Читать книгу: «Параллель 2. Отражение»

Существуют ли параллельные миры? Как туда попасть? Есть ли жизнь после смерти? Предопределен ли ход истории?

Главные герои первой книги "Параллель" продолжают скользить между мирами, которых, оказывается, достаточно много. На этот раз изменчивая судьба забросила сотрудников ГУПАС и их подруг в другую Параллель: Польская республика, Белосток, 1930 год. Жизнь продолжается!

Большая благодарность Сергею Михайловичу за помощь и советы при написании книги.

Пролог.
Параллель, спустя год, старший инспектор Полев.

Сегодня исполнился ровно год после гибели Старого. Поехали на кладбище помянуть Тольку. Трое оперативников на своей машине, я с Натальей и Леной на "Крауне". С утра зарядил снег с дождем, видимость была паршивая, дворники еле успевали соскабливать с ветрового стекла снежную кашу.

Когда приехали, дождь закончился, тучи растянуло и вдруг выглянуло солнце. Крест на толиной могиле засверкал под солнцем мокрой желтизной, видно было издалека.

После смерти Старого Лене совсем было плохо, почернела вся, глаза потухли. Если бы не мы с Натальей… Не знаю, что бы она сделала. В автомобильную аварию она конечно не поверила. Оказывается Старый успел ей кое что рассказать, но аккуратно, без конкретики. Поэтому когда в морге Лена увидела пулевую пробоину у Тольки в груди…

Она ничего не сказала, на похоронах конечно плакала, а когда над свежей могилой мы с "полевиками" дали троекратный залп из пистолетов… Ей стало плохо. На поминках еще кое как держалась, потом Наталья неделю ночевала у нее.

В общем, поддерживали ее как могли.

Заказали памятник, но не успели поставить к годовщине. Все фотографии Старого остались на Земле-2, как ее называют смежники, правда у Лены в телефоне было фото, где они сняты вместе. Счастливые, Толька хохочет…

Вот с этого кадра мы и взяли портрет на памятник.

Через пару дней после похорон Лена и Наталья потребовали рассказать им все, что мы со Старым от них скрывали. Сначала хотел отболтаться, потом подумал: а какого черта?!

Пуля в толькину спину прилетела с Земли, окошки закрылись минимум лет на восемь, а может и навсегда. Я ГУПАСу ничего не должен!

И рассказал. Сказать, что это их удивило – не сказать ничего. Они были ошеломлены! Ну всплакнули, конечно…

Мне Старого очень не достает, очень! Иногда вижу его во сне. Сидит в кресле, курит свое любимое "Мальборо", разговаривает со мной, а из угла рта и из дырки в груди стекают струйки крови…

Я просыпаюсь, иду на кухню, включаю вытяжку и курю. Сигареты "Мальборо".

Местный КГБ предложил работать у них, мы с мужиками посоветовались, разумной альтернативы не было. И согласились. Теперь я полковник КГБ в Параллели.

Я все время думаю, кто мог убить Старинова? И зачем? Судя по запаздыванию звука, стреляли с расстояния более 350 метров, наверняка винтовка с оптикой. Пулю мы не нашли, скорее всего она упала в море. Родное Управление решило концы в воду спрятать? Тогда валили бы всех, мы стояли как мишени. Но убили только Старого. Непонятно…

Подъехали к могиле, вышли. У креста в вазе стояли свежие цветы. Все заметили, но ни сказали ни слова. Лена. Она часто ездила сюда, наверное цветы с ее прошлого визита. Насколько я знаю, Толька ее любил. И она его. А теперь у меня нет друга, а у Лены любимого.

Я вдавил в просевший холмик стакан, до половины налил в него водку, прикрыл сверху ломтиком хлеба. Помянули инспектора Старинова. Потом постояли маленько, поговорили, и поехали обратно. Подморозило, посыпался снег. Густой, хлопьями. Въехали на мост через Москву-реку. И тут машина пошла юзом, задние колеса заскребли по припорошенному льду, и нас понесло на ограждение моста. Удар, скрежет, "Краун" полетел вниз. Пробив тонкую корку льда, машина медленно пошла ко дну.

"Ну вот и всё. Девчонок жалко" – успел подумать я, пока тонули. Через выбитые стекла дверец в салон лилась вода.

– Так, Лена, Наташа, спокойно! Наберите воздуха, когда машину полностью зальет водой, открывайте дверцы и плывите вверх!

