотрела на пленницу и делала все очень аккуратно и быстро. В этот раз, перед сном, она принесла чашу с кобыльем молоком.

– Спасибо, – как всегда, поблагодарила Мира, тепло улыбнувшись служанке. Та робко ответила в ответ улыбкой. Девушка отметила про себя, как простая улыбка преобразила лицо этой женщины – раскосые, темные глаза заблестели, на желтовато – смуглой коже появился теплый румянец. Мире внезапно так захотелось поговорить с ней, поэтому она слегка коснулась руки женщины и обратилась к служанке:

– Куда мы едем?

В ответ та что – то прошептала, и девушка услышала знакомый, благодаря стараниям няни Агафьи, язык – тюркский. Не передать словами, как в эти секунды была счастлива Мира! Она вновь повторила свой вопрос, но уже на этом языке. Женщина удивленно вытаращила глаза, и снова теплая улыбка появилась на ее губах.

– Наш великий хан Барлас завоевывает новые земли, а мы едем с ним.

– Завоевывает? – переспросила Мира, ощутив непреодолимую тяжесть в груди. Завоевывает. Воевать. Война. Какой же численностью должна быть армия, и какой обладать мощью, чтобы именно завоевывать земли?

– Да, уже много городов пало, – служанка аккуратно сложила тарелки, намереваясь забрать их с собой.

– Сколько? – не сдержавшись, спросила девушка. Женщина вскинула голову и задумчиво посмотрела на Миру. В этом взгляде не было вражды и злости, только спокойствие и рассудительность. Затем она ответила:

– Уже более двадцати… Тех, кто сдался, пощадили. Наш хан справедливый. Те же, кто оказали сопротивление, погибли… Хан очень свирепый. Скоро падет еще один город, мы уже подъезжаем к нему.

Услышав мужские голоса на монгольском, служанка торопливо попрощалась и вышла из палатки, оставляя девушку с невеселыми мыслями. Мира задумчиво отпила молока и невольно поморщилась – она все еще никак не могла привыкнуть к его специфическому вкусу. Ее мысли кружились вокруг услышанного. Значит, война. Интересно, кем в этой армии является незнакомец? Судя по тому, как тот мастерски сражался, вряд ли он будет простым рядовым воином. Внезапно, острая боль осознания пронзила девушку. Она поняла, что войско идет на ее родные земли. Она явственно увидела сожженные деревни, горящие города и смерть. Рыдания сотрясли плечи Миры. Она стала неистово молиться, чтобы люди не оказали сопротивления, и хан сохранил им жизнь.

За все эти длинные, скучные дни Мира ни разу не увидела своего спасителя, и не услышала даже его голоса вблизи своей палатки, хотя она страстно желала этого, удивляясь самой себе. Каждый раз, когда полог приоткрывался, девушка ожидала увидеть незнакомца, но со скрытым разочарованием встречала служанку. Нет, Мира ни в коем случае, ничего не имела против этой женщины, присутствие которой не давало до конца ей впасть в грусть, однако именно появление мужчины с зелено – карими глазами стало бы радостью для девушки. Ей хотелось верить, что он не покинул ее, и что они скоро встретятся вновь. Она закрыла глаза – и в ее воображении снова появилось изображение мужчины – мужественное лицо с прямым, слегка широким, заостренным, носом, смуглая кожа, жесткая, четко очерченная линия темных губ. Ну а взгляд… Пронзительный, властный… Мира с досадой отметила, что не знает ни его имени, как, впрочем, и он ее. К счастью, ее знание тюркского языка, возможно, сможет помочь ей в общении с незнакомцем. Безусловно, ему сейчас было не до разговоров с ней, наверняка он готовился к битве, как и другие воины, под командованием великого хана. Еще немного, и город будет обречен… Девушка взмолилась к Всевышнему, обращая к Нему свою мольбу снова и снова, прося чтобы Он пощадил людей. Это единственное, чем могла помочь Мира этим несчастным. Но, порой, люди недооценивают силы искренней мольбы…

Девушка не понимала, для чего нужна война, и мечтала, что когда-нибудь наступит тот день, когда люди вспомнят, что они братья друг другу, когда кровопролития по всей земле прекратятся, когда каждый поймет, что Мир во всем мире – это высшая ценность. Мечты девушки были идеалистичными и прекрасными.

Баралс, всегда рассуждающий здраво и руководствуясь своей холодной логикой, сейчас до конца не понимал, зачем он пришел навестить свой трофей. Бесчисленное войско уже подошло к городу, и воины начали размещать свой лагерь, чтобы на рассвете начать его осаду. Тьма еще царила вокруг, однако мужчина без труда нашел знакомую палатку. Воины, охранявшие ее, почтительно расступились в стороны. Пришедший ловко и бесшумно взобрался внутрь. Он услышал ровное дыхание девушки, она спала, свернувшись калачиком. Барлас зажег маленькую лампадку, висевшую в углу палатки – ему захотелось разглядеть лицо пленницы, удостовериться, что она здорова, и что ее губа и щека благополучно заживают. Все было в порядке, лишь кожа лица имела бледный цвет и на щеках была мокрой от слез. «Плакала?» – почти раздраженно подумал мужчина, хмурясь. Этого еще не хватало. Хотя, пусть плачет, сколько хочет, если ей от этого легче, потому что Барлас был абсолютно равнодушен к женским слезам, да и каким – либо проявлениям чувств. Он не был так воспитан. Его воспитали воином, а воин, который дал волю своим чувствам, обречен на погибель. Именно поэтому, большую часть времени Барлас был хладнокровен, однако если что – то выводило его из равновесия (что случалось крайне редко), он был страшен и беспощаден в ярости.

Мужчина уже собирался погасить лампадку, как вдруг, его пленница распахнула сонные глаза и, узнав воина, нежно улыбнулась ему полными губами. Барласу страстно захотелось узнать какие они на вкус, и он, недовольный собой, слегка сжал челюсти. Тем временем, большие, серые глаза Миры, излучавшие мягкость, с интересом смотрели на него. И мужчина, искушенный в вопросах с женщинами, без труда понял, что она влюблена в него. Это немного удивило Барласа. Обычно женщины, прежде чем влюбиться, любили узнавать, КТО именно почтил их своим вниманием. А потом все было просто – пару драгоценностей, и их сердца непременно таяли перед дерзкой улыбкой воина.

Неужели для его пленницы было достаточно переночевать в его юрте, чтобы отдать ему свое юное сердце? Ах да, юное. Девушка просто идеализировала его, тем более случайно получилось так, что Барлас спас ее от жестокости князя. Ничего, совсем скоро эта иллюзия пройдет, как только она столкнется с настоящей реальностью. Весь хрустальный мир разобьется вдребезги. Пока же девушка продолжала доверчиво смотреть в глаза мужчины, сдерживая свою радость. Он все – таки пришел, не покинул ее, и был совсем рядом – его хмурое лицо склонилось над ее лицом, а взгляд незнакомца, гипнотизируя, вглядывался в очи Миры. Горячее дыхание мужчины скользило по щеке девушки, будоража и заставляя краснеть. Тогда она, собравшись с духом, прошептала ему на тюркском, мысленно прося Создателя, чтобы незнакомец понял ее:

– Завтра бой?

Густые черные брови воина удивленно поднялись наверх. Пленница знает этот язык? Он ответил на том же тюркском:

– Всего лишь осада города.

Мира, дрожа от страха, прикоснулась лишь кончиками пальцев до его руки, тихо говоря:

– Пусть все будет хорошо.

Барлас заметил ее волнение и страх, и снова обхватил ладонями холодное лицо девушки, жестко произнеся:

– Оставаться здесь.

Он приказывал не только словами. Взгляд его глаз проникал в самые сокровенные уголки души Миры. Но ей нечего было бояться – он не нашел там никакого зла и червоточин. Девушка кивнула головой, одновременно пытаясь запомнить красивое, суровое лицо мужчины. Барлас убрал руки и быстро вышел из палатки.

Этой капли нежности (а была ли это нежность?) было достаточно для счастья Миры. Она дотронулась пальцами до своих щек, где были горячие ладони незнакомца всего лишь мгновение назад. На душе стало тепло и спокойно. Девушка чувствовала себя защищенной. Возможно, это чувство впервые появилось в ее жизни. Она была счастлива. Мира, преисполненная надежд, обратилась с молитвами к Всевышнему. Девушка просила защитить от ран и гибели ее спасителя, она просила спасти людей осажденного города.