Они закивали, но в глазах метался страх.

– Ничего не бойтесь, все будет хорошо! – говорил я, а сам, честно говоря, не верил, что нам удастся выплыть. Знаю я это место, глубоко здесь. Вода прибывала. Мы вдохнули остатки воздуха, и я открыл дверцы. Девчонки успели снять куртки и скользнули наружу. А я никак не мог расстегнуть этот чертов ремень безопасности! Наконец вырвался и поплыл. Воздуха уже не хватало, легкие горели. Впереди мелькали голые ноги Натальи и Лены. Странно, когда это они джинсы успели снять? До поверхности оставалось всего несколько метров, я поднажал, и мы втроем вынырнули из реки.

Честно говоря, я вообще офигел! На дворе конец октября, а мы стоим по пояс в воде у берега какой то небольшой речки, солнце жарит вовсю, на деревьях зеленые листья. Лето, едрена вошь! На мне только трусы, у Лены и Наташки тоже! Поддерживая друг друга, пошли к берегу. А там стоял какой то хрен в широкополой шляпе, и скалился, глядя на нас. Потом он снял шляпу, и я не поверил своим глазам!

– Джень добры, панове! – сказал Старый и расплылся в улыбке.

Мы выскочили на берег, девчонки завизжали и повисли у него на шее, я сгреб их всех вместе. Наташка и Ленка от души ревели, меня чего то тоже пробило на слезу, да и у Тольки глаза подозрительно заблестели.

Он осторожно взял Лену за голову.

– Здравствуй, моя хорошая – прошептал Старый, и как пишут в бульварных романах, "они слились в жарком поцелуе".

Только тут я заметил, что мы почти голые. Пришлось об этом напомнить: – Э, народ, вы так и будете телесами отсвечивать? Старый, найдется для нас какая нибудь одежонка?

Толька отлип от Лены.

– Да, конечно, все подготовлено. Идемте!

И мы стали подниматься на пригорок, где стояло авто, кабриолет с откинутым верхом. Я присмотрелся. Ого, это же "Майбах Цеппелин"! И Старинов тащил нас именно к нему. Толян был одет в старомодную серую тройку, широкие штаны слегка подкатаны, чтобы удобнее идти босиком…

Господи, куда мы попали?!

Глава 1. "Нас четверо, пока еще мы вместе."

Какая то Параллель. Польская Республика, 18 июня 1930 года, окрестности Белостока.

А.М.Старинов, он же пан Анатоль Стариновский.

Я ждал их с десяти часов утра. Время шло, солнышко припекало, я присел в теньке "Майбаха". Посмотрел на часы – уже без четверти два пополудни. Однако! Тут у берега появилось какое то шевеление, и вот мои красавцы кашляя, отплевываясь и ругаясь побрели к берегу. Я быстро спустился вниз. Винни поднял голову, увидел меня, и оторопел.

Я снял шляпу, поклонился.

– Джень добры, панове! – и широко улыбнулся. Они выскочили из воды, голышом, как и я когда то, ну и… Соскучился я по ним – страсть! Когда слезы, поцелуи и дружеские объятья Винни (чуть ребра мне не сломал, медведь!) закончились, я повел их к кабриолету. Четверть часа назад, вот как чувствовал, расстелил скатёрочку и по возможности красиво её сервировал. Одежда лежала на заднем сидении, там же простыни и полотенца.

Девчонки только сейчас заметили, что они почти голые, я им выдал все необходимое. Для Винни – на выбор трусы либо летние подштанники. Он повертел исподники в руках, проворчал "бесовская одёжа!", но все таки надел. Размер оказался впору, не ошиблись в магазине.

И тут посыпались вопросы!

– Друзья мои, все расскажу, все объясню! Хотя кое чего сам до сих пор не понимаю. Сначала хочу вас огорчить – я помедлил. – В общем, вы умерли. Не знаю, что там у вас случилось, но в той реальности вы покойники.

Валька кивнул.

– Да, Старый, я тоже так подумал, когда увидел тебя… Мы ехали с кладбища, сегодня ровно год прошел с твоей смерти. Машину занесло на льду и мы свалились в реку.

Голос подала Наталья: – Так что, мы… погибли?

– Да, Наташа, к сожалению. Но здесь вы живы, здоровы, и – я хитро улыбнулся – молоды. Друг на друга посмотрите, и на меня заодно. Ничего не замечаете?