Наступило долгожданное утро для Барласа. Утро очередной победы, которую он и его воины вскоре получат. Мужчина чувствовал, как в его венах закипает кровь, ощущая колоссальный прилив сил по своему крепкому телу. Было бы ложью утверждать, что Барлас воевал лишь потому, что его высокий статус обязывал к этому. Нет. Он был прирожденный воин – с самых младых лет его воспитывали именно так. Уже в возрасте трех лет он оседлал своего первого коня, а в пять являлся великолепным наездником и безупречно стрелял из лука. Барлас так же владел различными видами единоборств, ведь его известными учителями был монахи из завоеванных земель Китая. Оттуда же были взяты многие другие знания, в том числе по осаде городов. Теперь войско использовало три вида камнеметов – требюшеты, они были противовесного типа, вихревые катапульты и блиды, самые легкие камнеметы с метательным рычагом. Самыми эффективными и мощными являлись камнеметы именного китайского типа – метательный рычаг был сделан из шестов, а веревку к каждому тянула пара воинов. Стрелы, камни и огненные бомбы могли забрасываться столь далеко и несли такое разрушение, что города, обычно, быстро сдавались на милость или, порой, гнев победителей. Но что такое оружие без людей? Гордостью Барласа оставались его безупречные войска, в которых царили порядок и четкий строй. Армия была организована в войсковые единицы по сто, тысяче и десять тысяч (туменам человек. Каждый воин был ответственен за воинов своей группы. И, если кто – то один из них провинился, наказывали всех. Столь жестокое, лишь на первый взгляд, правило, способствовало лишь укреплению и успеху войска. Воины Барласа были и оставались лучшими.

Итак, стотысячное войско встало у стен города – крепости. Осадные машины уже были подвезены. Лучники заняли свои боевые позиции.

Они сами выбрали свой путь, отказавшись сдаться.

Барлас дал боевой клич, и армия подхватила его…

Мира, дрожа от страха, сидела в своей палатке. Она слышала различные шумы, сопровождающие осаду города – крики, звуки камней, ударяющихся о стены и разрушающие их. Она чувствовала боль и бессилие. Ей было жутко… Осада продолжалась уже более половины дня. За это время к девушке пару раз заглянула служанка. Мира попыталась задать ей какой – нибудь вопрос, но женщина с легкой грустью ответила, что господин запретил с ней разговаривать. Это заявление обескуражило девушку. Таким образом, она осталась совершенно одна наедине со своими мыслями и переживаниями. Мира безразлично посмотрела на нетронутую ей еду. Она не могла сейчас поглощать какую – либо пищу. Ее воображение, подкрепленное неизвестностью, рисовало страшные картины павшего города, раненых воинов, среди которых и ее спаситель. Внезапно, горячей волной, девушка ощутила ненависть к хану этой армии. Насколько же ужасен, бесчеловечен этот человек! Неужели ему не жаль хотя бы своих людей? Наверное, у хана нет сердца и души, а если же душа все – таки имеется, то наверняка черная, без единого светлого просвета! Быть может, это вообще получеловек – полузверь? Миру затрясло от ужаса. Ей, вдруг, стало очень страшно, почти смертельно, когда – нибудь увидеть этого хана…

Глава восьмая.

К началу следующего дня, осада города была завершена. Он пал. Пал, как и предыдущие города месяцами ранее. Его, казалось бы, крепкая стена была пробита, приводя в ужас жителей города и в восторг завоевателей. Испуганные крики поглотил боевой клич победителей. Тогда, идя на поклон, к великому хану, князь принес ему ключи от города, таким жестом признавая свое поражение перед ним и проявляя покорность к победителю. В напряжении жители города ожидали решение великого хана – что сделает он с ними – убьет, обратит в плен, сожжет? Но завоеватель проявил присущую ему мудрость, приказав – погибших с обеих сторон похоронить, живых и их имущество не трогать. Князь покоренного города оставался его наместником, а вместе с ним оставалось часть войска из армии хана, молодые же воины города шли на службу Барлас —хана. Князь так же он обязался платить дань в казну хана, взамен получая охрану города и пограничных территорий войсками Барласа.

Хан не стал ночевать и располагаться в принадлежавшему, теперь ему, городе. Он остался в своем лагере, приказав людям праздновать очередную победу. Скоро были разожжены костры, стали готовиться угощения. Людям нужно было отдохнуть и расслабиться – впереди ожидало три дня веселья, а затем снова путь. Соревнования, угощения, подарки – было все для их радости, за исключением одного – употреблении любого алкогольного, одурманивающего напитка. Барлас еще много лет назад заметил, что все это лишает человека ясности разума, даже когда тот протрезвеет. А ведь для воина это хуже некуда. Мутный рассудок, непонимание ситуации, неадекватная реакция – и вот уже погибель распростерла свои объятия. Он не желал ни одному своему воину такую позорную смерть. Стрельба из лука, рукопашные бои и, наконец, охота, вот что приносило им радость и наполняющий силой отдых. Победителей ждали призы – овцы, лошади, отрез дорогой ткани, изысканное оружие. Таким образом, воины совмещали полезное с приятным – отдыхая так, они продолжали поддерживать и развивать свою прекрасную физическую форму и боевые умения.

Барлас был доволен своим младшим братом – Исанбеком. Тот грамотно руководил частью войск при захвате города, что привело к минимальным потерям с их стороны. Его брат превращался в настоящего воина! Хан так же лично принимал участие в осаде и бою, и сейчас он был покрыт пылью, потом. Его оружие было в крови, колчан со стрелами практически опустел, однако воин не чувствовал себя усталым и изможденным. Барлас был доволен, ведь все шло так, как он и хотел.

Страшные крики и непонятные шумы прекратились. Кажется, все закончилось. Мира, сидела, вся сжавшись, ожидая новостей. Одиночество уже раздавливало ее. Наконец, появилась та самая служанка. Приветливо улыбаясь, она обратилась к девушке:

– Господин позволил тебе выйти, посмотреть, как они будут приветствовать хана. Ты должна выйти, – добавила женщина, заметив, что Мира колеблется. – одень это.

Служанка протянула черный плащ. Он был длиннее, чем дорожный плащ Миры, и значительно шире. Девушка одела его, буквально утопая в нем. По привычке, она накинула капюшон на голову, и последовала за женщиной. От непривычно яркого солнечного света, глаза стало больно щипать. Мира еле вылезла из палатки, под конец чуть не свалившись. Служанка поддержала ее за локоть и произнесла:

– Мы должны стоять здесь, дальше нельзя.

Девушка, соглашаясь, кивнула головой, а затем стала осматриваться, где же она находится. То, что предстало ее глазам, поражало воображение. Тысячи и тысячи воинов выстроились в идеально ровные ряды, которые, казалось, уходили до самого горизонта. Они стояли, ожидая своего хана. «Интересно, где среди них ее спаситель?» – мелькнула мысль в голове Миры. Страх отступил перед любопытством, и она стала с интересом разглядывать воинов. Они были прекрасно экипированы – на них были прочные доспехи, на головах шлемы. Но еще больше поражала то, как четко они были распределены, без единого упущения и какой – либо неточности. Армия создала живой коридор для своего Лидера.

Девушка и служанка стояли позади одного из отрядов. На них совершенно никто не обращал внимания, кругом была звенящая, напряженная тишина. В этом необычном, странном молчании, Мира явственно слышала, насколько громко и тяжело она дышит. Но в туже минуту тишина была разрушена. Тысячи и тысячи мужских голосов начали зычно выкрикивать лишь одно имя, воинственно поднимая копья вверх:

– Барлас – хан! Барлас – хан!