Девчонки синхронно сказали "ой!" и бросились к зеркалу в "Майбахе". Увиденное, как я понял по восторженным возгласам, им очень понравилось. Еще бы, сейчас им примерно 22-23 года. Винни к зеркалу не полез, пощупал себя руками и провел по животу.

– Надо же, пресс появился!

Я улыбнулся: – Дружище, а где твои дорогущие зубные импланты, а?

Валька полез в рот пальцами и восхищенно промычал.

– Свои зубы, ёлки зеленые!

– Да. И нам с тобой сейчас около тридцатника.

– Во как – протянул Винни. – Наливай, тут без рюмки не разобраться!

– С рюмкой тоже, но выпить все же надо. Девушки, молодые и красивые, нам без вас скучно!

Примчались возбужденные Лена с Натальей, щеки горят, простыни облепили точеные фигуры, прелесть!

– Но как?! – спросила Лена.

Я пожал плечами.

– Думаю одна из загадок Параллели. Да, – спохватился я – а вы про Параллели…

– Знаем, знаем – ответила Наташа, – Валентин все нам рассказал.

– И про Управление? – уточнил я.

– Конечно – это уже Лена. – Да и попробовал бы он не рассказать, мы его вдвоем пытали.

Девчонки дружно рассмеялись. Одна пепельная блондинка, вторая брюнетка с яркими зелеными глазами, ох, хороши, ей богу хороши! Повезло нам с Валькой!

– Ну тогда предлагаю выпить за нашу долгожданную встречу, и за вас, мои дорогие – не чокаясь!

Девчонки прыснули, Винни скривился:

– Вот зараза, всегда вольёт в бочку меда кастрюлю дёгтя!

Я шутовски поклонился.

– Красотки, как насчет шампанского?

– Будем! – хором ответили Лена и Наташа.

– А вам, ваше благородие, чаво пляснуть, местного бимберу али коньячку шустовского?

– Толя, а что такое бимбер? – спросила Лена.

– Самогон, Леночка, но чиистый, пан Пшетурский гонит и настаивает на можжевельнике, джин отдыхает!

Валька пошевелил бровями, взял в руку бутылку и прочитал вслух надпись на этикетке:

– "Коньякъ т-ва Н.Л.Шустовъ съ с-ми." Ого! Откуда сие?

– Из Крыма, Валь, пока еще белогвардейского.

Винни удивился: – Так это что нас, в прошлое Параллели закинуло, что ли?

– Не думаю. Кое что похоже, но не все. Так чего тебе налить?

– Бимбер ваш всегда отведать успеем, а давай ка шустовского!

Я разлил шампанское по бокалам, коньяк в два лафитника, и мы с удовольствием выпили.

– А теперь вот этой ветчинкой и сырком закуси – обратился я к Винни, – а для дам имеется ананас, уже порезанный.

Валька покрутил головой: – Ну харрош шустовский, прямо генеральский!

– Тогда давай сразу по второй?

– А давай!

Выпили по второй. Девчонки наслаждались шампанским, поклевывая то ананас, то шоколад, то сыр.

– Ну, Старый, рассказывай, что, чего и как.

Я открыл пачку с танцующей цыганкой, достал желтоватую сигарету, чиркнул спичкой и затянулся. Валька протянул руку, взял сигарету, покрутил ее, понюхал. Прочитал голубую надпись, идущую вокруг – Gitanes.

– Давно я "Житан" не курил…

Я перекинул ему коробок спичек.

– Итак, мои дорогие, когда я помирал на полу "РАФика"…

– Постой, Старый! – перебил меня Полев. – Так кто в тебя все таки стрелял?

– Скорее всего Бобёр.

Валька кивнул, Бобра он тоже знал. – А причина?

– Деньги. Я ему обещал два лимона, если он поможет взять двойника на Земле, заплатил только половину, остальное не успел, помчался к вам, на причал. Ну и похоже решил Бобёр поквитаться. Скорее всего не стал заходить в Параллель, подобрался поближе и выстрелил.

– Два лимона чего? – спросил Винни.

Я усмехнулся: – Денег. Евро.

Винни присвистнул.

– Да, Управление не скупилось.