Понимая, что воины приветствуют своего правителя, и что ей все же придется издалека увидеть этого жестокого человека, Мира собралась с остатками своего мужества, и пообещала себе не падать в обморок от страха перед этим получеловеком – полузверем. Приветствия становились все громче и мощнее, и девушка увидела приближающегося на черном коне мужчину. Даже то, как он сидел верхом, выдавало в хане человека властного, жесткого. На нем была кольчуга, на голове сиял шлем, отделанный мехом песца. Когда мужчина проезжал относительно близко, девушка попыталась разглядеть его лицо. Она не только разглядела его, но и узнала… Это был мужчина, спасший ее. Мужчина, в которого Мира была влюблена. Великий хан, к которому девушка испытывала ненависть оказался тем, о ком она мечтала последние дни… «Блудница,» – услышала она укор в своей голове. Ей стало нечем дышать, внутри все дрожало. Внезапно, Мира вспомнила свои кошмарные сны, и узнала в черной пантере Барлас – хана. Тот же взгляд, та е скрытая убийственная сила, исходящая от него. Он уже давно проехал мимо, а девушка продолжала трястись, не замечая, что ее лицо было мокрым от слез. Стоявшая подле служанка, заметив состояние Миры, вежливо предложила вернуться в палатку. Женщине хотелось сказать что – то ободряющее, но она не нашла нужных слов. Прислуга лишь слегка обняла девушку, а затем ушла, оставляя ее в одиночестве. Мира медленно села в углу палатки, обхватывая руками свои трясущиеся плечи. Она никак не могла избавиться от изображения воина – снова и снова перед ее глазами был Барлас – хан, он ехал, размахивая окровавленной саблей. Лицо его было свирепо и яростно. Разве могла знать Мира, что ее спасителем окажется свирепый хан этой бесчисленной армии, созданной для одной цели – завоевывать? И еще один вопрос тяготил сердце девушки – для чего она нужна столь великому воину? Ведь, по мнению, привитому ей с детства, она была далеко не красавицей. Мира не сомневалась, что, если бы этот мужчина пожелал, то любая прекрасная женщина, могла стать его. Ненависть, страх и влюбленность начали борьбу в душе девушки…

Мира не ошиблась. Действительно, если бы Барлас – хан пожелал, любая женщина могла стать его, и дело здесь было никак не в принуждении. Они сами были рады быть хотя бы незначительной частью жизни великого хана. Тем более, тот дарил щедрые подарки, и не был слишком грубым. И, что немаловажно, мужчина был очень привлекателен, а в дополнение, наличие власти у него, делало его просто неотразимым. Барлас не испытывал к противоположному полу сентиментальных чувств и прочих ненужных глупостей. Близость с женщиной для него было просто физической разрядкой, за которую он щедро платил, и где обе стороны были удовлетворены. Ни к одной женщине он не был привязан, и в будущем тоже не собирался этого делать. Все чаще после бурных ночей, на рассвете, глядя на абсолютно чужое женское, пусть и красивое тело, Барлас ощущал пустоту в душе. И пустота эта с каждым разом усиливалась. Кроме ночных утех, им не о чем было разговаривать. К тому же, большинство прелестниц, уже после первой ночи наивно полагали, что их статус в глазах Барласа повысился. Они смелели, вели себя крайне самоуверенно, превращаясь в «мужиков в юбке», теряя остатки своей привлекательности. Не то чтобы хан не уважал женщин, просто они занимали очень маленькое место в его жизни, и дальше он их не пускал. В свои двадцать девять лет Барлас был хладнокровным циником.

Мира расчесывала свои темные волосы, пальцами рук, пытаясь придать им более – менее опрятный вид. В палатку зашла служанка, неся еду. Был уже вечер, за пределами жилища слышался шумный пир. Женщина поставила перед Мирой широкий поднос со сладостями – тестом, порезанным на кусочки и политым густым медом. Настроение у служанки было приподнятое, и улыбка не сходила с ее лица.

– Это с нашего пира, кушай.

– Спасибо, выглядит аппетитно! Вы такая сегодня счастливая! – заметила Мира, пробуя сладость на вкус – он был восхитительным.

– О, да! Мой сын сегодня одержал победу в стрельбе из лука, выиграв породистого жеребца.

– Сын? – удивилась девушка, переставая жевать угощение. Она – то думала, что женщина всего лишь рабыня в войске хана. Но мысли эти Мира не стала озвучивать, понимая, насколько они могут обидеть стоящую подле нее улыбающуюся служанку. Та кивнула головой и весело проговорила:

– Да, у меня есть и сын, и дочка – она уже замужем, и, конечно и муж у меня имеется. Я счастливая, и тебе искренне желаю счастья.