– Конечно. Когда я лежал на полу в "РАФе" и вы затыкали мне ипешками дырку в груди, я сразу понял, что умру. Начал терять сознание, куда то меня потащило, вода, много воды! Сначала подумал, что автобус в море упал, но вода была пресная. И чистая такая, прозрачная. А сверху солнечные лучи пробиваются. И я поплыл наверх. Вынырнул вот в этой речке, кстати называется она Бяла, по русски Белая. Стою по пояс в воде, голый абсолютно, даже трусов нет! А тут лето, кузнечики стрекочут, речка журчит, и никого кругом. Смотрю, на пригорке стоит вот этот красавец – я погладил зеркальное крыло "Майбаха" – и дверца открыта. Ну я срам прикрыл, и наверх. Думаю, хоть у хозяина тряпицу какую попрошу, замотаю вокруг пояса. Однако в машине пусто, ключ в замке зажигания торчит, а на переднем сиденье лежит полотенце, одежда, деньги и документы. И записка. Я полотенцем обернулся, взял паспорт, а на обложке – матка Боска! – белый орел на зеленом фоне и надпись "Ржечьпосполита Польска". Раскрыл паспорт, а там моя фотография. "Анатоль Стариновский, место рождения Хелм". И год рождения, 1901-й, представляете?

– Толь, а что в записке было? – спросила Наталья.

– Наташа, дословно уже не вспомню, но примерно так: "Ничему не удивляйтесь. Зарегистрируйтесь в магистрате. Деньги на первое время. Изучите свою биографию. Удачи!"

Дамы, – я прервался – а не освежить ли нам бокалы?

– Мы только за!

Пока разлил остатки шампанского из полупустой бутылки девчонкам (хорошо, что еще есть!), Валька наполнил лафитники.

Слово взяла Наташа.

– Дорогие мои, я так рада, что мы снова вместе…

– Ага, и все покойники – хмыкнул Валька, и тут же получил подзатыльник от Наташи.

– Не перебивай! Так вот, мы вместе, живы – она покосилась на Винни – молоды, а все остальное – будет! Мне почему то кажется, что все будет хорошо. Ура?

– Уррра! – подхватили мы.

– Так что, пан Анатоль – улыбнулась Лена – написано у тебя в биографии?

– Я, пани Хелена, в прошлом военный, во время войны с большевиками¹ командовал батальоном, но после ранения в 1921-м отправлен в отставку. Получил от усопших родственников наследство, но это только по "легенде", на самом деле кроме тех двух тысяч злотых, что лежали на сиденье "Майбаха", не было ни гроша.

– И на что ты жил? И чем занимаешься сейчас? – поинтересовался Винни.

– Ты знаешь, первая мысль была служить в полиции или записаться в Легион. Но потом я эту дурацкую идею оставил, а пошел к знающим людям. Знающие люди познакомили меня с еще более знающими. В результате сейчас я занимаюсь контрабандой. Дело хоть и опасное, но выгодное.

Винни изумленно выгнул брови: – О как! И чем же пан промышляе, так вроде по польски?

Я засмеялся.

– Нет, по польски будет "цим пан займуе ще заводово."

Валька поморщился: – Шипучий язык! Как ты это выговариваешь?

– Подожди, через три месяца сам будешь пшекать. На самом деле польский для нас не очень сложный, основа то старославянская.

Начинал я с шелковых чулок, спирта, марафета и прочей мелочи.

– Толя, а что такое марафет? – спросила Лена.

– Кокаин – ответил ей Винни.

Я кивнул.

– Постепенно приподнялся, и сейчас таскаю через кордон только золото: монеты, кольца, серьги. Объем небольшой, но очень выгодно.

– И опасно – добавила Лена.

– Радость моя, все относительно. Польские кордонники, сиречь пограничники, очень любят подарки, подношения, а то и откровенные взятки. С ними гораздо проще, дал на лапу, и он отвернулся когда потребно. А вот советские…

Я вздохнул.

– С ними посложнее. Бывает что и ловят нашего брата, а потом…

– В ГУЛАГ? – ужаснулась Наталья.

– Да ну, в ГУЛАГ, скажешь тоже! Сажают только бандитов и террористов, а нас, джентльменов тайных троп, по договору экстрадируют обратно в Польшу. А там наши польские погранцы погрозят штыками для вида, а как только скроемся с советских глаз, любезно дают закурить и отпускают – "удачи, хлопаки". Оружие берем с собой, но применяем редко. Ну да это неважно, потом поговорим. Эх, братцы, как я рад вас видеть!

– Толя, а как ты узнал, что мы появимся именно здесь и именно сегодня?

– Два дня назад пришел курьер. Меня не было, консьержка взяла пакет и вечером принесла мне. Говорит, "курьер пшешедл до пана и пшенёсл пачка".

Открыл, а там ваши паспорта, размеры одежды, биографии и записка: "Ждите ваших друзей в известном вам месте на реке 18 июня с десяти утра до пятнадцати". Я конечно расстроился малость, что вы погибли, а потом понял, что Судьба меня щедро награждает. Закупился одеждой в лавке готового платья, взял выпить-закусить и с утра был на Белой. Да, завтра поведу вас к портновских дел мастеру, сошьет вам изумительный гардероб!

А пока – извольте получить ваши документы.

Начнем по порядку.

Я повернулся к Винни:

– Дружище, вот тебе "аусвайс"…

Увидев настороженное лицо Полева, рассмеялся:

– Шучу, шучу, вот тебе паспорт – я протянул Вальке зеленоватую книжечку – на имя Валентина Полевского, проше пана.

Винни скептически хмыкнул:

– А ничего, что пан по польски не говорит?

– Ничего – успокоил я его – Во первых, тут практически все говорят по русски, все таки бывшие земли Российской Империи, во вторых, ввиду недавнего присоединения Белостока, как его здесь называют Бялыстока, польские власти проводят в Кресах всходних эдакую мягкую полонизацию населения, вследствие чего русским, белорусам, украинцам выдают паспорта с польскими именами. Ну и в третьих, как я говорил, польский язык русским легче выучить. Так что через полгода все вы будете говорить почти без акцента.

Я улыбнулся.

– Так, теперь Натали. В твоем паспорте оставлено прежнее имя и фамилия, пани Наталья Сташевич.

– А почему это Наташке прежнюю фамилию оставили, а мне нет? – недовольно забурчал Винни.

Я пожал плечами: – Наверное из за ее белорусских корней. Откуда я знаю? Не вем, пан Валентин.

Винни почесал затылок, а Наташа засмеялась и показала ему язык.

– Ну, пан Анатоль – Лена обняла меня – что в моем паспорте?

Я протянул ей документ.

– Попробуй сама прочесть, потренируйся.

– Так…

Я ее перебил: – Лена, по польски "так", это "да".

– А як по польскему "ага"? Я правильно сказала?

– Почти – улыбнулся я. – "Ага" тоже "так".

– Ленка – прервал нас Валентин – хорош полонезы плести, читай, что там у тебя в паспорте, народ интересуется!

– Читаю. "Пани Хелена… Крулевска", так?

– Так – ответил я. – Тебя тоже по русской фамилии Королёва записали. В общем, мы все теперь граждане Польской Республики. Кстати, паспорта нового образца, только в этом году ввели.

– Ну, добже, панове – Винни потянулся к бутылке – теперь не грех и выпить!

Я усмехнулся. Не прошло и двух часов, а мои друзья подсознательно уже начали осваивать польский язык.

Солнце постепенно скатывалось к горизонту, девчонки вторую бутылку шампанского не осилили, заткнули пробкой и поставили в корзинку. Мы с Винни допили шустовский, Лена с Натальей убрали посуду и переоделись.

– Девушки, платья конечно неказистые, как в том анекдоте про грузина на "Запорожце", только до дома доехать, но завтра вы у нас будете выглядеть як кшезницки!

– Як кто? – смеясь спросила Лена.

– Як принцессы! А послезавтра пойдем в самый лучший здесь ресторан, "Бьялый вечор". Там вкусно кормят, играет небольшой оркестр, секстет. Наяривают все, от мазурки до джаза.

– А название переводится "Белый вечер? – спросила Наташа.

– Так, пани. Здесь все белое: река Белая, город Белосток, ну и ресторан "Белый вечер".

– И небось главная улица Белая? – подал голос Валька.

– Нет, главная улица здесь Липова. По тротуарам липы растут, как в Берлине, на Унтер-ден-Линден.

– Ты в Берлине был? – изумился Винни.

– Был, Валя. Кстати, ты по моему хорошо знаешь немецкий?

– И даже с саксонским произношением! – гордо ответил мой друг.

– Отлично! – обрадовался я – Мне через месяц в Берлин нужно будет съездить, а там английский или польский не в чести.

Девчонки, уже переодетые, стояли у "Майбаха".

– А вы, мои дорогие, – обратился я к ним – какими языками владеете?