С этими словами женщина стала выходить из палатки, но, оступившись, упала из нее, закричав. Мира, забыв обо всем, выпрыгнула вслед за служанкой. Пока подбегали воины, чтобы оказать помощь женщине, девушка пыталась поднять ее. К счастью, последняя была в сознании, и на лице не было явной бледности или еще каких – либо признаков, свидетельствующих о серьезных повреждениях головы. Склонившись над служанкой, девушка с тревогой задала вопрос:

– Как вы? Что – то болит? – порыв ветра пробежался по распущенным волосам Миры, поднимая их темной волной.

– Немного болит спина. Но я больше испугалась, чем ударилась, – взгляд женщины устремился вдаль, – ты бы зашла в палатку, и как можно скорее. Давай, девочка, пока никто не заметил тебя.

Девушка испуганно оглянулась и, завидев приближающихся к ним воинов, спешно вернулась в свое убежище.

Исанбек как раз проезжал мимо отряда, когда его глаза привлекла внимание картина падающей служанки и выпрыгнувшей вслед за ней из палатки незнакомой девушки. Молодой мужчина попридержал коня, с необычайным интересом разглядывая последнюю. Ветер трепал ее роскошные темные волосы, утонченное лицо было трогательно взволнованным и красивым. Незнакомка была столь необыкновенна и так отличалась от знакомых Исанбеку женщин, что тот ощутил сильное любопытство. Он направил коня в сторону палатки, где минутами раньше уже скрылась девушка. Молодой мужчина желал разгадать загадку, однако дорогу ему преградили вооруженные воины. Исанбек, удивившись, напомнил им, что является братом их великого хана, но услышал в ответ, что это приказ самого Барлас – хана, который касается абсолютно всех, в том числе и членов его семьи. С досадой, Исанбек отступил.

Барлас восседал на подушках в своей юрте. Рядом с ним, за праздничным, очень низким столом, сидели его лучшие воины, в том числе и, конечно же, младший брат, которым хан сегодня особенно гордился. Стояла глубокая ночь, однако спать никто не собирался. Люди отдыхали, приятно общались, шутили и обсуждали планы дальнейшего завоевания. Барлас с аппетитом ел, внимательно слушая каждого своего воина, подбадривая словами и слегка улыбаясь. Он был доволен. За отвагу, мужество и мастерство хан наградил каждого из десяти присутствующих тяжелым сундуком с драгоценностями. Воины были воодушевлены и обрадованы щедростью своего правителя. Так же была награждена и вся армия – был значительно увеличен паек, надел каждого воина, выданы куски хороших, добротных тканей для семей. Люди веселились, празднуя общую победу. Подняв чашу с кобыльим молоком, хан слегка наклонился к сидящему рядом брату и тихо, чтоб слышал только он, произнес:

– Сегодня ты показал себя, как настоящий, искусный воин и прирожденный лидер. Я горжусь тобой, брат, – Барлас с выражением подчеркнул последнее слово, в ответ молодой мужчина улыбнулся, – тебя нужно хорошенько наградить.

Исанбеку было крайне приятно слышать такие теплые слова, от человека, на которого он всю жизнь равнялся. И вот теперь, он получил от того одобрение. Повернувшись к старшему брату, молодой мужчина зашептал ему на ухо:

– Я уже выбрал себе награду. Сегодня, проезжая по лагерю, я увидел необыкновенную молодую женщину. Такой у меня еще не было. У нее длинные темные волосы, и все это время она пряталась в палатке…

Желваки заиграли на лице Барласа, он с усилием сдержал нахлынувший гнев. Хищно улыбнувшись (что больше походило на оскал), хан ровным голосом произнес:

– Я понял тебя, брат. Я понял.

Когда гости разошлись на рассвете, Барлас вскочил на коня и, все еще сдерживая ярость, добрался до палатки своей пленницы. Он не зашел туда, а лишь довольно жестко спросил со своих воинов, пытаясь выяснить, почему девушка покинула свое убежище. Когда картина прояснилась, хан слегка успокоился и, мысленно рассуждая как поступить, отправился назад. Наконец, решение было принято, и Барласу стало удивительно спокойно на душе. Пусть будет так. Он так решил, и этого достаточно. Для всех.

Глава девятая.