– Мы, пан Стариновский – ответила Лена – между прочим с Наташей закончили спецшколу с углубленным изучением французского.

– Это не считая английского – скромно добавила Наталья.

– Дамы, снимаю шляпу!

Все рассмеялись. Валентин с Наташей устроились на заднем сидении, я сел за руль, Лена рядом.

– Старый – забеспокоился Валька – ты ж датый, как ты поедешь?

– Не беспокойся, Валя, тут особо не разгонишься, поедем со скоростью не более пятидесяти километров. А вот на трассе эта зверюга – я любовно погладил руль "Майбаха" – 140 дает влегкую!

– Ого!

– Да. Я как то на шоссе Варшава – Кёнигсберг разогнался аж до 165!

– Но все таки, остановит нас полицейский…

Я рассмеялся.

– Дружище, с местными полицаями я знаком, а в трубку дышать здесь еще не придумали. Главное не нарушать правила и ехать ровно. Ну, тронемся!

Добрались быстро, до города было чуть больше пяти километров. Валентин задумчиво смотрел на улицы Белостока, Наталья дремала у него на плече.

Остановились около дома, где я снимал большую шестикомнатную квартиру.

– Толя, а ты машину так на улице и оставишь? – спросила Лена.

– Не волнуйся, душа моя, ее никто не тронет. Меня здесь знают, да и "Майбах" приметный, такой один на все воеводство. На второй этаж, ребята!

Когда зашли в квартиру, Винни присвистнул.

– Да, нехило в Польше контрабандисты живут! Ты посмотри, у него и ванна мраморная, и пол паркетный, и балкон большой! О, а это что?

Он прошёл в гостиную. На стене висели две винтовки, польский карабин Маузера wz.29 и мосинская трехлинейка радомского изготовления. Ниже пистолет MauzerC96 соседствовал с револьвером Кольта Police Positive Special.

– А это мой легальный арсенал, на пистолет и револьвер есть разрешение, а на карабины здесь не требуется, как на любое охотничье оружие. Власти поощряют покупки гражданами оружия, видимо опасаясь нападения большевиков.

Я усмехнулся.

– Легальный? – также с усмешкой спросил Валька.

– Ага. Чуть позже покажу кое что еще – я подмигнул ему.

Наташу с Валентином определили в гостевой спальне. Они устали, да еще выпили, разморило, само собой.

– Все, дорогие мои, отдыхайте, поспите часок или хоть до вечера. Ванну и удобства видели, кухня через две комнаты от вас, там в холодильнике, если что, пошарите.

– Тут уже есть холодильники? – сонно спросила Наташа.

– Представь себе, да. Я и сам удивился. Все, не мешаю.

А мы с Леной пошли в мою спальню. Как только закрылась дверь, я ее обнял, зарылся лицом в ее волосы, стал целовать ее маленькие ушки, шею, потом подхватил на руки и понес к кровати.

Мы звенели, как струны в рояле, прижимаясь к друг другу как можно крепче, кровь бешено колотилась в горле, руки метались и находили знакомые родинки, упругие груди, гладкие бедра, и казалось не существовало силы, способной нас разделить…

Потом я курил, голова Лены лежала на моей груди, ногу она закинула мне на живот. Лена подняла голову и улыбнулась знакомой улыбкой.

– Старинов, сам то в спортивных трусах, а на бедного Вальку подштанники напялил!

– Он их выбрал добровольно – усмехнулся я. Она свернулась калачиком у меня под боком, зевнула.

– Я посплю, ладно?

– Конечно, счастье мое, ты сегодня вымоталась.

– Дааа – зевая ответила Лена – не каждый день оживаешь после смерти.

Она спала, а я тихонько гладил ее по волосам. Лежал рядом и думал. Ну вот, вроде все неплохо, Лена рядом, друзья рядом, есть деньги, профессия, хоть и незаконная, что еще нужно для счастья!…

Я очень любил свою жену. Люблю ее до сих пор, и буду любить всегда. И Лену тоже люблю. Когда умер, надеялся что здесь найду Людочку и Лёшика. Не получилось. Но нашел Лену. Наверное это судьба.

Осторожно вылез из под одеяла и пошлепал на кухню, где полуголые Винни и Наташка вдвоем уплетали ветчину и хлеб с сыром. Винни был в белых подштанниках, Наталья сидела у него на коленях.

– Чего не спите? – удивился я.

– Уснешь тут с вами – смеясь ответила Наташа. – Ваши вопли, любовнички, наверное и на улице были слышны.

– Ага – подхватил Валька – разбудили нас, ну мы и…

Наталья с улыбкой приложила палец к его губам.

– Тоже? – обрадовался я. Наташа неопределенно покрутила головой.

– А чего вы всухомятку то? В холодильнике вино хорошее есть, рислинг немецкий.

– Где именно?

– Наташ, тут такая кнопка – я подошел к холодильнику и открыл дверцу – вот здесь. Нажимаешь – и опа!

В нижнем отделении, посверкивая золотой фольгой, показались горлышки бутылок.

– Рислинг или шампанское?

– Давай рислинг! – махнул рукой Винни.

Мы сидели на кухне, смотрели друг на друга и жмурились от удовольствия. Закатное солнце деликатно заглядывало в окно, липы под окном благоухали, откуда то еле слышно доносилось патефонное "Złociste Chryzantemy"², легкий, ни с чем не сравнимый июньский ветерок шевелил шторы и будил сладкие воспоминания, замешанные пополам с горечью…

Лучи заходящего солнца отражались от стенок стаканов, вино в их свете отливало червонным золотом, было хорошо и спокойно.

Я сходил в гостиную, принес гитару и аккордеон.

– Спой, дружище – попросил я, протягивая гитару Валентину.

– Пожди секунду! – я открыл футляр. Этот Royal Standard я купил в Кёнигсберге в музыкальной лавке, и играл на нем раза два или три.

Винни улыбнулся, тихо трогая струны и проверяя настройку гитары.

– И что тебе спеть, пан Анатоль?

– Про то, что в доме не наточены ножи.

Валька кивнул, обнял гитару и тихонько начал:

 
Снова гость к моей соседке,
Дочка спит, торшер горит.
Радость на лице.
По стеклу скребутся ветки,
В рюмочки коньяк налит —
Со свиданьицем!
 

Тихонько добавил свой голос аккордеон.

 
Вроде бы откуда
Новая посуда? —
Но соседка этим гостем дорожит:
То поправит скатерть,
То вздохнёт некстати,
То смутится, что не острые ножи.
Он – мужчина разведённый,
И она – разведена.
Что тут говорить…
Правит нами век казённый,
И не их это вина – некого винить. ³
 

Валентин плел из гитарных струн музыкальное кружево, аккордеон усиливал интонации нежным перебором клавиш, Наталья улыбалась, положив голову на скрещенные руки. Когда мы с Валькой закончили, раздались аплодисменты.

– Браво!

Опершись на косяк, нам хлопала Лена. Её плечи обнимала моя рубашка с подкатанными рукавами, под которой абсолютно ничего не было более, волосы растрепаны, стройные длинные ноги казались золотистыми в свете уходящего солнца. Я засмеялся и призывно раскинул руки. Она села рядом, обняла меня.

– Старинов, ты оказывается ко всем своим талантам, еще и музыкант?

– Отец, когда еще был жив, научил. Я на его дне рождения часто играл. А потом… Потом как то и повода не было, и желания. А тут кроме патефонов, больше никакой аппаратуры нет, стерео пока тоже нет, я уж не говорю о компакт-дисках. Хотя на сцене уже поют в микрофон. Поэтому иногда жму на клавиши.

Я рассмеялся.

– Сядем с вами в машину, и поедем по городам с гастролями. Назовем себя квартет…

– …"Поющие мертвецы" – подхватил Винни.

Все засмеялись. Я налил Лене вино в бокал, она улыбнулась и прижалась ко мне. Сердце пропустило удар, я смотрел на нее, а она на меня. И ничего больше не было нужно. Только она, я, и наши друзья. Господи, какая малость дарит покой человеку!

На следующее утро мы поехали до пана кравца Скажиньского. Это был лучший портной в Белостоке. Он внимательно осмотрел моего кузена пана Полевского и наших невест, пани Наталью и пани Хелену, снял мерки и заверил, что костюм и платья будут готовы через два дня. Я покачал головой:

– Пан Скажиньский, нам эта одежда нужна будет уже сегодня к вечеру, крайний срок к завтрашнему полудню.