Мира устала от одиночества. Оно нестерпимо тяготело ее. Целых семь дней девушка была в этой уже ненавистной для нее палатке. Ей страстно хотелось выйти на воздух, полюбоваться небом… Но она не могла – ведь Мира обещала своему спасителю, а теперь и в одном лице хану, оставаться здесь. Лишь прислуга заглядывала к ней – к счастью, падение не травмировало ее, чему девушка была очень рада. На третий, заключительный день праздника, к ней заглянула взволнованная служанка, неся в руках свертки. Искренне улыбаясь, женщина произнесла:

– Девочка, твой час настал!

– Какой час? – удивилась Мира, непонимающе глядя в улыбающееся лицо служанки. Та веселым голосом ответила:

– Скоро узнаешь! Еще немного, и ты покинешь эту ненавистную тебе палатку. Да – да, я вижу, что ты вся измучилась. Но твое терпение будет вознаграждено. Я ведь сразу заметила, что ты особенная! Подумать только, как же тебе повезло, девочка! Ты сорвала ярчайшую звезду с неба! Садись, я расчешу твои волосы.

Девушка послушно села, и служанка аккуратно стала расчесывать ее спутавшиеся волосы. Затем она нанесла на них каплю розового масла, и они разгладились и еще больше заблестели. Женщина собрала часть волос на затылке гребнем, другую часть оставив распущенными. После она протянула Мире блестящий серый плащ, та надела его и встала в полный рост. Девушка выглядела благородной и взволнованной. Служанка с теплой улыбкой оглядела стоящую перед ней красавицу. Что ждет ее впереди? Женщина слегка коснулась ладони Миры, обращаясь со словами:

– Будь счастлива. А теперь тебе пора. Так господин решил.

Девушка слабо кивнула головой, чувствуя себя будто во сне. Она аккуратно и очень медленно вылезла из своего убежища. Глаза, от непривычки, сразу заслезились от лучей яркого полуденного солнца. Наконец, слегка привыкнув к свету, она огляделась, не понимая, что же происходит. От страха ее ладони стали ледяными, а во рту все пересохло. Перед глазами все кружилось, а в ушах звенело. Мира стояла, не понимая, какая ее роль здесь? Себя она ощущала слабой и незначительной. Как долго это длилось – неизвестно. Но вот появился Барлас – хан. В ослепительно черных одеждах, с накинутыми на широкие плечи мехами, он ехал, грозно восседая на вороном коне, держа в правой руке поводья от белой лошади, которая была без всадника. Мужчина приближался к Мире. Она стояла с широко открытыми глазами, на том же самом месте, боясь шевельнуться, пока хан не подъехал столь близко, что, казалось, еще шаг, и его норовистый конь встанет на девушку. Барлас ловко спрыгнул с коня, и кивнул Мире, приказывая той подойти. Та и не думала ослушаться. Прерывисто дыша, она приблизилась к мужчине, тот глазами указал на белую кобылицу – девушка догадалась, что это чудесное животное предназначено для нее. Мира попыталась залезть на лошадку, но получилось у нее это лишь со второй попытки. Наверное, со стороны это выглядело крайне неуклюже, и щеки девушки порозовели от чувства стыда. Она опустила голову, не желая встречаться ни с кем взглядом, опасаясь увидеть насмешку или презрение. Взобравшись на своего коня и схватив за поводья белую лошадь, Барлас ударил пятками по бокам животному, и они стремительно понеслись вперед. Девушка испуганно вцепилась в густую гриву лошадки, опасаясь свалиться. Они мчались через лагерь, уставленный юртами. Казалось, последние заняли собой все пространство, до самого горизонта. Уставившись испуганным взглядом в спину хана, Мира успела разглядеть, что часть его черных, густых волос заплетены в косички. Удивительно, но нем эта прическа выглядела крайне мужественно. Наконец, конь Барласа, а за ним и белая кобылица, сбавили свой ход.

Подъехав к своей юрте, Барлас подхватил девушку на руки и понес в жилище. Зайдя внутрь, он опустил ее на расстеленные меха, продолжая неотрывно глядеть на бледное лицо Миры. Мужчина видел, что та продолжает бояться. Ну что за глупое создание. Любая другая женщина, окажись на ее месте, была безмерно счастлива и крайне благодарна. Ведь хан, впервые за эти годы, прилюдно представил свою женщину. Но она не была любой другой женщиной, а являлась пока лишь юной девушкой, невероятно трепетная, как молодая лань.