На что Януш Скажиньский категорично заявил, что "то есть неможливо", и ежели паньство хочет иметь парижский "выглёнд", а не одеваться в тряпье, которое шьет Исак Лейбман с улицы Кретовой, нам "тшеба почекачь". Правда несколько крупных купюр уменьшили срок ожидания, более того, пан Януш заявил, что к вечеру он нанесет нам визит с практически готовым платьем для примерки. На том и порешили.

Валька выбрал темно-синюю тройку в красную полоску и мягкую "федору" в тон. В общем, стиль гангстерского Чикаго. Наталья с Леной почти час рассматривали ткани, оценивали фасон и вертелись перед зеркалом. Мы с Винни за это время пропустили по кружечке пивка в заведении Комарицкого.

В пивной почти никого не было, за столиком справа от входа сидел подкомиссар⁴ Новак с подчиненными. Мужики сосредоточенно дули пенное. Судя по всему, перебрали вчера, и сегодня решили поправиться. Я дотронулся до полей шляпы, подкомиссар приложил два пальца к козырьку форменной фуражки. Мы с Винни расположились у окна, кельнер принес пиво и соленые сухарики с тмином. Закурили.

– Старый, – начал Валька – хоть судя по всему, ты человек небедный…

Я согласно кивнул, уже примерно зная, к чему клонит Винни.

– Так вот, мы не хотим сидеть у тебя на шее, – продолжил Полев – Надо как то определиться с работой.

Я рассмеялся, притянул его за шею и ткнулся лбом.

– Ах ты поросенок! "На шее сидеть", ишь какую пулю отлил! Моя шея такую приятную ношу выдержит с большим удовольствием! За год я скопил капиталец, который держу в банке. Для текущих расходов – моя контрабанда драгметаллом. Если хочешь работать, то мне такой помощник как ты нужен позарез! А девчонки пусть отдыхают и живут в свое удовольствие, они это заслужили.

Я погрозил ему пальцем:

– Мы с тобой по легенде кузены, а по жизни всегда были братьями.

Винни мягко улыбнулся:

– И останемся ими.

– Вот именно!

Нашу беседу прервал подошедший к столику пан подкомиссар.

– Здравствуйте, пан Анатоль!

– День добрый, пан Радослав, присаживайтесь – я подвинул полицейскому стул. – Пива, или чего покрепче?

Новак рассмеялся: – О нет, от чего покрепче мы сегодня лечимся!

Я понимающе улыбнулся.

– У Стася Лещинского вчера родился сын, ну и мы, как это говорят у вас, русских, обмывали ему пятки!

Подкомиссар захохотал, мы с Винни улыбнулись. Судя по всему, суть фразы Полев уловил. Молодец, я думаю он уже за месяц освоит язык.

– Пан Анатоль, – вкрадчиво начал подкомиссар – вы в ближайшее время не собираетесь в Варшаву?

– Да, пан Радослав, через три дня.

– Поедете конечно на своем автомобиле?

Я утвердительно кивнул.

Новак покосился на Валентина.

– Осмелюсь спросить пана, а ваш спутник…

– Говорите свободно, пан подкомиссар. Позвольте вам представить моего кузена Валентина Полевского. Он только вчера приехал ко мне в гости из Гродно. Пан Валентин почти не говорит по польски.

Новак встал, церемонно щелкнул каблуками и подал руку Вальке.

– Радослав Новак, подкомиссар местной полицейской управы!

Винни тоже встал, пожал руку и коротко кивнул:

– Валентин Полевский.

Я потушил сигарету.

– Так что вы хотели мне сказать, пан Радослав?

– Два дня назад, пан Анатоль, к нам прибыл из столицы инспектор Радкевич, и с ним еще несколько человек. Занимаются они борьбой с незаконным ввозом товаров на территорию Республики…

– С контрабандой, пан Радослав, – подмигнул я ему.

– Так. – согласился подкомиссар. – Поэтому нам и полиции дроговой⁵ дан приказ о досмотре любого транспорта въезжающего и выезжающего из Белостока. И если пан Анатоль поедет в Варшаву, и повезет какие нибудь безделушки, то лучше их спрятать подальше.

– Спасибо, пан Радослав, вы как всегда меня выручаете! – я от души улыбнулся.

– Не смею вас более задерживать, господа! – подкомиссар встал и пошел к своим.

Я посмотрел на Винни:

– Вот как то так.

Он понимающе усмехнулся.

Когда мы с Валентином расплачивались, я подошел к Ежи Комарицкому и попросил записать пиво и закуски господ полицейских на мой счет.